Глава 28. Атомные бомбы

К августу 1945 года Тихий океан и воды, окружающие Японию, стали «американским озером». Вражеские корабли в составе мощных ударных соединений сновали вдоль наших берегов, обрушивая тысячи снарядов на все, что только шевелилось на берегу, на любое здание, вообще на все, что казалось им заслуживающей внимания целью. Вражеские самолеты летали тысячами буквально над каждым квадратным метром нашей территории. Западная Япония попала в сферу действия вражеской авиации с Окинавы. Восточная Япония содрогалась под мощными ударами «Сверхкрепостей» и «Мустангов» с Иводзимы и Сайпана. Американцы господствовали на море и в воздухе. Мы были лишены свободы передвижений даже на собственной территории. Рыщущие повсюду вражеские самолеты охотились за поездами, мелкими лодками, грузовиками — буквально за всем и повсюду.

Армия и флот держали свои самолеты на земле, укрывая их камуфляжными сетями, пряча в подземных ангарах, рассредоточивая на расстояние до 5 миль от аэродрома. Мы собрали свой последний воздушный флот из 5130 боевых самолетов, не считая нескольких тысяч учебных машин. Мы намеревались бросить его против врага в [409] момент его высадки на Кюсю. Мы имели 2500 армейских самолетов, из которых 1600 были самолетами камикадзэ, и 2630 самолетов морской авиации, из которых 1400 принадлежали камикадзэ. В случае вражеской атаки мы намеревались поднять в воздух все, что только могло летать и нести бомбы, включая тихоходные, неуклюжие учебные самолеты.

Всем было ясно, что Япония не может избежать сокрушительного поражения. Мы знали, что вся заранее подготовленная нами система обороны Японских островов сможет только замедлить продвижение врага, хотя это будет стоить многих тысяч жизней. Несмотря на все это, правительство решило сражаться до последнего человека. Трудно, если вообще возможно, логически объяснить способ мышления японских лидеров, которые настаивали на сопротивлении величайшему в истории десантному соединению.

Однако такая решимость оказалась не слишком долгой. 6 августа 1945 года появился новый фактор. Воздействие атомной бомбардировки Хиросимы и Нагасаки, которая имела место 9 августа, не было немедленным. Правительству понадобилось какое-то время, чтобы осознать, какое ужасное средство разрушения противник обрушил на Японию. Однако, когда наши военные и правительственные лидеры осознали, что перед ними стоит фантастическое оружие, которое может вынудить даже ужасы ковровых бомбежек считать не более чем мелкой неприятностью, они не смогли заставить себя настаивать на безумном продолжении безнадежной войны.

Город Хиросима до сих пор не подвергался страшным ударам «Сверхкрепостей». Мы знали, что в нем все еще сохранился ряд сооружений, которые могли привлечь на себя град бомб. Там находился штаб 2-й группы армий, отвечавшей за сухопутную оборону всей южной Японии. В течение войны в Хиросиме были собраны десятки тысяч солдат. Город стал важным хранилищем и центром коммуникаций. Город Хиросима лежал в широкой и плоской [410] дельте реки Ота. Семь речных протоков делили город на 6 островов и впадали в бухту Хиросима. Исключая единственный холм высотой 200 футов в самом центре города, Хиросима находилась на абсолютно плоской равнине чуть выше уровня моря. Были застроены только 7 квадратных миль из общей площади 26 квадратных миль. 75% населения скучилось на этой площади.

Исключая центр, где находилось некоторое количество железобетонных построек, город представлял собой сборище деревянных домишек и сараев. Даже большая часть производственных зданий была выполнена из дерева.

6 августа сразу после 7.00 наша система радарного оповещения обнаружила несколько вражеских самолетов, приближающихся к южной Японии. Военные власти объявили воздушную тревогу, и многие города, включая Хиросиму, прекратили радиопередачи. К 8.00 наблюдатели в Хиросиме ясно увидели приближающиеся самолеты. Эти 3 «Сверхкрепости» летели на очень большой высоте. Радиостанция Хиросимы оповестила об этих самолетах и посоветовала жителям города укрыться в убежищах, когда они будут над городом.

Примерно в 8.30 дежурный офицер ПВО суб-лейтенант Накадзима сообщил мне, что меня срочно вызывают к телефону. В это время я дежурил на втором этаже в подземном бомбоубежище, которое было сооружено внутри здания министерства ВМФ в Кодзимати, Касумигасеки, Токио. Трехэтажное подземное убежище являлось мозговым центром всех операций флота и центром связи системы ПВО флота. (Сама штаб-квартира ВМФ была уничтожена пожаром 27 мая.) Все донесения с радарных постов, от патрульных судов и наблюдательных самолетов относительно передвижений вражеских самолетов стекались сюда.

Этот звонок был из штаба командования ПВО в Куре. Я услышал голос капитана 2 ранга Хироки: «... примерно 15 минут назад над Хиросимой была замечена ужасная [411] вспышка. Немедленно после нее над городом поднялась огромная грибовидная туча. Много людей слышали тяжелый грохот, что-то вроде отдаленного грома. Я не знаю, что там случилось, но, судя по вспышке и облаку, что-то ужасное. Я пытался связаться по телефону со штабом 2-й группы армий в Хиросиме, но не получил ответа. Это все, что я знаю... Я сообщу все детали, как только сам получу их...»

Военно-морская база Куре находилась в 20 милях южнее центра Хиросимы.

Я прервал его:

—Известно ли вам о воздушном налете или каких-то других взрывах на земле?

— Я не знаю, что это было. Мы заметили несколько «Сверхкрепостей» и только.

— Какая погода? — спросил я.

— Отличная.

— Хорошо. Звоните мне, как только появится новая информация.

Все это дело казалось мне довольно запутанным. Не существовало привычных объяснений «Яркой вспышке» и «Огромному облаку». Я чувствовал, что случилось нечто зловещее. Я попытался расспросить членов Морского Генерального штаба, но безуспешно. Никто не имел ни малейшего представления, что случилось в Хиросиме. Но было еще одно учреждение, которое могло дать ответ. Я позвонил капитану 1 ранга Ясуи из Отдела аэронавтики ВМФ.

Я описал ему все детали, которые сообщил мне капитан 2 ранга Хироки. Ответ Ясуи потряс меня. Я отчетливо помню его слова: «... это может быть атомная бомба, но я не могу сказать точно, пока сам не увижу город...»

Атомная бомба! Кое-что об этом я уже знал. Я помнил, что много лет назад командование флота обсуждало на секретном совещании возможность создания ядерного оружия. Основы теории не были секретом. Через несколько лет флот попросил доктора Аракацу из университета [412] Киото изучить все возможности. Армия тоже занималась вопросами атомного оружия. Доктор Нисина из института физических и химических исследований рассмотрел проблему очень детально. Но его работы были не более чем научными исследованиями.

Неужели противник действительно использовал это фантастическое оружие?

Тем временем поступили несколько звонков из Генерального штаба армии. Армейцы забеспокоились. Они не могли связаться с Хиросимой ни по телефону, ни по радио. Для армии Хиросима являлась важным стратегическим центром, и они беспокоились.

Незадолго до полудня пришли новые известия из Куре.

В 8.15, сразу после того, как 2 «Сверхкрепости» прошли над городом на большой скорости, последовала ослепительная вспышка, подобная фантастической молнии. За ней последовал неожиданный раскатистый гул. В следующие несколько мгновений дома по всему городу рухнули. Словно огромный стальной кулак опустился на Хиросиму. Повсюду начались пожары. Все пришло в замешательство. Бушующий огонь и потоки беженцев сделали невозможным установить связь с любым пунктом ближе Кадаити (примерно в 5 милях юго-восточнее города).

Этому рапорту невозможно было поверить. Все было так неожиданно. Однако, что бы там ни случилось, я должен был посетить этот город, как офицер штаба ПВО Японии. Поэтому мы вместе с капитаном 1 ранга Ясуи отправились в Хиросиму/чтобы лично ознакомиться с происшедшим. Несмотря на всю спешность, мы не смогли вылететь в тот же день. Вражеские самолеты проводили очередной мощный налет, и это было слишком рискованно.

Во второй половине дня 7 августа мы с большими трудностями выбрались из Токио. Нам хотелось все тщательно осмотреть с воздуха, но, когда мы прибыли в Хиросиму, солнце уже село. Однако даже на второй день после бомбардировки [413] нас встретило нечто невообразимое. Призрачный ужасный свет мерцал над мертвым городом. Еще пылающая Хиросима бросала дрожащие багровые блики на черные столбы дыма, поднимающиеся в небо.

Вскоре наш самолет сел на авиабазе флота Ивакуни. На следующий день рано утром мы отправились в Хиросиму.

Ничто — ни фильмы, ни фотографии, ни книги, ни личные рассказы — не может даже близко передать те чувства, которые испытывали люди, посетившие Хиросиму вскоре после взрыва атомной бомбы. Это было ужасающее зрелище, которое невозможно описать словами. Холодная фотопленка не в состоянии передать звуки и запахи, царившие в уничтоженном городе.

История Хиросимы известна всем. Но даже тысячи рассказов не могут передать ужасные душераздирающие крики жертв, которым уже нельзя помочь. Обожженные тела, покрытые пылью и пеплом, которые корчатся в мучительной агонии, судорожные подергивания рук и ног... Отчаянные поиски воды тем, что еще совсем недавно было человеком.

Слова не могут передать ужасающий запах, исходящий не от трупов, а от обгоревших, но еще двигающихся мертвецов. Легко раненые и уцелевшие клали этих обожженных, умирающих людей на носилки и одеяла. Появлялись бесконечно длинные ряды безликих существ, напоминающих сгнивших рыб. Если даже кто-то из них умирал, живые не сразу это замечали. Эту историю можно пересказывать бесконечно, но слова здесь бессильны.

Все это я сам видел в Хиросиме. Даже сегодня невозможно рассказать все. Сознание, к счастью, просто отказывалось реагировать на некоторые вещи. Я нигде не видел сообщений о белом солдате, военнопленном, которого мы опознали как белого. Его обгоревшее тело было найдено среди обломков на улице всего в 300 футах от эпицентра. Это был единственный человек, который погиб от атомной бомбы своей собственной страны. [414]

Там, где раньше стоял город Хиросима, теперь остался грязный коричневый шрам. Люди ничего не делали, они ничего НЕ МОГЛИ сделать, чтобы избавиться от обрушившегося на них неслыханного бедствия. Штабные офицеры, прилетевшие со мной из Токио, и те, кто прибыл позднее, пытались принять хоть какие-то меры помощи.

Через 16 часов после взрыва бомбы наша разведка впервые точно узнала, что уничтожило город. Американцы объявили по радио, что сбросили первую атомную бомбу.

Через 3 дня, 9 августа, в 7.50, сирены воздушной тревоги завыли в Нагасаки, который лежал в голове длинной бухты, лучшей естественной якорной стоянки на Кюсю. Город расположился в двух долинах, по которым текли две реки. Горный хребет разделял жилые и промышленные районы. Именно он обусловил хаотичную застройку Нагасаки и то, что были застроены менее 4 квадратных миль из общей площади города — 35 квадратных миль.

Нагасаки был одним из крупнейших морских портов южной Японии. Он имел важнейшее значение для наших вооруженных сил, так как в городе располагалось много заводов, в том числе и военных. На одной узкой улице располагались с южной стороны сталелитейный завод Мицубиси и верфь этой же компании, а с северной — торпедные мастерские Мицубиси — Ураками. В отличие от промышленных районов, жилые кварталы были застроены легкими деревянными домишками, особенно склонными к возгоранию.

Воздушная тревога была объявлена в 7.50, но через 40 минут сигнал отбоя вывел людей из убежищ. Когда в 10.53 наши наблюдатели заметили высоко над городом 2 «Сверхкрепости», они решили, что это разведчики, и тревоги не объявили. Однако множество людей, заметив самолеты, побежали в укрытия. Всего 9 дней назад город подвергся бомбардировке фугасными бомбами, которые накрыли район верфей и доков. Часть бомб упала на сталелитейный [416] завод Мицубиси, 6 бомб разрушили медицинский центр и госпиталь Нагасаки. Хотя сами бомбы вызвали небольшие разрушения, они сильно перепугали людей, которые поверили, что готовятся сильные налеты на город.

В 11.30 была замечена ослепительная вспышка, точно такая же, как в Хиросиме 75 часов назад. Еще один город пополнил список уничтоженных японских населенных пунктов.

Даже самые закоренелые фанатики в правительстве теперь не имели смелости настаивать на безумии продолжать войну с противником, который угрожал обрушить на Японию град подобных бомб.

15 августа 1945 года страна была брошена на колени. Император принял условия капитуляции. Война закончилась.

Вскоре после капитуляции армия объявила, что в Хиросиме погибли 78150 человек, 51408 были ранены. Были уничтожены 48000 зданий, еще 22178 получили повреждения различной тяжести. По крайней мере 176987 человек потеряли жилье. В Нагасаки погибли 23753 человека, 43020 были ранены.

Эти списки были составлены по горячим следам. Число людей, пострадавших от последствий атомных бомбардировок, постоянно росло. Многие японские источники открыто выражают сомнения в достоверности данных армии. Предполагается, что на самом деле жертвы в 2-3 раза превышают эти цифры.

Сразу после войны армия провела подсчет потерь, много новых имен появилось в списках убитых и раненых. Теперь эти цифры выглядели так:

Потери	Убитые	Раненые	Пропавшие
Обычные бомбардировки	198961	271617	8064
Атомные бомбардировки	109328	78488	15971 [417]
Обстрелы с кораблей	1739	1497	29
Всего	310028	351602	24000

Зимой 1945 — 46 года Япония оказалась в опаснейшей ситуации. Почти все наши важнейшие города — всего 98 — были сожжены. Официальный отчет говорит, что 72 из них почти не имели никаких сооружений военного значения, поэтому «Сверхкрепости» уничтожали промышленный потенциал и гражданское население. В районе Токио — Иокогама были уничтожены 56% строений; в районе Нагоя — 52%; в районе Кобе — Осака 57%. Жилые кварталы в разных городах пострадали в различной степени. В Нисиномии было уничтожено всего 9,1%, зато в Фукуяме — 96%, Кофу и Хамамацу — 72%, в Хитачи — 71%. Первые расследования показали, что были уничтожены 1430000 зданий. Позднее эта цифра превысила 2 миллиона, что затронуло более 9 миллионов человек.

В конце войны наши линии связи и транспортные коммуникации были в состоянии полного хаоса. Корабли, ранее курсировавшие между островами метрополии, ходившие в Корею и Китай, прятались в портах, чтобы спастись от бомб и снарядов. Мы потеряли колоссальное количество этих судов, ко дню капитуляции уцелели единицы. Но даже если бы мы имели достаточное количество каботажных судов, мы не смогли бы использовать их с полной эффективностью, так как все наши порты, бухты, проливы были буквально засеяны вражескими минами. Нам не хватало людей для организации портовых работ и перевозок по суше. Почти все эти страшные разрушения национальной экономики были прямым следствием потери господства в воздухе над Японией.

На Кюсю сохранилась ничтожная часть железных дорог. Множество поездов были разнесены на куски вражескими истребителями, многие просто не прибывали по назначению. Вражеская авиация полностью парализовала движение между Аомори и Хакодате. Основные коммуникации на Хонсю действовали, но и там царили разруха [418] и хаос. Эти железные дороги уцелели только потому, что бомбардировщики не занимались ими.

В стране не хватало продовольствия. В июле 1945 года правительство неохотно приказало сократить на 10% основной продовольственный паек, который составлял 312 граммов продовольствия, включая заменители. В период между сборами риса мы опасались голода, так как Япония оказалась практически отрезана от внешних источников продовольствия. Рационы второстепенных продуктов тоже были сокращены: мясо на 20%, рыба на 30%, овощи на 50% по отношению к 1941 году.

По сравнению с тем, что имело население Японии в 1937, мы теперь имели только 2% хлопчатобумажных изделий, 1% шерстяных, 4% мыла, 8% бумаги.

Крах промышленности вызвал безудержную инфляцию, что еще больше способствовало упадку духа народа и привело к полному нежеланию продолжать войну.

Наша промышленность, даже те заводы, которые избежали страшных ударов «Сверхкрепостей», практически стояла — призраки заводов и фабрик, не имевшие ни цели, ни смысла. Наша тяжелая промышленность подвергалась постоянным и все более мощным ударам бомбардировщиков. В первом квартале 1945 финансового года (с апреля по июнь) производство угля сократилось на 29%, стали на 65%, химическое производство упало на 48%, производство жидкого топлива — на 66% по сравнению с наивысшими показателями в годы войны. Сильно пострадала авиационная промышленность, наши самые крупные заводы были уничтожены на 96%.

В Хиросиме и Нагасаки люди погрузились в отчаяние. Даже в декабре 1945 года многие беженцы не решались вернуться в эти города. Это было понятно, они не могли сразу забыть ужас бомбардировок. Однако их судьба не была типичной. Множество людей жило в опустошенных районах, в примитивных хижинах, испытывая нужду и голод, лишенные медицинской помощи и всего самого необходимого. [419]

А что случилось с нашим флотом, некогда одним из самых сильных флотов мира? Когда закончилась война, то оказалось, что могут передвигаться своим ходом всего 2 авианосца, один из которых был поврежден. Уцелели 3 крейсера, 41 эсминец и 59 подводных лодок. Мы еще имели 829 кораблей различных классов, но лишь ничтожная их часть могла выйти в море.

В метрополии сохранились 70 хорошо вооруженных, боеспособных дивизий. Более 1000000 человек насчитывали силы самообороны, которые должны были встретить вражеское вторжение. Однако Тихоокеанская война велась в основном на море и в воздухе, и она закончилась раньше, чем находящиеся в Японии войска сумели сделать хотя бы один выстрел по врагу. [420]