МИРАЖ ТРАФАЛЬГАРА

 

Очень трудно дать непротиворечивое описание следу­ющей фазы боя, известного в Англии как Ютландская битва, а в Германии — как бой у Скагеррака. Слишком много событий произошло практически одновременно в 18.00. Однако самое важное из них можно выделить без колебаний. Перед тем, как вступить в бой с Шеером, Джеллико должен был развернуть свой флот в боевой порядок. Уже давно британские адмиралы согласились с тем, что принцип Нельсона «походный порядок одно­временно является боевым» был хорош только для па­русных флотов. В эпоху пара и радио он устарел. Дредноу­ты могли ввести в действие максимальное количество орудий только если противник находился внутри «дуги А» (то есть плюс-минус 50° от траверза). Поэтому, чтобы одновременно все корабли флота могли вести огонь из максимального числа орудий, его боевой порядок дол­жен быть кильватерной колонной. Но для похода такой строй невыгоден. Длинная колонна линкоров плохо ма­неврирует, эсминцам трудно охранять ее. Поэтому по­ходным строем Гранд Флита были 6 кильватерных ко­лонн по 4 дредноута, возглавляемых адмиралами. На ле­вом фланге шел Джеррам на «Кинг Георг V», далее шла остальная часть 2-й эскадры под командой контр-адми­рала А.К. Левесона на «Орионе», Джеллико на «Айрон Дьюке» возглавлял третью колонну, еще 4 корабля 4-й эскадры линкоров составляли следующую, которой командовал Стэрди на «Бенбоу». Пятую колонну вел контр-адмирал Е.Ф. Гонт на «Колоссусе», и правофланговую - остальные 4 корабля 1-й эскадры линкоров — вел Берни на «Мальборо».

Многие адмиралы ломали голову над тем, чтобы ре­шить проблему наилучшего развертывания такого ком­пактного строя в единую кильватерную колонну, преж­де чем враг откроет огонь. Проводились многочисленные, учения, но вопрос так и оставался открытым. Метод и направление развертывания зависели от положения про­тивника. Когда бои шли на дистанциях 4000 — 6000 яр­дов, адмирал имел вполне достаточно времени, после того как сам обнаруживал врага. Так как корабли научи­лись стрелять до самой линии горизонта, Джеллико сле­довало выполнить развертывание заблаговременно. По­этому он целиком зависел от своих передовых соедине­ний, доносящих о пеленгах, расстояниях, строе, курсе и скорости врага. Но как раз в этом его адмиралы и капита­ны крепко подвели его.

Хотя «Боевые инструкции Гранд Флита» особо под­черкивали необходимость своевременных и точных сооб­щений о противнике, большинство британских коман­диров забыло об этом. После первого сообщения Син­клера от 14.30 британский главнокомандующий ничего не слышал до рапорта Нэпира после 15.00. Более того, никто не удосужился сообщить ему о кораблях Хиппера, пока около 15.40 Джеллико не получил радиограммы Битти, Гуденафа и Нэпира. Через 15 минут Битти доба­вил, что ведет бой, но Эван-Томас хранил гробовое мол­чание, и Джеллико пришлось радировать ему в 16.17: «Со­провождаете ли вы командующего Флотом Линейных Крейсеров?» На это он получил невразумительный от­вет: «Я веду бой с противником». Никто из них не понял важности момента, и ни Битти, ни Эван-Томас не могут быть оправданы. Они были обязаны сообщить любой це­ной, что видят линкоры Шеера. В 16.38 ситуация резко переменилось, пришло сообщение от Гуденафа, потом от Фэри, в 16.45 от Битти, хотя радиограмма последнего была переврана при передаче ее через «Принцесс Ройял». Так Джеллико узнал, что вражеский линейный флот, несмотря на уверения Адмиралтейства, находится всего в 50 милях от него. У адмирала почти не оставалось вре­мени, чтобы решить, на какой фланг разворачиваться и какой курс выбрать. После прекрасных сообщений Гуденафа в 16.48 и 17.00 он снова не имел никакой информа­ции в течение 40 минут. В 17.00 Адмиралтейство передало ему сообщение о пеленгах противника на 16.09 и повто­рило его в 17.45, дав пеленги на 16.30. Из них можно было предположить, что враг где-то впереди по курсу. Расстояние до линкоров Шеера и пеленг на них остава­лись совершенно неизвестны, хотя оба флота сближа­лись со скоростью 40 узлов.

В 17.30 Битти повернул свои линейные крейсера и 5-ю эскадру линкоров на NNO, чтобы увести Хиппера от британского Линейного Флота. «Фалмут», находив­шийся в 4 милях севернее «Лайона», заметил «Блэк Принс», правофланговый крейсер завесы Джеллико. Визуальный контакт между двумя британскими соеди­нениями мог дать Джеллико информацию, в которой он нуждался, однако Нэпир сообщил только: «Линей­ные крейсера ведут бой на SSW», что «Блэк Принс» передал на «Айрон Дьюк» в совершенно искаженном виде: «Вражеские линейные крейсера по пеленгу S, расстояние 5 миль». Последующие донесения «Саутгемптона», «Блэк Принса» и «Дифенса» были не более по­лезны, поэтому Джеллико оставался в неведении до 17.50, когда Берни заметил «Лайон» и «Барэм» и пере­дал их пеленги на «Мальборо». Сразу стал очевиден ужасающий факт, что имели место ошибки счисления, и «Лайон» находится на 11 миль ближе к «Айрон Дьюку» и гораздо западнее, чем предполагал главноко­мандующий. Поэтому Джеллико должен был увидеть флот Шеера на 20 минут раньше, чем предполагал. Он располагал гораздо меньшим временем для развертывания и по-прежнему не знал пеленг на флагманский корабль противника. Джеллико приказал своим эсмин­цам выдвинуться вперед в готовности к отражению атак вражеских эсминцев.

«Огромные массы дыма сотен кораблей, идущих на большой скорости, образовали непроницаемую завесу между двумя линиями, плывущую на северо-восток. Тут и там ее прорезали вспышки залпов, разрывов снарядов, пламя пожаров и взрывов», — писал германский исто­рик. 3-я эскадра линейных крейсеров в 15.10 была выдви­нута вперед, однако она не сделала ничего, чтобы прой­ти сквозь туман, так как Худ выбрал курс SSO, чтобы отрезать вражеские силы, пытающиеся укрыться в Ска­герраке. Капитан 1 ранга Р.Н. Лоусон на легком крейсере «Честер», находясь в 6 милях на правом траверзе «Инвинсибла», заметил вспышки выстрелов на юго-востоке и повернул туда.

 

«Очень скоро слева по носу мы заметили легкие крейсера, идущие на NNO. В тумане они были видны очень плохо и были достаточно похожи на нашу 1-ю эскадру легких крейсеров. Мы повернули параллельно им, и почти тотчас вспышки выстрелов пробежали вдоль борта «Франкфурта» — флагманского корабля 2-й Разведывательной Группы Бёдикера, которая находи­лась впереди линейных крейсеров Хиппера. Первый вражеский залп дал перелет в 2000 ярдов, второй — недолет 500 — 700 ярдов, а большая часть третьего на­крыла нас. За несколько секунд до этого мы дали пер­вый залп, который оказался и последним, большая часть орудийных расчетов, переговорные трубы и те­лефонные кабели были уничтожены вражеским зал­пом. Так как на нас сосредоточила огонь целая эскад­ра, то мы получили больше, чем могли вынести, и капитан решил укрыться за 3-й эскадрой линейных крейсеров. Повернув на северо-восток, мы оставили противника за кормой и пошли зигзагом, чтобы уклониться от новых залпов. К счастью, машинные и ко­тельные отделения не были повреждены, и, развив скорость 28 узлов, мы сумели оторваться от против­ника и вышли в голову «Инвинсиблу». Мы получили 18 прямых попаданий и огромное количество оскол­ков от близких разрывов. Талисман механиков — чер­ный котенок — с началом боя был унесен вниз и, судя по всему, с честью выполнил свой долг!»

 

Среди жертв этого короткого боя на «Честере» был наводчик бакового орудия юнга первого класса Джон Треверс Корнуэлл.

 

«Смертельно раненный в начале боя, он один оста­вался на своем посту, спокойно ожидая приказов, хотя большая часть расчета орудия лежала мертвая и ранен­ная вокруг него. Ему было всего 16,5 лет. Я сожалею, что он погиб, но рекомендую специально наградить его, чтобы увековечить память о нем и отметить высочайшее мужество».

 

Эта высокая оценка, сделанная Битти, принесла Кор­нуэллу посмертно Крест Виктории, Он стал самым юным среди имеющих эту награду.

Возмездие Бёдикеру последовало довольно быстро. Худ повел свои линейные крейсера на помощь «Честеру».

 

«В 17.55 «Инвинсибл» открыл огонь, через 5 минут это же сделали «Инфлексибл» и «Индомитебл». Слева по носу мы могли видеть «Честер», ведущий жаркий бой с эскадрой вражеских легких крейсеров. Мы открыли огонь с дистанции 11200 ярдов, которая потом сократилась до 8000 ярдов. Мы прошли между нашими легкими крейсе­рами и неприятелем, задав тому хорошую трепку. Один из его кораблей исчез в огромном облаке дыма и пара, другой потерял ход, и вся его средняя часть была охва­чена пожаром».

 

«Висбаден» был превращен в дымящиеся руины, ско­рость «Пиллау» упала до 24 узлов, «Франкфурт» получил тяжелые повреждения. От окончательного уничтожения эскадру Бёдикера спасло только появление линейных крейсеров Хиппера, которого Битти уводил от линкоров Джеллико. Но Хиппер не вступил в бой с Худом, пове­рив донесению Бёдикера, что это эскадра линкоров. Хип­пер приказал выйти в атаку своим миноносцам. Сам Хип­пер повернул на юго-запад и вскоре увидел 3-ю эскадру линкоров Бенке, идущую на NNO. После этого он по­вернул и занял место в голове германской колонны.

3-я эскадра линейных крейсеров была атакована «Регенсбургом» и 2-й, 6-й и 9-й флотилиями. Однако мино­носцы Гейнриха выпустили только 12 торпед, от кото­рых британские корабли уклонились, отвернув прочь. Одна торпеда прошла под килем «Индомитебла», одна перед форштевнем, одна — за кормой. Еще одна несколько се­кунд медленно дрейфовала вдоль борта британского ко­рабля. После этого 4 эсминца Худа сами ринулись в контр­атаку.

 

«Дивизион, возглавляемый капитаном 2 ранга Лофтусом Джонсом на «Шарке», бросился на германскую эскадру, открывшую огонь из всех орудий, которые мож­но было направить на нас. Несмотря на свое численное превосходство, германские миноносцы отвернули прочь, встретив такое решительное нападение. Но из тумана появились 3 линейных крейсера, и отважный дивизион попал под настоящий ливень снарядов. Один из них раз­бил руль на «Шарке» и ранил рулевого унтер-офицера Гриффина. Капитан приказал перенести управление на кормовой пост и вместе с рулевым спустился с мостика на изуродованную снарядами палубу. Раненный в бедро и лицо, Лофтус Джонс обнаружил, что снаряд взор­вался в машинном отделении и повредил главные ма­шины, а также рулевое управление. Капитан-лейтенант Дж. О. Бэррон отважно поставил «Акасту» на линии вражеского огня и запросил, нуждаемся ли мы в помощи. Капитан «Шарка» ответил: «Нет. Позаботьтесь лучше о себе и не позволяйте утопить себя из-за нас». Поэтому «Акаста» пошел за двумя остальными эсминцами, кото­рые присоединились к линейным крейсерам и скрылись в тумане.

После этого неприятель подошел к «Шарку», кото­рый каждую минуту содрогался под новыми и новыми ударами. Раненые заползали под ненадежное укрытие обвесов и труб, в напрасных попытках найти убежище. Командир приказал попытаться заделать пробоины и удержать корабль на плаву. Рулевой, наполовину ослеп­нув от крови, руководил группой, спускающей шлюпки и плотики. Среднее орудие под командованием мичмана Т. Смита продолжало вести огонь, хотя расчет сократил­ся до 2 человек. Когда один из них упал, обессилев от потери крови, капитан занял его место. Мгновением спустя снаряд оторвал ему правую ногу выше колена.

Уже теряющий последние силы Лофтус Джонс боль­ше всего опасался, что его корабль будет захвачен вра­гом. Он спросил, что случилось с флагом, и матрос от­ветил, что флаг сбит снарядом. В страшном волнении ка­питан приказал немедленно поднять новый. Увидев раз­вевающийся флаг, он сказал: «Вот и хорошо». Однако конец был уже близок. «Шарк» сел носом так, что вол­ны начали заливать палубу, и когда подошли два гер­манских миноносца, чтобы нанести последний удар, Лофтус Джонс отдал последний приказ: «Спасайся, кто может!» Ему помогли спуститься в воду, и он плавал на спасательном жилете, тогда как остатки экипажа — око­ло 10 человек - бросились к спасательным плотикам. 2 торпеды попали в «Шарк», и он затонул с поднятым флагом через полтора часа после того, как сделал пер­вый выстрел. Видя проходящие мимо линейные крейсе­ра, преследующие неприятеля, капитан спросил, чьи они. Узнав, что английские, он сказал : «Вот и хорошо!» За­тем его голова упала, и его отважный дух отлетел».

 

Вскоре после полуночи несколько человек из экипа­жа «Шарка» были подобраны датским пароходом. Один человек скончался еще до прихода в порт, но остальные за свою отвагу были награждены Медалями за выдающи­еся заслуги. Несколько недель спустя тело капитана 2 ранга Лофтуса Джонса было выброшено на шведский берег, где его и похоронили со всеми почестями на церковном кладбище Фикесбакке. Посмертно он был награжден Крестом Виктории.

Если Бёдикер и Хиппер все сообщали своему коман­дующему, то Джеллико не получил никакой информа­ции о происходящем. Ему оставалось лишь гадать, указы­вает ли грохот залпов 3-й эскадры линейных крейсеров, слышный слева по носу от «Айрон Дьюка», пеленг на линейный флот Шеера, который ему так требовался. К счастью, это противоречило остальной имеющейся у Джеллико информации, и адмирал отказался от такой гипотезы. Это оказалось совершенно правильно, так как в 18.01 «Лайон» вынырнул из тумана с противополож­ной стороны. Флаг-капитан Джеллико Дрейер вспомина­ет: «Битти появился справа по носу от «Айрон Дьюка» во главе своих великолепных линейных крейсеров, которые вели бой с невидимым противником. Я обратил внима­ние на дым, который валил из пробоины в полубаке «Лайона». Вражеские снаряды, падающие рядом с этими ог­ромными кораблями, поднимали призрачные серые стол­бы воды». Джеллико немедленно запросил прожектором: «Где вражеский линейный флот?» В 18.03 Гуденаф ради­ровал, что он потерял контакт с Шеером. Битти тоже не знал, где находится Шеер, и ответил: «Вражеские ли­нейные крейсера по пеленгу SO». В отчаянии Джеллико повторил свой запрос. К счастью, туман к югу от «Лайона» в 18.10 слегка разошелся. Дрейер пишет:

 

«Я следил за рулевым, когда услышал, как сигналь­щик читает ответ Битти: «Вижу неприятельский линей­ный флот по пеленгу SSW». Потом я услышал резкие характерные шаги главнокомандующего. Примерно 20 се­кунд он молча смотрел на магнитный компас. Я следил за его умным обветренным лицом, гадая, о чем же он думает. Он был спокойным и неподвижным, как всегда. Потом он поднял взгляд и прервал молчание приказом капитану 2 ранга Вудсу: «Поднять сигнал «Поворот по-дивизионно все вдруг на SO». Флагманский связист спро­сил: «Может, лучше довернуть на румб влево, чтобы все поняли, что разворачиваемся на левофланговую колон­ну?» Джеллико ответил: «Хорошо. Поднимайте «Пово­рот все вдруг по-дивизионно на SO-t-O». Вудс крикнул старшине сигнальщиков: «Поднимайте Равная Скорость Чарли Лондон». Одновременно в 18.15 сигнал был по­вторен по радио».

 

По этому сигналу колонна Джеррама, которую воз­главлял «Кинг Георг V», должна была повернуть всего на несколько градусов влево. Остальные флагманы пово­рачивали свои колонны одновременно влево на 70°, что­бы выстроиться в единую кильватерную колонну, следуя за Джеррамом по курсу SO-t-O. Проводя такое разверты­вание, Джеллико руководствовался двумя факторами. Он пытался добиться «crossing Т» и наилучших углов обстре­ла одновременно. Но этот великолепный маневр достиг большего: он поставил британский Линейный Флот между Флотом Открытого Моря и его базами!

Один из величайших британских моряков адмирал флота лорд Каннингхэм, который не участвовал в Ют­ландском бою, однажды написал, что, если бы он ко­мандовал Гранд Флитом, то, надеется, что у него хвати­ло бы здравого смысла произвести такое же развертыва­ние. Несмотря на крайне сложную ситуацию, острый ум Джеллико позволил его флоту к 18.20 построиться в киль­ватерную колонну. Хотя эта колонна была изогнута на 110°, она все равно охватывала голову колонны против­ника. Это позволяло британским линкорам вести огонь всем бортом. Его критиковали за то, что он предпочел вести артиллерийскую дуэль на большой дистанции. В дей­ствительности дистанция очень быстро сократилась до 10000 ярдов. Единственной альтернативой был разворот на правофланговую колонну, что поставило бы кильва­тер изгибом к противнику (не считая потери выгодного положения к востоку от немцев). Это помешало бы мно­гим британским кораблям вести огонь в течение первых и самых важных 20 минут. Более резонно выглядит пред­ложение разворачиваться на центральную колонну, ста­вя «Айрон Дьюк» во главе флота. Это позволило бы Джеллико достичь всех его целей, и позволило бы его дредно­утам вести огонь с более выгодных дистанций. Но это было невозможно. Такой метод был отвергнут еще до войны, так как адмирал мог эффективно управлять боль­шим флотом, только находясь в центре колонны, а не на одном из ее концов. Черчилль в своей книге «Мировой кризис», называя такое развертывание обыкновенным маневром, откровенно лжет. Такой маневр мог привести британский линейный флот в полное замешательство, половина кораблей перекрыла бы директрису другой по­ловине как раз, когда флот оказался бы под орудиями линкоров Шеера. Однако цитируем адмирала Ричмонда: «Бой решался не разворотом Джеллико направо или на­лево, а тем, насколько твердой была его решимость унич­тожить врага и добиться решающей победы».

 

На стремительно сужающейся полоске воды между двумя флотами произошло много событий. Тут маневри­ровали многочисленные линейные крейсера, крейсера, эсминцы обоих противников, а вдобавок к ним еще и 5-я эскадра линкоров... Они носились на большой скорости под градом снарядов, и этот пятачок в кают-компаниях Гранд Флита заслужил название «Ветреного угла». Неза­долго до 18.00 3-я эскадра легких крейсеров Нэпира, на­ходившаяся к северо-западу от «Лайона», обрушилась на поврежденный «Висбаден», который пытался уползти на запад. Орудия крейсеров нанесли ему дополнительные повреждения. Его обстрелял и эсминец «Онслоу», преж­де чем Тови

 

«увидел, что вражеские линейные крейсера выпол­нили еще один поворот, и он находится в идеальной позиции для торпедной атаки. Он пошел на противни­ка, и на расстоянии 8000 ярдов от головного линейного крейсера развернулся влево, чтобы навести торпедные аппараты. К несчастью, в середину корабля попал сна­ряд, и эсминец окутался клубами пара. В замешательстве удалось выпустить только одну торпеду из 4. Капитан послал суб-лейтенанта на корму, чтобы выяснить что произошло. Обнаружив, что остались еще 3 торпеды, и видя «Висбаден» в парс миль па траверзе, он навел ап­парат и выпустил одну торпеду в него. Она попала под боевую рубку. Вернувшись на мостик, суб-лейтенант до­ложил, что остались еще 2 торпеды. Поэтому Тови ре­шил совершить еще одну попытку и повернул в атаку на появившуюся из тумана колонну линкоров противника. Затем он начал отходить малым ходом, пока 2 снаряда, взорвавшиеся во второй кочегарке, не остановили эс­минец. К счастью, битва удалялась, и вскоре сражающи­еся флоты пропали из вида. В 19.15 появился «Дифендер», также имевший повреждения. Он мог развить ско­рость не более 10 узлов, так как 305-мм снаряд попал ему в носовую кочегарку. Поэтому Тови принял его пред­ложение взять «Онслоу» на буксир».

 

Но прошло еще двое суток, прежде чем «паралити­ки», как их называл Киплинг, добрались до Абердина. С такой же отвагой «Акаста», оторвавшийся от своей фло­тилии, произвел атаку на «Зейдлиц». Но этому эсминцу повезло больше, он всадил торпеду в носовую часть ли­нейного крейсера.{42}

Незадолго до 18.00 1-я эскадра крейсеров Арбетнота заметила 2-ю Разведывательную Группу Бёдикера, выхо­дящую из неравного боя с 3-й эскадрой линейных крейсеров. Не зная точно о передвижениях Шеера, Арбетнот, который 10 декабря 1914 года упустил «золотую возмож­ность», ринулся в погоню, открыв огонь по поврежден­ному «Висбадену». Но через 2 минуты из тумана выско­чили линейные крейсера Хиппера и 3-я эскадра линко­ров Бенке. Они немедленно открыли огонь с расстояния всего лишь 7000 ярдов. Устаревшие броненосные крейсе­ра не могли противостоять огню дредноутов. «Дифенс» попал под плотный огонь, всплески буквально окружи­ли его. Он получил множество попаданий, словно сам ад обрушился на несчастный корабль. Командир эсминца «Обидиент» вспоминает:

 

«Сначала нам показалось, что «Дифенс» не получил повреждений. Однако он попал под плотный обстрел, и снаряды падали вокруг него. В 18.15 залп попал позади кормовой башни, и взвился огромный столб красного пламени. Корабль накренился, но быстро выпрямился и продолжал идти. Почти одновременно другой залп по­пал между носовой башней и первой трубой, и крейсер проглотило колоссальное облако черного дыма высотой несколько сот футов. Когда оно рассеялось, от корабля не осталось ни следа».

 

В этом ужасном взрыве погибли контр-адмирал Ар­бетнот, капитан 1 ранга Эллис и все 900 человек экипа­жа флагманского корабля.

 

«Уорриор» капитана 1 ранга Молтено оказался между вражеским линейным флотом и нашей 5-й эскадрой лин­коров. Поэтому, дав по «Висбадену» 2 последних залпа из орудий правого борта, я отошел. «Уорспайт» находился в 2 милях за кормой нашей эскадры, описывая широкую циркуляцию в направлении противника, потому что его руль заклинило. Когда он проходил между «Уорриором» и вражескими линкорами, те перенесли огонь на него, что, несомненно, спасло «Уорриор» от потопления».

 

«Уорриор», тем не менее, находился в плачевном со­стоянии. Он получил не меньше 15 попаданий тяжелыми снарядами и имел не менее 100 убитых и раненых. На корме бушевал пожар, верхняя палуба была развороче­на, он имел крен на правый борт, прекратилась подача пара к машинам. Однако к 19.00 крейсер отошел на запад из района боя, где его заметил гидроавиатранспорт «Энгедайн». Через 2 часа корабль Робинсона взял повреж­денный крейсер на буксир.

 

«Однако ночью погода ухудшилась, и его корма ушла глубоко в воду. На рассвете экипаж приготовил­ся покинуть крейсер. Шла свежая волна, но «Энгедайн» был ламаншским паромом, оборудованным огромны­ми резиновыми кранцами, облегчавшими причалива­ние. Два корабля сильно било друг о друга, грохот сталь­ных бортов был просто ужасным, и «Энгедайн» полу­чил несколько пробоин. Наши офицеры и матросы хватали каждого, кто перепрыгивал через борт, ране­ных передавали на носилках. Последний из них сосколь­знул и упал между кораблями. Несколько офицеров и матросов вспрыгнули на фальшборт, собираясь бро­ситься за ним, но капитан закричал, чтобы никто не смел прыгать за борт. Бедный парень зацепился за кра­нец, но через несколько секунд сорвался в воду. Я уви­дел, что его отнесло достаточно далеко, чтобы можно было попытаться спасти его без риска быть раздавлен­ным бортами. Я схватил конец и бросился в воду, под­хватил раненого и приказал стоящим на палубе вы­таскивать нас».

 

За этот самоотверженный поступок Ратленд получил медаль Альберта вдобавок к Ордену за выдающиеся за­слуги, которым он был награжден за разведывательный полет. Молтено и его экипаж крикнули троекратное «Ура!» тонущему «Уорриору», когда Робинсон повел свой ко­рабль в Розайт.

«Блэк Принс» встретил более ужасный конец. Серьез­но поврежденный тяжелыми снарядами, он также вы­шел из боя. Но поскольку крейсер еще мог дать 12 узлов, капитан 1 ранга Т.П. Бонхэм опрометчиво пошел следом за флотом Джеллико. Около полуночи его заметил «Тюринген», и на крейсер обрушились сразу 5 дредноутов. «Блэк Принс» взорвался и затонул со всем экипажем. Таким образом, от всей эскадры Арбетнота остался один «Дьюк оф Эдинбург». Капитан 1 ранга Г. Блэкетт укрыл­ся за дредноутами Джеллико и позднее присоединился к эскадре Хита.

Видимость в районе «Ветреного угла» была такой сквер­ной, что Берни заметил «Барэм» только в 17.50, а Эван-Томас не видел «Мальборо» до 18.00. Предположив, что видит головной корабль уже развернутого флота, Эван-Томас попытался вывести свою эскадру ему в голову. Поняв свою ошибку, он решил не проходить вдоль фронта линкоров Джеллико, чтобы не перекрывать им линию огня. Вместо этого он пристроился сзади, делая невоз­можным использование высокой скорости своих кораб­лей, как то предусматривалось «Боевыми инструкциями Гранд Флита». Более того, 5-й эскадре линкоров при­шлось совершить крутой поворот влево, попав под огонь линейных кораблей Шеера. Все они получили новые по­вреждения, а на «Уорспайте» был заклинен руль.

 

«Мы прошли под кормой «Вэлианта» и продолжали описывать циркуляцию в направлении противника, по­дойдя очень близко к нему, прежде чем Филлпотс су­мел выправить корабль, управляясь машинами. Вся го­ловная эскадра сосредоточила огонь на нас, пока мы циркулировали, корабль получил множество попаданий. Все подумали, что нам конец. К счастью, гунны потеря­ли нас в дыму и всплесках и прекратили стрельбу».

 

Рулевая машина «Уорспайта» отказала при положен­ном на 10° руле, и корабль описал второй круг на расстоянии 10000 ярдов от колонны Шеера, прежде чем капи­тан сумел восстановить управление. Но эти непроизволь­ные повороты спасли «Уорриор» от катастрофы, погубив­шей Арбетнота и его флагманский корабль, хотя и стоили «Уорспайту» 13 новых попаданий{43}. Когда его рулевое уп­равление вновь начало шалить, Эван-Томас приказал Филлпотсу возвращаться в Розайт, оставив Шеера оши­бочно уверенным, что ему удалось потопить несчастный линкор. На самом деле «Уорспайт» благополучно вернулся в гавань, несмотря на попытки атак U-51 и U-63.

Все это время германский главнокомандующий и не подозревал о приближении британского линейного фло­та, развертывание которого скрыл затянувший район боя дым. Надеясь уничтожить часть Гранд Флита - Хиппер сообщил о 3-й эскадре линейных крейсеров как о 4 лин­корах, — Шеер повернул голову колонны на 2 румба впра­во, прежде чем иллюзия рассеялась. Весь горизонт прямо перед ним внезапно озарился яркими вспышками выст­релов с 24 грозных серых силуэтов. В 18.17 «Мальборо» открыл огонь по флагманскому кораблю Бенке, за ним последовал «Азинкур», потом «Ривендж», а следом и все остальные. Некоторые британские дредноуты стреляли по линейным крейсерам Хиппера, другие, как «Айрон Дьюк», — по обреченному «Висбадену». Джеллико и его офицеры испытывали глубочайшее удовлетворение. На­конец, после почти двух лет ожидания, они сумели на­вязать бой Флоту Открытого Моря. Более того, Джеллико захватил Шеера врасплох. Германский командующий даже не успел развернуть свой флот в боевой порядок. Вынуж­денный прорываться с боем к фарватерам в минных по­лях, ведущим к Яде, имея флот из 3 эскадр линкоров, построенных в одну кильватерную колонну, германский главнокомандующий не имел шансов повернуть, чтобы улучшить свое тактическое положение. А ведь Джеллико сумел добиться классического «crossing Т»! Лишь неболь­шая часть германских кораблей могла отвечать на огонь англичан. «Лютцов», «Дерфлингер», «Кёниг», «Гроссер Курфюрст» и «Маркграф» получили попадания, зато ар­тиллеристы Шеера ничего не добились в ответ.

Но в то же время эскадра Хиппера добилась еще од­ного потрясающего успеха. Когда «Лайон» со своими 3 спутниками выходил в голову 2-й эскадры линкоров, Худ умело пристроился впереди флагманского корабля Битти, полностью оправдав славное имя, которое он носил. 7 британских линейных крейсеров завязали жаркий бой с 5 германскими и добились 9 попаданий в «Лютцов» и 4 в «Дерфлингер». В это же время крейсера Нэпира провели безуспешную торпедную атаку. Как раз в этот момент адмирал Худ сказал старшему артиллеристу, находивше­муся на фор-марсе: «Вы стреляете очень хорошо. Стре­ляйте как можно чаще. Каждый снаряд попадает в цель». Фон Хазе писал: «Было ясно, что теперь неприятель мо­жет видеть нас гораздо лучше, чем мы его. Но в 18.29 пелена тумана внезапно рассеялась, словно поднялся театральный занавес. Мы увидели четкий силуэт «Инвинсибла». В 18.31 «Дерфлингер» дал по нему последний залп». Один снаряд попал в башню Q, через несколько секунд взорвался погреб Q, а немного погодя — Р. Так как ко­рабль имел длину 567 футов, а затонул он на глубине менее 30 фатомов, офицеры «Индомитебла» «видели две его половины, торчащие перпендикулярно из воды. Ко­рабль, похоже, разломился пополам, и каждая половина уперлась в дно. Спасшиеся карабкались на плавающие обломки. Я никогда не видел ничего более великолепно­го, чем их приветственные возгласы, когда мы проходи­ли мимо». 6 человек подобрал эсминец «Бэджер»{44}.

Однако отважный адмирал, капитан 1 ранга Э.Л. Клэй и более 1000 человек погибли не напрасно. Линейные крейсера Хиппера оказались в гораздо более скверном положении, чем уцелевшие британские линейные крей­сера. «Лютцов» «получил многочисленные попадания, башня В и радиостанция вышли из строя, было затопле­но торпедное отделение, пост управления артогнем и пост связи залила вода. Корабль мог следовать только малой скоростью. Я <Хиппер> был вынужден перейти на мино­носец G-39» после того, как корабли повернули на SW и укрылись в тумане. Адмирал приказал капитану 1 ранга Хардеру самостоятельно возвращаться в гавань, не имея ни малейшей уверенности, что это ему удастся. Капитан I ранга Хартог возглавил на «Дерфлингере» оставшиеся германские линейные крейсера, хотя его собственный корабль получил более 20 попаданий тяжелыми снаряда{45}, потерял 180 человек убитыми и ранеными и прини­мал воду через большую пробоину в носу, а его радио­станция тоже была уничтожена. Хиппер попытался пе­рейти на «Зейдлиц» — только для того, чтобы обнару­жить, что корабль капитана 1 ранга фон Эгиди тоже по­врежден слишком тяжело. Он погрузился носом до сред­ней палубы. Так как экипаж капитана 1 ранга Ценкера не мог отремонтировать башни «Фон дер Танна», «Мольтке» оставался единственным кораблем, пригодным для адмирала. Но прошло много времени, прежде чем Хип­пер сумел перебраться на него.

Линкоры Бенке могли получить такие же поврежде­ния, если бы немцы не решились на рискованный ма­невр. Поворот последовательно привел бы к полной ка­тастрофе, поворот «все вдруг» был невозможен, так как германская линия была изогнута по дуге. К счастью, нем­цы практиковали альтернативный маневр — Gefechtskert-wendung, при котором первым поворачивал концевой корабль, а остальные клали руль, как только видели, что задний мателот начал поворачивать. (Интересно от­метить, что Джеллико высказывался категорически про­тив поворота «все вдруг». Он предпочитал поворот по-дивизионно. В этом случае одновременно поворачивали командиры дивизий, а их корабли поворачивали после­довательно, хотя это приводило к временному прекра­щению огня.) Поняв, что Джеллико поставил его в так­тически невыгодное положение, Шеер приказал в 18.25 выполнить «боевой разворот» вправо под прикрытием дымзавесы эсминцев. Маневр был выполнен просто превосходно, и через 4 минуты весь его линейный флот шел на запад, прямо от противника. Исключением был «Лютцов», ползущий на юг. Линейные крейсера Хиппера шли за главнокомандующим, так же поступили крейсера Бёдикера и фон Рейтера. В результате к 18.45 Флот Откры­того Моря исчез в тумане, исключая подбитый «Висба­ден» и 3-ю флотилию миноносцев. Хотя капитан 1 ранга Холльман находился в благоприятной позиции для ата­ки, его корабли выпустили только 6 торпед по линей­ным крейсерам Битти, прежде чем Михельсен приказал им отходить.

Самой большой трудностью для Джеллико стала крат­ковременность этого первого столкновения линейных флотов. Несмотря на умение, с которым британский глав­нокомандующий поймал Флот Открытого Моря, плохая видимость позволила Шееру вывести корабли из ловуш­ки, после того, как «Айрон Дьюк» сделал всего 9 залпов. Но у Джеллико не было оснований унывать. Гранд Флит занимал позицию, которая перекрывала немцам пути отхода через Скагеррак и назад к Яде. Единственной ком­пенсацией Шееру было то, что до наступления темноты оставались всего 2 часа. Единственным решительным про­тиводействием маневру Шеера была общая погоня.

 

Многие британские капитаны видели, что делают нем­цы, но никто не догадался сообщить об этом главноко­мандующему. Поворот Шеера наблюдали линкоры и крей­сера, особенно выгодная позиция была у «Фалмута» и «Кентербери». Поворот успел заметить даже старший ар­тиллерист «Айрон Дьюка», находившийся на фор-марсе, однако и он не сумел передать сообщение в боевую рубку. Джеллико мог полагаться только на то, что видел сам. А видел он всего 4 дредноута Шеера, и потому предполо­жил, что враг пропал из-за сгущения тумана. Несколько минут спустя он подумал, что Шеер мог слегка изменить курс, и в 18.44 повернул свой линейный флот по-дивизионно на юго-восток. Прошло еще 11 минут, прежде чем он понял, что Шеер совершил крутой поворот, и сам повернул на юг, то есть пошел под прямым углом к курсу врага. Хотя Джеллико без малейших колебаний навязал противнику бой, сейчас он сделал то, что и обещал. Бри­танский адмирал не рисковал висеть на хвосте уходящего противника, так как опасался массированных атак эсмин­цев и плавающих мин в кильватерной струе. Эти опасения усилила в 18.55 торпеда с поврежденного «Висбадена», попавшая в «Мальборо»{46}. Обреченный крейсер нанес по­следний удар противнику. На линкоре была затоплена ко­чегарка, и скорость корабля упала до 17 узлов. Поскольку это могла быть мина, Джеллико подождал еще 10 минут, прежде чем повернуть свой флот на SW-t-S. Прошло уже полчаса после поворота Шеера на W, а британские крей­сера так и не сообщили, что делает неприятель. Линейные крейсера Битти тоже задержались с преследованием, так как из-за поломки гирокомпаса на «Лайоне» они выписы­вали невероятные круги на месте.

Однако все это не имело большого значения, так как Шеер принял решение, которому нет ни объяснения, ни оправдания. Было бы вполне понятно, если бы он продолжал следовать на запад, чтобы до наступления ночи избежать новых столкновений с грозным противником. Вместо этого в 18.52 он приказал флотилиям Геле и Шурра совершить торпедную атаку. Затем в 18.55 он но­вым боевым разворотом повернул свой линейный флот на новый курс - прямо на линию Джеллико. Этот посту­пок, который был форменным самоубийством, герман­ский главнокомандующий объясняет так:

 

«Если бы неприятель последовал за нами, то, при сохранении курса, принятого после поворота, наши дей­ствия должны были бы принять характер отступления. Если бы при этом наши концевые корабли получили повреждения, то нам пришлось бы либо пожертвовать ими, либо избрать иной образ действий, навязанный нам волей противника и, следовательно, для нас невыгодный. Противник занимал позицию по отношению к нам, которой он добивался. Он перехватил у нас ини­циативу и перекрывал нам пути отхода к германскому побережью. Оставался только один способ противосто­ять этому — нанести врагу второй безжалостный удар и бросить на него все наши миноносцы. Так можно было захватить врага врасплох, смешать его планы на оста­ток дня и, если удар получится достаточно сильным, облегчить ночное сражение. Это также предоставляло возможность оказать помощь расстреливаемому «Вис­бадену» и спасти его экипаж».

 

Германская официальная история сравнивает это с так­тикой Нельсона при Трафальгаре. «Я думал, что это за­стигнет врага врасплох и собьет его с толку. Они не знали, что я намеревался сделать». Однако следующая фраза Нельсона немцами в данном контексте не цитируется. «Это привело бы к превращению боя в свалку, чего я и доби­вался». Утверждают, что Шеера ввело в заблуждение сооб­щение «Мольтке» от 18.45, в котором говорилось, что британский линейный флот находится по пеленгу O-t-S. Кроме того, Шеер ошибочно принял 3-ю эскадру линей­ных крейсеров за 4 дредноута, и мог решить, что флот Джеллико находится южнее, чем на самом деле. В этом случае можно предположить, что он собирался сделать «crossing Т» арьергарду англичан, двигаясь на восток. Это также могло позволить ему проскользнуть за кормой Джеллико. Правда содержится в заявлении Шеера австрийско­му военно-морскому атташе, сделанном через несколько дней после боя. «Я не имел определенной цели. Я пошел вперед потому, что думал, что смогу помочь «Висбаде­ну», а также потому, что ситуация была совершенно не­ясной. Я не получал никаких радиограмм».

Действительно, крейсера Шеера, особенно 2-я Разве­дывательная Группа Бёдикера, совершившая довольно нерешительную вылазку на восток, действовали так же плохо, как и крейсера Джеллико. Они не сообщили Шееру никаких сведений. Но своему начальнику штаба, ка­питану 1 ранга фон Трота, Шеер заметил: «Если бы я сделал это на маневрах мирного времени, меня отреши­ли бы от командования». Фон Трота позднее заметил, что это решение адмирала было примером того, как не следует поступать.

Во всем английском флоте нашлось только одно бле­стящее исключение из полной неспособности крейсеров действовать в качестве «глаз флота». Гуденаф следовал за отходящим Шеером и в 19.04 сумел передать Джеллико координаты германского линейного флота и сообщить о переменах курса. В это время сзади вспыхнула орудийная стрельба — это линкоры Гонта отбивали атаку 3-й фло­тилии эсминцев Холльмана. После безуспешной попыт­ки спасти экипаж «Висбадена» германские эсминцы вы­пустили торпеды по британским линкорам, одна из тор­пед едва не попала в «Нептун». Все эти новости, а также приближение флотилий Геле и Шурра заставили Джел­лико в 19.09 выстроить свой флот в единую колонну, идущую на юг. Минутой позже линейные крейсера Хиппера и линкоры Бенке вынырнули из тумана по правому борту от него, и британский главнокомандующий снова оказался в положении «crossing Т», охватив голову ко­лонны противника. В 19.12 «наш флот представлял впе­чатляющее зрелище, когда залп за залпом прокатыва­лись по длинной линии кораблей», писал один из мич­манов «Нептуна». Несчастному «Висбадену» снова доста­лось, и ночью он затонул со всем экипажем, кроме од­ного кочегара. «Колоссус» и «Коллингвуд» сосредоточи­ли огонь на «Лютцове». «Колоссус» сделал по нему 5 зал­пов с дистанции примерно 8500 ярдов. Его охватило пла­мя, он накренился и отвернул прочь, получив тяжелые повреждения. Через несколько часов сопровождавшие «Лютцов» эсминцы предпочли снять экипаж и прикон­чить корабль торпедой. Но большая часть британских лин­коров обстреливала головные линкоры Шеера. «Мальбо­ро» заметил 3 корабля типа «Кёниг» и открыл огонь по одному из них с дистанции 10750 ярдов. Шестой, двенад­цатый, тринадцатый и четырнадцатый залпы были до­стоверными попаданиями. Большое облако серого дыма поднялось в районе фок-мачты германского линкора. Ко­рабли Битти, шедшие в 3 милях впереди флагмана Джеррама, присоединились к нему. В 19.20 «Индомитебл» вновь открыл огонь по вражеским линейным крейсерам с дис­танции 14000 ярдов. Эскадра Битти получила великолеп­ную возможность потренироваться в стрельбе. Раз за ра­зом тусклые оранжевые вспышки появлялись на борту германских кораблей. Один из них покинул строй с охва­ченной пламенем кормой. Германские корабли вяло отстреливались. Единственным из линкоров Джеллико, по­лучившим попадания, был «Колоссус». Его несколько раз накрывали вражеские залпы, и столбы воды обрушива­лись на полубак. Множество осколков изрешетили борт в носовой части. В 19.16 один из немецких залпов все-таки поразил цель. В корабль капитана 1 ранга Дадли Паунда попали 3 снаряда калибром 305 мм. Два разорвались в но­совой надстройке, а третий рикошетировал от броневой плиты напротив башни Q. Но повреждения «Колоссуса» оказались небольшими, и всего 5 человек были ранены. Зато серьезно пострадали многие из германских дред­ноутов, в том числе флагманский корабль флота и «Кениг», на котором был ранен адмирал Бенке. В «Гроссер Курфюрст» попали несколько снарядов, был затоплен ряд отсеков и возник крен 4° на левый борт. Шеер ре­шил пожертвовать линейными крейсерами, чтобы вы­вернуться из смертельно опасного положения. Он под­нял сигнал: «Сблизиться с врагом и таранить». Этот эпи­зод по-разному описывается разными источниками. В основном все ссылаются на мемуары старшего артилле­риста «Дерфлингера» фон Хазе. Сам Шеер в своей книге просто не говорит ни слова о собственном приказе. В имеющемся у меня рапорте командира «Зейдлица» ка­питана 1 ранга фон Эгиди тоже не говорится ни слова о приказе адмирала.

Попробуем разобраться, что же тогда произошло. Ско­рее всего, был поднят флаг «R» — «Ричард». Это означало «Ran an der feind» — «Сблизиться с противником и тара­нить. Корабли должны сражаться до конца». Так перево­дит приказ главнокомандующего фон Хазе. На кораблях германского флота этот флаг толковали гораздо проще: «Таранить!» Но сигнальная книга предлагает более мяг­кий вариант расшифровки: «Всем на противника. Кораб­ли должны атаковать, невзирая на последствия».

Так или иначе, но германские линейные крейсера бросились на противника. Они уже получили тяжелые повреждения, адмирал болтался где-то позади, потеряв собственную эскадру, но капитан 1 ранга Хартог на «Дерфлингере» без колебаний выполнил приказ.

 

«Они бесстрашно бросились на врага. Плотный град огня обрушился на них. Попадание за попаданием со­трясали «Дерфлингер». 381-мм снаряд пробил броню баш­ни «Цезарь» и взорвался внутри. Капитан-лейтенанту фон Больтенштейну оторвало обе ноги, почти весь расчет башни погиб. Снаряд поджег два кордитных заряда. Пла­мя перебросилось в рабочее отделение и подожгло еще 4 картуза, оттуда — в перегрузочное, где вспыхнули еще 4 заряда. Горящие картузы выбрасывали огромные языки пламени высотой с дом. Однако картузы только сгоре­ли, не взорвавшись, как это произошло у противника. Это спасло корабль, но почти весь расчет башни — бо­лее 70 человек - погиб, спаслись лишь 5 человек. Через несколько минут произошла новая катастрофа. 381-мм снаряд пробил крышу башни «Дора», и все эти ужасы повторились. Мгновенно погибли еще 80 человек, за ис­ключением одного, которого силой взрыва выбросило через входной люк».

 

«Зейдлиц» и «Фон дер Танн» тоже получили попада­ния, но от германских линейных крейсеров не потребова­лось завершать свой «рейд смерти». В 19.17 Шеер отдал другой приказ — «Действовать против авангарда против­ника», поэтому они могли прикрывать отход своего ли­нейного флота с более безопасного расстояния, не попа­дая под сокрушительный огонь. Однако Хартог маневри­ровал так неудачно, что опасно сблизился с головой ко­лонны Шеера и вынудил «Кёниг» уклониться с курса. В результате корабли 3-й эскадры линкоров сбились в кучу, и некоторым из них пришлось вывалить из строя вправо, чтобы избежать столкновения. Корабли следовали с малой скоростью, на минимальном расстоянии один от другого, практически строем фронта. Несмотря на уменьшение ско­рости, «Кайзерин» прошел под самым бортом у «Принц-регента Луитпольда» и обрезал корму «Кайзеру». Часть кораблей была вынуждена застопорить машины или даже дать задний ход. Подобное скучивание кораблей под силь­нейшим огнем противника было крайне опасным, и за короткое время англичане добились большого количества попаданий. Шеер в третий раз за вечер приказал выпол­нить боевой разворот на 16 румбов вправо. Маневр был выполнен в основном благодаря инициативе отдельных капитанов. «Фридрих дер Гроссе», например, повернул влево, «Маркграф» и «Остфрисланд» совершили поворот, не дожидаясь «Кайзера» и «Тюрингена». Спасти ситуацию помог флагман адмирала Бенке, который вышел на ветер и поставил дымовую завесу. Кризис разрешился в 19.35, когда все линкоры уже отходили на запад с максималь­ной скоростью, которую могли выжать броненосцы Мауве. Отход прикрывали 4 линейных крейсера, пережившие ужасные испытания. После стычки, длившейся 15 минут против 25 минут первой перестрелки, германские кораб­ли опять скрылись в тумане. А в целом впечатление от этого эпизода может быть только одно — немцы не выдер­жали сосредоточенного огня британских линкоров и в панике бежали, сломав строй. Это беспрецедентный слу­чай в истории морской войны. Даже разгромленные и унич­тоженные эскадры не позволяли себе ничего подобного. Испанцы под Сантьяго, русские при Цусиме, японцы в проливе Суригао до конца держали строй, их эскадры дей­ствовали как единое целое. Лишь отдельные корабли пы­тались спастись, когда битва уже фактически заверши­лась. Случаев панического бегства целого флота лично я припомнить не могу.

Почему Джеллико, видя, что противник бежит в пол­ном замешательстве, позволил ему второй раз подряд ускользнуть от разгрома? Шеер приказал своим флоти­лиям эсминцев прикрывать его отход, но этот приказ сумели выполнить только Шульц и Геле, которые полу­чили соответствующие инструкции 20 минут назад. 3-я, 5-я и 7-я флотилии находились слишком далеко на севе­ре, а корабли Шурра двигались так медленно, что их при­шлось отозвать. 6-я и 9-я флотилии попали под огонь сред­него калибра британских линкоров, их контратаковала 4-я эскадра легких крейсеров Ле Мезюрье и 11-я флоти­лия эсминцев Хоксли. Тем не менее, 20 эсминцев сумели выйти на расстояние 8000 ярдов и выпустили 31 торпеду. Это несколько странный залп — полторы торпеды на ко­рабль. Из всех торпед только 10 дошли до британской линии и произвели эффект совершенно непропорцио­нальный для такого ничтожного количества. Джеллико был твердо уверен, что их гораздо больше. Битти, кста­ти, думал точно так же. В ходе русско-японской войны из более чем 100 выпущенных торпед в цель попали менее 5 процентов. Но сторонники этого оружия сумели убедить адмиралов (и английских, и немецких, заметим), что теперь торпеды дадут не менее 30 процентов попаданий. Ведь за прошедшие 10 лет их скорость и дальность хода значительно увеличились. От массированной торпедной атаки мог спасти только радикальный маневр уклонения. «Боевые инструкции Гранд Флита» подчеркивали, что наилучшим маневром является уклонение поворотом по-дивизионно ОТ торпед, чтобы корабли могли выйти за пределы их дальности хода. До Ютландского боя никто не предполагал, что в условиях плохой видимости это приве­дет не только к увеличению дистанции боя на 3000 – 4000 ярдов, это еще полбеды. Но одновременно это вело и к потере контакта с противником. Поэтому в таких услови­ях был оправдан более рискованный поворот НА торпе­ды. Стэрди открыто выражал разочарование тем, что «вся колонна отвернула от торпедной угрозы. Поворот на тор­педы в некоторых случаях мог быть более разумным». Только в 1936 году сам Джеллико признал, что «поворот на торпеды в некоторых случаях является более полез­ным». Но в 1916 году он думал иначе, и в 19.23, одновре­менно с третьим боевым разворотом Шеера, Джеллико приказал повернуть прочь. Он не хотел выполнять этот маневр и сначала решил ограничиться поворотом на 2 румба, но через пару минут приказал довернуть еще на 2 румба. В итоге немцы двинулись на запад, Гранд Флит — на юго-восток. Поэтому Шеер быстро скрылся в тумане. Англичане потеряли противника, но ничуть не умень­шили опасность для своих кораблей. Нескольким линко­рам все равно пришлось уклоняться от торпед. Напри­мер, «Мальборо» повернул направо, и первая торпеда прошла по носу, вторая — так близко по корме, что лишь поворот спас корабль от попадания, а третья вообще нырнула под килем.

Однако решение Джеллико само по себе не послужи­ло причиной потери контакта с противником, который совсем не рвался продолжать бой с превосходящими си­лами англичан. Джеллико думал, что Шеер пропал из-за того, что сгустился туман. Новых сообщений о маневрах германских линкоров к нему не поступало, хотя конце­вые корабли его колонны ясно видели немцев. Напри­мер, «Вэлиант» в 19.23 отметил поворот германской колонны. Когда британский главнокомандующий решил, что торпедная опасность миновала, в 19.35 он приказал Повернуть на 5 румбов — на 1 больше, чем предыдущий отворот. Это должно было восстановить контакт и позво­лить снова завязать бой. Однако Шеер, который сначала шел на запад, сам повернул на 3 румба от курса схожде­ния. Самым последним из британских линкоров, который видел противника днем, оказался «Малайя». Но его капитан хладнокровно наблюдал, как противник уходит, даже не подумав сообщить об этом Джеллико. Гуденаф, который видел Шеера на новом курсе, тоже не сообщил ничего. Однако в 19.40 донесение с «Лайона» прояснило Джеллико, что его поворот был недостаточен, он повер­нул еще раз, но, увы, лег на параллельный курс с неви­димым противником. Битти по-прежнему рвался вести бой на дистанции пистолетного выстрела. Его не смутила та­кая мелочь, как поломка компаса. Повернув вправо, он имел перестрелку с германскими линейными крейсера­ми, и в 19.45 дал пеленг на голову колонны Шеера и, что более важно — его курс. К несчастью, Гуденаф все запутал сообщением о неизвестном количестве вражес­ких кораблей на северо-западе, полностью сбив с толку главнокомандующего. До 20.00, когда Шеер оказался в 15 милях, Джеллико не предпринимал никаких реши­тельных маневров для восстановления контакта. Лишь когда до темноты оставался всего час, британский адми­рал круто повернул на запад. Однако и теперь он не уве­личивал скорость, чтобы не отстал поврежденный «Маль­боро», который не мог дать более 17 узлов. Минутой поз­же Джеллико получил новый сигнал от Битти: «Предла­гаю отправить головные линкоры следом за линейными крейсерами. Мы отрежем весь вражеский линейный флот». На поиски последнего Битти отправил свои легкие крей­сера. Это был разумный сигнал, хотя недоброжелатели Битти порицали его за такое нарушение субординации. Но к задержке при передаче сигнала (радиограмма была отправлена в 19.47) Джеллико добавил новую. Только через 15 минут он приказал Джерраму «следовать за на­шими линейными крейсерами». Однако теперь корабли Битти больше не были видны с «Кинг Георга V». Джеррам двинулся туда, где он в последний раз видел Битти и где слышал выстрелы (это вели бой крейсера Нэпира). Он не увеличивал скорость и не догадывался, что расхо­дится с противником на 2 румба.

Тем не менее, два флота продолжали сближаться. Опа­саясь слишком далеко оторваться от своих баз, в 19.45 Шеер повернул на юг, находясь всего в 12 милях к вос­току от «Айрон Дьюка». По донесениям своих эсминцев он понял, что сражался со всем британским линейным флотом. Шеер писал: «Если бы мы могли парировать ох­ватывающее движение противника и выйти к Хорнс-рифу раньше него, то сохранили бы инициативу на следую­щее утро. Чтобы добиться этого, ночью следовало бро­сить в атаку все миноносцы, даже рискуя остаться без них в утреннем сражении. Германский Линейный Флот должен был прорваться к Хорнс-рифу кратчайшим пу­тем, не уклоняясь от курса и не обращая внимания на атаки противника». Результатом этого решения стали пос­ледние контакты между сражающимися флотами до наступления темноты. На «Индомитебле»

 

«в 20.20 были снова замечены вражеские линейные крейсера, и через несколько секунд они открыли огонь. Большинство расчета моей орудийной башни вышло на­ружу подышать свежим воздухом. Люди бросились об­ратно, сломя головы. В 20.26 мы снова вели жаркий бой на дистанции 8600 ярдов. Немцы стреляли хорошо и не­сколько раз накрывали нас. Но и многие залпы нашей эскадры попадали в цель. Мы видели большие пожары на борту нескольких вражеских кораблей. К 20.42 они получили вполне достаточно и отошли, мы прекратили огонь. Если нам повезет, то мы дадим им еще один бой. У нас в башне имелись 2 граммофона - один в самой башне, второй - в рабочем отделении прямо под нами. Во время каждой передышки мы крутили пластинки, причем разные. Эта какофония была не хуже остальных ужасов войны».

 

Германские линейные крейсера, которые пытались выйти в голову Линейному Флоту Шеера, около 20.25 попали под сильный огонь соединения Битти. Сами они уже не могли отвечать. Во-первых, они видели только вспышки орудийных залпов противника, а во-вторых, уже имели очень тяжелые повреждения. На «Дерфлингере» осталось только 2 исправных орудия главного калиб­ра, и корабль принял более 3000 тонн воды. Поэтому Хартог увел 1-ю Разведывательную Группу на другой борт колонны Шеера, прикрывшись его дредноутами. Эта ко­роткая стычка произошла как раз, когда Хиппер попы­тался перейти на борт «Мольтке». В результате он снова принял командование эскадрой только в 21.00.

Крейсера Нэпира в этот момент тоже вели бой. Как вспоминает один из офицеров «Ярмута», им было

 

«приказано произвести поиск в западных секторах, чтобы обнаружить голову колонны противника. Мы на­чали развертывание в указанном направлении, когда в 20.20 «Фалмут» заметил 5 вражеских легких крейсеров по пеленгу NNW. За ними следовали 2 линейных крей­сера, которые вели бой с нашими линейными крейсера­ми. Мы построились в кильватерную колонну и завязали бой с вражескими легкими крейсерами на дистанции 7000 ярдов. Их залпы ложились недолетами, а наши, похоже, шли ничуть не лучше из-за того, что не было никакой возможность корректировать огонь при такой безобраз­ной освещенности. Противник отошел, и мы больше его не видели».

 

После этого Битти заметил броненосцы Мауве, которые теперь возглавляли германский линейный флот, и открыл огонь по ним. Несколько попаданий заставили «Шлезвиг-Гольштейн», «Поммерн» и «Гессен» уклониться на юго-запад и скрыться. Ле Мезюрье и Хоксли тоже ви­дели это, но, «видя, как «Кинг Георг V» отворачивает, мы решили, что следует идти за ним, чтобы не потерять контакта с нашим собственным флотом». Просто потряса­ющий пример полного служебного несоответствия. Ко­мандир эскадры крейсеров не понимает, что его главная обязанность — служить глазами флота. Немудрено, что сразу после боя Битти изменил свои боевые инструкции. Он писал: «Обязанностью младших флагманов становит­ся ожидание конкретных приказов и действия в духе тре­бований главнокомандующего. Этих требований всего 2, и они очень просты: пока вражеские тяжелые корабли остаются на плаву, мы должны их обнаружить и сооб­щить, атаковать и уничтожить».

Немного раньше, в 20.10, Хоксли заметил 5-ю флоти­лию эсминцев Хейнеке к востоку от остальных сил Шеера и повел свои эсминцы в атаку на него. Атаку эсминцев поддержала 4-я эскадра легких крейсеров. Британские ко­рабли заметили эскадру Бенке, которая теперь замыкала строй Шеера. Хоксли не сумел выполнить торпедную ата­ку, корабли Ле Мезюрье действовали гораздо лучше. Один из офицеров крейсера «Каллиопа» вспоминает:

 

«Мы приблизились на 8500 ярдов и повернули на курс, параллельный курсу противника. До разворота по нам не стреляли, вероятно, они не были уверены — свои мы или враги. Но затем они быстро поняли свою ошибку и накрыли нас. Выпустив торпеды, мы отошли на восток на большой скорости, чтобы соединиться с нашим флотом. Мы видели германские линкоры в течение 10 минут и получили 5 попаданий. Только высокая скорость и зиг­заг спасли нас от уничтожения».

 

Хотя повреждения флагманского корабля Ле Мезюрье помешали ему передать сообщение, Джеллико сам видел вспышки выстрелов в 20.38 и прожектором запросил «Комус»: «По кому вы стреляете?» Из ответа капитана 1 ранга Э.Г. Готэма: «По вражеским линкорам» главнокомандую­щий заключил, что он сближается с врагом. Это же вроде бы подтвердила вспыхнувшая через несколько минут ко­роткая перестрелка в хвосте британской линии, где Гуденаф имел стычку с 2-й флотилией эсминцев. Один из «Ноттингема» так описывает этот момент боя:

 

«В сгущающихся сумерках мы имели короткую пере­стрелку с германскими эсминцами, в ходе которой «Саутгемптон» вроде бы потопил один из них. Однако они так быстро скрылись в тумане, что мы не сумели сбли­зиться на дистанцию эффективного огня. Лично я нахо­дился на мостике с 14.00, не имея лишней одежды. Ни­когда раньше я так не замерзал, но никому в голову не пришло бы послать вестового в каюту за плащом в раз­гар Ютландской битвы».

 

Но лишь к 21.00 после донесений «Лайона» и «Фалмута» ситуация немного прояснилась. Затем произошло тре­тье, более важное столкновение. «Керолайн» и «Роялист», расположенные впереди «Кинг Георга V», на котором Джеррам все пытался догнать потерявшиеся корабли Битти, заметил колонну Шеера. Капитаны 1 ранга Г.Э. Крук и Г. Мид повернули, чтобы атаковать броненосцы Мауве торпедами, и сообщили об этом Джерраму. Флагманский штурман убедил Джеррама, что это британские линейные крейсера, и адмирал запретил атаку. Когда Крук повторил, что это неприятель, Джеррам ответил: «Если вы уверены — атакуйте». «Керолайн» и «Роялист» выпустили свои торпе­ды. Хоксли тоже заметил эти корабли, опознал их как не­приятельские и повернул на них, ожидая, что 2-я эскадра линкоров откроет огонь. Однако Джеррам оставался убеж­ден, что это корабли Битти. Кроме адмирала никто в это не верил. На «Орионе» флаг-офицер сказал Левесону: «Сэр, если сейчас вы выйдете из колонны и повернете на них, ваше имя станет таким же знаменитым, как имя Нельсо­на». Однако, как и Эван-Томас, Левесон был приучен исполнять любой приказ. «Мы должны сохранять кильва­тер», - отрезал он. Корабли Шеера отвернули на запад, прежде чем окончательно лечь на южный курс. Джеррам продолжал вести британский линейный флот параллель­ным курсом, не пытаясь сблизиться.

Это была последняя встреча двух флотов, прежде чем на Северное море опустилась ночная тьма. Солнце должно было снова подняться примерно через 5 часов. Не­смотря на тяжелые потери, которые почти целиком яв­ляются заслугой линейных крейсеров Хиппера, Гранд Флит по-прежнему командовал ситуацией. Шееру дваж­ды пришлось бежать от сокрушительного огня соедине­ния, которое сейчас располагалось в 10 милях от него, как раз на пути к безопасным гаваням. Хотя 31 мая вто­рой Трафальгар не состоялся, в основном из-за отврати­тельной видимости и твердого намерения Шеера избегать столкновения, Джеллико, все его офицеры и матросы вполне могли надеяться на повторение «Славного Первого Июня» на следующий день.

Этот день был одной их самых славных страниц в ис­тории Королевского Флота. 1 июня 1794 года адмирал лорд Хоу разбил французский флот адмирала Вилларе-Жуаеза и захватил несколько линейных кораблей. Сра­жение происходило так далеко от берега, что не получи­ло другого названия. Впрочем, французы тоже нашли повод гордиться этой датой. Одним из погибших кораб­лей был «Венжер дю Пепль» — «Народный мститель», чью гибель очень красочно описал Жюль Верн в романе «20000 лье под водой». Но вот что совершенно не прихо­дило в голову Джеллико — это возможность оказаться в положении адмирала Мэтьюза, который после Тулонского сражения получил письмо от французского адми­рала. «Если бы только не ваши капитаны, я сегодня на­ходился бы у вас в плену...»

---

Дальше