Часть 2

...трудно даже представить, чтобы язык народа, не знающего письменности, имел такой богатый словарь! Более двадцати тысяч слов, и все они являются обиходными и широко употребительными, ведь в противном случае очень быстро они ушли бы в небытие. Например только для обозначения оттенков шерсти скота используются более трехсот понятий...

...пауза не могла длиться бесконечно. По-моему она и так затянулась сверх ожидаемого. Мне кажется, Натква надеялся, что мы сами сдадимся и не хотел понапрасну подставлять свои войска под удар. Воспоминания о двух поражениях, пусть небольших, но все равно болезненных, были свежими. А мы тоже не торопились.

Вечернее небо  дышало покоем и теплом. Правда ярко-красный закат предвещал сильный ветер, но сегодня... Вечер был просто воплощением мира и уюта. Запыленный и окровавленный гонец в один миг разрушил очарование. Шатаясь, он кое-как добрел до королевского шалаша и упал мертвым. Единственное, что услышали подбежавшие стражники:

-- Передайте королю, они двинулись...

Через мгновение весь лагерь гудел, как растревоженное гнездо медоносов. Ткварега выстроил полки, король вышел к ним серьезный и озабоченный.

-- Солдаты! Грозная опасность надвигается на нас. Кровавый тиран Натква не может простить нам выступление в защиту непреложных принципов блаженного У-Макеси. Он готовит кровавую расправу над борцами за равенство и справедливость. Кровожадные тлинасигуси оплели его разум ложью и заставили пообещать, что все мы станем добычей вещуний. Вы знаете, чем это кончится. Король сам ведет свою армию. Перед нами злобный враг, позади нас непроходимое болото. Выбора у нас нет, мы должны пробраться через топи. Гибнуть мы не имеем права -- кто тогда будет распространять великие идеи? Долог путь к великой цели, но мы должны прорваться к тому светлому будущему, которое нас ожидает в конце пути. Создадим шестнадцатое королевство ангони -- истинное царство добра и справедливости!

-- Сики хайни, баба, -- вяло отозвались солдаты. Перспектива похода неведомо куда их явно страшила. Пока мы оставались на своей земле, все казалось не так страшно. Но что ждет нас за болотом?

Я вышел из строя.

-- Великий тва-думеха! Не гневайся! Они ослеплены лживыми словами предателей, пробравшихся к нам, ядовитых змей, норовящих ужалить в спину.

Ткварега как всегда не выдержал:

-- Что ты мелешь?

-- Я говорю истинную правду. Делу справедливости всегда мешали предатели. Есть они и сейчас. Но стоит нам избавиться от нескольких неусердных в любви к королю, как вся армия в едином порыве пойдет за своим королем.

-- Действуй, -- милостиво приказал У-Криде. Он был гораздо умнее Тквареги.

Я прошелся вдоль строя, пронзая взглядом воинов. Вообще то зря я дернулся, сейчас придется решать трудную задачу. Но жертва нужна.

-- Вижу... вижу... знаю! -- выкрикнул я. -- Изменники! Проклятый Натква пообещал вам жирное стадо... Негодяи, променяли непреложные принципы на скот... Проклятый! Вижу тебя! Выходи! -- Я ударил воина по плечу древком ассегая. Он невольно отшатнулся. -- Изменник! -- взвизгнул я.

Солдат сделал два неверных шага. Главное было оторвать его от строя. Нельзя замахиваться на человека, когда он в толпе. Но если его оторвать от остальных, что можно творить все, что заблагорассудится.

-- Изменник! Только смерть может искупить твою вину перед тва-думехой и непреложными заветами.

-- Я покорная травинка под ногами громокипящего, -- смиренно ответил воин.

-- Он готов погубить нас всех! -- подхватил Ткрита.

-- Так получи же! -- воскликнул я, с силой ударяя намеченную жертву ассегаем. Дымящееся лезвие на локоть вышло между лопатками несчастного, и он рухнул на землю. Ноги пару раз судорожно дернулись, и все кончилось.

-- Так будет со всяким изменником! -- торжественно заключил У-Криде.

Вдруг раздался пронзительный панический вопль. Один из моих ротных командиров вытянул руку и закричал:

-- Они идут!

Мы увидели тяжелое облако пыли, медленно ползущее с севера. Не было никаких сомнений -- армия Натквы приближалась.

-- Скорее, -- занервничал У-Криде.-- Поджечь шалаши и прочий хлам! Это задержит их хоть немного. Армии немедленно сниматься с лагеря!

-- Можем не успеть, -- с опаской сказал Ткварега.

-- Должны успеть, Суслига обещал показать броды. Натква не посмеет лезть в топи.

-- А ты уверен в безволосом? -- в упор спросил инсвелан. -- В болоте не останется возможности проверять что-либо.

-- Да, уверен, -- напряженно ответил У-Криде.

-- А что, если король последует за нами по пятам? -- спросил Ткрита.

  -- Я полагаю, что один полк задержит их до темноты, -- хмыкнул У-Криде. Главное -- достаточно углубиться в трясины. Натква все-таки не сумасшедший...

-- Но они все погибнут, -- сказал Ткрита.

-- Зато будет спасена драгоценная жизнь громокипящего, -- веско возразил я.

-- Вот и отлично, Мнийаза, -- согласился У-Криде.-- Я назначаю тебя командовать арьергардом. Ты заслужил великую честь, и я награждаю тебя. Король ждет, что ты выполнишь свой долг!

Неблагодарный!

Команда факельщиков сноровисто заканчивала работу. Вихри дыма и пламени крутились на месте лагеря. Я подумал, что несколько опрометчиво кричать во всю глотку, где нас нужно искать... Но промолчал. Не следует сейчас слишком раздражать короля.

Мне пришлось построить свой полк. Солдаты выслушали приказ угрюмо. Никому еще известие о казни радости не доставляло. В исходе неравного боя сомнений не возникало.

Облако пыли, вызвавшем переполох, приближалось. Оно помаленьку редело и рассеивалось - армия противника сменила форсированый марш на медленный шаг. Передо мной стояла трудная задача -- удержать воинов в напряжении, как можно дольше сохранить у них чувство близкой опасности, которой на самом деле не существовало. Был только хитроумный план, его основу предложил Ткрита. Опасный человек, без чести, совести и сердца. Я предвижу, что у нас еще будут с ним большие неприятности. Наивный У-Криде поставил его на должность тваана индаана. Пригрел змею на груди, так как давать Ткрите оружие в руки, значило поставить под угрозу собственную жизнь. Но наш король представлял собой такую причудливую смесь прозорливости и глупости, обильно посыпанных сверху упрямством, что предсказать его поведение в следующий миг для меня было невозможно.

По моему приказу рота воинов отправилась на разведку. Мне стоило больших трудов удержать храбрецов, рвавшихся в бой. Напряжение сказывалось -- солдаты хотели какой-то определенности, опасности, стычки, только не томительного, тягостного ожидания. Пришлось объяснять, что наша главная задача -- не сразиться с противником, а удержать его на расстоянии от тропы через болота, пока переправятся король и армия. До темноты оставалось не так уж много -- не более свечи, и вскоре нам следовало двинуться в догонку за главными силами.

Как и предлагал этот убийца Ткрита, из посланного на разведку отряда не вернулся ни один человек. Это полностью убедило маловеров в том, что воины короля не знают пощады. Как то странно пересекались наши замыслы и сообщения Суслиги. Может он унюхал, о чем думает Ткрита?

Личные телохранители короля сработали отлично. Я, признаться, не верил, что целая рота неплохих солдат может пропасть бесследно. Но  если в этом отношении наши опасения оказались напрасными, план дал трещину в другом месте. Всего не предусмотришь. Примчался перепуганный у-кини Тквареги.

-- Беда... -- еле выдавил он.

-- В чем дело?

-- Измена! Кто-то предупредил У-Хлокази, и его войска встретили нас на берегу болота. Проклятые г'ванде не хотят делить неправедное. Идет бой. Ткварега велел передать, что ему потребуется еще время, чтобы прорваться на берег. Сумеете ли вы продержаться здесь хотя бы свечу?

Мне пришлось всерьез задуматься. Трудно изображать бой, которого нет.

-- Мы постараемся, -- не очень уверенно ответил я.-- Но передай инсвелану, что это будет крайне трудно, и я ничего не обещаю определенно. Наши потери растут... Может еще одну атаку мы выдержим, но... Кроме того вскоре окончательно стемнеет, как мы тогда найдем дорогу через болото?

-- Вдоль брода будут стоять воины с факелами.

-- Хорошо, -- согласился я. -- Инсвелан может быть уверен, что никто не нападет на него с тыла еще одну свечу. А там... Гром небесный пусть придет к нему на выручку.

Томительно тянулось время. Чтобы у солдат не было возможности размышлять над происходящим, я приказал одной роте отойти к месту сгоревшего лагеря и там развернуться в боевой порядок. Для поддержания нервного возбуждения пришлось отправить на смерть еще один отряд. На сей раз акция совершилась не так гладко. Мы услышали крики, нечеловечские вопли, топот. Двое или трое несчастным, все покрытые жуткими ранами, сумели вырваться из адской западни, подстроенной Ткритой. Из их рассказов стало ясно, что противник охватывает нас полукольцом, развернув вокруг нас завесу, сквозь которую пробиться совершенно невозможно. Стали ясны и намерения Натквы -- он хотел уничтожить всех нас, чтобы ни один не спасся. Натква подобно опытному загонщику заранее оцепил район охоты и не торопился затянуть петлю, предпочитая не рисковать попусту солдатами, а может и продлить мучения жертвы, дождаться пока мы окончательно потеряем головы и бросимся сами на его копья.

Я с тревогой поглядывал на небо. Скорей бы темнело. Не в обычаях ангони воевать по ночам. Натква не посмеет нарушить их. Точнее просто не догадается. А утром его ждет неприятный сюрприз -- птичка ускользнет и петля схватит пустоту.

Выждав положенное, я отвел свой отряд сквозь линию резерва. Позади осталось дымящееся пепелище. Тоже правильно -- побежденным и мертвым не требуется ничего, а победители всегда могут разделить неправедное. Теперь резерв стал авангардом, а мы оказались позади.

Примчался новый у-кини. Плечо у него было рассечено до кости.

-- Наша армия сброшена в болото. Король повелевает тебе вести всех солдат до последнего ускоренным маршем на помощь, иначе гибель неизбежна. У нас нет возможности охватить противника с флангов, приходится пробиваться лобовыми ударами. Чудовищные потери... Сил не хватает...

-- Куда смотрит инсвелан?   -- Ткварега трижды ранен. Сражался в первых рядах...

-- А что безволосый?

-- Он сказал, что еще рано проявлять свое могущество. Битва не проиграна бесповоротно.

-- Вижу, -- зло бросил я, хотя мальчишка-то как раз был ни в чем не виноват. Мы живем не в варварские времена, когда гонцу за дурную весть сворачивали шею. Недостойно полководца срывать гнев на первом попавшемся под руку.

По моему приказу полк перестроился в колонны, и мы бегом бросились к месту переправы. Гнилостный запах болота вынуждал зажимать нос. Как и было оговорено, неровная цепочка факелом освещала путь. Не завидую я тем, что стоял по пояс в ледяной болотной жиже. Зубы лязгали при одном прикосновении к ней. А люди стояли... Стояли, постепенно погружаясь все глубже и глубже. Кое-кого болото засосало уже по горло но воины мужественно поднимали над головами трещащие факелы. Багровое мятущееся пламя не отражалось в мутной воде -- трясина глотала все в нее попадающее: куски дерева, животных, людей. Даже свет не мог вырваться из ее липких объятий. Если вспомнить про ядовитых змей... Но, дисциплина превыше всего! Приказ должен быть исполнен точно и беспрекословно!

Через топи двигаться пришлось в колонне по одному. Я весь изнервничался, пока последний солдат полка скрылся в темноте. Ведь имел же какие-то основания Суслига, предупреждать, что враг рядом! Кроме того меня терзали опасения, что армия полностью разобьет тропу, и мы не сможем ею воспользоваться. Действительно, слой торфа и водорослей во многих местах прорвался. Если бы мы не использовали копья в качестве жердей, половина полка не дошла бы до места.

На всякий случай я приказал замыкающим взрезать травяной слой. Полностью скрыть наш путь было невозможно, так хоть сделаем его недоступным для преследователей. Конечно, на том берегу оставались телохранители короля, но, если разобраться получше, так и не следует им больше появляться среди нас. Зачем рассказывать лишнее. Да и Ткрита тоже намекал что-то...

Вообще он беспощадный человек, от него следует держаться подальше. Желая исключить любые случайности, он приказал расставить четырнадцать человек на дороге в бездонную трясину. Факельщики должны были дожидаться <174>отставших<175> телохранителей. При подходе отряда факел гасился, и человек пристраивался к замыкающему. В итоге все исполнители тайного поручения окажутся в глубине болот безо всякой надежды на спасение. Совесть тваана не выносила напрасных убийств. Хотя говорить о совести Ткриты... Смешно. Вот я -- совсем другое дело. Я никогда не допустил бы подобной жестокости. Но я всего лишь командир полка. Я сам обязан выполнять приказы.

Мы нашли короля, инсвелана, тваана и растрепанные остатки армии на небольшом островке у восточного края болот. Судя по раздражению, с которым меня встретил У-Криде, гонец изрядно приуменьшил размеры неудачи. Славный поход к великой цели истинной справедливости грозил закончиться так и не начавшись.

-- Что будем делать? -- Король огорошил меня первым же вопросом.

-- Разве твой достойный инсвелан еще не сложил сладостные плоды победы к ногам громокипящего? -- искренне поразился я. Жалкие трусы давно должны разбежаться под сокрушительным напором железных полков.

Ткварега раздраженно фыркнул.

-- Проклятые г'ванде занимают удобную позицию на высоком берегу. Они просто сбрасывают наших воинов назад.

-- А что скажет достойный Ткрита?

Достойный Ткрита вместо ответа молча пожал плечами.

-- Что будем делать? -- повторил У-Криде. И я почувствовал испуг в его голосе.

-- У нас нет выбора. Мы должны либо победить, либо умереть, -- сухо сказал я. -- По моему приказу тропа уничтожена, обратной дороги нет. Самый верный способ заставить людей сражаться -- показать им что спасения нет. Страх смерти преодолевается только страхом страшной, мучительной смерти. Здесь стоят полки, не смогшие порадовать короля победой, которая принадлежит ему по праву рождения.

-- То, что осталось от полков, -- вздохнул Ткварега. -- Половина солдат окрасила воду своей кровью.

-- Значит, оставшаяся половина была неусердна. О тва-думеха! Повели предать смерти каждого десятого из уцелевших!

-- А дальше? -- спросил У-Криде.

-- Скажи, что если г'ванде не будет отогнаны от берега, то грызть землю отправится каждый второй.

-- Не слишком надежный способ.

  -- Он поможет, король. Прикажи полку Тка-Фодайена всеми силами атаковать на правом фланге. Пусть люди не смеют сделать и шага назад. Тогда противник невольно перебросит подкрепления к этому месту. А мой отряд всей силой обрушится на противоположный фланг, опрокинет его и принесет тебе успех.

У-Криде задумался, потом кивнул.

-- Так будет. Зовите палачей! И на всякий случай передайте Суслиге -- пусть готовит громовые копья.

-- Еще рано, Сын Грома, -- осторожно заметил я.

-- Нужно предусмотреть все! -- отрезал король.

Новая атака развивалась именно так, как я предсказал. Обманутый противник стянул все свободные силы на свой левый фланг. Гвардейский полк как молот ударил по правому, лишь жалкие черепки разлетелись в стороны. Мы вырвались на берег и сумели закрепиться. Развивая успех, я обрушил удар на центр противника, армия г'ванде начала рассыпаться. По правилам мы сейчас должны были организовать преследование врага и развеять его, точно горсть сухих листьев. Но у воинов не осталось никаких сил. Они падали на месте, не в силах даже развести костра, чтобы согреться.

Так ли, иначе ли, но мы победили. Не знаю, какие чувства испытывали наши предки, придя на землю И-Надумеха, но я невольно затрепетал. Перед нами лежала целая страна, которую следовало поднять...

@St = ...одной из гипотез происхождения человека предполагается интенсивное радиоактивное облучение древних приматов. То есть человек -- просто удачная мутация, счастливый сбой генетического кода. Не даром прародиной человека считается Африка. Ведь именно там находится естественный атомный реактор...

...нельзя сказать, чтобы г'ванде сдались просто так. Потребовалось еще немало боев, прежде чем У-Хлокази начал избегать встреч с нашей армией, чему мы и сами были рады, так как восполнять потери становилось все труднее. Приходилось подбирать всякий сброд. Нам крупно повезло, что г'ванде плохо подготовились к войне. Наше королевство было рассечено несколькими линиями твадаанов, так что любому захватчику пришлось бы проламывать множество железных стен, если только он не собирался подставить тыл под удар гарнизонов крепостей. Г'ванде не имели понятия о правилах регулярных сражений. Глупцы начинали швыряться копьями, а наши солдаты наносили им стремительный удар... Было много крови, но г'ванде продолжали упрямо цепляться за неправедное. Уж совсем дико и непривычно выглядела их страсть копаться в земле. Поля, поля, поля... Впрочем, оно и понятно. Отсталая в одном отношении страна не может быть впереди в другом. Если они в военном деле были сущими детьми, то откуда им знать о непродуктивности и убыточности земледелия? Нет, истинные ангони всегда и во всем впереди. А г'ванде даже не понимали своего безнадежности положения, заставляя нас понапрасну проливать новую кровь.

Победа в сражении на болотах была несомненной. Победа в сражении на реке Цвелеле была несомненной. Победа в сражении у холма Токта была несомненной. Однако проклятый У-Хлокази упрямо не желал сдаваться. Мир никак не мог воцариться на землях нового королевства.

Да, мы создали свое собственное королевство. Был основан индаан, назначены твааны во все захваченные города, повелитель щедрой рукой раздавал своим командирам стада. Мы начали делить неправедное, но...

Продолжались нападения на наши патрули. Отряды, посланные на поиски продовольствия, часто возвращались ни с чем. Грязееды предпочитали сжечь свой мтидаан, но не делиться с нами. Они сражались и умирали. В крайнем случае бежали на юг. Там, в лесистой части страны, укрывался У-Хлокази. До чего же силен был в г'ванде дух накопительства! Все приходилось брать силой! Наши фуражиры были просто вынуждены сажать упрямцев на колья. Ткрита хладнокровно заметил:

-- Если скупец не поделится добром, его уничтожают.

Наши противники сами провоцировали нас на все большие и большие жестокости. Чем прочнее укреплялись мы на землях нового королевства, тем ожесточеннее становилось сопротивление земляных крыс. Впрочем, У-Криде все хорошо объяснил. Чем ближе надвигается окончательный крах основаной на несправедливости державы У-Хлокази, тем яростнее будут драться его приверженцы. Они дерутся с отчаянием обреченных, стремясь только к одному -- как можно дороже продать свои жизни. Если бы удалось вырвать занозу, которая вызвала опухоль, выдавить гной, то наша держава сразу выздоровела бы. Но ни поймать У-Хлокази, ни полностью истребить его отряды не удавалось. После каждого поражения они буквально возрождались из праха. И держался индаан У-Хлокази -- неприступная горная крепость.

Король вновь был вынужден собрать военный совет.

-- Что вы думаете по этому поводу? -- спросил он, недовольно морщась. У-Криде с вечера был изрядно пьян и сейчас чувствовал себя неважно.

-- Еще две -- три битвы -- и мы окончательно разнесем их, -- уверенно бросил Ткварега.

-- Ты так полагаешь? -- вежливо усомнился Ткрита.

-- Да! -- громко брякнул инсвелан.

Король, покачнулся, повернулся ко мне.

-- А что скажет великий молчун -- командир гвардии?

-- Я полагаю, что пора военных действий закончилась, -- вздохнул я.

-- Это измена! Это неусердие! -- завопил Ткварега.

-- Я тоже думаю, что пришло время более взвешенных решений, -- тихо добавил Суслига.

Признаться откровенно, мне туповатый горлопан изрядно надоел, а поддержка безволосого не обрадовала. Для инсвелана Ткварега был слишком глуп и слишком любил орать. Армией нельзя управлять только с помощью крепкой глотки. Но и методы безволосого тоже вызывали у меня сомнения. У-Криде колебался.

-- Что ты предлагаешь? -- спросил он Ткварегу.

-- Преследовать, гнать, убивать!

-- А я думаю, нужно вспомнить, как У-Нгиба смирил тквавенов, -- возразил я.

-- Измена! -- закричал Ткварега.

-- Заткнись! -- нетерпеливо оборвал его король.

-- Я присоединяюсь к мнению командира гвардии, -- сказал Ткрита. -- Время разрушать миновало, нужно начинать строить.

-- Совершенно верно, -- поддакнул Суслига.

-- Мы пришли в эту страну не для того, чтобы ограбить местных жителей и двинуться дальше, -- начал я развивать свою мысль. -- Мы не какие-нибудь бандиты. Нет, мы должны привить г'ванде идеи справедливости. делить неправедное придется долго и упорно, прежде, чем они проникнутся духом всеобщего равенства. А значит -- устраиваться нужно всерьез и надолго. Необходимо как можно скорее начать строительство цепи твадаанов от болот до моря. Тем самым мы вдобавок обезопасим и наш индаан. Шайки разбойников замечены в окрестностях столицы! Мы рассечем страну надвое и сможем спокойно заняться прочесыванием северной части королевства. Наше государство приобретет естественные границы: болото, Громовые горы, море. После этого линия твадаанов протянется от столицы прямо на юг до реки Хайлини, отрезав лесистую часть равнины от моря. Мы изолируем У-Хлокази в его логове. И, очистив Приморье, спокойно займемся лесами.

-- А кто строить-то будет? -- скривился Ткварега.

-- Разумеется пастушки и землекопы.

-- Как я понимаю тваан согласен с Мнийазой? -- обратился У-Криде к Ткрите.

-- Да, -- кивнул Ткрита. -- Но я считаю необходимым принять ряд дополнительных мер.

-- Каких?

-- У нас не хватит сил, чтобы укомплектовать гарнизон всех крепостей. Мы сформировали несколько полков из пастушков у нас в стране, теперь я полагаю, настало время проделать то же самое и здесь. Нужно пообещать г'ванде привилегии и равенство с нами, долю в неправедном, тогда они присоединятся к нам. Нужно начать отбор мальчишек.

-- Но родители не согласятся отпустить их, -- заметил Ткварега. -- Я не сомневаюсь.

-- Тогда следует убить родителей, -- резонно заметил Ткрита. -- Их уже поздно перевоспитывать. А у нас всех есть один отец -- громокипящий У-Криде. Воины должны напрочь забыть о каких-то там родителях. Со дня перехода в твадаан они принадлежат не родителям, не самим себе, а только нашему повелителю.

У-Криде расплылся в довольной улыбке.

-- Так будет, -- решил он. -- Что еще предложат мои советники?

-- Великий тва-думеха, -- нерешительно начал Ткварега, -- есть еще одна забота. Небольшая досада тревожит меня... -- он умолк.

-- Говори, -- милостиво разрешил король.-- Я сегодня прощу любую вину.

-- Не мне, -- вздохнул Ткварега. -- твои воины после долгих походов и многих боев изголодались по женщинам. Не проходит и дня, чтобы кто-нибудь из них не нарушил запрета. У меня не поворачивается язык осуждать их.

-- Значит, все нарушители остаются безнаказанными? -- пьяно пролепетал король.

-- Да, о великий тва-думеха, -- вздохнул еще раз Ткварега.

-- Тут не о чем думать, -- уверенно сказал Ткрита. -- Если мы строим одно, то должны строить и другое. Займемся и женскими даанами. Еще один орех в нашу корзину. Мы привяжем г'ванде к себе накрепко! Причем не следует мешкать!

-- Ты снова прав, -- кивнул У-Криде. -- И я уже подумал, как вознаградить моих детей за преданную службу своему отцу, за их усердную любовь к королю. Идите за мной!

Он с трудом, цепляясь за стены, выполз из хижины. По его приказу спешно был построен гарнизон индаана. Осклабившись, У- Криде долго смотрел на солдат, и наконец обратился к ним с небольшой речью:

-- Дети мои... Вы хорошо служили мне. Храбро сражались и непреклонно шли за мной трудным путем к нашей великой цели -- равенству и справедливости. Вы потратили много сил и пролили немало крови, а потому я просто обязан вознаградить вас. Мы принесли в эту страну закон справедливости и поделили поровну все неправедное. Все! А значит -- и женщин! Они тоже принадлежат нам. -- Рев восторга заглушил слова короля. Какое-то время он понапрасну открывал рот,  потом плюнул и стал ждать, пока уляжется возбуждение. Дождавшись тишины, У-Криде продолжил: -- Это разрешение не означает, что вы должны забыть воинскую дисциплину. Нет. Все обязательства и запреты сохраняются. Но я распускаю столичный гарнизон на трое суток. Все это время вы свободны. Но ни полсвечи больше! Как только истечет положенный срок, немедленно вступают в силу суровые воинские законы, и смерть будет ждать дерзкого, нарушившего их. А сейчас вы свободны. Король сказал.

-- С неба гремит гром истины, -- жалкими голосами воскликнули мы. Что нам еще оставалось? Если бы командиры посмели возразить королю, солдаты просто разорвали бы нас на куски.

-- Сики хайни, баба! -- взревели три тысячи глоток.

Немедленно щиты и ассегаи были сложены в казарменных хижинах, и толпа жаждущих мужчин с воплями понеслась прочь из индаана. Они так торопились, что даже выломали ворота, их позднее пришлось чинить.

Надо однако сказать, что срок, установленный королем, не посмел нарушить ни один из солдат. Не знаю, что думали о милостивом королевском дозволении землекопы и пастушки, но их дело -- подчиняться приказам повелителя.

Впрочем, когда индаан опустел, выяснилось, что Ткварега не собирается останавливаться на полдороге. Едва мы вернулись в королевскую хижину, он льстиво спросил:

-- Разве великий отец собирается вознаградить только простых солдат? Чем прогневали его верные друзья?

У-Криде довольно захохотал.

-- И ты хочешь дозволения на отпуск, старый самец?

Ткварега потупился.

-- Да, -- еле слышно промямлил он.

Но в голове короля, разгоряченной пивом, неожиданно родилась шальная мысль. Назидательно подняв руку, он сказал:

-- Что годится простому солдату, то невместно командиру и подавно не приличествует королевскому инсвелану. Я не могу допустить, чтобы ты метался от хижины к хижине, словно распаленный бык, пугая своим мычанием пастушков. Но я не возражаю против того, чтобы и ты... отдохнул. Но ты должен сделать это в своей женской хижине?

Ткварега выпучил глаза.

-- Ка-ак?

-- Король сказал. -- У-Криде был непреклонен.

-- Жениться?!

-- Да.

Инсвелан молча открывал и закрывал рот, словно рыба на песке.

-- Неужели ты откажешься от моего разрешения? -- весело поинтересовался король.

-- Нет, великий тва-думеха.

У-Криде снова зашелся хохотом.

-- Мои телохранители помогут тебе. Они отловят самых красивых и самых соблазнительных девушек. Готовься встречать невест!

Глаза Ткварега вспыхнули.

-- Ты не шутишь, великий?

У-Криде оскорбился:

-- Слово короля нерушимо, это известно всем, кроме его инсвелана. -- Он почесал затылок. -- Я щедро награждаю верных слуг, и потому разрешаю тебе взять руку рук жен.

-- О король... -- От полноты чувств Ткварега едва не задохнулся.

Но У-Криде сразу уточнил: поскольку женитьба на двадцати пяти женщинах была делом неслыханным, чтобы поддержать славу инсвелана и предостеречь остальных, за каждый день отсрочки в исполнении супружеских обязанностей, Ткварега должен будет внести штраф -- одного быка. У инсвелана подкосились ноги.

-- Сики хайни, баба, -- слабым голосом воскликнул он, не смея протестовать.

-- А что скажете вы? -- обратился король к нам с Ткритой.

Мы переглянулись и дружно заверили короля, что думаем только о том, как получше услужить ему.

-- И не хотите жениться?

-- Нет! -- с жаром воскликнули мы. Попасть в историю на всеобщее посмешище не улыбалось ни мне, ни ему.

-- Вот и хорошо, -- кивнул У-Криде.-- Зато я полагаю, что королю самое время жениться. Да. Вы сами убеждали меня начать строить, и я начну. Будем приводить в порядок индаан. В нем явно не хватает женского дома. Нет, пяти женских домов. Главного, двух правых и двух левых. Я тоже хочу принять участие в дележе. Как и всякий простой ангони. Как только воины вернуться, каждый из вас возьмет по две роты и отправится по стране подбирать невест своему королю. Вот и я увижу, насколько усердно вы любите меня, и что вы понимаете в красоте... -- жмурясь, добавил он.

Мы еще раз переглянулись. Интересный приказ. Можно подумать, нет более серьезных дел.

-- Я полагаю, -- осторожно произнес Ткрита, -- великому королю потребуется много невест.

-- Да, -- согласился У-Криде. -- Я всегда любил много красивых женщин и красивые числа. Их должно быть ровно тысяча!

Да, в размахе нашему королю не откажешь. Только собирался ли он платить штраф?

Но дела любовные не могли заслонить остальных забот. Как усмирить норов г'ванде? Что делать с закоснелыми ослушниками королевских указов? Конечно, можно их было просто перебить, но ведь это принесло бы мало пользы. Сама по себе смерть не воспитывает, главное -- тот ритуал, который сопровождает эту смерть. Ведь не даром такое впечатление производит обряд вынюхивания колдунов.

Именно в таком смысле высказался Ткрита, когда миновала свадебная горячка и перед нами со всей очевидностью поднялись проблемы управления государством. Г'ванде упорно не желали признавать непреложные заветы блаженного У-Макеси. Трудно было сказать, кто упрямился больше -- пастушки или землекопы. А нам мало было справедливо разделить. Нужно, чтобы такую дележку одобрили все жители страны. Тогда они сами попросят тебя и дальше что-нибудь делить.

-- Что-то я не очень понимаю твои слова, -- мрачно сказал У-Криде.-- Ты что же, предлагаешь возродить обряд вынюхивания? Люди не поймут, если я заикнусь о чем-либо подобном.

-- Я первый прикончу любого, кто попытается заговорить о вынюхивании! -- пылко крикнул Ткварега. -- В нашем королевстве нет места тлинасигуси!

-- Меня поняли немного неправильно, -- мягко поправил Ткрита. -- Я ведь сказал, что нужно сохранить впечатление, а не сам ритуал. Нам нет нужды кого-то вынюхивать. Должно быть королевское расследование, справедливое и беспристрастное, королевский суд, скорый и правый, королевское наказание, неотвратимое и суровое!

-- В этом что-то есть, -- согласился У-Криде.

Ткварега смутился. Даже его толстую шкуру проняло -- так часто он попадал впросак.

-- Я не против...

-- А что думают остальные командиры? -- обратился У-Криде к нам.

Проклятье! Я все время забываю, что я всего лишь один из... Да, гвардейский, но только полк.

Командиры полков выразили свое восхищение мудростью короля, хотя предложение внес Ткрита. Я промолчал, за что был вознагражден неодобрительным взглядом короля.

-- Мне кажется, Мнийаза, как обычно, имеет собственное мнение, -- проворчал Ткварега, тоже перехвативший этот взгляд.

Я подумал, что придется все-таки пойти  на столкновение со всей остальной армейской верхушкой, выругался про себя, а вслух сказал:

-- Действительно, я считаю это неправильным.

-- Вот как? -- холодно удивился У-Криде.-- А что предлагаешь ты?

  -- Провести показательные казни необходимо, спору нет. Но обставить их следует совершенно иначе. Казнь должна вызывать не только страх перед властью, но и любовь к ней.

-- Интересно, -- поморщился Ткрита. -- Впервые слушаю подобный бред.

Но когда я изложил свой план, У-Криде одобрил его! Что вызвало еще большее раздражение у остальных. Воистину, избави нас небо от гнева короля, но пуще того от королевской милости.

Наши воины согнали население нескольких даанов к королевской хижине. Выждав положенное время, чтобы внушить г'ванде трепет и уважение, У-Криде вышел к людям.

-- Дети мои, -- обратился он к пастушкам и грязеедам. -- Вы знаете, что воины ангони пришли в вашу страну не за добычей. Нет. Мы принесли вам на остриях наших копий свободу и равенство. Сердце мое обливается кровью при мысли, что вы скверно о нас думаете. Все истинные ангони, а наш клан в особенности, живут исключительно по заветам блаженного У-Макеси. Вскоре эти заветы станут законом для людей по всей поднебесной. И мне жаль темных и диких, не знающих самых основ справедливости. У-Хлокази носил в своем желудке только черные мысли, он скрывал от вас свет истины. Мы поможем вам прозреть. Ответьте мне, все ли из вас имеют поровну скота?

Ответом было молчание. Кажется, солдаты, собирая г'ванде, немного перестарались, запугав их до полусмерти.

-- Не бойтесь, -- ласково улыбнулся У-Криде.-- Я понимаю, вас смущают мои солдаты. Тваан, уведи их.

-- Сики хайни, баба, -- ответил Ткрита.

По его команде полки покинули индаан. У-Криде здорово рисковал, ведь мы собрали тысячи две пастушков. Если все они разом бросятся... Полки стояли здесь же, прямо за воротами индаана, но ведь какое-то время пройдет, прежде, чем солдаты смогут вмешаться.

-- Отвечайте, -- попросил, именно попросил, а не приказал, король. -- Все ли вы живете одинаково?

-- Нет, -- робко прозвучало из толпы.

-- Видите, у одного много скота, у другого -- мало. Один живет хорошо, другой -- плохо. Конечно, ведь богатому лучше...

-- Истинно так, -- ответили из толпы. Да, г'ванде были начисто лишены печени. Чего ждать от людей, обремененных неправедным? Оно делает человека трусливым! Воину не за что цепляться за землю, он и не боится ничего.

-- Один из главных заветом У-Макеси гласит: никто не должен жить лучше соседа, -- торжествующе возгласил У-Криде. -- Ведь это справедливо! Не так ли?!

-- Да, это справедливо.

-- Богачи скупы, они не думают о благе соседа. Неправедное застит им глаза. Ради него богачи готовы на все.

-- Ты прав, король.

-- Блаженный У-Макеси учил: дележка свята. Отними неправедное и подели его поровну. Только ради этого мы пришли в вашу страну. Но вы ошибаетесь, если полагаете, что мы отнимаем, чтобы поделить только между собой. Нет, все люди равны! В дележе имеют право участвовать все жители страны до последнего бедняка! Именно для этого я и собрал вас сегодня.

Толпа заволновалась, зашумела, и я понял, что мы выиграли наше самое главное сражение. Затея оказалась удачной! Никогда не уповай на лучшее в человеке, найди, чем он плох -- и можешь веревки из него вить. Если зависть расколет монолитное единство г'ванде, если хоть один перейдет на нашу сторону -- мы перестанем быть для них захватчиками и врагами. А это конец войне! Г'ванде сами поднесут нам голову У-Хлокази на деревянном блюде.

У-Криде продолжал разливаться певчей птичкой:

-- Себе мы берем только самое необходимое, воинская служба тяжела, нужно поддерживать силы. Войску нужны скот и зерно, ибо оно щит, ограждающий государство от нападения врагов, и несокрушимая опора порядка внутри страны. Кому же снабжать его, как не людям, толстеющим под его надежной защитой? Если бы не наши полки, любой разбойник смог бы напасть на вас. Посмотрите повнимательней на меня. Ведь я гораздо худее любого из вас. Так найдется ли черный язык, который скажет, что я ем ваше мясо и пью ваше пиво? -- Замечу про себя, что насчет пива как раз можно было и поспорить. У-Криде в последнее время потреблял его довольно много. -- Все это нужно для укрепления войска, в котором скоро будут служить и ваши дети. Неужели хоть кто-то откажется кормить своего сына?! Те, кто не согласен поделиться неправедным, бесполезны для меня и опасны для вас. Они пойдут на корм птицам. Мы со всех сторон окружены сильными врагами, которые только и мечтают проглотить наше королевство! И если войско ослабнет, это неизбежно произойдет. Вы превратитесь в рабов жестоких захватчиков, как только мы уйдем. Поэтому я говорю: укажите мне сами тех, чье неправедное вы желаете поделить! Вы знаете друг друга лучше меня, и король обращается к вам за помощью. Он верит, что ваш выбор будет справедлив. Я освящу его своей королевской властью. Но помните -- это будет ваш выбор!

Над площадью повисло тяжелое молчание.

-- Смелее, -- ласково предложил У-Криде. -- Ведь это так легко и приятно -- устанавливать справедливость и равенство.

Пастушки зашевелились, зашептались. На всякий случай я сделал знак гвардейцам, и они придвинулись поближе, готовые в любое мгновение прикрыть собою короля. В толпе тем временем начали вспыхивать маленькие потасовки. Наконец вырвался потрепаный и тощий человечек. Подбежав к королю, он упал на землю, обхватил королевские колени.

-- Великой король, я готов помочь тебе в деле установления равенства!

-- Молодец, -- У-Криде потрепал его по макушке. -- Встань.

Человечек поднялся, подобострастно глядя в глаза королю. От них обоих изрядно разило пивом.

-- Прикажи своим воинам пойти со мной, и я покажу тех, кто накопил больше других.

И словно по команде из толпы вылетело еще несколько человек. Сразу было понятно, что у них-то делить нечего. Зато сами они очень хотят делить.

-- Прикажи... Прикажи, громокипящий...-- наперебой загалдели они.

Вот тогда я понял, что держава г'ванде рухнула.

У-Криде, как я и советовал, был милостив к изобличенным накопителям неправедного. Им просто свернули шеи. Наши помощники с гордостью вернулись в свои хижины, гоня перед собой полученный за услуги скот. По какой-то странной случайности нам помогали отъявленные бездельники. У-Криде не был бы королем, если бы его смутила подобная мелочь. Главное -- нам помогали!

А когда У-Криде изгнал из своих владений всех тлинасигуси, которые еще обретались в королевстве У-Хлокази, многие г'ванде заколебались. Выгоды нового правления проявлялись все очевиднее. Кроме того У-Криде довольно прозрачно намекнул, что от дележки можно откупиться... Наивные глупцы! Разве истинный последователь блаженного У-Макеси допустит, что-бы кто-то владел неправедным? Они думали, что покупают безопасность, но покупали только отсрочку.

А мы потихоньку готовились к решающему удару против У-Хлокази. Набирали новые полки, во множестве ковали ассегаи. Если бы наши солдаты не позволяли себе некоторых вольностей, все вообще было бы хорошо. А так угли продолжали тлеть под остывшим пеплом.

У-Криде начал помаленьку говорить, что хорошо бы наведаться во владения У-Натквы... Не для войны, а для мести...

@St = ...жили к казармах. Им было настрого запрещено отлучаться. В случае нарушения виновного ждала суровая кара. Если же воин позволял себе иметь половые сношения с женщиной, то наказанием для обоих была смерть...

...началась работа по созданию армии. Изо всех даанов мы собирали юношей, чтобы выковать из них воинов. Наша  армия обильно разбавлялась народом г'ванде, но предания говорили, что такое бывало не раз. Покоренный народ нужно проглотить, тогда сопротивляться будет некому. Ткрита еще раз показал всю глубину своего коварства. Он предложил отправить гонца к У-Хлокази и предложить ему совместный поход против Натквы. С тем, чтобы после похода прикончить недотепу. Ткрита убеждал не скупиться на щедрые обещания и громкие посулы, выполнять которые он, разумеется, не собирался. Но когда Ткварега наивно спросил, кто же именно отправится к У-Хлокази, Ткрита замялся. Послом должен был стать человек безусловно преданный У-Криде, бесстрашный, умный, предприимчивый. И совершенно бессовестный. Ткрита невнятно пробормотал, что если король согласен, то он тоже согласен... Но здесь восстал я. Отозвав У-Криде в сторону, я прямо сказал, что Ткрита, замыслив такое коварство, вполне может зайти гораздо дальше, чем предполагалось вначале. Он способен не только обмануть У-Хлокази, но и предать У-Криде. Ведь замышляет же он позвать чужеземцев на землю нашего родного королевства. А это уже измена. Изменивший один раз, вполне может совершить то же и во второй. Так что именно он и является человеком ненадежным! Доверять ему просто глупо. Король подумал и согласился со мной. И тут же предложил мне взять на себя опасную задачу. Для меня такое безграничное доверие короля было большой честью и совершенной неожиданностью. С тяжелым сердцем мне пришлось отклонить ее. Кто кроме меня сможет командовать гвардейским полком, единственным сохранившим высокую боеспособность после многих тяжких боев? Ведь остальные полки под напором гвардейцев разлетятся как горсть перьев на ветру.

В итоге неплохая идея была бесславно похоронена.

Поговорив еще немного о том, как было бы здорово... мы перешли к более реальным проблемам. Как из поспешно набранных пастушков сколотить войско? Ткварега не скрывал своего презрения к ним.

-- Пастухи-воины... -- недовольно ворчал он. -- Давненько я не смеялся так весело. Да я один расшвыряю их точно мух!

-- Мы поставим ротным командирам наших ветеранов, -- убеждал я. -- Они сумеют привить новобранцам боевой дух.

-- Даже наши гвардейцы не всегда были такими бравыми солдатами, -- вторил мне Ткрита. -- Если гончар, не жалея усилий, поработает с куском глины, получится отличный горшок.

-- Но учить можно лишь тогда, когда человек хочет учиться, -- не сдавался Ткварега. -- А наши пастушки только и глядят на сторону, мечтая удрать при первой возможности.

-- Зато они и сидят на кольях вокруг индаана, -- пожал плечами Ткрита.

-- Правильно, -- рыкнул У-Криде, прикладываясь к кувшину.-- У меня найдутся способы заставить их повиноваться.

Я немного усомнился:

-- Нельзя слишком усердствовать в жестокостях. Все-таки мы собираемся дать им оружие.

-- Оружие ненадежным полкам можно выдавать только перед сражением, -- предложил Ткрита.

-- О чем вы говорите?!-- не выдержал Ткварега. -- Я скорее откажусь от звания инсвелана, чем соглашусь командовать армией, которой нельзя доверять оружие.

-- Под угрозой громовых копий они будут верны, -- скромно заметил из уголка Суслига.

-- Правильно! -- крикнул король. -- Если бы я не знал вас всех и не видел ваших трудов на благо королевства, то легко мог бы заподозрить в неусердной любви к королю. Но в отличии от моего полоумного племянника, я хорошо помню добро. И потому выслушайте первый урок королевской мудрости. Владыка не имеет права позволить себе обычные человеческие слабости, он обязан думать единственно о благе государства. Если инсвелан начнет думать о солдатах как о людях, он не выиграет ни одного сражения, так как примется беречь солдат. Если король перестанет быть жестоким, он потеряет власть. Жестокость и страх -- основа власти и повиновения. Они будут подчиняться всем приказам, даже если я прикажу им прыгать со скалы в водопад! Надо лишь видеть разницу между бессмысленным убийством по собственной прихоти и казнями, совершаемыми на благо страны по закону!

-- Убивающий король внушает людям ужас, вспомни У-Наткву, -- вставил Ткварега.

Если бы не его потрясающая, общеизвестная глупость, Ткварегу можно было бы отдавать палачам...

  -- Пускай ненавидят, лишь бы боялись, -- холодно ответил У-Криде. -- Страх -- единственное, что понимают люди. Управлять можно только убивая. Главное -- не превысить меру страха. В умеренных количествах он полезен!

-- С неба гремит гром истины, -- почтительно сказал я, чтобы закончить ненужный спор. О чем-то подобном говорил блаженный У-Макеси, но я всегда считал подобные разглагольствования пустой тратой времени. -- Мы словно малые дети под громыханием королевской мудрости.

-- Истинно так, -- согласился ткварега.-- Мы просто не видим дна желудка твоих мыслей.

У-Криде снисходительно улыбнулся.

-- Простым смертным не дано постичь дороги королей.

Кто тебя сделал королем?! Но этого я вслух не сказал.

-- Решено, -- подвел итог У-Криде. -- Мы проводим большую облаву и собираем пастушков и землекопов. Они должны начать служить истинному королю. Суслига отправляется в Громовые горы за новыми копьями. Их тоже нужно как можно больше.

-- Сики хайни, баба! -- ответили мы.

Принятые меры оказались действительными. Уже через три дня индааан был переполнен, в казармах стало тесно. Но эти глупые г'ванде... Сколько сил нам еще придется потратить, прежде чем они превратятся в подобие солдат. Прав был блаженный У-Макеси, когда говорил, что есть только одно достойное мужчины занятие -- война. А к ней нужно привыкать с детства. Пришлось разбить немало голов, прежде чем эти болваны поняли что такое строй и почему нельзя покидать его.

Затем требовалось отучить пастушков пользоваться обувью. Пример гвардейцев не подействовал, хотя без сандалий наши воины двигались вдвое быстрее новобранцев. Ткрита долго объяснял глупцам, что наши предки, жившие во времена блаженного У-Макеси превосходно обходились без обуви и одежды. Именно это помогло им победить многочисленные врагов справедливости. Сандалии по своей сути чужды природе и нравам нашего народа. Сандалии -- это чужеплеменное заимствование, ослабляющее дух и подрывающее нравственность ангони.

Пастушки разулись, но крайне неохотно. Начался ропот.

Мы очень хотели избежать крайних мер, однако они сами вынуждали нас. По моему приказу гвардейцы собрали целую гору колючих стеблей. Сердце замирало при одном взгляде на блестящие коричневые шипы длиной в треть ладони. Стебли были рассыпаны на плацу, покрыв его толстым слоем. Мы вывели наших новобранцев, дали им полюбоваться на этот необычный ковер, и Ткварега обратился к ним с речью:

-- Заботливый отец никогда не оставит своего сына попечением. Все королевские солдаты имеют свое место в сердце инсвелана, и оно обливается кровью, когда я думаю о ваших страданиях. Вам предстоят великие походы и великие бои. Чтобы выдержать жестокие испытания от вас потребуются все ваши силы и все ваше мужество. Я хочу облегчить вам тяжелый путь, чтобы впредь вы не ощущали лишней боли. Лучше потерпеть немного сейчас, закалить свои нежные ножки. Сегодня вы вытопчете эти колючки босыми ногами. Я думаю, вам не требуется объяснять его что-либо. Помучившись один раз, вы навсегда забудете о страданиях в будущем.-- Я немного удивился тому, как связно и красиво говорит инсвелан, обычно не способный связать два слова. Но вспомнил, что вчера он долго о чем-то совещался с Ткритой.-- Любящий отец наказывает сыновей только ради их пользы. Так и я накажу, проявивших неусердие. Палачи ждут моего знака. Неусердный в исполнении приказа будет неусерден в любви к королю, а это непрощаемая вина. Запомните! Позабудьте о колебаниях и об осторожности. Вперед!

По знаку инсвелана барабанщики начали выбивать походный марш, и первая шеренга пастушков двинулась на колючки. На их лицах отчетливо виднелись испуг и боль, но никто не осмелился пренебречь приказом. Однако мы внимательно следили за ними и если замечали мгновенную нерешительность -- следовал взмах руки, и появлялся палач. Удар тяжелой дубины укладывал робкого на месте. Несколько наглядных уроков вдохновили остальных. Вскоре колючки были смяты, а зеленый ковер покрылся кровавыми пятнами.

-- Отлично! -- возликовал Ткварега. -- Вы показали себя послушными и усердными воинами. Сейчас вы убедитесь, что я могу не только наказывать, но и награждать. Два дня вы будете отдыхать, вволю есть и вдосталь пить. Жареное мясо ждет вас. И запомните -- вы исполняли волю короля. А его воля и желание -- закон для всей страны!

Потом начался второй урок. Мы вывели молодых дураков из ворот индаана с восходом солнца.

-- А теперь, дети мои,-- обратился к ним Ткварега, -- мы посмотрим, кто из вас достоин называться мужчиной. Трусы и слабаки не нужны армии великого тва-думехи. Мы немного пробежимся. Ваши обязанности просты -- не сломать строй и не отставать. Все! Иначе с вами поговорят дубины. Вперед!

И Ткварега двинулся в путь. Мне кажется, что он начал слишком резво. Все-таки еще не так давно он командовал гвардейским полком и еще сохранил прежние резвость и выносливость. Несчастные пастушки были вынуждены почти бежать следом за ним. По бокам длинной колонны двигалась цепочка надзирателей с дубинами, а позади шли двое ротных командиров с ассегаями. У них был приказ -- закалывать любого, кто отставал от строя более чем на двадцать шагов. И приказ этот неукоснительно исполнялся. Так что путь, по которому шли новобранцы, проследить было нетрудно.

Свеча догорала за свечой, но Ткварега не сбавлял скорости. Я в душе начал поругивать У-Криде, приказавшего всем командирам немного размяться. Сам король предпочел остаться в индаане в приятной компании <174>сестер<175>. День был прохладным, но вскоре с меня полил пот в три ручья. Однако отставать мне не хотелось. Роковые двадцать шагов одинаково отсчитывались для всех, не взирая на звания и заслуги.

Первый и единственный привал был устроен после полудня, когда мы вышли к берегу небольшой речушки. Я предусмотрительно ограничился несколькими глотками, но многие неопытные напились вволю. Когда вскоре Ткварега скомандовал подъем, они оказались не в состоянии сделать и нескольких шагов. Палачи поработали на славу.

Тяжкое испытание продолжалось. На закате была сделана краткая остановка, чтобы подкрепится сушеным мясом, и к рассвету мы снова оказались у ворот индаана, где нас встретил выспавшийся и хорошо отдохнувший король. За сутки мы прошли не меньше руки рук горизонтов и потеряли почти половину пастушков.

-- Я рад, что вы крепки по-прежнему, -- приветствовал нас У-Криде.

Что нам оставалось делать?

-- Сики хайни, баба!

Хотя мы запомнили это издевательство над соратниками... После подобных маршей меня всегда тянуло повоевать. Так, небольшое развлечение, маленькая прогулка после тяжелого испытания.

Мы старались использовать каждый день, каждую свечу. Предстояла большая война для которой требовалась большая армия. А при таком отсеве собрать ее было довольно сложно. Пройдя курс молодого бойца наши пастушки окрепли и, пожалуй, не слишком уступали в этом отношении ветеранам. Но их тактическая подготовка оставляла желать много лучшего. Я сам убил много времени, добиваясь четкой, неукоснительной передачи приказаний от полкового командира до рядового бойца. Весь полк должен двигаться как единое целое, а если приказ не слышен... Команда повторялась ротными и взводными командирами, после чего все воины, выждав три удара сердца, дружно, как один человек, топали ногой, подтверждая получение приказа.

Мы непрестанно вдалбливали новобранцам премудрости тактических построений и перестроений. Шеренги перестраивались в колонны, ряды сдваивались... Приятное душе любого ангони зрелище. Владеть оружием пастушкам тоже приходилось учиться... Взрослые мужчины, а не умеют ничего! Но главным для них, как ни странно, было научиться убивать. Многие из пастушков носили шрамы после схваток с хищниками, однако обратить оружие против человека не могли. Хотя это не в пример проще. Мы не могли понять, в чем тут дело. Ткварега даже предположил:

-- Может они просто лишены печени? Поможем им найти потерянное.

-- Не знаю, -- вздохнул У-Криде. -- По-моему так печень либо есть, либо ее нет. Можно ли искать то, чего не было?

-- Тогда давайте устроим им обряд увеличения печени, -- предложил я.

-- Но ведь это можно делать только перед боем, -- возразил Ткрита.

-- Не обязательно. Все равно сейчас кузнецы работают днем и ночью. ЭТО бесполезно пропадает после закалки лезвий,-- простодушно объяснил Ткварега. -- Мне кажется, Мнийаза говорит дело. Если мы двинемся в поход во имя великой цели, воины не должны колебаться, убивая врагов.

У-Криде снова вздохнул. В последнее время он стал каким-то тихим и грустным. Может потому, что каждый день менял <174>сестер<175>?

-- Блаженный У-Макеси завещал нам неукротимую ненависть к врагам, беспощадность и решительность. Эти качества следует развивать.

-- Поощрять людоедство?-- хмыкнул Ткрита.

-- Есть другой способ, -- предложил я. Разделить пастушков на два отряда и заставить биться друг с другом. Победители останутся в живых, побежденных ждет мучительная казнь. Поневоле возьмешься за копье.

-- Нет, это невозможно, -- решительно запротестовал Ткварега.-- Лишиться половины обученных новобранцев... Нет, нет и нет!

-- Больше я ничего не могу предложить, -- я развел руками.

Король задумался.

-- Кажется, в заветах У-Макеси нет прямого запрета на увеличение печени просто так, не перед битвой.

Ткрита, только что рьяно протестовавший, мгновенно подтвердил:

-- Нет.

-- Это меняет дело. Решено!

-- Осталось сущая мелочь -- найти врага, чтобы вынуть его печень, -- сказал я.

-- Ну, за этим дело не станет, -- оживился Ткрита.-- Блаженный У-Макеси говорил, что любой человек будет противиться осуществлению высшей справедливости, потому что его натура низменна и подла. Недаром он указывал: прежде чем поделить, нужно отобрать. Давайте отправим наших пастушков что-нибудь отбирать.

-- А если еще им предоставить долю в дележке, -- намекнул я, -- тогда мы привяжем их к себе до конца.

-- И что же вы намерены делить? -- спросил У-Криде.

-- Что-нибудь, -- ляпнул Ткварега.

-- Я предлагаю поделить мтидааны г'ванде, -- сказал Ткрита. -- Если мы вобьем клин между армией и населением, если г'ванде начнут ненавидеть собственных детей... -- Он радостно потер руки. -- Солдаты будут преданы королю!

Я же говорил, что он страшный человек. Только его изощренное коварство могло родить нечто подобное.

-- Так будет, -- решил король.

Наша армия росла, и вскоре нам пришлось объединять полки в дивизии, иначе ею невозможно было управлять. Сбылась и моя мечта -- меня назначили командовать...

@St = ...армия могла достигать пятидесяти -- шестидесяти полков, то есть превышать пятьдесят тысяч человек.

@Tab = Дивизия Ум-Таризи        -- <174>Свобода<175>

@Tab = Тка-Тлагела        -- <174>Удар<175>

@Tab = Тка-Мокеле         -- <174>Копье<175>

@Tab = Тка-Фодайена        -- <174>Хищники<175>

@Tab = Тка-Дламанга        -- <174>Опора<175>

@Tab = Тка-Фаланджиса        -- <174>Страх врагов<175>

@Tab = Дивизия Ум-Экойге        -- <174>Равенство<175>

@Tab = Тка-Вомбара        -- <174>Укус<175>

@Tab = Тка-Балинти        -- <174>Хитрые<175>

@Tab = Тка-Сиба        -- <174>Ядовитые<175>

@Tab = Тка-Умабела        -- <174>Побеждающие<175>

@Tab = Тка-Вобалу                -- <174>Сильный зверь<175>

@Tab = Дивизия Ум-Валанде        -- <174>Справедливость<175>

@Tab = Тка-Балокве        -- <174>Поражающие<175>

@Tab = Тка-Эми         -- <174>Белое перо<175>

@Tab = Тка-Нохалбан        -- <174>Прогоняющие<175>

@Tab = Тка-Тарпаах        -- <174>Несокрушимые<175>

@Tab = Тка-Нкоба        -- <174>Толстое дерево<175>

...индаан У-Хлокази неспроста слыл неприступной крепостью. Кто-то из королей г'ванде решительно отмел в сторону традиции. Обычно дааны строились на равнине, чтобы жителям легче было прятаться вместе со скотом в случае опасности. Города были доступны, чтобы можно было загонять стада. Всюду скот, скот, скот... Однако так же легко подбирались к даанам и враги.

Короли ангони сделали полшага вперед, разделив города на военные, женские и прочие. Твадааны располагались там, где это было нужно для контроля над страной. В каждом из пятнадцати королевств они образовывали плотную сеть, накинутую на глупое стадо. Но это были только полшага. Короли г'ванде шагнули далеко вперед, думая только о безопасности индаана и живущего в нем короля. Палатамайони был расположен на вершине отдельно стоящей горы с отвесными склонами. Взобраться по ним было просто невозможно. Один из обрывов одновременно был речным берегом, поэтому жители индаана не испытывали недостатка воды -- в случае осады они спускали кувшины на веревках. Попасть в крепость тоже можно было только по веревке, спущенной с горы.

Впрочем, наши разведчики нашли одно уязвимое место у Палатамайони. Гору, от вершины до подошвы, пересекал глубокий овраг, вымытый дождями. Овраг был узким, и колонну, поднимающуюся по нему, легко можно было остановить, забросав камнями и копьями, что подтверждало множество раздробленных черепов, усеявших дно оврага. Это было настоящее разбойничье гнездо, и короли г'ванде умело им пользовались. У-Хлокази грабил всю округу, пряча добычу в индаане от справедливого дележа.

Долго терпеть подобное безобразие мы не могли. Тем более, что следовало ликвидировать очаг сопротивления. Ведь часто в мтидаанах наши фуражиры не находили ничего -- все забирал У-Хлокази, забыв, что он уже не правит королевством. У-Криде повелел армии выступить против негодяя. В стране может быть только один король! Гнев громокипящего обрушился на голову дерзкого У-Хлокази.

Готовиться к штурму мы начали загодя. Много времени ушло на то, чтобы научить воинов взбираться по скалам с помощью тонких и прочных кожаных ремней. Сначала армия весело посмеивалась над ужимками и гримасами новоявленых скалолазов, но У-Криде пресек насмешки быстро и эффективно -- по его приказу палачи разбили несколько глупых голов. После этого все поняли, что затевается нечто серьезное.

Но главный удар король намеревался нанести и там, где г'ванде этого не ожидали. Два лучших полка моей дивизии -- <174>Копье<175> и <175>Хищники<175> -- были построены шеренгами по пять человек. Трое средних держали щиты над головами, а крайние прикрывали колонну с боков. Передняя шеренга защищала голову колонны. Король долго гонял полки по оврагам и холмам, добиваясь, чтобы защитный панцирь ни в коем случае не трескался. Опытным воинам не составило большого труда добиться желаемого. Потом король приказал сколотить две тысячи новых щитов -- прочных дощатых прямоугольников. Они были мало пригодны для правильного сражения в поле, но для задуманного У-Криде штурма приспособлены идеально. Да, наш король в который раз показал себя гениальным полководцем. Даже странно, как кто-то может сомневаться в благорасположенности к нему небесного грома.

  Даже слепой мог видеть и еще один признак укрепления королевской власти. В наш индаан со всех сторон стекались люди, желающие претворить в жизнь заветы блаженного У-Макеси. Их не пугали трудности и суровая казарменная жизнь. Идея всеобщей дележки прочно завладевала сердцами. Многие сами пытались воплотить принципы равенства, но такие наивные попытки вызывали лишь улыбку.

Ехидный Ткрита как-то осторожно заметил:

-- В нашей армии становится слишком много грабителей.

-- Не понимаю, -- многозначительно произнес я, стараясь, чтобы меня услышал король.

-- К нам сбегаются откровенные разбойники.

-- Мы должны правильно понимать душевные порывы этих людей, -- наставительно сказал я. -- Они тянутся к светлому и чистому, не понимая отчетливо, чего именно хотят. И мы должны научить их, направить на путь к великой цели. Пусть даже они ограбили тот или иной даан. Но ведь после этого они не принялись накапливать неправедное. Нет. Они честно делят все поровну и немедленно используют захваченное.

У-Криде кивнул.

-- Правильно. Весь их грех состоит в том, что они не предлагают остальным поделить неправедное добром, а зачем-то сразу принимаются убивать скупердяев. К чему ненужная кровь? Но я полагаю, что это небольшой проступок. Все эти люди близки по духу истинным ангони, они наши братья по замыслам. Нам следует только донести до них свет идей У-Макеси, и они безоговорочно примкнут к нам!   -- Не сомневаюсь, -- странным тоном согласился Ткрита.

Вообще в последнее время он все чаще выражается как-то двусмысленно. Я уже готов заподозрить его в неусердной любви к королю. Мешает, правда, то, что он слишком много для нас сделал. Но с другой стороны он протестовал против увеличения нашей армии. А мы за последние три месяца превратили ее в грозную силу, количество полков увеличилось втрое. Если дела и дальше пойдут так же успешно, мы вскоре сможем через годик успешно поделить владения Натквы, и тиран не посмеет даже пикнуть. Вообще всем пятнадцати королевствам придется считаться с нами.

А пока перед нами крутилась тень неуловимого У-Хлокази. Суслига, посовещавшись с говорящими дымами, подтвердил, что мы не обретем покоя до тех пор, пока череп У-Хлокази не будет висеть на стене королевской хижины.

Неожиданно У-Криде резко огрызнулся:

-- Не следует убеждать меня в том, что я и так давно знаю! Пока враг существует как племя, нам не будет покоя! Лишь когда мы разбросаем их кости по степи, покой снизойдет на землю королевства.

И, завершив все приготовления, король приказал армии двигаться к утесам Палатамайони. Сначала он хотел обойтись одной дивизий Ум-Таризи, стоявшей в индаане, но в последний момент передумал и приказал безволосому вызвать дивизию Ум-Валане. Это мне пришлось не по нраву. Безволосый, через которого шли все приказания отдаленным гарнизонам, приобретал слишком большой вес. Конечно, его дым передавал приказ гораздо быстрее гонца, но не слишком ли дорогой ценой покупалась эта быстрота?

Тквареге выразил недовольство по другому поводу:

-- Не слишком ли большая честь У-Хлокази?

-- Я хочу съесть этот индаан с костями всех его жителей, -- объяснил У-Криде. -- Как говорит безволосый, в крепости находятся не более трех тысяч человек. Это сущая чепуха. Но я желаю провести широкую облаву по всей округе, чтобы дать непокорным хороший урок. Они запомнят навсегда, что значит противиться моей воле. И мы не должны упустить короля. Может быть придется отправить в погоню полк или два.

Мы смотрели в его мутные от ярости и пива глаза и почтительно молчали. Наш тва-думеха теперь частенько пребывал под хмельком. Почувствовав себя настоящим королем, У-Криде заметно переменился. Хотя голова у него оставалась светлой -- одна ходячая крепость чего стоила... Когда он был твааном Натквы, он себе такого не позволял. Однако кто посмеет бросить слово осуждения Сыну Грома?

Армия двигалась к Палатамайони не слишком спеша. Мы старательно уничтожали на своем пути все и вся. Король повелел оставлять за собой только пепел. Мы выполняли приказ беспрекословно и точно. Обе дивизии шли разными дорогами, чтобы встретиться возле Палатамайони, связь помогали держать говорящие дымы Суслиги. И мы лишний раз убедились в его могуществе -- отряды прибыли на место в один лень и почти в одну свечу.

У-Криде не торопился начинать штурм вражеской крепости. Мы разбили лагерь у подножия горы, окружили ее цепью дозоров, отрезав проклятым г'ванде все пути. Эти дураки решили, что мы собираемся дожидаться, пока в крепости кончатся запасы продовольствия, и весело размахивали кусками жареного мяса, намекая, что могут держаться хоть до Второго Огня. Но не в этом заключался замысел короля. Он просто хотел дать армии отдохнуть перед штурмом и постараться обмануть У-Хлокази. Последнее ему удалось блестяще.

Для начала король приказал посадить на колья три десятка пленных г'ванде. Разбираться, кто попал нам в руки, не было ни времени, ни желания. Взрыв бешеных криков на горе был ответом на нашу милую шутку.

На следующее утро два полка новобранцев попытались вскарабкаться на гору. Град камней и копий опрокинул их вниз с ужасающими потерями. Но король только смеялся. Он и не рассчитывал, что эта демонстрация принесет нам успех. Полки должны были отступить, но... Все-таки они отступили! Враги должны думать, что мы воюем всерьез. И У-Криде приказал казнить каждого десятого.

Так прошли еще три дня. На четвертый наши дозорные сообщили, что видят на севере черные и белые дымы. Король немедленно призвал к себе безволосого. Тот сразу, едва посмотрев туда, сказал:

-- Это не наш дым.

-- А чей? -- подозрительно спросил Ткварега.

-- Врага.

-- Что же он говорит?

Суслига недовольно поморщился, но подчинился приказу инсвелана. Он развел костер и кинул в него пучок ароматических трав из своего неизменного кожаного мешочка. Слушать дым пришлось долго, но наконец Суслига вытер покрасневшие глаза и глухо сказал:

-- Противник идет сюда с большой армией.

-- Противник?! -- взвился У-Криде. -- Кто предупредил?!

-- Не знаю. Но их армия очень велика.

-- Можно подумать, что ее ведет сам лжекороль.

-- Ты прав, тва-думеха, сам У-Хлокази стоит во главе солдат.

-- Этот проклятый сведет меня с ума! Разве он не на горе?

  -- Нет, его там и не было.

-- Измена! Ткварега! Разобраться и казнить виновных!

Инсвелан только развел руками.

-- Сколько человек ведет он с собой? -- продолжал допрос король.

-- Около шести тысяч.

Мы переглянулись и захохотали. Безволосый был глуп как пень. Что нам шесть тысяч необученных пастухов? Так, небольшая закуска перед завтраком.

-- Да мы прихлопнем их словно докучливую муху, -- еле выдавил сквозь смех Ткрита.

-- Вот ты это и сделаешь, -- радостно приказал король.

-- За что? -- моментально оскорбился Ткрита. -- Неужели я провинился перед королем, и он лишает меня счастья видеть свой громовой лик?

Смешно. Он всерьез думает, что мы поверим? На самом деле Ткрита явно не хочет ввязываться в дело с сомнительным исходом. Сумеет ли он победить У-Хлокази с малыми силами отнюдь не известно. Зато выводы будут сделаны немедленно.

-- Ты отказываешься выполнять приказ? -- ласково осведомился У-Криде.

Ткрита поспешно вскочил.

-- Сики хайни, баба!

Через полсвечи дивизия Ум-Валане снялась со стоянки и двинулась на север. Остающиеся проводили ее криками и свистом. Все понимали, что это не слишком большая честь. Больше всех радовались г'ванде.

-- Глупцы, -- сквозь зубы процедил У-Криде. -- Напрасно радуетесь. Этот уход сократит и без того маленький остаток ваших жизней.

-- С неба гремит гром истины, -- льстиво подхватил безволосый.

Проклятый колдун. Бывают  моменты, когда мне невольно хочется обратиться к помощи тлинасигуси. Но У-Криде сделал мне знак поднимать дивизию по тревоге. Когда солдаты построились, я обратился к нему:

-- Какие будут повеления?

-- Тяжелые щиты здесь?

-- Здесь, тва-думеха.

-- Слушайте боевой приказ: один полк изображает попытку взобраться на скалу. Два остаются со мной в качестве резерва. А ты, Мнийаза, во главе оставшихся двух полков, строишь бронированую тысяченожку и поднимаешься по оврагу на вершину горы.

Я считал, что штурмовать крепость нужно более крупными силами, но не спорить же с королем.

-- Сики хайни, баба!

Если бы я сказал, что поход под панцирем тысяченожки был сплошным удовольствием, то грубо солгал бы. Я привык отвечать уларом на удар, а здесь приходилось проявлять совсем иную добродетель -- безропотное терпение.

Наша колонна двигалась по глубокому оврагу, напоминавшему ущелье. Высота стен достигала шестидесяти локтей, а ширина вряд ли превышала двадцать. Хорошо еще, что дно оврага было усеяно великим множеством промоин, поэтому скатывать сверху камни  не имело смысла -- они застряли бы на первых же пяти локтях пути. А то опасность быть просто раздавленными вынудила бы нас искать какие-то другие средства борьбы. Ущелье было настолько узким, что любой камень или копье, брошенные сверху, наверняка попадали в цель, уворачиваться было просто некуда. Оно действительно представляло собой смертельную ловушку. Если бы не тысяченожка!

Полк Ум-Фаладжиса поднял такой великий шум на противоположном склоне горы, что позволил нам почти половину пути пройти незамеченными. Но потом мальчики г'ванде, крутившиеся наверху, все-таки заметили нас. По спине тысяченожки загрохотали камни, Это было похоже на небольшой обвал. Только новые более крепкие щиты могли выдержать такие жестокие удары. Мы неуклонно продвигались вперед, хотя и несли потери. Панцирь прикрывал солдат, но не давал абсолютной защиты. А в любую образовавшуюся щель моментально летел добрый десяток увесистых булыжников. Однако щиты немедленно смыкались -- в крыше не должно быть дыр. Заботиться о раненых мы не могли, приходилось оставлять их лежать там, где они падали. После боя оказалось, что все они погибли. Безжалостные г'ванде не щадили раненых.

Потери тысяченожки оказались довольно ощутимыми. К верхнему выходу из оврага добралось не более половины солдат. Если бы не изобретение короля, то мы не прошли бы половины пути. Много доблестных воинов погибло мучительной смертью. Это настолько взбесило уцелевших, что слабый заслон, выстроенный противниками, был сметен в считанные мгновения. Я не стал останавливать разъяренных воинов, охваченных жаждой справедливой мести. Проклятые г'ванде бросились кто куда, ища спасения от разящих ассегаев. Но куда они могли скрыться> Со всех сторон были пропасти...

Прежде чем воины опомнились великое множество г'ванде было перебито. При чем оказалось, что большинство из них составляют женщины и дети. Хотя именно они швыряли в нас камнями, так что кара была справедливой!

Я отправил гонца к королю, приглашая его войти в покоренную крепость. У-Криде появился грозный, словно, само воплощение гнева -- такие мрачные взгляды он бросал на пленных. Узнав, что погибло много наших солдат, он махнул рукой в сторону пленных:

-- Есть ли среди них сражавшиеся с нами?

На свою беду десятка два мужчин г'ванде не нашли в себе мужества грудью встретить лезвия наших ассегаев. Они попытались спрятаться в хижинах, но были схвачены.

-- Есть, громокипящий,-- невнятно ответил я, отирая рассеченную камнем щеку. Я сам едва избежал гибели.

-- Их нужно наказать за глупость и упрямство. Посадить всех на колья, чтобы они могли  поразмыслить над тем, как бесполезно сражаться с законным королем этой страны.

-- С неба гремит гром истины, -- кивнул я.

-- А что великий король намерен делать с остальными? -- неожиданно возник Суслига. Поскольку сражение кончилось, он стал очень смелым.

-- Солдат не сражается с женщинами и детьми, -- ответил король.

-- Истинно так, -- согласился безволосый. -- Но это не только женщины и дети. Они еще неусердные в исполнении непреложных заветов блаженного У-Макеси. Взгляни, сколько неправедного они укрывали от дележа в своих хижинах.

-- Это так, -- согласился У-Криде.

-- Разве У-Макеси не сказал: нет ничего, что стоило бы защищать?

-- Сказал.

-- Разве не повелел он разделить все поровну?

-- Повелел, -- покорно подтвердил король.

-- Они не пожелали исполнить заветы. За это они заслуживают строго наказания.

-- Даже дети? -- не выдержал я.

-- Конечно, -- убежденно ответил Суслига. -- Они уже заражены позорным желанием копить и приумножать, а не делить. Я считаю, что с ними бесполезно разговаривать об этом.

-- И что мы должны сделать? -- спросил король.

-- Убить их всех.

У-Криде задумался.

-- Пусть будет так! -- наконец решил он.

-- Воины не захотят убивать детей, -- осторожно предупредил я.

-- А зачем убивать? Пусть они просто сбросят всех г'ванде со скалы, -- подсказал Суслига. -- Если кому-то посчастливится спастись, значит такова воля небесного грома и мы не будем преследовать этих людей.

-- Так будет, -- повторил король.

Я посмотрел в его потухшие глаза и понял, что У-Криде не терял времени даром. Шел бой, но это лишь разожгло жажду короля. Неслыханно! Рядовому воину, да и командиру, за такое наказанием была немедленная позорная смерть. Это влияние проклятого безволосого!

Повинуясь моему приказу, солдаты построились цепью, вытянули перед собой ассегаи, держа их словно палки поперек груди двумя руками, и начали теснить толпу к обрыву. Сначала г'ванде не поняли, что происходит. Потом до них дошло, и тоскливый вой прокатился окрест. Обреченные попытались разорвать роковое кольцо, но солдаты встречали их ударами древков.

И вот первые жертвы начали скрываться за обрывом. Они прыгали, пронзительно крича. Человек летел, нелепо размахивая руками и вопил. Мы стояли чуть в стороне и все отлично видели. Потом следовал смачный удар о камни...

Все кончилось стремительно, я не успел досчитать и до тысячи. В Палатамайони из всех г'ванде остались только сидящие на кольях. Последний оплот У-Хлокази пал. Однако наше торжество не было полным, ведь король пока оставался неуловим...

@St = ...в войнах, которые вел король Зулусской империи Чака, погибло от одного до двух миллионов человек. Правда, он не превзошел императора Наполеона. Но великому французу для этого понадобилась вся Европа и огнестрельное оружие...

  ...в успехе похода Ткриты мы не сомневались ни единого мгновения. Пять полков отлично обученных воинов, превосходно вооруженных, сытых и отдохнувших, в идеальном порядке промаршировали перед королем. Конечно, боевого опыта у них было маловато да и состав полков вызывал некоторые сомнения. Все-таки основная масса г'ванде, спешно мобилизованных в нашу армию, находилась именно в этих полках, но ведь не наспех собранные отряд У-Хлокази способны выявить эти изъяны.

У-Криде довольно ухмылялся, словно сытый хищник. Он был убежден, что сейчас затаптывает последние угольки потухшего костра. Практически все дааны У-Хлокази захвачены и разгромлены, все неправедное отобрано и поделено, армия разогнана. Можно предаться заслуженному отдыху. А потом начать готовить новые походы. На юге маячила мрачная тень короля У-Мбае, владыки обширного и мощного королевства. Мы полагали, что он помогает У-Хлокази. Кроме того Суслига сказал, что он низко пал, предаваясь накоплению неправедного.

Вернувшись в индаан мы начали готовиться к великому празднику победы. Мир и покой воцарились меж нами, хотя Ткварега по-прежнему не скрывал неприязни к безволосому. Он никак не желал признать заслуг Суслиги и прямо говорил, что не для того истреблял тлинасигуси, чтобы попасть под власть колдуна. Инсвелан скрежетал зубами, видя как король благоволит к безволосому. Ведь только Суслига мог сообщать нам о передвижениях дивизии Ткриты. Но внезапно Суслига умолк и упорно отказывался сказать что-либо.

  Все последующее было подобно раскату грома среди ясного небо. Когда кучка перепуганных людишек прибежала в индаан, их сначала приняли за шайку разбойников, желающих вступить в нашу армию, и хотели отправить в казармы для новобранцев. Но потом людишки сумели доказать, что они единственные, кто уцелел из дивизии Ум-Валане. Один из них кричал, что он ротный командир. Офицер, потерявший убенди!

Ткварега чуть язык не проглотил от бешенства, когда узнал об этом. Потерпевшие поражение осмелились явиться на глаза королю! Потом появились еще несколько кучек беглецов. А спустя семь дней пришли у-кини и притащили на грязной шкуре потерявшего сознание Ткриту. Мальчишки-адьютанты были единственными, кто не забыл свой долг! Здесь король немного смягчился, потому что тваан получил десять ран, был страшно обожжен и полностью обессилел от потери крови и лихорадки. Если он и был повинен в разгроме дивизии, то в трусости никто не посмел бы его упрекнуть. У-кини сказали, что вытащили его из-под горы трупов. Ткрита сражался, как положено настоящему воину.

Минуло три дня, прежде чем он пришел в себя и смог рассказать, что произошло с его дивизией.

Первый день погони за У-Хлокази прошел безрезультатно. Г'ванде как сквозь землю провалились. Изредка замечали разведчиков противника, но они так стремительно удирали, что все попытки схватить их не дали результата. Ткриту это злило, а воины наоборот, пришли в отличное расположение духа. Противник боялся! Правда постепенно отличное настроение начало портиться. Война сама кормит себя, так учил блаженный У-Макеси. Наши воины никогда не брали с собой продуктов -- только небольшой мешочек муки на всякий случай, этого припаса хватало самое большее на два дня. В этом походе все пошло наперекосяк с самого начала. Свеча сгорала за свечой, но ни одного мтидаана дивизия не встретила. Только пепелища. Приказ У-Криде, похоже, помогли исполнить сами г'ванде. Проклятые ослушники предпочли сжечь свои жилища вместе с неправедным, лишь бы не отдать нам ничего. Но ведь приказ об уничтожении даанов должны были исполнять наши солдаты!

Заночевать пришлось в открытом поле, где не нашлось даже прутика для костра. Еда -- более чем скромная -- мучная болтушка. Холодная. Ткрита знал, что вечером следующего дня дивизия достигнет лесов, и всячески ободрял воинов.

На второй день наши войска втянулись в холмистую местность. Они описывали большой полукруг, поворачивая помаленьку в прямо противоположном направлении -- на юг, хотя вначале двигались на север. Именно среди холмов появились первые враги. Произошло несколько стычек. Г'ванде сражались с яростью обреченных. Они предпочитали умереть, но не отступить. Наши воины охотно помогали им. Но это были только отдельные патрули, саму армию У-Хлокази нащупать так и не удалось, хотя ее присутствие ощущалось всеми.

Только к наступлению темноты дивизия вышла на опушку леса, и Ткрита с большой радостью объявил привал. Запылали костры, команды фуражиров отправились на охоту. Вторая ночь прошла сравнительно спокойно, хотя вернулись далеко не все команды. Многие без следа сгинули в лесных чащобах, коварный враг очень умело использовал нападения из засад. Безволосый, нюхавший запах чужих мыслей в дыме, сказал, что армия У-Хлокази дожидается в глубине леса примерно в одном дневном переходе. Король г'ванде поспешно собирает воинов и готовится к решающему бою.

Ткрита жаждал этого боя не меньше, а может даже больше, чем У-Хлокази. Он охотно отдал бы палец, чтобы только навязать врагу сражение. Воины устали от бесполезной беготни, а силы противника увеличивались... В итоге весь следующий день дивизия гонялась по лесным зарослям за призраками. У-Хлокази словно поддразнивал своего противника. То здесь, то там мелькали отряды г'ванде, которые распаленный Ткрита принимал за авангард армии. Дивизия беглым шагом бросалась на неприятеля, но неизменно удар приходился в пустоту. К вечеру наши солдаты были измотаны, они еле волочили ноги. Ткрита просто осатанел от злости. Когда безволосый неосторожно сказал, что чует запах мыслей У-Хлокази совсем отчетливо, что нужно совершить еще один бросок, чтобы настигнуть противника, тваан без лишних разговоров проткнул колдуна ассегаем.

На ночь пришлось расположиться в мрачном сыром лесу. Воины буквально падали замертво. Ткрита едва сумел набрать людей, чтобы выставить дозоры. Многие говорили, что пусть лучше убьют, но они не в силах бодрствать целую ночь. Ткрита приказал разбить несколько голов, но это не произвело никакого впечатления -- половина дивизии уже спала. Тваану придавали силы лютая злость. Однако способности трезво рассуждать он не потерял. Поход совершенно очевидно грозил закончиться полной неудачей, хорошо еще обошлось практически без потерь. Поймать У-Хлокази в лесных дебрях не стоило и пытаться. Поэтому Ткрита приказал командирам полков наутро быть готовыми к возвращению. Карательная экспедиция требовала более серьезной подготовки.

Костры начали гаснуть, и тут в лагерь проскользнуло множество черных силуэтов. Усталые часовые были не столь бдительны, как обычно. Впрочем, они поплатились за свою беспечность первыми. Невидимые убийцы бесшумно убили почти всех их, прежде чем улечься возле теплых угольков вперемешку с нашими воинами. Если у кого-то хватало бдительности спросить, кто это, следовал ответ, что вернулись разведчики. В темноте различить лица было невозможно.

Нахохлившийся Ткрита дремал вполглаза, сидя в кружке у-кини. Вдруг в ночи прозвучало зловещее уханье незнакомой птицы. Позже он понял, что это был сигнал. В отчет раздались душераздирающие крики. Затаившиеся г'ванде начали свою кровавую работу. Ткрита в панике заметался по лагерю, но только еще больше усилил хаос. Здесь и там разгорались кровавые стычки, в основном между своими же. Г'ванде точно змеи предпочитали жалить лежа на земле. Буквально в мгновение ока погибло несколько сотен человек. Порядок с большим трудом удалось восстановить, но спать уже никто не хотел. Воины уселись возле полупогасших костров, напряженно сжимая копья.

Из донесений Ткрите никак не удавалось составить картину происшедшего. Кто-то напал на лагерь. Но кто? Врага не был. И не могли г'ванде напасть ночью, ибо ночью никто не воюет. Ответ родился сам собой -- колдовство. Ткрита пожалел, что прикончил безволосого, Ему хотелось содрать с колдуна кожу. Но к ярости примешивался страх -- а что если это мертвец поднялся, чтобы отомстить?

Ткрита приказал вновь развести костры, но едва воины попытались собрать ветки, как опять зазвучали стоны и хрипы умирающих. Невозможно было сделать и пары шагов от костра, чтобы не встретить невидимую смерть.

Ткрита навек зарекся хоть ногой ступать в темный заболоченный лес. Даже сейчас, когда он рассказывал об этом, лежа на носилках в индаане, его колотила крупная дрожь.

Ночное побоище следовало прекратить любыми средствами. Ткрита приказал дивизии стянуться к его собственному костру. Для этого в костер вывалили исполинскую гору сучьев, хотя их сбор стоил жизни половине роты. Дивизия должна была построиться в каре, где каждую сторону образовывал отдельный полк. Внутри большого квадрата следовало расположить маленький -- полк Тка-Нкоба. Но так как с вечера все полки перемешались, в лагере опять началась суматоха, которой успешно воспользовались г'ванде.

Бесстрашными ангони овладел леденящий душу страх. Они были готовы умереть, но не во тьме ночного леса. Ни луна, ни звезды не могли послать свои лучи сквозь толстенную завесу ветвей и широких листьев. И в царящем вечно кромешном мраке обильно лилась кровь.

Когда полки построились, а командиры произвели перекличку, обнаружилось, что более четверти дивизии пало. Неопытность воинов сказалась-таки. Ветераны такого не допустили бы. Ткрита был убежден, что виноваты колдуны, но двое командиров полков убеждали, что в лагерь проникли лазутчики г'ванде, которых следует изловить и казнить.

Пытаться сделать это ночью было бесполезно. Так и решили -- ждать до утра, а там видно будет. И в прямом смысле, и в переносном. Неожиданно кто-то пронзительно завопил, что видит колдуна верхом на пятнистом трупоеде. Моментально следом прозвучал предсмертный хрип перерезанного горла. Поднялась новая волна паники, и снова наши солдаты убивали сами себя...

Утром Ткрита приказал потрепанной дивизии спешно покинуть кровавый лес и как можно скорее выйти в степь. Там он рассчитывал найти укрытие от всяческих неожиданностей. Одна ночь обошлась его дивизии дороже хорошего сражения -- полторы тысячи солдат остались кормить лесных зверей. Но самое скверное -- войска совершенно не отдохнули и не выспались.

Именно тогда перед ними показалась армия г'ванде.

Против трех с половиной тысяч измотанных, валящихся с ног воинов У-Хлокази выставил не менее десяти тысяч своих солдат. Далеко не все они были вооружены ассегаями, многие совершенно не были обучены, но их было трое против одного. И чего у г'ванде хватало с избытком -- ненависти к ангони, которых они считали виновниками всех своих несчастий. Почему? Ведь всегда и везде мы воевали во имя всеобщего равенства, а не искали каких-то выгод.

Охотнее всего Ткрита сейчас уклонился бы от боя. Его воинственный дух совершенно улетучился. И если бы не эта кошмарная ночь, все решилось бы предельно просто. В чем никто не мог состязаться с нами -- так это в искусстве формированных маршей. Однако сегодня Ум-Валане не выдержали бы и двух свечей бега, результатом явилась бы лишь еще большая усталость. Приходилось принять бой.

Г'ванде выстроились в три шеренги. Так как их было много больше, то и фронт получился гораздо длиннее нашего. Ткрите грозило окружение. Он развернул свои полки в одну шеренгу, что было крайне рискованно. Прорвать такую линию не составляло ни малейшего труда. Поэтому Ткрита не спешил начинать бой, предоставив атаковать противнику.

Сгорела свеча ожидания. Обе армии стояли друг против друга, не двигаясь с места. Наконец У-Хлокази не выдержал и приказал наступать. Г'ванде с нечленораздельными воплями бросились на нашу дивизию и отлетели прочь. Даже смертельно уставшие ангони были сильнее.

У-Хлокази двинул в бой вторую шеренгу. Эта атака тоже была отражена. Потом напала третья шеренга. Потом снова первая... У-Хлокази видел плачевное состояние наших войск и выбрал жестокий, но верный способ ведения боя. Он решил истощить Ткриту постоянными атаками. Ряды ангони медленно и неуклонно таяли, как утренний туман под жаркими лучами солнца. Г'ванде теряли гораздо  больше солдат, но победа начинала склоняться на их сторону. На нашем правом фланге образовался разрыв, куда немедленно вклинился противник. Полк Тка-Тарпаах был отрезан и истреблен.

О спасении теперь не думал никто. Ткрита решил нанести противнику как можно более тяжелый урон и все-таки попытаться прикончить короля, хотя бы ценой собственной жизни. Он собрал остатки своего лучшего полка Тка-Балокве, выстроил клином и приказал ждать сигнала. Эта компактная группа должна была прорезать строй г'ванде как ножом, пробиться к ставке У-Хлокази и убить короля.

По приказу Ткриты уцелевшие полки стремительно стянулись к центру, построившись кольцом. Ничего не понявшие г'ванде с радостными криками бросились преследовать убегающих, как им думалось, ангони. И вновь были отброшены стальным гребнем ассегаев. Отличное оружие для рукопашной! Враг терял в два-три раза больше солдат, чем мы. Ряды г'ванде смешались. Именно этого момента дожидался Ткрита, он сам возглавил ударную группы. Ее напор был страшен. Словно ассегай гнилую шкуру они проткнули все три шеренги г'ванде и выбежали к холму, на котором расположился У-Хлокази. Наперерез им бросили телохранители короля. Вскипела яростная, но короткая стычка -- и последнее препятствие было отброшено в сторону.

Ткрита уже отчетливо различал испуг и предчувствие неминуемой смерти в глазах У-Хлокази, как вдруг...

Позади раздался страшный грохот. Чудовищный неслыханный рев на басовых нотах заставил содрогнуться. Звук ударил с такой силой, что у многих лопнули барабанные перепонки и из ушей потекла кровь. Одновременно все вокруг озарилось жутким бело-зеленым светом, затмившим само солнце. Жаркая тугая волна ударила в спину Ткрите, сбила с ног и покатила по земле. Он потерял сознание.

Когда он очнулся, то увидел разверзшуюся огненую бездну на том месте, где оставались его три полка. Там крутился высокий столб дыма и пыли, пронизанный языками пламени.

У-Хлокази действительно отбросил в сторону все правила и обычаи ведения войны. Он не стал рисковать жизнями своих воинов, а ударил громовым копьем. Благо Ткрита невольно сам сделал такой удар эффективным до предела. Дивизии Ум-Валане больше не существовало, она полегла до последнего человека.

Для командира нет большего позора, чем остаться в живых, когда вся армия погибла. Ткрита решил захватить с собой еще нескольких врагов и тоже остаться здесь навечно. Он подхватил чей-то ассегай и, шатаясь, побрел к перепачканным землей и оглушенным спутникам У-Хлокази. Но схватки не получилось. Его проткнули одновременно четырьмя копьями, Ткрита снова рухнул замертво. Рядом лежали мертвые солдаты полка Тка-Балокве. Противник воспользовался их мгновенным замешательством.

Так завершился поход.

У-Криде неистовствовал. Еще никогда за всю историю королевств ангони армия не погибала так страшно и так бесславно. Были поражения, гибли полки, дивизии, армии... Но это происходило в кровопролитных боях, после которых победители легко становились жертвами кого-угодно, потому что сил у них не оставалось. Ангони забирали с собой врагов. Сначала он хотел казнить невиданной казнью всех спасшихся, но мы с Ткварегой отговорили его. Их вины не было. Никто не может противостоять мощи громового копья. И наши воины не пытались пастись, они сражались до конца. Все вернувшиеся имели по нескольку ран. У-Криде пообещал залить кровью землю г'ванде, чтобы вся поднебесная содрогнулась, видя его месть.

-- Я предам само имя г'ванде забвению! -- бесновался король.

-- Правильно, -- подтвердил я. -- Они не заслуживают ничего иного.

Масла в огонь подлил безволосый.

-- Видишь, король, а ты не хотел применять громовые копья.

-- Это низкое оружие, не достойное воина, -- огрызнулся У-Криде. -- И надо еще разобраться, откуда его получил У-Хлокази.

-- Однако оно уничтожило твою армию.

Король задумался.

-- Хорошо. У-Хлокази узнает всю мощь моего гнева. Любой, кто прикончит этого выродка, заслужит мою особенную благодарность и получит большую награду. А земля г'ванде... Повелеваю засеять ее серой смертью!

-- С неба гремит гром истины, -- поддакнул Суслига.

Но мне король приказал тщательно следить за безволосым. Он подозревал заговор, хотя и не мог теперь обойтись без услуг безволосого.

@St = ...мир был огнем и огонь был миром. Не было ни земли, ни воды, ни неба, был один только первый огонь. Он обнимал все и расплавил в одну белую массу горы и моря, ветры и души человеческие. Одно гордое железо не поддалось первому огню и не расплавилось. Оно стало красным и не расплавилось. Оно стало желтым и не расплавилось. Оно стало белым и не расплавилось. Удивился первый огонь.

@St = -- Неужели ты надеешься противиться мне, повелителю сущего, претворившему это сущее?

@St = -- Если я осталось твердым, ты не претворил всего, -- ответило железо.

@St = Первый огонь сказал:

@St = -- Я заставлю тебя подавиться этой гордостью.

@St = И тогда первый огонь призвал на помощь своего отца -- прошлый огонь, который завершил бытие предыдущего мира. И гордое железо не выдержало совокупной мощи двух миров. Сначала оно стало мягким, потом заплакало кровавыми слезами и, наконец, расплавилось. Первый огонь усмехнулся.

  @St = -- Нет никого сильнее меня.

@St = Но когда потух прежний огонь, гордое железо вновь затвердело. Оно смешалось с камнями и песком, деревом и травой, душой человеческой. Если отделить его от грязи, то вырвется наружу гнев железа, вспыхнет огонь куда страшнее первого огня, ибо помнит железо мощь пламени, кончившего мир, ибо жаждет оно неслыханной мести. И происходит невозможное -- огонь гасит огонь. А когда соберется вместе все гордое железо, ненависть его возрастет настолько, что спалит всю поднебесную, и кончится она как и прошлый мир огнем...

...разогнать возмутившихся пастушков, я воспринял это как неслыханное оскорбление. Именно сейчас, когда намечаются большие торжества по случаю победы, когда в индаан собираются все военачальники, У-Криде отсылает меня. Это явный признак немилости. А за что? Ведь это Ткрита подвел наших солдат под нож, а не я. Сейчас он харкает кровью, волосы клочьями лезут... Небесный гром не прощает таких неудач! Но в опалу попал я. И что если это только первый шаг, а за ним последует дальнейшие? Много раз подобное происходило на моих глазах. Сначала отправка в отдаленный твадаан, потом лишение командования, потом вызов к королю, потом...

Потом тебе предлагается широкий выбор: дубина, кол, костер или что там еще придумает мстительный У-Криде. Не сомневаюсь, что всему виной черные наветы Ткриты. Незадачливый полководец желает хоть как-то поквитаться с более везучими. А сейчас, после блестящей победы Тквареги, я несколько отошел в тень.

Поэтому, когда мой полк окружил мтидаан, я буквально кипел от злости!

-- Вот ваша добыча, дети мои! -- закричал я. -- Съешьте ее! Я разрешаю вам все!

-- Совершенно все? -- недоверчиво переспросил один из ротных командиров. -- А как же запреты?

-- Я принимаю на себя всю ответственность. Вы исполняете мой приказ! А я приказываю вам сровнять этот даан с землей и съесть его обитателей! Разрешаю всем отряд увеличения печени!

Не успели сгореть две свечи, как мой приказ был исполнен с предельной точностью. Но ведь я не хотел такого! Я же не ожидал, что ротные командиры воспримут сорвавшиеся в запале слова как руководство! Кто им говорил устраивать пиршество на пылающих развалинах?! Ведь это только так говориться <174>съесть<175>, на самом деле это означает <174>уничтожить<175>! Что теперь будут говорить об ангони?! Пришлось для блага государства приказать перебить всех пленных до единого. Нам свидетели не нужны.

И вообще, сделанного не воротишь. К тому же солдаты были рады расслабиться после тяжелой и однообразной жизни в казарме. Я думаю, что с этого дня полк Тка-Дламанга действительно будет моей опорой.

На следующий день примчался королевский у-кини. У-Криде приказал мне начать готовиться к встрече возвращающейся армии. Ткварега в очередной раз уничтожил отряд одного из сыновей У-Хлокази и с триумфом возвращается в индаан. Это была поистине коварная западня. Только что строго наказать округу и сразу принять целую армию. Да сейчас здесь лишнего зернышка не отыщешь! Надо мной повисла угроза невыполнения королевского приказа, что означало неусердную любовь к королю. Я отчетливо услышал свист занесенного над головой топора.

На все приготовления я получил два дня, после чего прибывал Ткварега в сопровождении гвардейской роты. Еще через день должны были появиться главные силы армии. Два дня, чтобы спасти свою голову. И меня осенило.

Я поднял по тревоге две роты и двинул их на соседний мтидаан. Нужно было так подготовить операцию, чтобы часть пастушков улизнула. Именно для этого в оцеплении оказались разрывы. Я ни мгновения не сомневался, что удравшие будут следить за нами из укромных мест. Разумеется, в даане не осталось никакого скота, мы давно все вычистили и поделили. Неважно! Пришлось их сурово наказать. Половину обитателей даана отправили глодать землю. Я приказал, чтобы это было сделано как можно более разнообразно и мучительно. В ход пошли даже незабвенные колышки.

А потом я громогласно пообещал на завтра еще более изысканные казни и принялся с нетерпением ждать... Чего угодно, только не того, что случилось. Пастушки г'ванде собрали шайку (как я и хотел), двинулись выручать соплеменников (как я и хотел) и налетели на отряд Тквареги (этого я не желал!).

Инсвелан после очередной победы был крайне беспечен. Он двигался не выслав дозоров, как у себя дома... Хотя это давно было наше королевство. Воины шли, забросив щиты за спину, и весело напевали. Г'ванде подкараулили отряд в лесу -- своем излюбленном месте засад. Тропинка, сжатая мощными деревьями, была настолько узкой, что компактная колонна превратилась в длинную тонкую змею. Воины могли идти только по двое в ряд.

Внезапно на них обрушился град копий. Часто этот прием оказывался бесполезным в регулярных сражениях, но здесь он принес г'ванде успех. Половина отряда пала мертвой, так и не успев сообразить, что же случилось. Пастушки радостно завопили и кинулись в драку. Наши гвардейцы были застигнуты врасплох. Рота погибла, не оказав мало-мальского сопротивления.

Ткварега успел собрать вокруг себя десятка два воинов. Они прижались к стволу исполинского дерева, закрывшего уязвимые спины. Надежды вырваться не было никакой. Пастушков было слишком много, наверное тысячи две против двух десятков. Число защитников Тквареги стремительно сокращалось. То один, то другой падали, обливаясь кровью. Торжествующие враги тут же отрезали им головы. Варвары! Но каждый из наших, прежде чем умереть, уносил с собой пять, а то и семь врагов. В правильном сражении это могло принести успех, и уж наверняка прославило бы воинов, а здесь. Тщетные усилия.

Бой немного утих. Ткварега осмотрелся. Сам он уже получил четыре раны, но все легкие. С ним остались три человека, двое из которых тоже были ранены. Лишь один каким-то чудом остался цел.

-- Единственное, что меня пугает -- смерть в безвестности, -- сказал Ткварега. -- Сгорит еще половина свечи, и мы все будем есть землю. Но это не страшно. Солдат, который в тридцать лет жив, не солдат, а дрянь. Мне уже тридцать три. Я жил с копьем, с копьем и умру. Но хорошо, если бы тва-думеха узнал о моем кончине. Мы славно сражались. Поглядите, какой ковер мы постелили на нашей дороге к смерти. -- Он указал на груды вражеских трупов. -- Тот из нас, кто останется жив, должен пробиться к королю и сообщить ему о нашей гибели.

-- Нет, отец наш, -- дружно ответили воины. -- Мы шли с тобой дорогой побед, так разве захотим мы оставить тебя на дороге смерти? Мы все с радостью ляжем рядом с тобой.

-- Спасибо, -- вздохнул Ткварега. -- Я еще раз убедился, что у вас есть печень. Но это приказ, приказ королевского инсвелана! Приказ, который следует неукоснительно исполнить! Сейчас мы пойдем в атаку, отвлечем их внимание. А ты, -- он коснулся плеча здорового гвардейца, -- обязан дойти до короля. Давайте попрощаемся, потому что мы начинаем наш последний бой.

-- Сики хайни, баба! -- крикнула неустрашимая четверка.

-- Больше я не скажу ничего, -- прорычал Ткварега, -- потому что печень переполняет меня и выходит через горло. Весь мир становится красным. Ангони еще зальют кровью всю поднебесную во имя справедливости! Вперед!

-- Вперед!

И они ринулись на противника. Ткварега, казалось, обезумел. На губах у него выступила пена. Он наносил такие мощные удары, что не ранил, а только убивал. Г'ванде начали пятиться под неистовым напором. На мгновение кольцо разомкнулось, и посланец выскользнул наружу. Но потом враги снова сплотились, их дикая орда накинулась на богатырей...

Все это мне рассказал тот самый посланец. Ну, может дело обстояло не совсем так, может я что-то и приукрасил. Неважно. Главное -- суть! Уже стоя на пороге смерти, я услыхал гром удачи. Немедленно я построил своих солдат.

-- Братья! Великая беда обрушилась на нас! Совершается черное дело! Жизнь королевского инсвелана, жизнь любимого нашего Тквареги в опасности. На выручку! Мы должны идти... Нет, мы должны лететь! Пусть у вас вырастут крылья. Смерть проклятым г'ванде!

-- Смерть им! -- взревели мои воины.

Мы обрушились на пастушков подобно грому небесному. Они до сих пор не подозревали, как быстро могут передвигаться воины ангони. Без сандалий мы легко догоняем зверя. А сейчас нас вдобавок подгоняла жажда мести. Пастушки и не подумали выставить охранение. Они пели и плясали на забрызганной кровью поляне, куда стащили головы наших погибших героев. Г'ванде насадили их на копья, воткнутые в землю, и устроили хоровод вокруг чудовищного украшения.

При виде такого кощунства мои воины совсем потеряли головы. И прежде, чем я успел сказать хоть слово, пастушки были окружены и перебиты. Я никогда не поверил бы, что наши сдержанные и дисциплинированные воины способны так озвереть. Потом мы насчитали на месте боя свыше двух тысяч трупов. Ткварега был жестоко отомщен. На каждого нашего погибшего товарища приходилось по десять мертвых врагов.

Но как сообщить печальную весть королю? Ведь он так любил покойного Ткварегу... По моему приказу на месте гибели инсвелана была сооружена пирамида из вражеских голов в назидание всем преступникам. Мы обернули тело Тквареги тонкой белой тканью, положили на щит, и скорбная процессия двинулась к индаану...

@St = ...вся растительность приобрела странный нездоровый желтый оттенок. Деревья и трава теперь убивали одним своим прикосновением. Долгие годы еще...

...на У-Криде было страшно смотреть. Буквально вчера это был статный воин с благородной осанкой истинного повелителя, а сегодня он превратился в согбенного старика. Горе состарило его в одну ночь. Руки начали дрожать, в волосах заискрилась седина, глаза потухли... И временами в них вспыхивало безумие...

-- Подлые враги посягнули на жизнь моих друзей... Это страшное преступление. Тот, кто поднимает руку на королевского слугу, поднимает руку на самого короля. Нет спасения!

-- Нет спасения! -- громко повторили мы.

-- Напрасно враги короля, справедливости и равенства надеются заставить нас вернуть с избранного однажды пути. Мы не колеблясь пойдем по нему, пойдем до конца. На остриях наших ассегаев мы принесем всей поднебесной справедливость, и нас не остановят никакие потери и жертвы! Мы не поступимся принципами! А за смерть моих солдат враги дорого заплатят. Повелеваю: за каждого погибшего прикончить по тысяче г'ванде.

Я озадаченно спросил:

-- Но где их столько найти?

-- Ты хочешь сказать, что не сможешь найти врагов короля? -- прищурился У-Криде.

-- Армия любит своего короля, -- постарался вывернуться я.

-- Тогда в чем дело?

-- Мы выполним приказ, -- только и оставалось согласиться. -- За каждого погибшего воина заплатит жизнь ровно тысяча врагов. Я предлагаю за гибель инсвелана отправить грызть землю десять тысяч врагов короля.

У-Криде улыбнулся.

-- Наконец-то и до тебя дошло, Мнийаза. Не пытайся убедить меня, что в нашей стране больше невозможно найти врагов короля. Я даже усомнился на мгновение, правильно ли поступил, назначив тебя твааном. Мне показалось, что ты неусердно любишь своего короля.

-- Великое горе помутило мой рассудок, -- немного поспешнее, чем требовалось выпалил я.

-- Ах, да... Ведь именно ты поднял его безжизненное тело.

-- Но я могу предложить королю неслыханную месть, которая заставит содрогнуться поднебесную и внушит почтение к громокипящему.

-- Какую? -- заинтересовался У-Криде.

-- Мы не знаем, кто именно организовал это подлое нападение. Но вне всякого сомнения, за этим стоит сам У-Хлокази. Этот развращенный до мозга костей бандит в своей ненависти к равенству способен на самое худшее. Нужно пресечь его подлые замыслы.

-- Как же? До сих пор нам не удавалось поймать лжекороля.

-- Мы не будем посылать войско за ним, нет. Следует отправить всего одного человека -- гонца. Он передаст У-Хлокази, что отныне и впредь мы будем каждый день убивать по сто г'ванде до тех пор, пока он сам не придет и не сдастся тва-думехе. Убивать будем мягко, без пролития крови. Мы зальем каждому из них глотку серой смертью.

-- Но где взять столько порошка?

-- Суслига доставит. Носильщиков наберем из тех же г'ванде.

У-Криде задумался.Потом решительно махнул рукой.

-- Так будет!

-- С неба гремит гром истины! -- подхватили приближенные короля.

Но У-Криде уже ничего не слышал. Он зарыдал. Крупные, словно горошины, слезы покатились по его лицу. Потом король застонал как от нестерпимой боли, стон перешел в дикий вопль. Он ногтями принялся раздирать себе лицо. Из чувства почтения я тоже закричал, хотя и был уверен, что только пиво могло подсказать королю такие странные формы выражения горя. Немного погодя ко мне присоединились все армейские командиры. А потом чудовищный рев потряс небо и землю -- армия разделила скорбь своего властителя.

Мы кричали, не переводя дыхания, до самого вечера. Несколько неусердных в любви к королю на мгновение осмелились замолчать -- их тут не прикончили палачи по моему знаку.

На следующий день вернулся посланный мною гвардейский полк. Первые тысячи заложников были приведены в индаан. Хотя я сам предложил убивать по сто человек в день, мы перебили их всех. Земля в индаане стала жаркой и влажной. От приторного запаха кружилась голова.

-- Благодарю тебя, тваан, -- растроганно шепнул мне король.

Не в силах выразить сочувствие охватившему его горю, я поднял ассегай и ударил стоящего рядом командира дивизии Ум-Экойге. Он рухнул замертво, даже не застонав. Мой удар послужил сигналом. Желая показать королю, как они удручены, воины принялись убивать друг друга. Крики и стоны разносились до самого горизонта. Не знаю, что думали солдаты, но они принялись за убийства с таким рвением, что я начал опасаться, как бы мы не остались без армии. Тех, кто не мог больше плакать, просто разрывали на куски.

Солнце начало клониться к закату, и бойня немного утихла. Люди лишились последних сил и попадали на землю.

Очнувшись от забытья, король обратился к солдатам:

-- Я доволен вами, дети мои. Вы показали, как вы любите короля. Довольно крови, довольно. Убивайте врагов, а не самих себя. Но горе мое велико. Земля и небо прогнутся под его тяжестью, и, чтобы не допустить гибели всего сущего, облегчите это горе. Принесите великую жертву. Пусть в этой стране отныне больше не обрабатывается земля, ибо выращивание плодов суть накопления неправедного. Черное дело не должно осквернять королевство справедливости. Надоенное молоко следует выливать на землю. Женщины, которые забеременеют в течение года, будут сожжены живьем. Плачьте и горюйте.

-- Сики хайни, баба! -- отозвалась армия.

На следующий день У-Криде приказал похоронить Ткварегу.

Была выкопана огромная яма, в которой построили хижину для инсвелана. Король распорядился совершить неслыханный обряд. Это было против всех обычаев и традиций народа ангони. Но воля короля -- закон. Тело Тквареги было выпотрошено и набито ароматическими травами. Внутренности поместили в специальный горшок. Печени инсвелана король оказал особую честь. У-Криде лично съел ее. Хотя я так и не понял зачем, ведь мужество короля и так превосходило смелость всех людей поднебесной. Зачем еще больше увеличивать печень?

Для того, чтобы ублажать Ткварегу в лучшей жизни были отобраны двадцать пять самых красивых девушек. Они должны были подчиняться своему новому господину, и чтобы у них не возникло сомнений, им перебили руки и ноги, после чего уложили в хижине вокруг носилок, на которых покоилась мумия.

В подземной жизни у людей много врагов, Тквареге нужна была надежная охрана. У-Криде приказал целой роте гвардейцев сопровождать инсвелана. Гвардейцев посадили на колья вокруг хижины. Вот это мне уже не понравилось. Полагаю, солдаты отнеслись к такой чести тоже... Я перехватил неодобрительные взгляды, которыми перебросились командиры полков. Но безутешный король ничего не замечал.

Он поцеловал мумию и приказал засыпать яму. Надеюсь, это хоть немного сократило страдания несчастных воинов.

Король объявил годичный траур.

У-Криде разослал армию по стране с приказом убивать всякого, кто не выказывает должного почтения, не соблюдает траур и не послал искупительной жертвы. Более того, он приказал вытесать из дерева голову Тквареги и поставил в своей хижине. Даже война с У-Хлокази немного заглохла.

Зачем король приказал сжечь пять даанов, я уже не догадываюсь.

Траур был установлен всерьез. Постепенно страна начала напоминать пустырь. Поля заросли сорняками, ограды мтидаанов сгнили и рухнули, скот разбежался. Люди недоедали. Наши полки вряд ли смогли бы совершить пустяковый марш... Ткрита шепнул мне, что именно так выглядели вернувшиеся с ним из злосчастного походы.

Проклятый! Едва он оправился от болезни, как король назначил его новым инсвеланом. Его, наголову разбитого, а не меня, отомстившего за гибель Тквареги.

Между прочим... Г'ванде, благодаря дарованной им передышке, начали потихоньку оправляться. Они бежали на север, где в отрогах Громовых гор укрывался так и не пойманный У-Хлокази. Он наотрез отказался явиться на суд короля и пообещал сжигать каждого ангони, попавшего к нему в плен в отместку за казни заложников. Конечно, это нас не остановило, мы выполняли данное обещание, хотя набирать сотню человек ежедневно становилось все труднее. У-Хлокази разослал гонцов во все концы, призывая г'ванде бежать к нему. Мы никак не могли понять, почему этот народ не хотел помочь нам. БОлее того, правители соседних королевств вдруг начали помогать У-Хлокази. Нам приходилось принимать отчаянные меры, чтобы сохранить контроль над страной. Брошенное сгоряча обещание засеять поля серой смертью мы выполнили...

В ответ У-Хлокази призвал свой народ убивать ангони.

Когда У-Криде узнал об этом, он пришел в бешенство.

-- Я проучу его! -- вопил он, брызгая слюной. -- Как только кончится срок траура, я превращу мерзкое королевство в пыль! Я не буду воевать с ними, я просто обрушу на них удары громовых копий.

Злосчастному гонцу, принесшему  черную весть, раздробили голову. Вообще в последнее время слишком часто у нас совершались казни. Они не сопровождались изматывающих душу обрядом вынюхивания колдунов, но от этого крови лилось ничуть не меньше. У-Криде начал забывать, что именно армия сделала его королем. Армия может и уничтожить его. В конце концов приверженность идеям У-Макеси не означает безумного истребления людей. Ведь так скоро и делить нечего будет.

Я поговорил весьма осторожно кое с кем. Не всем командирам происходящее нравилось. А когда мы узнали, что король отправил гонцов в страну уродов с приглашением новой группе нкомми, мы поняли, что пришла пора действовать.

У-Криде опередил нас. Его безумие заставило огонь вырваться из печи.

Когда я получил приказ завтрашним утром построить гарнизон индаана на плацу, то совершенно не понял к чему это. У-Криде терпеливо повторил, что хочет видеть своих солдат... нагими. Даже без именди. Оружие тоже следует оставить в казармах.

У меня глаза поползли на лоб.

-- Я так желаю, -- уже немного раздраженно повторил король. -- Завтра вы все узнаете.

-- Повинуюсь, король.-- Что я еще мог сказать? И отправился выполнять приказание, более чем когда убежденный, что разум короля помутился от горя. На всякий случай я в ту же ночь под предлогом внезапного появления банд г'ванде поднял по тревоге и вывел из индаана три полка. Я сам не мог объяснить, что мною руководило. Вероятно на меня снизошло озарение. Но солдаты надолго запомнили сделанное им добро.

Безумный приказ был выполнен. Восемь полков стояли на плацу голыми. У-Криде вышел в сопровождении десяти палачей.

-- Дети мои, -- обратился он к солдатам. -- Я никогда не сомневался, что вы любите своего короля. И сегодня я хочу снять с вас часть печали. Мы будем горевать вместе. Мое горе стало вашим горем, ваше горе станет моим. Истинная скорбь настолько велика, что поглощает человека целиком, убивает все его низменные помыслы. Он забывает о еде и питье, -- глаза короля бешено сверкнули. -- Он забывает о женщинах. Если же кто-то лишь изображает печаль, сейчас он выдаст себя, потому что самые красивые девушки королевства покажут вам свои прелести. И горе обманщикам! Если он обманывает меня в малом, значит может обмануть и в большом. Значит он может изменить! А с изменниками у меня разговор короткий, они все отправятся грызть землю. Вспышка непристойной страсти, которую они не смогут скрыть, выдаст мне предателей. Начинайте!

Как-то разом мне в голову пришли две мысли. Первая -- король окончательно обезумел, и горе нашему государству. Вторая -- хорошо, что я одет. Но У-Криде не упустил ни единой мелочи.

-- Все воины -- мои дети. От инсвелана до последнего у-кини. Все они одинаково близки моему сердцу. Поэтому пусть командиры полков и дивизии тоже снимут именди и убенди и встанут перед своими солдатами. Приказ выполнить всем!

Это означало, что я попаду под удар вторым. Первым был инсвелан, но если будет разбита вредная голова Ткриты, то я лишь выиграю. Зато тваан всегда оказывается вторым...

По знаку У-Криде появились девушки. И я сразу почувствовал себя нехорошо. Нет, воистину горе стране, управляемом сумасшедшим! Приходилось изо всех сил убеждать себя, что женщины меня интересуют не больше, чем вчерашний день, скорбно закатывать глаза и громко всхлипывать. Но естество не обманешь, желание охватывало меня и оно было сильнее страха смерти. Когда девушки, покачивая грудями и сладострастно изгибая стан подошли ближе, я понял, что очень скоро буду грызть землю. Единственное, в чем король ошибся -- он захватил с собой слишком мало палачей. Им не под силу перебить восемь полков.

Как я заметил, виноваты оказались все. И командиры полков, и командиры дивизий, и сам я. Но не Ткрита! Проклятье! Юные прелестницы вызвали у него не больше волнения, чем у столетнего кастрата!

Когда У-Криде заметил, что произошло с нами, он захлебнулся от ярости. Король долго плевался, топал ногами и рычал, не в состоянии произнести ни слова. Больше всего он походил на взбесившегося зверя. Жестами он приказал перебить роту, стоящую прямо перед ним. Но даже когда палачи хватали человека, его плоть не переставала бунтовать. Король скрежетал зубами, его глаза налились кровью и выкатились из орбит.Две сотни трупов с разбитыми головами и немного успокоили У-Криде, и он обрел дар речи.

-- Посмотрите на негодяев! -- прохрипел король. -- Они не любят своего командира, они не любят меня! Они равнодушны к общему горю! Все слова и плач их -- горькая труха лжи! Нет спасения!

-- Нет спасения, -- вразброд, тихо ответили солдаты.

-- Даже в последний момент их толстые боевые дубины нахально смотрели вверх, когда должны были печально поникнуть! -- бесновался У-Криде. -- Но предателей постигла справедливая кара.

  Хорошо еще, что он не мог одним взглядом окинуть всю армию. А может и плохо. Была слабая надежда, что его сердце не выдержит такого страшного зрелища и разорвется. Тогда мы были бы избавлены от убийцы. В мыслях я мог позволить себе некоторую вольность. Да, наш король из ревнителя справедливости превратился в заурядного убийцу, такого же, как Натква.

Вторая рота отправилась следом за первой. Я стоял, окаменев. Ведь У-Криде шел вдоль первой шеренги. Скоро он доберется до меня, и ни заслуги, ни высокое звание, ничто уже не спасет...

Однако отчаяние обостряем ум человека. И передо мной вспыхнула молния догадки. Я торопливо повернулся к строю и вполголоса, чтобы только не услышал король, скомандовал:

-- Делай как я.

И изо всех сил ударил сам себя. Это была такая боль, что кровавая пелена скрыла от меня всю поднебесную. Однако я закусил губу и для верности повторил удар. И все доказательства моей вины разом пропали. Даже распаленный ненавистью взгляд короля ничего не обнаружит.

По рядам солдат прокатилось оживление, и над плацем повис тяжелый стон. Это все последовали моему примеру. Теперь мы равнодушно смотрели на пляски и ужимки девушек. В нас осталось огня не больше, чем в состарившихся волах. Когда король подошел ко мне, я смог прямо смотреть ему в глаза. По моему лицу катились крупные слезы, но мои мужские достоинства позорно поникли. Король тяжко вздохнул, глядя на меня.

  -- Мнийаза, я всегда знал, что ты мой самый верный друг. Ты плачешь. Значит ты искренен в своей любви ко мне. Я не знаю даже, как мне вознаградить тебя за преданность.

-- Тва-думеха, мы пучок травы в могучей руке.

Ткрита оскалился. Я не сомневаюсь, что он охотно сожрал бы меня заживо. Но сейчас он был бессилен.

-- Ты уже стал моим твааном. Я назначу тебя своим главным советником.

-- С неба гремит гром истины, -- я опустился на колени перед королем.

-- Поднимись, ибо отныне ты делаешься вторым человеком в королевстве после меня. Все мои подданные должны исполнять твои приказы, как если бы повелевал я сам.

-- Милость тва-думехи неисчерпаема.

-- Так будет! -- крикнул король.

-- Сики хайни, баба! -- приветствовали меня солдаты. Искренне!

В этот день наши испытания закончились. Король остался доволен, его гнев улетучился, и он распустил армию по казармам, ничуть не удивляясь нашему горестному подавленному виду. Он счел это признаком великой печали. Прихрамывая и стеная от резкой боли, полки покидали плац. В этот день вся армия лежала пластом и не смогла бы отразить нападение даже горстки детей.

Первое испытание кончилось благополучно, но меня испугало обещание короля на следующий день устроить новую проверку. При этом он зловеще пообещал, что на этот раз предатели и враги так просто не отделаются. Король найдет способ разоблачить их. Вечером я поговорил с командирами еще четырех полков, и ночью они покинули индаан.

Армия взбунтовалась.

@St = ...невозможно определить уровень знаний древних. Колонна из химически чистого железа, аккумуляторы, гальванопластика...

...У-Криде был пьян и зол.

-- Проклятая солдатня! Чтоб пятнистые трупоеды пожрали их вонючие кишки! Тваан, много ли времени потребуется нам, чтобы покончить с этим сбродом?

Мне казалось, что король немного неправильно ставит вопрос. Речь могла идти лишь о том, сколько времени мы сумеем продержаться под натиском соединенной армии У-Хлокази и взбунтовавшихся полков. Все-таки сказался необдуманный набор г'ванде в нашу армию. Они удивительно быстро нашли общий язык. И если только я не найду еще один гениальный ход, то нам придется скверно.

-- Не успеет сгореть три свечи, громокипящий, как мы уничтожим бунтовщиков. -- Если бы мне взбрела в голову глупость ответить как-либо иначе, я наверняка не увидел бы завтрашнего восхода.

У-Криде посмотрел мне прямо в глаза и усмехнулся.

-- Это хорошо, что ты не сомневаешься в победе, тваан. А то Ткрита начал сомневаться в твоей верности. Он даже утверждал, что именно ты помог бежать бунтовщикам. Но я верю тебе и окажу высокую честь. Ты лично поведешь в бой роту громового железа.

Меня словно ножом пырнули. Вот как он вознаграждает за верную службу и бескорыстную преданность. Не удивительно, что люди бегут от него. Это все происки Ткриты. Проклятый евнух давно искал случая сжить меня со свету! Громовое железо, способное одним ударом уничтожить тысячи врагов, принесет нам победу. Но ударивший таким копьем сам тоже гибнет. Нельзя будить мощь огня, губящего мир.

-- Сики хайни, баба! -- я топнул правой ногой.

Стоявший рядом Ткрита ехидно ухмыльнулся.

-- Впрочем, это произойдет лишь тогда, когда я решу, что у нас нет в  запасе других способов одержать победу, -- уточнил король.

И на том спасибо. Я получил небольшую отсрочку.

Мы нашли беглецов именно там, где ожидали -- в отрогах Громовых гор.

Впервые за долгое время нам пришлось думать об осторожности. Враг имел огромное превосходство в численности. Армия У-Криде состояла из двенадцати полков, но в них имелось не более десяти тысяч человек. Нам пришлось пойти на огромный риск, оголить западные границы, собрать все гарнизоны... И тем не менее нас было меньше. Два полка вообще были наскоро собранными и кое как обученными бандами разбойников. Однако выбирать не приходилось. Либо мы их, либо они нас.

Мы заняли позицию на склоне холма, усеянного крупными валунами. Расчет был на то, что неровная местность растреплет монолитный строй атакующих, и до нашего фронта докатится не могучая волна, а разрозненные ручейки, которые неминуемо разобьются о несокрушимый гранит. В таких высокопарных выражениях я сообщил командирам о замысле короля. Хоть У-Криде и был неизменно пьян, но полководческого таланта он не потерял. По фронту мы развернули пять полков, которые выстроились в пять шеренг с интервалом два шага между воинами. Это позволило бы им без помех действовать ассегаями.

Правый фланг нашей позиции упирался в крутой обрывистый склон, подняться по которому не сумел бы и горный козел. От нападения с этой стороны король обезопасил армию полностью. Левый фланг прикрывали три полка, развернутые под прямым углом к основной линии фронта. Отсюда неожиданностей тоже не должно было возникнуть. При необходимости эти же полки, развернувшись, могли образовать длинную ударную колонну и смять один из флангов противника -- излюбленный прием У-Криде. Два полка оставались в резерве, охраняли короля. Там же находилась и рота громового железа.

Позиция была неплохой, но все-таки имела один недостаток. В случае поражения выбраться из ловушки, в которую она превращалась, было бы крайне трудно. Ведь если существует только один вход, то и выход тоже только один. Задняя калитка имелась -- узкая тропка, ныряющая в каменный лабиринт. По ней могли идти в ряд два человека, но вынести целую армию вряд ли удалось бы. Да и уходить в глубь Громовых гор, в страну уродов... На такое можно решиться действительно лишь под угрозой неминуемой смерти.

Наши уроки не прошли попусту для У-Хлокази. Его полки выстроились в таком идеальном порядке, который сделал бы честь и армии ангони. Мы смогли легко сосчитать, что против нас У-Хлокази выставил тридцать полков. Это не считая беспорядочной толпы пастушков, вооруженных копьями. Они сгрудились в тылу регулярной армии. Ну, с этим сбродом воевать не придется. Свистни -- они сами разбегутся. Наши взбунтовавшиеся полки стояли в самом центре. Даже странно, откуда после многих поражений У-Хлокази сумел набрать так много солдат? Суслига сказал, что здесь есть воины, присланные соседями.

-- Вот и отлично, -- с мрачной радостью заметил У-Криде. -- Мы одним ударом сомнем всех! Не знаю, чем кончится сегодняшний день, но изменники с поля живыми не уйдут.

-- Может мы не будем оттягивать неминуемое и первыми атакуем их? -- спросил Ткрита. Он уже почти оправился от болезни, только умишком был все также слабоват. -- А заодно бросим в них громовое копье.

-- Нет, -- уперся я. -- Нас слишком мало для атаки.

Тут мы к великой своей радости заметили развевающийся над вражеским войском голубой флаг. Это означало, что наконец-то сам неуловимый У-Хлокази почтил нас встречей. Ткрита даже засмеялся.

-- Надеюсь, на сей раз он не сумеет улизнуть, и мы отомстим за все. -- Он никак не мог простить У-Хлокази давнего поражения и потери мужской силы.

Противник приближался, охватывая нас полукольцом. Наш первоначальный расчет оказался совершенно правильным -- поднимаясь по склону, г'ванде полностью расстроили свои ряды. Если бы у нас было еще хотя бы пять полков! Опрокинуть врага одним мощным ударом сейчас не составляло труда. Но этих пяти полков мы не имели. Приходилось ждать. Командиры противника метались, как переполошенные птицы, стараясь восстановить порядок в первых шеренгах. Наконец г'ванде остановились в ста шагах от нас.

Как и полагалось древним обычаям, они начали осыпать нас насмешками, ругательствами и проклятьями. Но с таким же успехом они могли адресовать свои слова окружающим камням. Мы давно отбросили все, что мешало эффективно воевать. Наш строй не колыхнулся, даже когда наших воинов поносили последними словами. Если ты в строю -- забудь обо всем. Ты не человек, ты солдат! Правда, пылкие новобранцы кидали на командиров пламенные взгляды, но даже они не посмели нарушить дисциплину.

После некоторой заминки, г'ванде атаковали нас. Но атака была нерешительной и вялой, наши воины без труда отбили ее. На склоне остались лежать около сотни вражеских трупов. Приятное зрелище! Кроме того оно сильно повлияло на мужество противника. Теперь ему приходилось идти в наступление по трупам мертвых товарищей. Наши потери были много меньше, потому что колоть ассегаями сверху вниз было исключительно удобно.

-- Глупцы, -- проворчал У-Криде, разглядывая поле боя. -- Еще две такие атаки, и они сами себя разобьют. Следует только не помешать им совершить самоубийство.

-- Не думаю, -- поморщился я. -- У-Хлокази человек умный и решительный. Ткрита это может подтвердить. Если он и совершил одну небольшую ошибку, не следует надеяться, что он повторит ее. Скорее всего придумает что-то более действенное.

Но прежде чем придумывать новое, следовало убедиться, что не работают старые методы. У-Хлокази выстроил против нашего фронта десять полков в три шеренги. На сей раз г'ванде тщательно следили, чтобы не сломать и строй и двигались тихим шагом. Но наша линия была значительно короче, поэтому попытки использовать перевес в количестве дала неожиданный результат. Полки врага скучились, и строй все-таки смяли. Воины уже не могли действовать копьями, им просто не хватало места размахнуться. Поэтому кровопролитная стычка снова завершилась в нашу пользу. Мы придвинули вторую шеренгу на помощь первой и вновь отбросили противника, оставившего на сей раз уже две тысячи трупов. Хотя наши потери были больше, чем в первый раз, все равно -- г'ванде теряли втрое больше.

Настроение короля поднималось с каждой сгорающей свечой и каждым кувшином пива.

-- Я уверен, что эта битва завершит нашу бесконечную войну с У-Хлокази, -- сказал он, довольно утираясь. -- Этот дурак положит здесь последние полки. Я даже думаю, что нам не потребуется дар нкомми.

Эти слова почему-то встревожили Суслигу, и он куда-то скрылся.

-- Я тоже хочу на это надеяться, -- ответил Ткрита. -- Два раза увидеть удар громового копья...

Что-то он быстро переменил свое мнение. Или это под влиянием безволосого всем жутко хотелось выпустить на волю огонь?

Наступило небольшое затишье, очевидно У-Хлокази обдумывал новый план.

Очередная атака была гораздо более изощренной.  Правофланговые полки расступились, пропуская толпу пастушков.  Они беспорядочной грудой навалились на наше левое крыло. Дрались пастушки сумбурно и бестолково, зато с такой яростью... Сначала я подумал, что У-Хлокази поступил так от растерянности и отчаяния. Но эта мысль сразу улетучилась, когда я увидел, что два полка выдвинулись из резерва и выстроились против нашего правого фланга в длинную колонну. У-Хлокази перенял наш прием <174>удар молота<175>. Пятьдесят шеренг по сорок человек должны были сокрушить наш правый флаг. У-Хлокази надеялся, что шумная атака на противоположном крыле отвлечет наше внимание и отчасти скует силы. Неплохая задумка. Если бы эта атака удалась, наша армия была бы смята, потеряла даже скромную лазейку к безопасности, и У-Хлокази не составило бы большого труда окружить и уничтожить ее.

Наше левое крыло действительно потеряло возможность двигаться. Пастушки повисли на ассегаях и привязали эти полки к месту. Они падали  сотнями, но помощи от левого крыла теперь ждать не приходилось. Ткрите даже пришлось отодвинуть все крыло чуть назад, чтобы освободить место для сражения -- так много трупов валялось под ногами. На всякий туда был отправлен один резервный полк. Яростной контратакой он остановил пастушков, но отбросить их назад не было никакой возможности. Попытайтесь отогнать безумца, решившего умереть! Противник терял в семь, в девять раз больше нас, однако пастушков не считали ни мы, ни У-Хлокази. Правда, эти живые мертвецы выполняли его приказ, а не наш...

Резко забили сигнальные барабаны, и ударная колонна г'ванде начала грозно надвигаться на нас.

У-Криде от неожиданности даже немного протрезвел. Бороться против собственных выдумок ему еще не приходилось. В растерянности он обратился ко мне:

-- Что будем делать?

-- Использовать последнее оружие, -- как призрак вынырнул из небытия безволосый.

-- Здесь? -- ужаснулся король. -- Прямо посреди собственного строя? Мы ведь положим половину своей армии!

-- Вот именно.Следует показать решимость победить, невзирая на любые жертвы.

-- А что думает тваан?

Я замялся.

-- Возможность остановить их есть. Но мне нужен резервный полк.

-- Последний?

-- Да.

-- Что ты намерен делать?

-- Пропустить их и ударом сбоку опрокинуть в пропасть.

-- Недурно, -- обрадовался король. -- Действуй!

Я буквально кожей почувствовал изливающуюся ненависть безволосого. Он так хотел огня, а я ему помешал. Почему они так любят громовое железо?.. Но решать отвлеченные проблемы времени не было. Враг приближался.

По моему приказу командиры трех правофланговых полков передали солдатам приказ: два полка стремительно отходят назад, не позволяя противнику связать себе боем, а третий отводит правый флаг назад, образуя прямой угол с фронтом. В образовавшийся разрыв выдвигается резервный полк, который сокрушительным ударом сбрасывает плотное построение врага в бездну под обрывом. Удар наносится, когда колонна противника полностью втянется в образовавшийся мешок. Ни один из г'ванде не должен спастись.

Вдруг мне померещилось, что я теряю сознание, все поплыло перед глазами. Я говорил что-то непонятное, язык отказывался повиноваться мне... Но это быстро прошло. Я закрутил головой, оглядываясь. Вроде никто ничего не заметил. Или мне только показалось?

Противник приближался. Уже отчетливо стали видны белые щиты с двумя черными полосами. У-Хлокази действительно придавал решающее значение этому удару, иначе он не двинул бы в бой свою гвардию.

-- Приготовиться, -- бросил я вполголоса своим у-кини. Те со всех ног ринулись передавать приказ командирам полков.

Вдруг крики и треск, доносившиеся с левого фланга, стихли. Я испугался. Неужели Ткрита не выдержал?! Обернувшись, я увидел поднимающиеся клубы пыли и беспорядочное мельтешение. Бой продолжался. Но я почему-то оглох. Опять наваждение! Что происходит?!

Тем временем полки выполнили намеченный маневр. Немного оторопевшие г'ванде втянулись в образовавшуюся пустоту. Похоже, командиры врага растерялись и не предусмотрели такой возможности. Ударить ударили, но куда? Молот не встретил наковальни и повис в воздухе.

С чудовищным грохотом ударил барабан. И внезапно четыре полка рухнули ниц. Что это?! Я замер словно статуя. И увидел, как три человека взмахнули палицами с навершиями из голубой глины. Громовые копья? Откуда?! Не-ет...

Смертники бросились на врага.

Конечно, я много слышал о громовом железе, но действительность превзошла все ожидания и рассказы. Тройная зеленоватая молния ударила по глазам, несмотря на плотно зажмуренные веки. Жуткий утробный грохот вновь заставил меня оглохнуть, опрокинул на землю. Жаркая волна прокатилась над нами. Мне померещилось, что на меня навалили груду горячих углей, и моя кожа трещит и сворачивается от жара, обнажая кровоточащее мясо. Я не сразу понял, что весь перемазан запекшейся кровью, сочащейся из ушей, носа и рта.

Мне казалось, что все мои кости переломаны. Но долг превыше всего. Я был королевским твааном и должен был командовать битвой. Шатаясь точно пьяный, я поднялся. Два полка г'ванде просто исчезли, испарились. Там сейчас бушевали ревущие черные смерчи, пронизанные огнеными вихрями.

Пораженные ужасом люди замерли. Многие из них впервые видели освобожденный гнев громового железа. Наши солдаты испугались не меньше противника.

Я взмахнул дрожащей рукой и выплюнул изо рта сгустки крови.

-- Встать... -- Мне показалось, что я крикнул, но на самом деле едва слышно прохрипел.

Полки лежали недвижимо.

-- Встать! -- я рванул за плечо барабанщика. Тот выпучил на меня побелевшие от ужаса глаза, но дисциплину в своих солдат мы вколачивали надежно. Над полем боя,  перекрывая свист пламени, забил барабан.

Наши солдаты зашевелились и начали медленно подниматься, отряхивая с себя горячую землю. Это походило на оживление мертвецов. Снизу, от подножия холма, долетел протяжный вой-стон. По крайней мере половина воинов г'ванде не погибла в пламени удара. Обжигающее дыхание громового железа смело их в пропасть, где они сейчас валялись с переломанными руками и ногами.

Однако кто посмел пустить в ход громовые копья?! Ведь мы были против! В одном безволосый оказался прав -- врага поразила наша решимость, он впал в панику. Это следовало использовать.

Я скомандовал атаку. Опять ударил барабан, и наши полки начали стройными рядами спускаться с холма. Нельзя сказать, что у нас все было в порядке. Мы тоже понесли большие потери, куда-то запропастился инсвелан, так что мне пришлось принять командование. Но мы лучше подготовились к неожиданностям, и сейчас инициатива перешла в наши руки.

Все испортили те самые пастушки, о которых я и думать забыл. Они были прикрыты от ударов громовых копий, так как стояли очень далеко, и потому не пострадали. Более того, плохо разбираясь в происходящем, они решили, что гнев грома упал на наши головы, что именно нас испепеляют огненые столбы. С новой энергией они обрушились на левофланговые полки и смяли их. Невозможное случилось. Число победило порядок и умение. Я видел чудовищные сцены. Наших солдат буквально разрывали на куски. Там, где прокатывалась охваченная безумием толпа, не оставалось никого и ничего.

В одно мгновение ситуация переменилась. Я собирался добить растерянного и упавшего духов противника, а вместо этого наша собственная армия оказалась на краю гибели.

Она развалилась на куски. Четыре полка развернутым строем спускались с холма, истребляя растерявшихся врагов, но скоро они получат удар в спину... Я спешно собрал возле себя четыре оставшихся полка, два отвел прикрывать горный проход, а два бросил навстречу вопящим пастушкам. Встречные потоки столкнулись, вскипел дикий человеческий водоворот, в котором метался королевский эскорт. Недавно безопасная вершина холма стала место самых отчаянных схваток.

Насколько я мог судить, правый флаг г'ванде не слишком пострадал. Фактически он не принимал участия в сражении, и теперь в распоряжении У-Хлокази имелось не менее шести совершенно не тронутых полков. Потрясенный и расстроенный центр слабо сопротивлялся, откатываясь в беспорядке под нашим напором. Левый фланг был совершенно уничтожен. Всего г'ванде потеряли не менее десяти тысяч солдат и пятнадцать тысяч пастушков. Но свое численное превосходство сохранили.

Решение следовало принять мгновенно. Я приказал обоим полкам начать втягиваться в проход. Нужно было спасать то, что еще можно было спасти. Пастушки сметут выставленный против них заслон, центр, покинувший холм, будет отрезан и окружен... Битва проиграна! У-Криде был прав: либо мы их, либо они нас. Вышло второе. Слабым утешением могла послужить гибель королевства г'ванде. Оно больше не существовало. Но мне то от того не легче!

Первый полк проскочил узость довольно быстро. Второй выстроился полукругом, защищая вход в расселину. Необходимо было во чтобы то ни стало дождаться короля.

Бой кипел, не ослабевая. Топот ног, треск и стук сталкивающих щитов, глухие удары копий... Пастушки неизбежно превращали регулярное сражение в дикую беспощадную резню. Лишь один островок порядка можно было различить в мятущемся хаосе. Это королевские телохранители медленно продвигались к спасительной расселине. Но до нее было слишком далеко, а их ряды таяли слишком быстро. Вскоре между нами было не более пятидесяти шагов, однако эти шаги предстояло пройти по трупам врагов. Конечно, я мог бросить своих солдат навстречу королю, что означало ослабить оборону последнего прибежища. Тогда враги ворвались бы в расселину. И я приказал только ждать. Ждать -- и ничего более.

Двадцать шагов.

Теперь я видел, что У-Криде работает ассегаем как простой воин. Не даром когда-то он был назначен твааном. За прошедшее время он не потерял навыков, а все рассказы о его мужестве и искусстве владения оружием оказались справедливы. Каждый удар короля укладывал противника насмерть. Но его сопровождало уже не более десятка телохранителей.

Пять шагов...

Может стоит все-таки послать воинов? Я приказал разомкнуть фронт, чтобы король смог укрыться, но в этот момент какой-то подлый г'ванде ударил У-Криде копьем в спину. Бедняга раскрыл рот в немом крике, глаза его вспыхнули и тотчас померкли навсегда, из ноздрей и горла потоком хлынула кровь. Он покачнулся и рухнул на землю, точно срубленное дерево. Могучее тело содрогнулось, и мятежный дух отлетел. Король умер.

Больше ждать было нечего.Надежды на возвращение оторвавшихся четырех полков не оставалось. Я приказал всем уцелевшим уходить через расселину. Троим носителям громовых копий я повелел лечь на землю и затаиться среди мертвых, перемазаться кровью, замереть... А когда враги ринутся в погоню, герои должны ударить копьями и похоронить неприятеля под рухнувшими каменными лавинами.

-- Сики хайни, баба! -- ответили они.

-- Во славу непреложных заветов блаженного У-Макеси! -- благословил я их.

@St = ...критическая масса урана-237 составляет около 5О килограммов при нормальных условиях. Но если повысить количество свободных нейтронов внутри делящейся массы, например окружив ее бериллиевыми зеркалами и полиэтиленовой пленкой, то критическая масса уменьшается в 1ОО раз... Хотя, соответственно, снижается и тротиловый эквивалент... Критическая масса трансуранов много меньше...

...тропинка круто повернула, и слабо светящаяся розовым щель горного прохода скрылась из вида. Я облегченно вздохнул. Теперь, что бы ни случилось позади, до нас не долетит убийственное дыхание громового железа. Если только... Если только смертники, оставленные охранять проход, не подведут. Ядовитая трава сомнения упрямо поднималась в моей голове. Армия ангони сильна дисциплиной, и воины, не колеблясь, пойдут на смерть по приказу короля. Но как они поведут себя после гибели У-Криде?

Колонна по моему приказу перешла на ускоренный шаг.

Мы шли в неизвестность. Позади остались надежды, радости и поражения. Впереди была ночь и скользкая горная тропа. И впереди снова поднималась великая цель ангони -- установление всеобщего равенства. У-Хлокази победил. Временно. Мы еще вернемся и поделим то, что осталось от его королевства. Мы еще посмотрим, кому гром победы прогрохочет славу!

Наш путь шел во мраке, к счастью тропинка бежала прямо, не петляла, не раздваивалась. Это нас спасло, потому что сбиться с дороги ночью в горных ущельях проще простого, но заблудиться значило погибнуть. Со всех сторон кручи и обрывы, вдалеке угрюмо клокотал водопад, где-то слева мелькали багровые сполохи. Повелитель грома был неспокоен. Тяжкий путь, испытание духа. И потому дорога оказалась не по силам слабакам. Кое кто, не выдержав, ложился на камни и просил заколоть его. Таким мы оказывали милость.

Позади что-то не очень сильно громыхнуло. Раз, другой... Горячий ветер пронесся по ущелью. А потом все вокруг перемешалось: небо, земля и горы. Опять неслышный звук ударил по ушам. Громы разбушевавшихся стихии были нам недоступны. Просто все еще раз помутилось, как от крепкого удара по голове, а из ушей полилась кровь. Зубы у меня застучали, на мгновение я подумал, что моя кровь закипает у меня внутри. Обжигающий ветер сшиб с ног и покатил по камням.

Стоя на коленях, ободранный и окровавленный, я с ужасом смотрел на зад. Второй раз на протяжении одного дня я видел освобожденный огонь, но впечатление от этого не стало более слабым. Словно чья-то таинственная рука унесла все мои воспоминания, и я вновь ужасался как в первый раз. Судя по всему, громовые копья применили одновременно и мои солдаты, и г'ванде.

В небо поднимался огненый столб, упиравшийся в самые облака, подсвеченные снизу жутким багровым светом. По небу разлилось целое море огня. Вершину столба окутывало шевелящееся облако сероватого дыма. Над горами в считанные мгновения выросло чудовищное дерево. Его пылающий ствол окутывали черные лианы, извивающиеся точно змеи. Они стремительно бежали вверх и скрывались в серой кроне. А снизу пламя приобрело странный голубоватый оттенок, похожий на цвет чистого весеннего неба.

Вершины гор были сметены чудовищным ударом. На фоне бушующего пожара я отлично видел, что пропали их характерные остроконечные головы. Горы не выдержали, и камень начал плавиться. Наверное именно так погиб Прошлый Мир... Или мне это только мерещилось?

Земля содрогнулась, и тропу пересекло множество широких трещин. Исполинские глыбы камня засыпали ее. От моих двух полков вряд ли осталось более одной роты. Шестнадцатое королевство ангони прекратило свою недолгую историю. Лишь одна мысль утешала меня. Разбуженный нами вселенский пожар точно так же до тла спалил королевство г'ванде вместе с исконным врагом справедливости У-Хлокази. На много горизонтов вокруг там сейчас не осталось ничего кроме клокочущего пламени.

Я упрямо поднялся на мягкие ноги и сорванным голосом крикнул:

-- Сомкнуть ряды.

Ответом было молчание. Потрясенные солдаты были не в состоянии что-либо слышать и повиноваться. Их следовало вывести из оцепенения. Я проткнул ассегаем двоих или троих.

-- Неповиновение?! Я забочусь о вашем же спасении! Глупцы! Следуйте за мной! Сомкнуть ряды!

Неохотно, как во сне, они выполнили приказ.

-- Бегом!

-- Сики хайни, баба! -- Слабые разрозненные голоса...

Переход остатков армии через горы будет воспет в легендах. Обожженные усталые люди карабкались по неприступным утесам. Оскальзывались и падали вниз. Понемногу становилось все холоднее. Однажды ночью пошел снег, а на утро мы не досчитались двадцати воинов. Они так и остались сидеть на камнях под белым покрывалом. В тот день снег валил густыми хлопьями. Эта проклятая сухая вода была настолько холодна, что обжигала точно огонь. Воплощались в жизнь самые дикие сказки, которым никто раньше не верил. И в тот же день у нас кончилось продовольствие. Сколько еще предстояло блуждать в каменных джунглях предсказать не мог ни один человек. После долгих колебаний я принял решение. Тяжелое решение. Но следовало любой ценой обеспечить движение вперед. Остановка была равносильна смерти. Разумеется, все командиры из жребия исключались.

Дурные предзнаменования преследовали нас. Ночью ко мне явился безволосый. Порождение кошмара возникло бесшумно, точно тень. Часовые не заметили его, но я не винил их.

-- Приветствую короля У-Мнийазу, -- прошелестел прозрачный голосок.

Я вскинулся. Мне показалось, что вернулся Суслига. Но ведь мертвые не возвращаются, а проклятый колдун остался гореть там...

-- Кто ты? -- прохрипел я, нащупывая лежащий рядом ассегай.

-- Твой друг, -- тихо ответил безволосый.

-- Как тебя зовут?

-- Зачем тебе это?

-- Чтобы знать, на чью голову призвать небесный гром.

-- Разве так встречают протянутую руку помощи? -- усмехнулся безволосый. -- А ты вообще впервые видишь меня.

-- Ты пришел, чтобы вернее погубить остатки нашего народа.

-- Не торопись хвататься за оружие. Что мне до вашего народа? Впрочем, как и до упрямых глупцов. Нкомми приходят на помощь королям, а не народам. Ибо только королевский разум и королевская воля способны установить царство истинной справедливости. Народ подл по своей натуре, каждый норовит ухватить кусок пожирнее и побольше. Никто не хочет делить поровну. Только сильная рука короля способна направить людей к подлинному счастью всеобщего равенства.

-- Значит, я уже король, -- невольно вырвалось из моей груди.

-- А кто же?

Липкие словеса безволосого оплетали меня, точно паутина. Лишая воли, ослабляя разум. Теперь-то я понял, что произошло накануне, во время сражения. Суслига очень хотел, чтобы ударили громовые копья, и он заговорил нас. Хотя и нашел свою гибель...

-- Король двухсот человек, -- горько усмехнулся я.

-- Это ничего не значит. Истинное значение и подлинное величие королевства определяются не его размерами, а его силой. Силой армии и силой духа, которая состоит в неуклонном следовании заветам У-Макеси.

Я вспыхнул.

-- Проклятые принципы! Именно они привели к гибели наше королевство! Вот, возьми! -- Я выхватил из сумки грязный свиток и швырнул его безволосому. -- Спрячь, чтобы я его больше не видел! И подавись ими. Ешь их, пей их! А я помогу тебе. Я вобью их в твою зловонную глотку острием своего ассегая. А потом посмотрю, как ты переваришь украденные слова!

Безволосый поднял свиток с земли, почтительно приложил ко лбу, поцеловал и прижал к сердцу.

-- Ты совершил великое дело, У-Мнийаза, хотя и не знал этого. Ты спас руку самого блаженного У-Макеси. После такого я просто обязан помочь тебе.

-- Поможешь... Вспомни Энагаваана! Вспомни тквавенов!

Безволосый умолк.

После того, как Нгаде разгромил тквавенов, они отправились на поиски новой родины. Возглавил их брат убитого вождя Энагаваан. Начал он с жуткой процедуры. Чтобы не обременять свое войско, он приказал вырезать всех женщин и детей племени, заметив, что победители всегда будут иметь женщин в достатке, а побежденным и мертвым они все равно не нужны. Сначала этот поступок сослужил ему неплохую службу. Переправившись через реку Хайлини, он без предупреждения обрушился на маленькое племя, жившее там. Рассказы не сохранили названия племени, имени вождя. В короткой, но ожесточенной стычке воины Энагаваана истребили всех мужчин, захватили скот и женщин. Они могли остаться там и благоденствовать. Но безволосые посоветовали идти дальше, исполнять заветы У-Макеси, делить все поровну. Они пообещали помочь, и Энагаваан двинулся дальше.

Ему удалось пересечь великую равнину между реками Хайлини и Варнагизи. Дерзость вождя была особенно велика, потому что сейчас он шел по территории одного из пятнадцати королевств ангони. Энагаваан совершенно опустошал те места, где проходила его армия, истребляя без разбора стариков, женщин и детей.<174>Если нельзя дать им законную долю неправедного, хотя бы избавим из от страданий. Пусть не мучаются, глядя на чужое богатство<175>. Если удавалось захватить вождя какого-то племени, он сразу съедал его печень, чтобы приобрести смелость и жестокость побежденного. Хотя и того и другого у него самого имелось в избытке. Не мудрено, что в конце концов он просто обезумел.

Король У-Мтантизи не мог, конечно, допустить такого разбоя на своих землях, и сам двинулся навстречу Энагаваану во главе всей армии. Тквавенов было гораздо меньше, но битва длилась пять дней. Только после этого Энагаваан приказал отступать, оставив позади себя залитую кровью землю.

Его оттеснили в предгорье Черного хребта. Там он укрепился, отбивая все атаки У-Мтантизи и продолжая в окрестностях своей крепости делить неправедное поровну, пока целая страна не обезлюдела. Однако он недооценил настойчивости и мстительности У-Мтантизи. Король тоже призвал на помощь нкомми и разгромил ставку Энагаваан громовыми копьями, оставив от нее только пылающие развалины, засыпанные серой смертью.

У Энагаваана осталась только жалкая горсть воинов (как у меня), с которой он пробился сквозь Черные горы (как я) и вышел в королевство У-Талингасвайо. Тот согласился приютить беглецов. Энагаваан пожил немного в мире и довольствии, но у него было слишком большая печень. С пятью телохранителями он вновь пересек Черные горы, вернувшись в родные места. Здесь он узнал, что вместо У-Нгаде королевством правит У-Нгиба. Попытка поднять остатки народа во имя справедливости, не удалась. У-Нгиба был жесток и умен, он правил железной рукой. Сеть твадаанов не давала стране вздохнуть. Очень быстро один из тваанов настиг Энагаваана, разбил его маленький отряд и схватил его самого.

Когда пленных привели в индаан, У-Нгиба даже не вышел навстречу. Он разговаривал сквозь стену хижины.

-- Зачем ты вернулся?

-- Чтобы разделить свою землю, -- дерзко ответил Энагаваан.

-- И где твои люди?

-- Они все здесь.

-- Только я в этой стране имею право делить поровну, -- сказал король. -- И нет другой справедливости, кроме моей! Убейте их.

Последним тквавенам свернули шеи, а самого Энагаваана посадила на кол. Так кончил жизнь великий борец за справедливость и равенство.

-- Вспомни Энагаваана! -- повторил я.

-- Он ошибся, -- после долгого раздумья ответил безволосый. -- Ему нельзя было затевать войну с сильным государством. Попытка разбить У-Мтантизи была обречена с самого начала. Если бы Энагаваан двинулся на север вдоль берега моря, все сложилось бы иначе. Веревку следует рвать в самом слабом месте.

-- Ты хочешь сказать, что я избрал правильный путь? -- Я не пытался скрыть насмешку, но безволосый был предельно серьезен.

-- Да, ты идешь правильным путем, У-Мнийаза.

-- Который прямиком приведет меня к великой цели.

-- Да, именно на этом пути ты будешь делить неправедное во множестве.

-- И устрою королевство всеобщего равенства.

-- Вполне вероятно.

-- С двумя сотнями воинов.

-- А ты помнишь, что помогло У-Мтантизи справиться с тквавенами?

-- Помню.

-- Бери его.

Громовые копья возникли ниоткуда. Вот они, лежат передо мной.Целых три. Мгновение назад руки безволосого были пусты, а сейчас он, лукаво усмехаясь, протягивает мне всесокрушающее оружие.

Меня прошиб холодный пот.

-- Ты искушаешь меня, колдун.

-- Я не колдун.

-- Недаром за вами так охотятся тлинасигуси.

-- Они просто завидуют нашим знаниям и нашему умению.

-- Не знаю...

-- Решайся, король. Прояви смелость, и тебя ждут великая удача и великая награда.

Я задумался. Цену обещаниям безволосого знал покойный У-Криде. Цену его помощи знали кости У-Мтантизи, брошенного королем У-Малуко в яму с пятнистыми трупоедами.

Но я решился.

-- Веди меня, сын зла. Я готов. Я знаю, что принимая твое предложение, обрекаю себя на страшную смерть, но сияющая звезда великой цели всегда ведет истинного ангони. Мы пришли с севера, чтобы распространить истинную справедливость на южные пределы, теперь же повернем обратно!

-- Вот и хорошо, -- глухо пробурчал безволосый. -- Когда твоя армия выйдет на равнину, я вновь посещу тебя.

Он растаял в темноте. Только клацанье когтей керита по камням долетело до меня. Демон унес демона.

Хотя мой отряд и был осколком армии, дисциплина рухнула. Утром люди подступили ко мне, размахивая ассегаями, грозя сегодня обойтись безо всякого жребия. Мне стоило больших трудов уговорить их подождать еще немного. Спасло меня только внезапно выглянувшее солнце. Оно разогнало густой утренний туман, и перед нами далеко внизу открылись зеленые луга, по которым лениво бродили многочисленные стада. И все это неправедное ждало дележа.

Не знаю, может это был призрак, навеянный чарами безволосого, но появился он удивительно кстати. Мои воины ответили взрывом радостных воплей.

-- Веди нас! Веди, и мы разделим это!

Ни вернувшийся туман, ни холодный ветер не могли остудить их порыва.

-- Веди нас, отец!

-- С помощью громовых копий мы вернем на землю предков высшую справедливость. -- Я потряс в воздухе дубинами с глиняными набалдашниками.

-- Сики хайни, баба!!! -- загремело подобно горному обвалу.

Спуск с гор оказался не столь прост, как нам показалось вначале. Туманы и холод покрыли склоны гор толстым слоем твердой воды. Не было никакой опоры, и если человек падал -- он уже не поднимался, а с отчаянным воплем летел в пропасть.Этот жуткий спуск уполовинил наш отряд. Когда мы остановились на отдых у журчащего ручейка, на перекличке отозвались семьдесят два человека. Но они были полны решимости!

После короткого отдыха двинулись дальше, выслав в вперед дозор. Ведь наш отряд вступил на вражескую землю, небрежение военными правилами приносит горькие плоды. Долина была обитаема, ведь не сами же по себе паслись стада, а встретиться нам могли только враги. Вскоре разведчики вернулись с радостной вестью: впереди они заметили деревню. Не твадаан, не мтидаан, а простая деревня, каких мы сожгли и разделили великое множество. Ни ограды, ни стражи -- ничего. Подходи и бери!

Сначала я хотел окружить деревню, но воинов для этого не хватало. Пришлось пойти на риск. Пусть какая-то часть неправедного ускользнет от дележа, но солдат нужно накормить. Мы уже были готовы ринуться на безмолвные хижины, как вдруг шум и мычание заставило нас окаменеть. Хорошо, что мы не поторопились! К деревне приближалось большое стадо. Вот это будет дележ! Даже слюнки потекли.

Но почти сразу высохли. Я понял, что это была за деревня, и почему ее не окружал частокол. И почему до сих пор мы не видели ни единого человека среди хижин. Ведь все они возвращались сейчас, гоня перед собой стадо. Ни единой женщины! Мы наткнулись на логово разбойников! И по самым скромным подсчетам их было вдвое больше, чем нас.

-- Что будем делать? -- спросил я воинов, собрав их в тесный кружок. -- Это не смирные пастушки, так просто они неправедное не отдадут.

На этот вопрос ответил порыв ветра, донесший аппетитный запах жареного мяса. Мы неделю пробивались через горы без горячей пищи!

-- Но их много больше, -- неуверенно заметил я.

-- Тогда, может, они согласятся взять нас к себе, -- крикнул кто-то, старательно прячась за спины товарищей.

-- Мы идем к великой цели, как можно вступать в шайку бандитов? -- не понял я.

-- А что если им предложить присоединиться к нам? -- неожиданно подал разумное предложение один из ротных командиров. -- Ведь если пригрозить им громовыми копьями, думаю они не будут слишком долго упираться. Да и увеличенной армии будет проще двигаться дальше, легче будет побеждать врагов равенства.

Я не очень хотел принимать это предложение, но меня убедили. Я запомнил всех, кто говорил.

Когда наша шеренга приблизилась к деревне, разбойники беспорядочной стаей высыпали нам навстречу. И вооружены они хлипкими копьями, а не ассегаями...

Мы остановились, в знак дружелюбия размахивая зелеными ветками. После короткого совещания с бандитами, вперед вышел главарь, тоже подняв над головой зеленую ветку. Язык был очень похож на наш, в нем мелькало много знакомых слов, и достаточно быстро мы поняли друг друга.

-- Кто вы? -- спросил он.

-- Армия одного из королей ангони, -- твердо ответил я.   -- Вся армия? -- на губах у него заиграла кривая усмешка.

-- Нет, только разведчики. Сам король, перейдя Громовые горы, сейчас отдыхает. Но завтра он будет здесь во главе победоносных полков.

-- Хорошо, если так. -- Главарь мне явно не верил.

-- Ты скоро убедишься в этом, когда отправишься грызть землю.

-- Не будем спорить. Чего хочешь ты? -- Он сделал упор на слове <174>ты<175>.

-- Мы всегда хотели только одного -- установления всеобщей справедливости и равенства.

-- Нам нечего делить, -- ощерился главарь.

-- Есть.

-- Приди и возьми!

-- Не спеши, -- остановил я его.-- А то не сгорит и полсвечи, как от вашего логова останутся только головешки. Ты не боишься громовых копий?

Вот здесь он впервые заколебался. Похоже, слава рокового оружия ангони долетела и до этих диких уголков.

-- А они у тебя есть? -- неуверенно спросил главарь. -- Докажи.

Я торжествующе ухмыльнулся.

-- Покажите ему!

При виде голубых глиняных набалдашников главарь закашлялся.

-- Можно нам посовещаться?

-- Нет, -- отрезал я. Ведь теперь мы были хозяевами положения, значит могли диктовать самые жесткие условия. -- Мы просто пойдем и разделим неправедное.

-- Меня убьют мои же люди, -- вяло сказал главарь.

Возразить на это было нечего. И поскольку он мог мне пригодиться, я разрешил.

-- Советуйтесь. Но у вас есть только четверть свечи.

Разумеется, мы обо всем превосходно договорились. Им сильно досаждал королевский твадаан, гарнизон которого мешал делить добро пастушков. Силы разбойников были слишком малы, чтобы взять твадаан штурмом, но с помощью громового копья его можно было запросто уничтожить. Мы с Нгиброгой -- так звали главаря -- объединили наши отряды. Бывший главарь, а ныне тваан охотно согласился поучиться у нас военному искусству. Инсвеланом стал один из моих ротных. А меня провозгласили королем.

Конечно, мы понимали, что бандиты устраивают нам проверку -- действительно ли у нас имеются громовые копья. Если бы мы их обманули, нас бы постарались прикончить. Но ведь это действительно было последнее оружие!

Нам самим тоже было чему поучиться. Мы с большим интересом рассматривали боевые топоры, которые не были в ходу у ангони. Тоже полезное оружие.

А самое главное -- мы познакомили наших новых товарищей с непреложными заветами блаженного У-Макеси. Его слова легко проникли в податливые сердца ищущих правды славных простых парней, доходили до самого дна желудка. Мы с Нгиброгой решили дождаться прихода безволосого. Он не обманет, если обещал. По-мелкому колдуны не врут. Он посоветует, как нам лучше поступать, и мы двинемся по стране, неся справедливость.

Вечер был теплым, сочное мясо соблазнительно скворчало на огне костра, и я начал рассказывать...

Екатеринбург

февраль - апрель 199О г.