Глава 15. ПРОДОЛЖАТЬ ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ
«Где сейчас солдаты 8-й Армии?»
»В Тунисе».
»А где будут?»
»В Берлине».
Разговор между бригадным генералом Киппенбергером и пленным немецким офицером, Вади Акарит, апрель 1943 года.
Пересекая вражеские позиции на Вади Акарит 7 апреля, сержант Каффел видел, какой дорогой ценой они достались. «Часть наших солдат все еще лежала ничком непогребенными на поле боя. Мне приходилось крутить баранку, чтобы объехать их». Потери 8-й Армии были выше, чем в любой битве со времен Эль-Аламейна. За 24 часа 1289 человек были убиты или ранены, сильнее других пострадала 51-я дивизия. Среди погибших был бригадный генерал Киш, начальник инженерной службы армии, который имел несчастье наступить на мину. Лииз [548] с сожалением заметил: «Он имел орлиный глаз, когда требовалось обнаружить мину, и вообще был крупнейшим специалистом по минам, который никогда не допускал ошибок. Это была огромная потеря».
Авиаразведка и служба радиоперехвата утром 7 апреля сообщили, что противник полностью очистил позиции на Вади Акарит, а части 10-й и 21-й танковых дивизий отошли из района Эль-Геттар — Макнаси. «Яростный огонь вражеской артиллерии и бомбежки. Противник атакует, но опять отброшен», — в последний раз пишет в своем дневнике все тот же ефрейтор 4 апреля. Был ли он убит или попал в число 125 пленных немцев — не известно. Всего же итальянская 1-я Армия потеряла 6 батальонов.
В то же самое утро Паттон отправил колонну танков Бенсона в Эль-Геттар. Она была встречена слабым огнем с большой дистанции — и только. Ближе к обеду Паттон отправился на передовую, чтобы присоединиться к Бенсону. В это время его танки остановились перед минным заграждением. Паттон приказал ему либо «продолжать сражаться, либо идти купаться в море». Повернув назад всего в 40 милях от Габеса, Паттон взял в плен горстку оборванных немцев. Вскоре после этого британский патруль встретил «правофланговый танк янки». Лейтенант Ричарде из 5-го взвода эскадрона В 12-го уланского полка в 15.30 пересек дорогу танкам Бенсона юго-западнее Себкрет-эн-Нуад. Наконец-то II корпус и 8-я Армия встретились. «Я рад, что меня там не было, получилось бы слишком театрально», — заметил Паттон.
Но встреча вышла довольно будничной. «А где добыча?» — таков был первый вопрос американцев. Невозмутимые представители двух армий, которые начали наступление с противоположных краев континента, пожали друг другу руки перед кинокамерой. «Завершилась одна фаза и началась другая», — прокомментировал Хансен. Эта встреча означала завершение боев вокруг Эль-Гетара и Гафсы. К неудовольствию Паттона, вечером того же [549] дня штаб 18-й Группы армий приказал ему отозвать танки Бенсона.
Александер намеревался отрезать отступающие части противника севернее, нанеся удар на восток силами IX корпуса Крокера через проход Фондук между Джебель-Хуареб и Джебель-Рораб. Охоту на юге предоставили 8-й Армии, которая начала двигаться по дорогам, ведущим к центру Тунисской равнины. Ближе всего к побережью держалась 51-я дивизия гайлендеров, которую задержал противотанковый ров возле Руманы. Майру Ранье пришлось хоронить убитых немцев с помощью бульдозера. На левом фланге гайлендеров 7-я бронетанковая дивизия помчалась вперед в сопровождении новозеландцев и 8-й бронетанковой бригады. Они также старались продвинуться на запад, чтобы установить связь с 1-й бронетанковой дивизией, наступавшей с запада.
Арьергардные бои вели 361-й панцер-гренадерский полк и танки, уходящие на северо-восток из Гафсы и Эль-Геттара. Их усиленно обстреливали самолеты ВВС Пустыни. Тем временем «Бостоны», «Митчеллы» и «Киттихоки» старались перекопать аэродромы Люфтваффе. Фриц Байерлейн сообщал о тяжелых потерях и общем падении боевого духа. Но, к общему разочарованию, 8-я Армия вскоре выяснила, что большая часть вражеских сил успела отойти на новые позиции, а собственные проблемы со снабжением мешают армии наступать достаточно быстро.
* * *
Жалкие остатки итальянской 1-й Армии 8 апреля уже катились назад, когда Крокер приказал 128-й бригаде атаковать, форсировав Вади Маргеллиль, которая шла через проход Фондук, а потом поворачивала на юго-восток. Добавим, что танки «Черчилль», состоящие на вооружении бригады, прибыли всего 36 часов назад. Захватив [550] деревню, бригада двинулась дальше на восток, чтобы разбить батальон «Алжир». Потом, не имея четких приказов, она повернула на юг, и к Джебель-Рораб, находившемуся в 4 милях от Пишона, направились 5-й батальон хэмпширцев и эскадрон танков 51-го танкового полка. Они были остановлены упорным сопротивлением 1-го батальона 961-го полка.
План атаки Фондука, который предложил Крокер, был просто плохим. Хотя Джебель-Рораб нависал над его правым флангом, эта высота не была включена в список целей 128-й бригады. Бригадный генерал Джеймс должен был помешать противнику использовать высоту, но это совсем не означало захватить ее. В это время 133-й и 135-й пехотные полки (из состава 34-й пехотной дивизии Райдера, еще не прошедшей полный курс подготовки) при поддержке «Шерманов» 751-го танкового батальона и двух рот 831-го батальона истребителей танков должны были захватить высоты южнее Фондука между Джебель-Хауареб и Эль-Джедирой. «В очередной раз нашу пехоту бросили на проклятый горный кряж», — прокомментировал один офицер.
Понимая, что угроза со стороны Рораба не будет устранена к тому времени, когда его войска начнут наступление, Райдер сумел получить разрешение Крокера на рассвете атаковать высоты после предварительной бомбардировки и артиллерийского обстрела немецких позиций. Но затем он изменил свое решение, что привело к тяжелым последствиям. Все еще серьезно опасаясь возможных угроз, он приказал своим войскам ночью выдвинуться на исходные позиции, хотя при этом они пересекли рубеж безопасности 2000 ярдов. Штаб корпуса отменил артобстрел, так как побоялся накрыть 135-й полк во время движения. Но в это время неопытные солдаты безуспешно пытались в темноте определить направление движения. И тут американская артиллерия открыла огонь по Джебель-Хауареб, но этот обстрел принес только вред. Он встревожил [551] немцев и не прикрыл пехоту, которая еще не начинала двигаться вперед.
После новой задержки выделенные для атаки части просто отказались покидать исходный рубеж. Им предстояло пройти 4 мили по открытой местности при дневном свете под сильнейшим обстрелом со стороны 2-го батальона немецкого 961-го полка. Вместо этого американцы выкопали неглубокие траншеи, постарались укрыться в пересохших вади или просто попрятались за невысокими песчаными холмиками. Сомневаться в их смелости не приходилось, однако им не хватало опыта. В столь сложной ситуации требовался надежный командир, которого у американцев тоже не было. Многие солдаты до сих пор лишь прикрывали тыловые коммуникации. Хотя некоторые подразделения побывали в бою, они понесли ощутимые потери, которые были восполнены совершенно зелеными новобранцами. «Они оказались совершенно не готовы физически и психологически. Большинство ни разу не участвовало в полевых маневрах. Они не привыкли к свисту снарядов над головой, который еще больше снизил и без того невысокую боеспособность. В составе пополнения было большое количество пожилых и физически слабых людей, которые не могли вынести тяготы фронтовой жизни». Эти люди были направлены в ударные части через 48 часов после прибытия на фронт.
На Крокера сильно давили, требуя отрезать 1-й Армии путь отхода на север, однако командование союзников сильно недооценило численность войск противника в проходе Фонду к. Разведка правильно установила, что там находятся подразделения 999-й дивизии и 27-го маршевого батальона, хотя полагала, что их боеспособность очень невысока. Джон Крокер был специалистом в танковой войне. Он сражался во Франции, формировал и обучал 6-ю бронетанковую дивизию и пользовался огромным уважением своих танкистов. Однако он практически ничего не знал о тактике действий пехоты. Танки [552] и пехота не могли эффективно наступать без взаимной поддержки, однако Крокер решил бросить танки Кейтли через проход Фондук на Сиди-Абдуллах, где 201-я гвардейская бригада должна была создать базу. Опираясь на нее, танки должны были отрезать отступающего противника, что было бы относительно простым делом. В такой операции пехота обоих противников почти не играла бы заметной роли.
Чтобы побыстрее использовать представившуюся возможность, Крокер приказал бригадному генералу Роберт-су, переведенному из 8-й Армии на пост командира 26-й бронетанковой бригады, послать «Шерманы» для разведки боем. Примерно в полдень головные танки 17/21-го уланского полка промчались мимо американцев, которые как раз начали перегруппировываться, чтобы снова попытаться атаковать Фондук. Это вызвало замешательство и привлекло огонь противника. 4 танка были уничтожены, прежде чем уланы поспешно отошли. К чести перепуганных американцев надо сказать, что они послали вперед свои танки, которые вышли к подножью Джебель-Хауареб. Однако без поддержки пехоты они стали легкой добычей умело размещенных немецких противотанковых орудий и 88-мм зениток.
* * *
Совершенно разочарованный событиями вчерашнего дня, Александер 9 апреля приказал Крокеру прорвать вражескую оборону силами 6-й бронетанковой и захлопнуть дверь перед немецкими танками, спешащими к Анфидавиллю, вне зависимости от того, очистят или нет американцы хребет южнее Фондука. Крокер никак не мог поверить, что Джебель-Рораб удерживают крупные силы противника. Через голову Кейтли он приказал опытному Робертсу прорваться через проход, чего бы это ни стоило 26-й бронетанковой бригаде. Одновременно батальон [553] валлийских гвардейцев из состава 1-й гвардейской бригады (24 марта передана из 78-пехотной в 6-ю бронетанковую дивизию) без артиллерийской поддержки и помощи танков должен был подняться по пологим склонам Рораба.
Перед танкистами была поставлена практически невыполнимая задача: прорвать два пояса минных заграждений и заслон противотанковых орудий. Поэтому молодой майор Нике сказал своим командирам танков перед началом атаки: «Прощайте, мы больше не увидимся, так как все погибнем». Тем не менее, танки прошли по пескам почти милю, прежде чем Нике передал по радио: «Впереди плотное минное заграждение. Оно имеет глубину около 300 ярдов. Продолжать ли движение?» В ответ прозвучало: «Продолжать. Продолжать любой ценой».
Лишь несколько танков вместе с отважным Никсом сумели продвинуться дальше деревни Фондук, после чего его «Шерман» был уничтожен прямым попаданием снаряда, и майор был убит. От его эскадрона остались только 2 танка, остальные были уничтожены или повреждены. Второй эскадрон, который пытался пробраться через минное поле, понес не менее тяжелые потери.
Наступавший левее ущелья 16/5-й уланский обнаружил безопасную дорогу. Танки этого полка спустились в русло вади, которое оказалось достаточно прочным, чтобы выдержать их вес, но в то же время достаточно влажным, чтобы немцы не смогли его заминировать. За ними двигались 10-я стрелковая бригада и 2-й Лотианский полк, которые проходили мимо взорванных танков, разбросанных гусениц и катков.
Валлийские гвардейцы при попытке взять Джебель-Рораб тоже понесли тяжелые потери. После 3 часов боя все 4 роты были вынуждены залечь, связь удавалось держать только с помощью радио. Большинство командиров и унтер-офицеров погибло. Когда все уже казалось потерянным, адъютант батальона капитан Рис-Уильямс в 13.00 поднял потрясенных гвардейцев в новую атаку. [555]
«Держите дистанцию, не слишком быстро! Вперед, парни, мы сумеем!» — кричал он. Уже на самой вершине капитан рухнул, сраженный пулей немецкого снайпера. Однако его выдающаяся отвага привела к успеху. Рораб был наконец взят, и гвардейцы захватили более 100 пленных.
* * *
Достигнув пункта, откуда можно было прорваться к Восточному Дорсалю, 16/5-й уланский полк и лотианцы простояли на месте всю ночь 9/10 апреля. Эта задержка оказалась очень неуместной, так как позволила частям армии Мессе спокойно уходить на север. Она стала результатом плохого взаимопонимания. Было получено сообщение, что 10-я и 21-я танковые дивизии покинули фронт на юге и движутся, чтобы встретить 26-ю бронетанковую бригаду. Те войска, которые были замечены 9 апреля в 17.30 восточнее Фондука, на самом деле были фланговым охранением Байерлейна, которое отходило по равнине Кайруан, вслед за итальянцами, отступившими еще вчера. Несколько германских танков, осмелившихся подойти к частям Крокера, были уничтожены, а 4 самоходных орудия немцы просто бросили. Однако Крокер испугался, что противника, находящегося на Джебель-Хауареб, нейтрализовать не удалось.
Пока Крокер гадал, какие силы ему противостоят, подполковник Фриц Фуллриде сообщил в штаб Группы армий «Африка», что его правый фланг (где прорвались гвардейцы) просто уничтожен, а левый повис в воздухе в результате атаки 34-й пехотной дивизии и Колдстримского гвардейского полка. На рассвете 10 апреля 34-я пехотная дивизия наконец-то захватила хребет Джебель-Хауареб. Несмотря на затяжные бои, потери дивизии оказались не такими тяжелыми, как в предыдущих столкновениях под Фондуком. Всего же дивизия потеряла 34 [556] человека убитыми и 733 ранеными — больше, чем в любой другой операции Тунисской кампании. Большая часть пострадавших имела осколочные ранения. Многие старшие офицеры, уже получив ранение, часами оставались на линии огня. Один из медиков писал: «У нас лежат английские танкисты. Героизм этих парней просто поразителен. Мы не слышим их стонов, даже когда приходится отделять обгоревшую кожу рук и лица».
Утром 10 апреля головные танки 6-й бронетанковой под командованием бригадного генерала Робертса вышли на равнину Кайруан. Однако к этому времени уже почти все вражеские войска ускользнули через проход Фондук. Там остались только арьергарды, которые должны были задержать англичан. При этом они использовали трофейные русские противотанковые орудия. Лишь во второй половине дня лотианцы и 16/5-й уланский сумели пройти по шоссе Фондук — Кайрун, перехватив несколько мелких групп. Уже в сумерках они столкнулись с противотанковым заслоном, уничтожив много артиллеристов. Четыре 88-мм орудия и 16 мелких противотанковых пушек остались на месте боя. На равнине яркими кострами пылали 7 итальянских танков M13/40.
Тем временем к проходу Фондук с юга прибыл МакКвиллин со своим Боевым командованием А. Там он встретился со 168-м пехотным полком, однако американцы опоздали на сутки, чтобы перехватить отступающего противника. Следуя за войсками, в 11.00 в Кайруан вошли разведывательный броневик, два джипа и фотограф 1-го батальона дербиширских йоменов. Сопротивления они не встретили.
Изящные белые домики этого небольшого городка словно плавали в море алых маков. Но на уставших солдат 8-й Армии это не произвело впечатления. «Сегодня мы прошли через священный город Кайруан, город сотни мечетей. Он выглядел как обычный захолустный городишко», — прокомментировал сержант Харрис из 22-й бронетанковой бригады. Под самым носом англичан из [557] города выскочил грузовик, набитый итальянцами. Перед уходом немцы успели заминировать многие здания, взорвали водопровод и уничтожили электростанцию.
Рано утром 11 апреля эскадрон С дербиширских йоменов прошел 20 миль на юго-восток от города и встретился с танками лейтенанта Ричардсона из 12-го уланского. Ричардсон, судя по всему, становился специалистом по подобным встречам. И опять солдаты 1-й и 8-й армий обменялись лишь парой шуток и добрых пожеланий.
Основная масса танков Кейтли двигалась на север и северо-запад, напрасно стараясь отрезать части противника в Восточном Дорсале. Лишь эскадрон В лотианцев и 16/5-й уланский настигли отходящую колонну. «От грузовиков остались лишь груды искореженного металла, дерево и шины сгорели дотла. По обе стороны дороги и на самом полотне валялись обломки машин, оборудование, личное оружие, гильзы, каски, обрывки мундиров и несколько трупов». На обочинах сидели пленные немцы.
* * *
Провал попытки окружить и уничтожить итальянскую 1-ю Армию до того, как она отойдет на позиции у Анфидавилля, накалил и без того нелегкие отношения между союзниками. Штаб 18-й Группы армий был очень недоволен последними действиями американцев. Александер начал говорить о них как о пустой обузе. Если их гостеприимство и благородство никто не ставил под сомнение, то претензии на участие в будущих операциях воспринимались как сущий вздор. Генерал-лейтенант МакКрири обрушился на «бойцов Фондука» (Fondouk fighters), которые обещали в течение недели взять Фондук и Кайруан, а сами позорно бежали. 1-я танковая дивизия «воинов Уорда» (Ward's warriors) тоже ничего не добилась.
С такими обвинениями на американцев обрушилась вся 8-я Армия — от Монтгомери до последнего рядового. [558]
Алан Мурхед, встретившийся с авангардом 8-й Армии вспоминал: «Загорелый сержант спросил, не слезая с башни выкрашенного в песочный цвет броневика: «Кто вы?» «Первая Армия». «Ну, можете проваливать домой», — последовал ответ. Более типичной была выходка артиллериста, который в ответ на приветствие американцев громко заметил: «Я думаю, идут трахаться на другой фронт».
Командир IX корпуса Крокер подготовил, как ему казалось, сугубо конфиденциальный документ с анализом последних боев и роли дивизии Райдера. Он показал его группе американских офицеров, однако эти комментарии стали достоянием прессы. Новости долетели до Соединенных Штатов, и тогда на 34-ю дивизию обрушился град проклятий. Ее обвиняли в плохой подготовке, медлительности, слабости, хотя она всего лишь выполняла задачу зачистки поля боя.
Райдер громко протестовал, утверждая, что план Крокера был изначально плохим. Не доверяя англичанам, Райдер не желал класть своих солдат только для того, чтобы помочь 6-й бронетанковой дивизии спокойно пройти ущелье. Эйзенхауэр тоже оказался в сложном положении. Он распорядился не скрывать критику в свой собственный адрес, но вскоре обнаружил, что цензоры восприняли это как разрешение пропускать всю критику в адрес американцев. Поэтому резкие оценки Крокера стали известны всем. Главнокомандующий сделал резкий выговор «дураку цензору» (генералу МакКлюру) и тут же начал публичную кампанию с целью убедить общественность в нерушимости единства союзников перед началом заключительного наступления в Тунисе.
* * *
А его нельзя было откладывать надолго. На севере французский XIX корпус Кёльца после тяжелых боев [559] прорвался через Восточный Дорсаль, но при этом потерял одного из своих лучших командиров — генерала Вельвера, командира дивизии «Константина», который был убит 10 апреля, за день до того, как немцы начали отступать. Французы после Пишона двинулись на северо-восток, чтобы захватить Джебель-Мансур и господствующие высоты вокруг Пон-дю-Фан. 13 апреля они состыковались с западным крылом X корпуса Хоррокса. Андерсон в порядке подготовки наступления на Тунис решил взять контроль над дорогой от Уэд-Зарга на Меджез. Эта задача выпала 78-й дивизии Эвелью.
Однако еще до начала операции Эвелыо получил приказ провести ограниченное наступление и снова занять Седженану. Он оставил 1-й батальон 1-й парашютной бригады удерживать высоты возле Тамеры. Он должен был помочь освободить главную прибрежную дорогу из Табарки через Седженану на Матир, а оттуда на Тунис и Бизерту. Батальон должен был отвлечь на себя внимание перед тем, как в наступление чуть южнее дороги пойдут две пехотные бригады Эвелью: 36-я и 138-я. Их должна была поддержать вся артиллерия 46-й пехотной дивизии Фримен-Аттвуда и табор марокканской иррегулярной конницы (около 1000 человек).
27 марта в 22.00 над головами наступающих парашютистов с воем понеслись снаряды. 1-й батальон обошел 3-й, стоящий на высотах, и быстро двинулся вперед. 10-й полк берсальеров оказывал лишь слабое сопротивление, и марокканцы просто вырезали его. Итальянский полковник поспешно сдался в плен, охотно отдав англичанам свою саблю, но попросив сохранить комнатную собачку.
Слева 2-й батальон попал на неизвестное минное поле, а потом натолкнулся на парашютистов Витцига, которые удерживали поросший деревьями холм. Солдаты Фроста все-таки сумели ворваться на плато. На рассвете парашютисты обнаружили, что захватили не ту вершину, а настоящая цель наступления находится недалеко от них. [560]
Ее следовало захватить, иначе вся бригада оказалась бы в опасности. Но на батальон обрушился сильный минометный и пулеметный огонь, который сделал невозможной даже эвакуацию раненых. Тогда Фрост приказал примкнуть штыки, и по сигналу горна парашютисты бросились вперед. Английские орудия и минометы обстреляли позиции немцев, прикрыв парашютистов. В этот же самый момент с другой стороны появились солдаты роты В и 1-го батальона, и немцы на вершине холма попали в клещи. Сам майор Витциг лишь случайно избежал плена.
Но тут рота В попала под огонь своей же артиллерии и понесла новые потери. От нее осталось всего 150 человек, и ее пришлось усилить ротой из состава 3-го батальона. Ночью, под моросящим дождем и в непроглядной темноте, «Красные дьяволы» снова пошли в атаку, несмотря на вражеский огонь. Немцы были отброшены к холмам «Зеленый» и «Лысый», которые они захватили в феврале. В 11.45 парашютная бригада перекрыла главную дорогу возле Тамеры, а через 16 дней ее сменили части американской 9-й пехотной дивизии.
Прибытие американцев вызвало изрядную суматоху. Парашютисты поинтересовались, почему они носят стальные шлемы, хотя находятся сейчас фактически в тыловой зоне. Но американский командир сказал подполковнику Пирсону: «Если Джордж С. Паттон приказал носить шлем, ты его носишь. Если Джордж С. Паттон приказал атаковать, ты атакуешь. Иначе тебя оттрахают во все дырки». Пирсон с ним согласился.
Командир корпуса генерал Оллфри прибыл встретиться с парашютистами, перед тем как они должны были отправиться в Бу-Фарик на отдых и переформирование. За 5 месяцев бригада потеряла 1700 человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести. Когда их поезд проходил мимо крупнейшего в Северной Африке лагеря военнопленных, тысячи немцев, собравшиеся за колючей проволокой, начали кричать, завидев [561] красные береты. «Это было просто чудесно», — прокомментировал Джон Фрост.
Но не все были с ним согласны. Большинство парашютистов было недовольно тем, что их использовали в качестве пехоты без соответствующей техники и вооружения. Они находились в боях с 26 января. Им постоянно приходилось сражаться с численно превосходящим противником, не получая никаких благодарностей. Несколько военных корреспондентов, знавших правду, обратились к Александеру с просьбой снять запрет на освещение действий парашютистов. Но командование армии, да и сам Черчилль, не хотели лишней шумихи и запросов в парламенте. Запрет сохранился.
* * *
Другая колонна Эвелью почти не встретила сопротивления. 36-я бригада Хьюлетта во главе с 5-м Восточно-Кентским прорвала позиции немцев. Теперь левый фланг парашютистов Витцига оказался под угрозой. 138-я бригада Хардинга наступала вслед за 6-м Линкольнским батальоном, пока кустарник не стал слишком густым. «Черчилли» Северо-Ирландского кавалерийского полка завязли в нем, и лишь штыковая атака 6-го батальона Йоркского и Ланкастерского полка позволила захватить рудники в Седженане. Эти солдаты стали настоящими героями британских газет, в том числе подполковник Джо Кендрю, бывший нападающий сборной Англии по регби. Здесь он получил один из своих четырех Орденов за выдающиеся заслуги.
В последний день марта 46-й разведывательный полк отбил Седженану, после того как 8-й батальон гайлендеров Аргайла и Сатерленда захватил окраины деревни. Вся земля вокруг была разворочена и опалена, валялись разбитые, сгоревшие машины, многие тысячи стреляных орудийных гильз. Над полем боя витал тяжелый запах смерти. [562]
Отбив территорию, потерянную во время операции «Аусладунг», 1-я Армия начала показывать свой характер. 78-я дивизия сосредоточилась в Туббурсуке, чтобы поддержать вторую часть ограниченного наступления Андерсона. Спускаясь с севера, 36-я бригада объединилась с 11-й бригадой Касса, которая удерживала Уэд-Зарга, и только что прибывшей 38-й Ирландской бригадой. Они должны были атаковать хребты и пики горного массива, идущего почти точно с востока на запад к северу от шоссе Беджа — Меджез, и занять деревни Тукабир, Шауаш и Хейдус, а также холмы, самые высокие из которых поднимались на 3000 футов, в том числе Джебель-Анг, эль-Махди и Таннгуша.
Эвелыо использовал макет местности, чтобы проинструктировать своих командиров. На этом совещании присутствовал и командующий 1-й Армией. «План хороший, но будут ли солдаты сражаться?» — спросил Андерсон. Эвелью ответил: «Да, сэр, мы можем составлять планы, только ожидая, что они будут».
4-я пехотная дивизия генерала Хоксуорта недавно прибыла в Африку и была сразу направлена на фронт, чтобы сменить 46-ю пехотную дивизию в проходе Ханта. Ее задачей было наделать как можно больше шума, пока бригады Эвелью совершают марш по 12-мильной дуге при поддержке 184 орудий, распределенных на участке длиной 5 миль южнее дороги на Меджез. 7 апреля в 3.45 артиллерия внезапно открыла огонь. Как только артподготовка закончилась, пехота начала подниматься в горы. Слева шла 38-я бригада, в центре — 26-я, справа — 11-я.
Первой целью Ирландской бригады была гора эль-Махди — похожий на кита хребет высотой 1400 футов и длиной 4 мили. Она была буквально усеяна минами. К рассвету Иннскилленский полк выбил противника с южной оконечности хребта, потеряв при этом командира. [563] После рассвета ирландцам пришлось продираться сквозь колючий кустарник у подножия Джебель-Махди. Они обнаружили множество тел иннскилленцев, которые во время первой атаки попали на минное поле. Ирландцы аккуратно прошли по расчищенным дорожкам и остановились под прикрытием серо-черного облака дыма и пламени, окутавшего вершину — артиллерия продолжала обстрел. Потом они примкнули штыки и бросились вперед. После трехчасового боя Ирландские фузилеры очистили гору. «Непередаваемое чувство торжества охватило нас при виде бегущего врага. Ничего подобного я в своей жизни не испытывал», — отмечает Джон Хорсфолл. Они вклинились примерно на 4 мили вглубь обороны противника, который сразу бросил в контратаку самоходные орудия. Ирландцы поспешно окопались. Отправленный им на помощь 2-й Хэмпширский и 16-й Дурхэмский легкой пехоты батальоны обнаружили, что пробиться на гору довольно трудно.
В центре 5-й Восточно-Кентский и королевы собственный Западно-Кентский батальоны заняли свои объекты, хотя и понесли ощутимые потери от вражеской артиллерии и пикировщиков. Справа от них 1-й Восточно-Суррейский значительно продвинулся в направлении деревни Тукабир. Очень сильно помогли в этом танки «Черчилль» Северо-Ирландского кавалерийского полка, которые сумели подняться по горным кручам. Продвигаясь по с виду неприступным склонам утесов, они прикрывали пехоту, которая ползла вперед, пока не смогла забросать ручными гранатами вражеские окопы. На следующий день танки забрались на высоту 1800 футов, поднявшись на Бех-Шеку. Пехота с трудом удерживалась на сильнейшем ветру.
А слева 5-й Восточно-Кентский сумел занять высоту 667, господствующую над западной частью массива, когда пришло сообщение от Восточно-Суррейского: «Тук взят» (Touk is took). На следующий день Западно-Кентский пробился по ущельям, что позволило захватить деревню [564] Шауаш совместными усилиями Восточно-Суррейского, Ланкаширских фузилеров и танков 142-го бронетанкового корпуса.
Уступающие в численности и практически лишенные поддержки немцы почти не имели шансов удержать западные горы. Однако солдаты 1-го батальона 962-го полка и 3-го батальона 756-го горно-пехотного полка сопротивлялись с исключительной отвагой, крайне неохотно отдавая территорию и сражаясь буквально за каждую пядь земли.
* * *
Далеко от Африки, на совещании в замке Кессельхайм возле Зальцбурга была решена их судьба. Его проводили бледный, с черными мешками под глазами Гитлер и страдающий от флюса Муссолини с 7 по 10 апреля. Они согласились, что Тунис следует удержать любой ценой.
Кессельринг сообщил об этом решении в штаб Группы армий «Африка». Он указал, что бои в Северной Африке связывают крупные силы армии, авиации и флота союзников, которые в ином случае могли начать подготовку к высадке в южной Европе. Однако все попытки улучшить доставку снабжения даже близко не напоминали хвастливые обещания Муссолини, который обещал направить в Африку свой последний транспорт, если это понадобится.
В середине апреля фон Арним приказал своим командирам беспощадно пресекать пораженческие настроения и паникерство. Немцы заняли последнюю оборонительную позицию. На северном участке фронта находилась дивизия «Фон Мантейфель». Чуть севернее Меджеза стояла 334-я дивизия, усиленная одним полком 999-й дивизии. Далее на юг располагалась дивизия «Герман Геринг», которая прикрывала южный фланг 5-й Танковой [565] армии фон Вернста в том месте, где он смыкался с итальянской 1-й Армией Мессе. Разграничительная линия проходила западнее Бу-Арада до устья реки Милиане, которая протекала возле Пон-дю-Фана и впадала в Тунисский залив. Южный фронт обороняла армия Мессе. На побережье стояла 90-я легкая дивизия, перекрывая дорогу Анфидавилль — Громбалиа. Дальше располагалась дивизия «Молодые фашисты» (обе входили в XX корпус). В центре дивизии «Триесте» и «Пистойя» вместе со 164-й легкой дивизией блокировали шоссе на Пон-дю-Фан. На западном фланге находилась дивизия «Специя». Мобильный резерв армии составляли 15-я и 10-я танковые дивизии.
Там, где прибрежная дорога из Суса проходила через Бу-Фиша и Хаммамет, она оказывалась зажатой между двумя горными массивами. Ширина прохода не превышала 7000 ярдов. Это и другие естественные препятствия образовали возле Анфидавилля мощную оборонительную позицию. Немцы и итальянцы тщательно разведали район и с начала марта приступили к установке минных заграждений и танковых ловушек. Работы велись на линии длиной 60 миль силами арабо-германского учебного батальона и итальянских частей. К 13 апреля появился пока не законченный противотанковый ров, а на входе в долину были установлены 3000 мин. Были также подготовлены позиции для размещения артиллерии и другого вооружения, которые были заняты после подхода отступающих войск.
Естественная сила позиции немного снижалась нехваткой огневой мощи в армии Оси. Итальянская 1-я Армия имела всего 260 пушек (из них 177 итальянских), а Германский Африканский корпус — 104 пушки (из них 60 итальянских). Армии не хватало танков, топлива, боеприпасов, авиации, однако это не привело к падению боевого духа. Как писал один офицер: «11 апреля в жарком свете утреннего солнца я увидел 8 человек, идущих по дороге Кайруан — Анфидавилль в полной выкладке. Они [566] несли свое оружие и дополнительные боеприпасы. Эти солдаты не имели продуктов и уже прошли 25 миль до того, как встретились со мной. Они отказались от моей помощи, заявив, что «пройдутся еще немного» до Загуана. Они прибыли в расположение своего батальона к наступлению ночи».
* * *
Монтгомери не сомневался, что сможет прорвать эту позицию. В прессе уже начали обсуждать его слова, что американцев следует выслать из Африки и впредь не иметь с ними дел. «Мне кажется, что в этих словах есть доля правды. Мы увидели, к каким несчастьям могут привести персоны, кричащие слишком громко и часто», — заметил начальник службы связи Александера генерал-майор Пенни.
* * *
Александер 27 марта обрисовал в общих чертах свой план заключительного наступления, который сводился к разрозненным атакам 1-й Армии. Монтгомери назвал это судорожным метанием. В начале апреля он начал думать о собственном наступлении на Тунис, хотя уже занимался проблемами операции «Хаски». Существовала опасность, что союзники попусту растратят энергию, нанося удар по двум направлениям, поэтому Монтгомери 10 апреля обратился к Александеру с просьбой разъяснить, кто именно наносит последний удар: 1-я или 8-я Армия?
Самая подходящая местность для использования танков лежала к западу от Туниса, поэтому Александер потребовал от 8-й Армии передать 1-ю бронетанковую дивизию и 1-й короля драгунский гвардейский полк IX корпусу. Тем временем Монтгомери снова сообщил Александеру, [567] что намерен «взломать ворота», и попросил вернуть ему 6-ю бронетанковую. Однако когда стало ясно, что именно 1-я Армия будет наносить решающий удар, 22 апреля Монтгомери передал 1-ю бронетанковую и драгунский гвардейский Андерсону.
С этого момента 8-я Армия не играла почти никакой роли в Тунисе, и Монтгомери явно потерял интерес к происходящему. Как позднее заметил Пенни: «Отношение 8-й Армии немного странное и попахивает ребячеством. Похоже, они пытаются улизнуть и взвалить заботы на других, не выполняя свои же обещания. Создается впечатление, что они вообще не собираются идти на Тунис, так как слишком устали». Тем не менее, Монтгомери пообещал Александеру, что сохранит давление на вражеские позиции под Анфидавиллем и сделает пребывание там неприятным для немцев. Он также попытается отвлечь их внимание, перед тем как 1-я Армия начнет наступление. Однако полное отсутствие такта у Монти привело к новым трениям между союзниками, когда 11-й гусарский полк 10 апреля занял опустошенный Сфакс.
Когда майор Нобл через 5 дней прилетел в Габес из Каира, он увидел бомбардировщик В-17, который рулил по аэродрому. Американцы направлялись в Сфакс. Они крикнули, что уважают Монти. Он пообещал взять город — и взял! Дело в том, что немного раньше Монтгомери поспорил с Беделлом Смитом. Фельдмаршал пообещал быть в Сфаксе в середине апреля. Ставкой в споре была «Летающая крепость». К всеобщему удивлению, Монтгомери воспринял спор буквально, и после занятия Сфакса отправил телеграмму Эйзенхауэру: «Сегодня утром захватил Сфакс. Пожалуйста, направьте «Крепость» в распоряжение ВВС Западной пустыни. Командир экипажа должен лично прибыть ко мне».
С новой силой вспыхнула критика американских войск, так как последние успехи 8-й Армии смутили главнокомандующего. Алан Брук не сомневался, что Монтгомери был не прав. Пытаясь оттянуть объяснение или избежать [568] его вообще, Эйзенхауэр отправил сдержанные поздравления и добавил, что «ваша «Крепость» будет лучше действовать с аэродромов Туниса».
Однако Монтгомери не был склонен уступать. 15 апреля он телеграфировал Эйзенхауэру: «Мне срочно нужна моя «Крепость», и потребовал отправить ее прямо в Габес. Эйзенхауэр наконец сообщил Спаатсу, что «Беделл Смит проспорил В-17 генералу Монтгомери. Однако дело запуталось, потому что Монтгомери заявил, что это было официальное обещание, и о нем узнала вся 8-я Армия». Спаатс получил приказ отправить Монтгомери письмо с сообщением, что американские ВВС дарят ему самолет. Одновременно пришлось поднести транспортный DC-3 Александеру как непосредственному начальнику Монтгомери. Александер оказался достаточно разумен, чтобы отказаться от подарка. Он понимал «значение того факта, что тяжелый самолет не будет использоваться надлежащим образом, будучи передан кому-то в личное пользование». Зато Монтгомери принял свою «Крепость» и 19 апреля вылетел в Алжир, чтобы засвидетельствовать свое уважение Эйзенхауэру, ничуть не смутившись тем, что стал причиной таких проблем. «Он охотно расплатился».
12 апреля гвардейский драгунский полк вошел в разгромленный бомбами порт Сус, а на следующий день новозеландцы отбросили слабые арьергарды Мессе и продвинулись на 30 миль к Анфидавиллю. Надеясь не дать противнику времени для консолидации позиций, Фрейберг приказал Киппенбергеру захватить Джебель-Гарси и ударом с востока занять деревню Анфидавилль. Один взгляд на вздымающиеся горы убедил Киппенбергера, что все не так просто, поэтому он решил провести пробную атаку силами 23-го батальона вдоль пыльных тропинок, которые вились между зарослей кактусов и оливковых деревьев. Обнаружив, что Джебель-Гарси можно захватить силами дивизии и не меньше, Киппенбергер повернул в сторону более низкой горы Джебель-Такруна. [569] Дивизионная артиллерия катила по дороге, когда среди машин вдруг начали рваться немецкие снаряды. Поняв, что в этой игре у него нет ни одного шанса, Киппенбергер повернул назад. Немецкие самоходные орудия выползли на дорогу перед Такруной, не прекращая вести огонь. В этот момент БиБиСи сообщила, что Анфидавилль пал. Две бригады отправили разведчиков в деревню, и они вернулись из немецкого плена только 2 года спустя. Туда же попал и квартирмейстер дивизионной кавалерии, а также два старших офицера британских саперных войск, которых обмануло радио.
Гарей и Такруну можно было занять только после серьезных боев в горах. К несчастью, солдаты 8-й Армии не были обучены горной войне. Только гурки знали горы. Вдобавок сразу возникала проблема перевозок, которую можно было решить только с помощью мулов, а их было слишком мало. Солдаты, привыкшие к бескрайним просторам пустыни, в Анфидавилле начинали страдать клаустрофобией.
* * *
Много аналогичных проблем встало перед 1-й Армией, когда Андерсон приказал начать наступление по гористой местности, чтобы выйти на линию Сиди Н'Сир — Хейдус. Батальон Западно-Кентского полка начал эту фазу операции ночью 13/14 апреля, атаковав Джебель-Бу-Дисс — гористый массив, прикрывающий подходы к Джебель-Анг. После осторожной разведки, проведенной днем, чтобы выявить силу обороны, была проведена артиллерийская подготовка, а потом пехота ворвалась на вершину холма под сильным минометным и пулеметным огнем. В жестокой рукопашной схватке противник был сброшен с вершины. На следующий день он провел сильную контратаку, которая была отбита с тяжелыми потерями для войск Оси. [570]
2-й батальон Ланкаширских фузилеров штурмовал Джебель-Анг и занял высоты, после чего на помощь ему были переброшены солдаты Восточно-Суррейского. Однако, когда сводная группа фузилеров и пехотинцев 5-го Нортгемптонского попыталась двинуться в направлении Джебель-Таннгуша, она была отброшена назад и понесла потери. Решительная контратака 2-го батальона 962-го полка и батальона «Бранденбург», приданного 334-й дивизии, привела к уничтожению большей части двух английских рот. Весь день 15 апреля среди обломков скал на Джебель-Анг шла ожесточенная борьба между Восточно-Суррейским, Ланкаширскими фузилерами, Ирландской бригадой с одной стороны и 3-м батальоном 756-го горно-пехотного полка и 1-м батальоном 962-го полка с другой. Ирландцы только что прибыли на этот участок фронта, после того как были сменены на Джебель-Махди и Геринате 6-м батальоном Черной Стражи. Ирландцы были с ног до головы покрыты белой пылью и едва не валились с ног от усталости.
Решительным ударом Ирландские фузилеры вернули хребет. Им помогали танки «Черчилль», и вечером была проведена атака соседней горы Джебель-Беттур, как раз в тот момент, когда немцы готовились начать свою контратаку. Противники разминулись в темноте, и немцы вышли прямо в тыл ирландцам, к их обозу и штабу. После жестокого боя они были отброшены гранатами и ручным оружием, раненые с дикими воплями летели с обрывов высотой 100 футов. При отступлении немцы столкнулись с главными силами фузилеров, которые почти уничтожили прорвавшуюся группу. Эти схватки только укрепили решимость уцелевших, и они сражались с невероятной отвагой, презирая разумную осторожность.
Критический момент боев за Джебель-Анг наступил 16 апреля. Бригадный генерал Рассел был тяжело контужен, когда рядом взорвалась мина, убив стоящего с ним связиста. В результате бригада на несколько дней лишилась управления. Два батальона бригады атаковали доисторические [571] пещеры Хейдуса, но были отбиты с большими потерями. Они взяли вершину, однако потом отошли под сильным минометным и пулеметным огнем, который насмерть перепугал арабов-погонщиков мулов. Они так и не доставили ирландцам необходимые боеприпасы и взрывчатку.
4-я дивизия Хоксуорта тем временем с боями двигалась к Сиди Н'Сир. 12 апреля 6-й батальон Черной Стражи понес большие потери, попав под обстрел. Были убиты командир, адъютанта батальона, 6 других офицеров и 50 солдат. На следующий день дивизия столкнулась с сопротивлением, сломить которое не сумела, и проторчала на месте трое суток. Потом она кое-как продвинулась на 8 миль, но при этом был почти полностью уничтожен 2-й батальон Бедфордширского полка. 16 апреля дивизию сменила американская 1-я пехотная дивизия, которая зачищала местность вокруг Эль-Геттара. Когда 4-я дивизия была отведена на юго-запад к Меджезу, американская 9-я дивизия сменила 46-ю дивизию Фримэн-Аттвуда на зеленых холмах самого северного участка фронта.
* * *
Эти изменения были частью колоссальной перестройки фронта 1-й Армии, которая была проведена просто блестяще. Андерсон готовился к заключительному наступлению на Тунис. Решение привлечь к этому американский II корпус было принято по политическим соображениям. Эйзенхауэр заявил Маршаллу: «Я должен заставить Андерсона держать 4 американские дивизии вместе, как мощный корпус, даже если проблемы доставки снабжения сделают это не слишком разумным или рискованным». Именно этот вопрос стал самым больным во время визита МакКрири на командный пункт Паттона 17 марта. МакКрири изложил составленный Александером [572] план уничтожения войск Оси в Тунисе. Когда Паттон и Брэдли услышали, что в операции из всех американских войск будет участвовать только 9-я пехотная дивизия — и та под британским контролем, — они даже онемели от ярости.
Паттон понимал, что американцам очень важно приобрести боевой опыт. Именно этот аргумент он выдвинул, подчеркнув также «огромное политическое значение». Он также предложил оставить 34-ю пехотную дивизию, которую Александер хотел отправить на переподготовку. Эта дивизия была укомплектована солдатами Национальной Гвардии из штатов Среднего Запада, где глубоко укоренился изоляционизм. Если предложение Александера будет реализовано, оно дискредитирует само существование Национальной Гвардии. Тогда американский народ может потребовать в первую очередь разгромить Японию и лишь потом заняться Гитлером.
«Вооружившись до зубов», Брэдли 13 апреля отправился в штаб 18-й Группы армий, расположенный в Хайдре. Там он успешно разрешил проблему 34-й пехотной дивизии. Несмотря на пожелания Александера, Эйзенхауэр добился важного для него решения: держать все дивизии II корпуса вместе. Американцы должны были захватить Бизерту. Однако Паттон и Брэдли не имели права перемещать свои части без санкции Александера. Паттон снова оскорбился и потребовал от Эйзенхауэра, чтобы тот его отстранил и позволил заняться подготовкой операции «Хаски». Командование II корпусом переходило к Брэдли. Соответствующий приказ был подписан немедленно.
Чтобы как-то сгладить шероховатости, Александер совершил новую ошибку, разрешив Брэдли в случае сомнений обращаться напрямую к нему, минуя Андерсона. Но эта ошибка не имела серьезных последствий, так как тактичный Брэдли использовал свою привилегию всего один раз, в конце апреля, во время тяжелых боев за холм «Лонгстоп». Замена Паттона на Брэдли держалась [573] в секрете, чтобы не позволить противнику узнать что-либо о планах союзников. Пока II корпус двигался на север, Паттон со своим штабом вернулся в Константину. По пути он встретился со старым другом, бригадным генералом Эвереттом Хьюзом, штабным офицером из Алжира. Во время завтрака Паттон наконец сумел стравить пар: «Говорит, что Айк спятил. Слишком любит англичан», — заявил Хьюз, который сам был с этим согласен. Но в остальном Паттон с удовольствием вспоминал пребывание на фронте. «Провел там 43 дня, выиграл несколько сражений, командовал 95800 солдатами, потерял около 10 фунтов, приобрел третью звезду и чертовскую уверенность. Но в остальном я остался тем же самым».
Смена командира II корпуса произошла 16 апреля. Новый командир, 50-летний Омар Н. Брэдли, был полной противоположностью Паттону. Скромный и непритязательный Брэдли заслужил славу солдатского генерала. Однако за невзрачной внешностью скрывался острый и глубокий ум. Каждое утро перед тем как начальник разведки (G.2) Монк Диксон и начальник оперативного отдела (G.3) Боб Хьюитт начинали летучку, Брэдли расспрашивал командиров дивизий (Хармон, Аллен, Рай-дер, Эдди) об их проблемах. Он получал информацию раньше штабных офицеров, что всегда помогало Брэдли быть в курсе последних событий.
Затем II корпус получил приказ перебазироваться. В течение 4 дней все 4 дивизии, насчитывающие более 100000 человек, с танками, пушками, автомобилями и грузами, проделали путь длиной более 200 миль. Они пересекли всю тыловую зону 1-й Армии и заняли прибрежный сектор. Такие перемещения требуют тщательной подготовки и четкого регулирования перевозок, хотя задержки неизбежны. Например, 1-я бронетанковая дивизия и гвардейский драгунский полк с трудом добрались до выделенных им позиций на участке IX корпуса. [574]
Все эти части должны были передвигаться только по ночам. Но, как вспоминает бомбардир Шаллонер, один из артиллеристов 1-й бронетанковой, «все планы рухнули довольно быстро, и мы двигались весь день, чтобы к вечеру 16 апреля добраться до французского городка Ле Кеф. Там мы увидели француженок и американок. Впервые после Каира мы увидели настоящие кафе! Многие американцы носили медали за Египет. Больше еды, чем можно вообразить». Для ветеранов Монти их товарищи из 1-й Армии казались «чопорными и сухими. Они сидели, как истуканы, сжимая в руках винтовки, в своих новеньких автомобилях, выкрашенных в серый цвет. Каким сбродом на их фоне должны казаться Пустынные Крысы!», — заметил рядовой Кримп.
После 4 дней путешествия через сектор 1-й Армии Оливер Лииз разозлился до предела. «Они жутко завидуют нашей репутации и нашим достижениям. Это очень грустно, но Андерсон не имеет никакого авторитета и ничего не пытается с этим сделать. Чего тогда ждать... Я имел с ним совершенно необычную беседу. Он люто ненавидит 8-ю Армию. Я слышал его и лишь изумлялся его тираде, которая выдавала зависть и скрытый комплекс неполноценности. Я надеюсь, что Монтгомери будет милосерден и проявит понимание. Надеюсь, теперь недоброжелатели 8-й Армии умолкнут. Они просто ничего не понимают, приводимые ими сравнения некорректны. Им следует поучиться».
Александер должен был свести вместе Андерсона и Монтгомери, чтобы в зародыше подавить грозу. Обстановка накалилась. Лииз высмеял жалобы Андерсона на трудности, с которыми столкнулась 1-я Армия, и попытки принизить достижения 8-й Армии, которая сражалась «только с итальянцами». Среди частей, направленных на помощь 1-й Армии, царило недовольство. «Им страшно не хватает Монтгомери, его твердости и той уверенности, которую он вселяет в солдат». Это было не слишком хорошо, однако солдаты 8-й Армии открыто заявляли о [575] своем превосходстве над остальными. Хотя штаб 18-й Группы армий предупредил солдат 1-й бронетанковой дивизии, что 6-я бронетанковая и 46-я пехотная участвовали в тяжелых боях, ситуация внутри 1-й Армии сложилась довольно трудная.
Во время стоянки возле симпатичной деревушки Бу-Арада бомбардир Шаллонер узнал, что в недавних боях на плато в районе Уэд-Зарга — Меджез хэмпширцы, «получив по морде, отказались идти в атаку, а дурхэмская легкая пехота, которая кое-чего добилась, понесла тяжелые потери». Такие сплетни и слухи не внушали уверенности в боевых качествах 1-й Армии. [576]