Битва за Средиземное море: взгляд победителей Содержание / / На главную страницу

ГЛАВА 6

БОЙ КРЕЙСЕРОВ У ГАВДОСА

 

Вице-адмирал Придхэм-Уиппел вышел из Пирея на «Орионе» вместе со своей эскадрой в четверг 27 марта, имея приказ находиться в точке 34° 10' N, 24° 10' Е в 6.30 на следующее утро. Главнокомандующий со своими лин­корами и «Формидеблом» в это время находился в 150 милях юго-восточнее, двигаясь на северо-запад со ско­ростью 20 узлов.

Вскоре после выхода в назначенную точку соедине­ние Придхэм-Уиппела было замечено итальянским разведывательным самолетом Ro-43, который передал его состав, курс и скорость — 4 крейсера и 4 эсминца, 135°, 18 узлов. Поэтому Придхэм-Уиппел в 6.45 приказал лечь на курс 200°, чтобы скрыть свой предполагаемый курс, и увеличил скорость до 20 узлов.

Получив донесения от самолетов-разведчиков «Формидебла», в которых говорилось о двух отдельных итальянских соединениях всего в 30 милях от его позиции, Придхэм-Уиппел решил, что они по ошибке сообщают о его собственной эскадре. Это мнение разделяли Каннингхэм на «Уорспайте» и Бойд на «Формидебле».

Но заблуждения Придхэм-Уиппела разлетелись в кло­чья, когда в 7.45 один из наблюдателей «Ориона» заметил за кормой дым по пеленгу 10°. Через минуту стало ясно, что это вражеские корабли, а в 7.55 их опознали как 3 крей­сера и 3 эсминца. Эта эскадра состояла из 3 тяжелых крей­серов — «Тренто», «Триесте» и «Больцано» — и 3 эсмин­цев — «Корацциере», «Карабиньере» и «Аскари». Придхэм-Уиппел правильно решил, что встретил тяжелые крейсе­ра, чьи 8" орудия превосходят его 6". Кроме того, по край­ней мере на бумаге, итальянские корабли были на 2,5 узла быстроходнее. Поэтому он повернул прямо навстречу сво­им линкорам, находившимся в 100 милях на юго-востоке, надеясь навести вражеские крейсера на них. Курс был из­менен на 140°, а скорость увеличена до 28 узлов. В 8.02 «Ори­он» сообщил о 3 неизвестных кораблях по пеленгу 9 на расстоянии 18 миль. Это была группа «Триесте», ее позиция показана на карте. Однако Придхэм-Уиппел ничего не знал о другой, более сильной, итальянской эскадре, нахо­дившейся еще ближе к нему. О ее позиции совершенно точно сообщил в 7.20 самолет 5В. Но все ошибочно предположили, что он заметил соединение Придхэм-Уиппела! Самолет в 7.46 исправил свою оценку вражеских сил: не 4 крейсера и 4 эсминца, а 4 крейсера и 6 эсминцев. Но это сообщение было получено только после того, как пришло донесение «Ориона» о группе «Тренто», и оставались со­мнения в его точной позиции.

Присутствие еще одного сильного соединения, о ко­тором Придхэм-Уиппел не подозревал, ставило его в исключительно опасное положение. Ведь итальянская эс­кадра состояла из 5 крейсеров и 6 эсминцев и располагалась так, что легко могла отрезать его от Каннингхэма. Эта эскадра состояла из тяжелых крейсеров «Зара», «Фиуме», «Пола»; легких крейсеров «Гарибальди», «Абруцци»; эсминцев «Джиоберти», «Альфиери», «Ориани», «Кардуччи», «Да Рекко», «Пессаньо». Еще имелись неко­торые сомнения относительно присутствия итальянских линкоров, хотя было подозрение, что они находятся в нескольких милях за кормой крейсеров. В 8.05 самолет 5F сообщил о 3 итальянских линкорах в точке 34° N, 24° 16' Е, но это донесение было получено только часом позже.

Придхэм-Уиппел оцепил его как «заведомо ложное», так как сам он находился в 8.05 всего в 7 милях от этой точки и должен был бы их видеть.

В 8.12 Придхэм-Уиппел уточнил свое первое донесе­ние, так как сумел уточнить состав неизвестного соеди­нения: 3 крейсера и неизвестное количество эсминцев на расстоянии 13 миль по пеленгу 10°. В этот самый мо­мент итальянские крейсера открыли огонь из своих 8" орудий. «Триесте» заметил соединение Придхэм-Уиппела в 7.58 и сообщил, что оно, «очевидно, направляется в Александрию».

Первые залпы итальянцев легли недолетами, а крей­сера Придхэм-Уиппела не могли отвечать, так как рас­стояние было слишком велико для их 6" орудий. Однако дистанция понемногу сокращалась, так как итальянцы превосходили англичан в скорости. Они сосредоточили свой огонь на «Глостере». Ночью на этом крейсере про­изошла авария в машине, но теперь он справился с не­поладками. Хотя «Глостер» не мог отвечать, он избежал повреждений, двигаясь зигзагом.

К 8.29 дистанция сократилась до 23500 ярдов, и «Гло­стер» открыл огонь из своих 6" орудий, дав 3 залпа, ко­торые легли недолетом. Однако стрельба «Глостера» за­ставила итальянские крейсера на несколько минут от­вернуть. Поэтому, когда в 8.17 они снова легли на парал­лельный курс, то оказались вне радиуса действия анг­лийских орудий. Все итальянские снаряды тоже не доле­тали до цели. Как раз перед тем, как «Глостер» открыл огонь, на «Вендетте» произошла авария машины, и Прид­хэм-Уиппел отправил его в Александрию. Теперь его крей­сера прикрывали только 3 эсминца.

В 8.55 итальянские крейсера внезапно прекратили огонь, описали круг влево и отошли на северо-запад. Несмотря на превосходство в скорости и дальнобойнос­ти, они не добились попаданий и были завлечены на 50 миль к нашим линкорам, которые теперь имели курс 310 и скорость 22 узла.

Из штаба Придхэм-Уиппела мало кто уцелел, но я располагаю ценными заметками, написанными началь­ником оперативного отдела штаба капитаном 2 ранга Р.Л. Фишером (ныне контр-адмиралом), который дал кра­сочное описание событий, как они виделись с крейсе­ров, оговорив, правда, что это «смутные воспоминания». Фишер имел большой опыт плавания на эсминцах. Он писал:

 

«Моим главным воспоминанием о действиях крейсе­ров был стыд — мне казалось, что мы все время удираем.

Вот что я могу вспомнить.

Я находился на мостике с самого раннего утра. Первое, что мы заметили — маленький самолет, который, как кто-то сказал, мог базироваться только на итальян­ском крейсере. Вскоре после этого мы ясно различили «Тренто», и единственное, что нам оставалось — пус­титься наутек. Наши 4 крейсера шли строем фронта, при­меняя зигзаг, и ставили дымзавесу. Австралийские эс­минцы шли рядом. По нам стреляли довольно долго, и несколько залпов легли совсем рядом, они даже залили палубу всплесками, но попаданий не было. Во время этой погони эсминец, шедший справа от нас, я думаю, «Вен­детта», не мог держать скорость и постоянно ломал строй. Я обратил внимание адмирала на это. Так как если бы он просто отстал, сохраняя наш генеральный курс, то был бы несомненно уничтожен. Поэтому по моему пред­ложению ему приказали уходить в сторону, надеясь, что он не будет замечен противником.

Все это время я находился на мостике, но временами противник не был виден из-за дыма. Когда снаряды перестали падать вокруг нас, мы продолжали отход и постановку дымзавесы. После этого я сказал адмиралу, что наша обязанность — сохранить контакт с неприятелем любой ценой, поэтому нам следует прекратить ставить завесу и нужно повернуть обратно, чтобы видеть то, что мы можем видеть. Однако он промедлил с решением, возможно, всего несколько минут, сейчас трудно вспомнить. Когда мы все-таки развернулись, море было совер­шенно пустым, и я почувствовал легкое разочарование».

В 8.30 с «Глостера» был катапультирован самолет, что­бы корректировать стрельбу. В 9.17 он заметил эскадру Каттанео, которая теперь тоже отходила на запад, и со­общил о ней. Это донесение было передано на непра­вильной частоте, и его получили только на «Глостере».

Придхэм-Уиппел, не зная об этом, получил донесе­ние самолета 5F с «Формидебла» о 3 итальянских линко­рах как раз перед тем, как крейсера Сансонетти прекра­тили огонь и повернули на запад. Как говорилось ранее, он считал это донесение «заведомо неверным» и решил следовать за кораблями, обстреливавшими его. В 9.36 он сообщил о 3 крейсерах и 3 эсминцах, которые видел иду­щими курсом 320° со скоростью 28 узлов на расстоянии 16 миль.

Первый раунд завершился, но ни одна из сторон не добилась попаданий, и обе стороны не подозревали о присутствии вражеских линкоров. Более того, оставались неизвестными и состав сил противника, и их располо­жение. Было известно, что крейсера типа «Гарибальди» напоминают по внешности линкоры типа «Кавур», по­этому их крайне трудно различить с воздуха. Донесению о присутствии 3 итальянских линкоров никто не поверил. На самом деле имелся лишь новейший линкор «Витторио Венето» под флагом главнокомандующего итальян­ским флотом адмирала Иакино, который находился в нескольких милях за пределами видимости на левой ра­ковине крейсеров Придхэм-Уиппела, которые отходили на юго-восток, надеясь навести итальянские крейсера на свои линкоры. А теперь сам Придхэм-Уиппел мчался на северо-запад, чтобы попасть точно в такую же ловушку, какую он сам готовил итальянцам.

Достаточно интересно проследить за скоростью про­движения британских линкоров. В 7.00, через 12 часов после выхода из гавани, они находились в 240 милях от Александрии, поддерживая скорость 20 узлов. Так было до 8.27, когда было получено донесение «Ориона». После этого главнокомандующий увеличил скорость до 22 уз­лов. Учитывая ожидаемые сообщения о неприятеле и на­значенное на 6.30 рандеву с Придхэм-Уиппелом, есте­ственно будет спросить, почему британские линкоры, находясь в 150 милях от назначенной на 6.30 позиции, не увеличили ночью скорость? Модернизированные «Уорспайт» и «Вэлиант» могли развить 24 узла, но старый «Барэм» еле выжимал 23 узла. Однако, даже учитывая это, следует помнить об упоминавшейся аварии конден­саторов на «Уорспайте», которая снизила скорость флота до 20 узлов. Развороты «Формидебла» против ветра (на северо-восток) для взлета самолетов на рассвете тоже сократили скорость сближения.

В ответ на вопрос, касающийся скорости флота в те­чение ночи, адмирал сэр Мэнли Пауэр, который был начальником оперативного отдела штаба командующе­го, дал такое объяснение:

 

«Следует помнить, что у нас не было особых причин спешить, так как мы не считали, что нашим крейсерам угрожает серьезная опасность. Вообще выход в море лин­коров был решен в последнюю минуту».

 

Каннингхэм в 8.22 приказал увеличить скорость до 22 узлов, но через 20 минут он приказал «Вэлианту» на мак­симальной скорости идти на помощь крейсерам Придхэм-Уиппела, чье положение под огнем итальянских 8" орудий считалось «слишком опасным» и им требовалась поддержка. «Нубиэну» и «Мохауку» было приказано со­провождать его, обеспечивая противолодочное прикрытие. Получив донесение «Ориона», главнокомандующий приказал «Формидеблу» отправить в атаку торпедоносцы, но решил отложить ее, чтобы точнее выяснить на­личие итальянских линкоров и их точную позицию. Он не хотел открывать свои силы до того, как сможет на­верняка поймать их.

Каннингхэм отмечает, что ограниченная скорость «Уорспайта» вызывала у него раздражение, но вмешался флагманский механик флота, который принял необхо­димые меры. Вскоре «Уорспайт» дал свои законные 24 узла. «Я испытал удовлетворение, видя, что «Вэлиант», шедший позади на полной скорости, больше не наседает мне на корму. Мы шли вместе».

Услышав в 9.18, что вражеские крейсера прервали бой, Каннингхэм отменил приказ «Вэлианту» идти на помощь Придхэм-Уиппелу, и скорость была снижена до 22 уз­лов, чтобы позволить «Барэму» не отставать. «Нубиэн» и «Мохаук» получили приказ занять свои места в завесе.

Все ждали развития событий. Как только обстановка сложится благоприятно, авианосные самолеты атакуют и постараются замедлить отход итальянцев. Затем наста­нет черед линкоров нанести решающий удар. Ставки были очень высокими. Но драгоценное время уже было упуще­но из-за аварии с холодильниками «Уорспайта», и даже теперь предельную скорость ограничивал «Барэм». Легко понять, что на мостике «Уорспайта» разыгрывался спек­такль «Тигр в клетке».



Дальше