Глава III. БОИ СТАНОВЯТСЯ БОЛЕЕ ОЖЕСТОЧЕННЫМИ

Столкновения 12 и 21 октября 1940 года

11 октября гражданский самолет, следующий в Ливию, сообщил, что видел британские линкор и авианосец в 100 милях к юго-востоку от Мальты.

Информация оказалась сюрпризом для Супермарины, которая продолжала гадать: почему разведывательные самолеты флота не видели этих кораблей? Тем не менее, чтобы защититься от нападения кораблей, которые прибыли на Мальту и ночью могут выйти на поиск, Супермарина приказала установить линию ночного патруля к востоку от острова. Для этого были выделены эсминцы “Артильере”, “Авиере”, “Джениере”, “Камичиа Нера” и миноносцы “Айроне”, “Альчионе”, “Ариэль”. Кроме того, к северу от Мальты патрулировали 4 торпедных катера. Еще одна флотилия эсминцев и торпедные катера были развернуты в Сицилийском проливе на случай, если британские корабли направятся на запад.

Предположения Супермарины оправдались, когда 12 октября в 1.35 “Альчионе” заметил вражеский крейсер и пошел в торпедную атаку. Миноносец выпустил 2 торпеды и начал маневрировать, чтобы атаковать с другого направления, одновременно вызывая ближайшие корабли. “Айроне”, который подошел в это время, выпустил первые из своих торпед с расстояния 2000 метров. Продолжая идти на сближение, миноносец выпустил вторую пару торпед с дистанции всего 700 метров, одновременно открыв огонь из своих трех 100-мм орудий и добившись по крайней мере 7 попаданий. Британский корабль, оказавшийся крейсером “Аякс”, сначала сделал опознавательный прожектором и не отвечал на огонь до четвертого залпа “Айроне”. “Айроне” к этому моменту находился всего в 300 метрах от крейсера. Миноносец помучил множество попаданий 152-мм снарядами и потерял ход. После этого в дело вступил “Ариэль”, который выпустил торпеды и открыл огонь из орудий, но тоже был накрыт ответным огнем. Миноносец затонул через несколько минут с большей частью экипажа. Все это произошло так стремительно, что, когда “Альчионе” завершил свой маневр и приготовился атаковать, британский крейсер уже исчез, а “Ариэль” затонул. “Альчионе” не осталось ничего другого, как снять экипаж с горящего и медленно тонущего “Айроне”.

Некоторое время спустя, “Артильере”, который мчался в район боя на полной скорости вместе с остальными тремя эсминцами, был замечен крейсером. (Как пишет в своих мемуарах адмирал Каннингхэм, “Аякс” имел радар. Благодаря ему, крейсер сразу обнаружил итальянские корабли.) Прежде чем эсминец сумел приблизиться на дистанцию торпедного выстрела, он был тяжело поврежден и остановился. Погибли все офицеры корабля, кроме старшего механика. “Авиере” в ходе атаки получил несколько попаданий, но выпустить торпеды тоже не сумел, так как вражеский корабль изменил курс и вышел из боя. “Камичиа Нера”, который заметил крейсер, когда тот поворачивал, потерял контакт сразу после этого. Поэтому эсминец пошел на помощь “Артильере”, который был весь объят пламенем. “Джениере”, который находился дальше всех от места боя, прибыл, когда короткая стычка уже завершилась. Все, что ему оставалось, — сопровождать поврежденный “Авьере” обратно в порт.

Остальные вражеские корабли, которые следовали за “Аяксом”, предпочли оставить все, как есть. Поэтому “Альчионе” сумел без помех спасти экипаж “Айроне”. Командир “Айроне” капитан 2 ранга Альберто Банфи отказался покинуть корабль, так как там оставались раненые, которых нельзя было эвакуировать. К счастью, воздушный пузырь выбросил отважного офицера на поверхность, и он был спасен против своей воли. “Камичиа Нера” взял на буксир “Артильере” и пошел на север. Однако после 8.00 английские самолеты обрушили на эту пару серию бесконечных атак. Заметив приближающуюся вражескую эскадру в составе 2 крейсеров и 4 эсминцев, “Камичиа Нера” отдал буксир и скрылся. “Артильере” позднее был торпедирован и потоплен крейсером “Йорк”.

Как только было получено известие о столкновении, Супермарина приказала 3-й дивизии крейсеров выходить в море. Соединение на полной скорости бросилось в район боя, но обнаружить противника не сумело.

Рапорты участников боя дали почву долгим размышлениям. Враг получил только несколько попаданий с “Айроне” и “Ариэля”, что равнялось повреждениям, полученным одним “Авьере”. Но ведь итальянцы потеряли вдобавок 1 эсминец и 2 миноносца. Мало того, это были лучшие корабли флота, которыми командовали выдающиеся офицеры. Каждый корабль, установив контакт с противником, вел себя отважно во всех отношениях, заслужив восхищение даже неприятеля.

Однако приходится отметить, что итальянцы технически отставали от англичан/, по крайней мере в том, что касалось ночных боев. Возможно, это отставание ограничивалось только наличием радара на “Аяксе”. Итальянцы даже не подозревали, что англичане доработали его до такой степени, что могли использовать в бою. О существовании боеспособного радара у врага итальянцы узнали только после боя у Матапана в марте 1941 года. Поэтому исход боя с “Аяксом” считался полной случайностью, хотя и очень неприятной. (Как случайно узнал автор, это был первый случай использования радара в морском бою.)

На следующее утро Супермарина приказала флоту приготовиться к бою. Однако приказы на выход были отменены, когда стало известно, что вражеские корабли уже на полпути к Александрии и перехватить их уже невозможно. Самолеты ВВС бросились в погоню, но по ошибке они отбомбились по 3-й дивизии крейсеров, возвращающейся в базу. К счастью, попаданий не было.

Оглядываясь на происшедшее, итальянцы поняли, что флоту лучше было бы находиться в море, так как на следующее утро английское соединение было вновь замечено к западу от Крита (Когда англичане возвращались в Александрию, итальянский торпедоносец повредил крейсер “Ливерпуль”, и тот едва не затонул). Но итальянцы теперь точно знали, что их корабли будут обнаружены британскими разведывательными самолетами сразу после выхода в море, и избавиться от постоянной слежки не удастся. Неприятель уже находился достаточно далеко, и поэтому имел достаточно времени, чтобы предпринять любой маневр для уклонения от нежелательной встречи. Эта ситуация повторялась много раз, когда неприятель уступал в силах. В таких случаях, если итальянский флот выходил в море, то не достигал ничего, кроме расходования ресурсов и износа машин. Попытки решить эту головоломку и вынудить врага на встречу в невыгодных для него условиях подчинили себе все усилия Супермарины. Однако, если не считать нескольких особо благоприятных стечений обстоятельств, которые нельзя было предвидеть заранее, превосходство английской воздушной разведки исключало любую встречу флотов, если англичане сами не желали принять бой. Поэтому для итальянского флота оказалось a priori невозможным дать бой, когда он этого желал и когда условия складывались благоприятно для него.

Тем временем, на далеком Красном море продолжение войны означало израсходование запасов топлива без всякой надежды пополнить их. Несмотря на это, итальянский флот не упускал возможности предпринять активные действия, если ситуация складывалась благоприятно. Именно это произошло ночью 21 октября, когда эсминцы из Массауа атаковали большой конвой, направляющийся в Суэц. 4 итальянских эсминца вступили в бой с кораблями сопровождения конвоя. На одном из эсминцев, “Нулло”, отказало рулевое управление, и он потерял контакт с тремя остальными. На рассвете он был обнаружен и перехвачен тремя английскими кораблями, начался долгий бой.

После часовой перестрелки “Нулло” потерял ход, но сумел укрыться под защитой итальянской береговой батареи на острове Хармиль. Батарея обстреливала английские корабли, пока “Нулло” тонул. Итальянские артиллеристы добились попадания в эсминец “Кимберли”, который пришлось отбуксировать в Порт Судан. В ходе этого боя случился эпизод, возможно, уникальный в морской истории. Командир “Нулло” капитан-лейтенант Борсини видя, что все уцелевшие спасены, отказался покидать корабль. Его ординарец матрос Чиараволо, уже находившийся в шлюпке, прыгнул обратно в море, как только понял, каким было решение командира. Верный ординарец вернулся к Борсини и погиб вместе с ним.

Начало войны против Греции

В это время идея захвата Греции укрепилась в голове Муссолини. Он не только держал германского партнера в неведении относительно своих намерений, но также не ставил в известность и собственный флот, возможно, потому, что догадывался — флот будет против этой авантюры. Поэтому итальянский флот и не подозревал, что планирование операции идет полным ходом. Представители флотского командования даже не были приглашены на совещание в канцелярии Муссолини 15 октября, когда обсуждался вопрос оккупации Греции.

Как только на следующий день флот узнал о принятых решениях, его командование выступило против операции. По мнению морского командования, такие действия ухудшили бы стратегическую ситуацию в центральном Средиземноморье и н Ионическом море. Далее, гарнизон Додеканезских остронов оказался бы в крайне трудном положении, а силы флота были бы раздроблены еще больше. Но решение было принято окончательно, и флот в очередной раз поставили перед свершившимся фактом. Поэтому флоту не оставалось ничего другого, как немедленно (19 октября) приступить к организации перевозок на другой берег Адриатики. Операции предстояли масштабные, и они имели решающее значения для успеха наступления на суше.

Словно для того, чтобы усугубить существующие проблемы, 22 октября пришел приказ организовать десант на Корфу. Пришлось немедленно создать так называемое “Специальное морское соединение” и начать собирать его корабли в портах нижней Адриатики. В него входили: два старых крейсера “Бари” и “Таранто”, 2 эсминца, 3 миноносца, 4 торпедных катера, 3 десантных корабля типа “Чечиа”. В то же время для перевозки десанта были подготовлены 4 больших войсковых конвоя. Надо заметить, что начало военных действий было отложено на 2 дня (26 — 28 октября) из-за шторма, бушевавшего в Адриатике. Эта задержка была, скорее, божьим даром, чем роковой ошибкой, как писал Муссолини.

Корабли, выделенные для высадки десанта на Корфу, прибыли к цели ночью 31 октября, но на следующий день получили приказ срочно высадить войска в Валоне. Высадка на Корфу отменялась. Требовалось как можно скорее заткнуть опасные дыры, образовавшиеся в итальянском фронте.

Недооценка ситуации, столь характерная для начального этапа греческой кампании, сказалась и на работе албанских портов. Они имели пропускную способность 3500 тонн грузов в день, а требовалось по крайней мере 10000 тонн в день. К 1 ноября в Дураццо скопилось 70 судов, ожидающих разгрузки, а портовые склады были забиты 30000 тоннами грузов.

Опасная ситуация, сложившаяся на фронте, оказала влияние на ход морских перевозок. Флот выбивался из сил, чтобы перевезти все, что требовалось. Но ведь кроме этого необходимо было обеспечить сопровождение плановых конвоев, обеспечить безопасность нижней Адриатики патрулированием торпедных катеров, канонерок, эсминцев и даже крейсеров. Неодолимым врагом стала штормовая погода, господствовавшая в нижней Адриатике всю зиму. Один шторм следовал за другим, и часто флоту приходилось задерживать выход в море на несколько дней. Временами море буквально кишело кораблями, малая длина маршрута становилась недостатком. Больших усилий стоило управлять движением множества судов всех размеров, особенно по ночам.

Война с Грецией привела к тому, что греки отдали свои аэродромы в распоряжение англичан. После этого итальянские порты на обоих берегах нижней Адриатики, почти всегда переполненные судами, каждую ночь стали подвергаться бомбежкам. ПВО, особенно в Бриндизи и Валоне, удерживала потери от этих налетов на приемлемом уровне, было сбито изрядное количество атакующих самолетов. Невольное уважение к мастерству зенитчиков заставило британских пилотов назвать Бриндизи “вулканом в нижней Адриатике”, а Валону — “дырой смерти”. Тем не менее, если в Бриндизи удавалось удержать самолеты врага вне оборонительного периметра, в Валоне миноносец “Андромеда” и госпитальное судно “По” были потоплены авиаторпедами.

Несмотря на все трудности, в том числе увеличивающуюся активность врага, перевозки в Албанию осуществлялись в ходе всей греческой кампании, и окончательные потери были совсем невелики. Фактически было потоплено только одно судно, имевшее хоть какое-то значение. 29 декабря греческая подводная лодка “Протеус” потопила грузовое судно “Сардиния”. Из примерно 200 солдат, находившихся на борту, погибли только двое или трое, спрыгнувшие в панике в воду, вместо того чтобы оставаться на судне. Почти немедленно “Протеус” был протаранен и потоплен миноносцем “Антарес”.

Тот факт, что греко-албанский фронт все-таки страдал от тяжелейшей нехватки снабжения, ни в коей мере нельзя поставить в вину флоту. Он целиком выполнил свою часть задачи по конвоированию судов с армейскими грузами. Флот сумел защитить линии снабжения вполне удовлетворительно.

Провалы воздушной разведки

Вечером 7 ноября Супермарина узнала, что Гибралтарское соединение снова направилось на восток, а 3 линкора и авианосец вышли из Александрии в море. Ожидая более конкретной информации о передвижениях англичан, итальянский флот тоже приготовился к выходу, но воздушная разведка на следующее утро ничего не дала. Только после полудня разведывательные самолеты обнаружили и центре Средиземного моря конной, направляющийся к Малые. Увы, итальянский флот уже не успевал перехватить его. К закату южнее конвоя было обнаружено Александрийское соединение, идущее на юг. В море были отправлены еще 9 итальянских подводных лодок, на ночь возле Мальты были развернуты торпедные катера, а 25 самолетов были высланы для атаки неприятеля. Однако летчики не сумели обнаружить врага.

На следующий день, 9 ноября, стало ясно, что Гибралтарское соединение изменило курс, выполняя ставшую для англичан классической операцию. В отношении восточного соединения рапорты были самыми разнообразными и противоречивыми, К вечеру Супермарина смогла сделать вывод, что в 15.00 оно находилось в 300 милях от Таранто и возвращалось в Александрию.

Одним из следствий скудости данных авиаразведки стало ошеломляющее сообщение наблюдательных постов на Пантеллерии и Линосе, которые заметили группу кораблей, очевидно, отделившихся от Гибралтарской эскадры накануне вечером и ночью прошедших Сицилийским проливом. После войны стало известно, что это было подкрепление, посланное в Александрию. Эскадра состояла из линкора “Барэм”, 2 крейсеров и нескольких эсминцев.

Во второй половине дня 10 ноября разведывательные самолеты сообщили о присутствии группы кораблей к востоку от Мальты. Ни типа кораблей, ни их количества определить не удалось. Это соединение на следующее утро заметили почти в той же точке, но высланные для атаки бомбардировщики не обнаружили врага. Если бы после войны англичане не объяснили, что происходило, итальянцы и по сей день оставались бы в неведении. Очевидно, что при таком несовершенстве разведки и оперативной неопределенности Супермарина не могла эффективно руководить морской войной.

“Ночь в Таранто”

Но недостатки итальянской воздушной разведки должны были привести к более серьезным последствиям, что и случилось на следующую ночь, 12 ноября, знаменитую “Ночь в Таранто”. Так получилось, что весь день 11 ноября английская эскадра двигалась к центру Ионического моря незамеченная. В 20.30, находясь примерно в 170 милях от Таранто, авианосец “Илластриес” поднял 12 самолетов, а через полчаса еще 11. Их целью были итальянские линкоры, стоящие на рейде Таранто.

В этот период англичанам требовалось срочно перебросить подкрепления в Грецию. Они не могли позволить себе безопасный, но слишком долгий маршрут вокруг Африки. Обстоятельства вынуждали их в первый раз вести конвой через Средиземное море. Для прикрытия этого конвоя англичане располагали 3 линкорами в Гибралтаре и еще 3 в Александрии. Приходилось идти на серьезный риск, проводя все их вместе через Сицилийский пролив, чтобы создать превосходство в силах над 5 итальянскими линкорами, стоящими в Таранто.

Такая концентрация парализовала действия Александрийской эскадры, и она не могла ни перехватить итальянские конвои, идущие в Ливию, ни проводить британские конвои, не вступив в бой, исход которого для нее стал бы крайне неблагоприятным. Учитывая сложившуюся ситуацию и давление Лондона, требовавшего от Александрийской эскадры проведения этих двух операций, адмирал Каннингхэм решил атаковать итальянские линкоры на стоянке, а не ввязываться в бой в открытом море. Для этого он выбрал торпедную атаку, планы которой были подготовлены некоторое время назад.

В тот день автор находился в Оперативном Центре Супермарины. Из Таранто по телефону начали поступать новости, совершенно неожиданные, и одна тяжелее другой. Тревога — самолеты над портом — бомбовая атака — торпедная атака — корабли атакованы, несмотря на адский зенитный огонь — “Литторио” получил 3 торпедных попадания — “Дуилио” получил 1 торпедное попадание — “Кавур” получил попадание торпедой — бомба попала в мостик “Тренто”, но не взорвалась — “Либеччио” получил попадание невзорвавшейся бомбой — “Литторио” пока держится хорошо — на “Дуилио” все в порядке — “Кавур” тонет. Бюллетень следовал за бюллетенем. Казалось, что проиграна крупная морская битва, и никто не мог представить, когда и как удастся преодолеть ее тяжелейшие последствия. И удастся ли вообще.

Много говорилось о причинах успеха этого рейда. С возможностью торпедной атаки кораблей, стоящих в гавани, Супермарина считалась. 11 июля 1940 года, через день после торпедирования самолетом “Панкальдо”, стоявшего в Аугусте, было приказано резко усилить сетевые заграждения во всех базах. Однако только в Таранто требовалось 13000 метров сетей, тогда как итальянская промышленность могла в месяц дать не более 3500 метров. Более того, многие высокопоставленные морские офицеры возражали против планов Супермарины на том основании, что такое усиление сетевых заграждений затруднит кораблям вход в гавань и выход из нее. В результате реализацию проекта отложили, пока не будет найдено подходящее решение. Поэтому противоторпедные сети в Таранто к дню атаки так и не были полностью установлены.

С другой стороны, итальянский тип заградительных сетей был спроектирован для защиты от существующих на тот день торпед, поэтому они уходили в глубину вдоль бортов линкора только до киля. Однако — и здесь лежит ключ к успеху — англичане тайно создали магнитный взрыватель для торпед, проходящих под килем атакованного корабля. Впервые этот новый тип торпеды был использован при налете на Таранто. Торпеды, сброшенные той ночью, имели установку глубины, чтобы проходить под сетями.

В любом случае, Супермарина не имела права подпускать британскую эскадру на 180 миль к берегу — в пределы радиуса действия торпедоносцев. Итальянские силы должны были выйти в море и навязать бой англичанам. К несчастью, британская эскадра не была замечена, и ее атака увенчалась успехом в результате сочетания всех этих факторов.

Флот отреагировал на новую угрозу очень быстро. Чтобы избежать повторения подобных налетов, были спешно изготовлены усовершенствованные противоторпедные сети. Они опускались до самого дна гавани и полностью окружали корабль. Одна сторона сети могла открываться, чтобы пропустить корабль. Против таких сетей авиаторпеды были бессильны, и в течение всей войны итальянский флот более не страдал от подобных атак. С другой стороны, еще год спустя германский и американский флоты пострадали от аналогичных атак, хотя и тот, и другой знали в деталях, что произошло в Таранто. Два германских крейсера, стоящих в Бресте, получили тяжелые повреждения от авиаторпед, а американцы поплатились страшным разгромом в Пирл-Харборе.

Что касается спасательных работ, то “Литторио” и “Дуилио” были вне опасности уже через несколько дней и отправились на верфи для ремонта. Переход “Литторио” был особенно деликатной операцией, так как водолазы обнаружили невзорвавшуюся торпеду в иле под килем. Магнитный взрыватель, конечно, представлял серьезную опасность при малейших подвижках.

Благодаря неутомимой работе и великолепной организации стало возможно ввести два линкора обратно в строй в минимальный срок. “Литторио”, несмотря на тяжелые повреждения от взрывов трех торпед, был готов выйти в море в конце марта 1941 года. “Дуилио” был отремонтирован к середине мая.

“Кавур”, первым из старых линкоров прошедший модернизацию, имел относительно неэффективную систему разделения на отсеки, и его пришлось посадить на мель после атаки. С практической точки зрения, он был потоплен. В июле 1941 года “Кавур” был поднят и отбуксирован в Триест на ремонт, но к моменту перемирия еще оставалось работы на шесть месяцев.

Атака Таранто имела временные, но крайне серьезные стратегические последствия. У итальянского флота осталось всего 2 линкора в строю — “Витторио Венето” и “Чезаре”. “Дориа”, последний из 4 старых линкоров, проходил модернизацию и еще не вошел в строй. В результате противник захватил господство на море на Средиземноморском театре. Более того, пришлось отозвать 2 оставшихся итальянских линкора из Таранто, чтобы не подвергать их риску новых торпедных атак, пока не будут готовы защитные сети новой конструкции. Поэтому большая часть эскадры ушла из Таранто в Неаполь. Всего лишь одной отважной атакой англичане вышибли итальянские линкоры из центрального Средиземноморья.

Сюрпризы ночи 12 ноября не ограничились атакой Таранто. В то же время дивизия крейсеров, отделившаяся от английских главных сил, провела быстрый поиск в нижней Адриатике. В 1.30 12 ноября они открыли огонь по конвою из 4 итальянских судов, которые возвращались в Бриндизи, разгрузившись в Валоне.

Конвой прикрывали старый эскортный корабль “Фабрицци” и вспомогательный крейсер “Рамб III”. Последний был обычным торговым судном, получившим символическое вооружение для эскортных работ. Он сделал в ответ 19 залпов и сумел оторваться от противника, не получив повреждений. “Фабрицци”, старый эсминец постройки Первой Мировой войны, бесстрашно пошел в атаку на превосходящие силы, но немедленно был накрыт огнем и получил серьезные повреждения. Несмотря это, он продолжал бой в надежде отвлечь внимание англичан от торговых судов, которые, тем временем, могли попытаться скрыться. “Фабрицци” прекратил стрельбу, только когда был буквально изрешечен снарядами и потерял всякую способность активных действий. Однако он продолжал маневрировать, пытаясь завлечь британские крейсера на итальянские минные поля. Но англичане, разделив цели, за это время потопили все 4 торговых судна. Затем неприятель быстро скрылся. Поэтому ни торпедные катера, крейсировавшие к северу от Валоны, ни 7-я дивизия крейсеров из Бриндизи не успели перехватить его.

Помимо всех остальных уроков, события 12 ноября в очередной раз продемонстрировали беспомощность итальянской авиаразведки. Оказалось, что большая группа вражеских кораблей весь день крейсировала в центре Средиземного моря, на закате пересекла Ионическое и Адриатическое моря, но так и не была замечена итальянскими разведывательными самолетами. Более того, авиаразведка смогла обнаружить англичан только 13 ноября — два дня спустя после боя. Когда британские корабли были наконец замечены, они находились возле Мармарики. С другой стороны, в этих провалах нельзя целиком обвинять пилотов разведывательных самолетов, которые были отважными и умелыми летчиками. За эти дни флот потерял 3 самолета. Похоже, истребители с английского авианосца сбили их, как раз когда они собирались передать сообщение об обнаружении английской эскадры. Гипотезу подтвердил адмирал Каннингхэм в своей автобиографии. Он рассказал, что итальянские самолеты перехватывались “Фулмарами” с “Илластриеса”, которые использовали данные радиолокатора авианосца. Каннингхэм писал: “Можно было только пожалеть несчастных итальянских пилотов, пытающихся выполнить безнадежную задачу па своих неуклюжих самолетах”.

Супермарина снова потребовала от ВВС обеспечить авиаразведку. Кроме всего прочего, штаб флота отметил, что малое число разведывательных самолетов ложится тяжелым грузом на их экипажи. Потери устаревших Кант Z.501 были неизбежно велики, а новые гидросамолеты Кант Z.506, приспособленные для морской разведки, еще не поступили в части и соединения, хотя это предполагалось еще 15 октября.

Никое качество авиаразведки заставило флот выделить дополнительные силы для прикрытия морских путей в Албанию. Начиная с 12 ноября, как только приходило известие о любых передвижениях британского флота, пусть даже сомнительное, к входу в Адриатику выходило соединение из крейсеров, эсминцев и миноносцев. Патрулирование проводилось каждый раз, когда в море выходили войсковые транспорты или конвои с, особо важными грузами, даже если разведка ничего не сообщала.

Бой у мыса Теулада

Англичане были уверены, что — как заявил Черчилль в Палате Общин — “уничтожили итальянский флот навсегда”. Но флот, хотя и получил серьезный удар, ни в коей мере не потерял своего боевого задора. Когда через 4 дня после атаки Таранто пришло сообщение, что британская Гибралтарская эскадра вышла в море и направляется на восток, итальянское соединение немедленно вышло ей навстречу.

Англичане намеревались ограничиться посылкой самолетов на Мальту с позиции к югу от Балеарских островов, но итальянцы не знали их намерений. Поэтому итальянское соединение расположилось юго-западнее Сардинии и на рассвете 17 ноября было готово вступить в бой. Однако в течение всего предыдущего дня от разведывательных самолегов не поступило никакой информации о передвижениях англичан, а 17 ноября пришло сообщение о сомнительном контакте: в 10.00 англичане находились возле Бужи и направлялись на запад. Опираясь на недостоверную информацию, итальянцы пошли в этот район, но далее никакой информации о вражеских кораблях не поступало вообще. Поэтому итальянцы вышли к мысу Бон, никого не обнаружили и вернулись в базы.

Этот эпизод дал понять англичанам, что итальянские линейные силы еще боеспособны, и 2 линкора находятся в строю. Поняв это, они были вынуждены внести изменения в свои планы прикрытия конвоя, пересекающего Средиземное море. Часть кораблей была переведена из Александрии в Гибралтар, где теперь оставался всего 1 линкор. Конвой, который теперь состоял из 3 грузовых судов, прикрывали крейсера “Манчестер” и “Саутгемптон” и 5 эскортных кораблей. До меридиана Сардинии конвой сопровождало соединение, состоящее из авианосца “Арк Ройял”, линейного крейсера “Ринаун” и 9 эсминцев, под командой адмирала Сомервилла. В назначенной точке они соединились с Александрийской эскадрой — линкор “Рэмиллис”, крейсера “Бервик”, “Ньюкасл”, “Ковентри” и 5 эсминцев. Самую опасную зону предполагалось пересекать под мощным прикрытием. Перед самым мысом Бон Гибралтарская группа должна была отделиться и вернуться в свою базу, а остальные корабли продолжали идти в Александрию. Конечно, весь этот план не был известен Супермарине. Отчеты говорят, как виделось все это итальянцам и как была проведена операции в целом.

Утром 25 ноября Супермарина получила сообщение, что Гибралтарская эскадра вышла в море и направилась на восток. О конвое и его эскорте, которые пришли прямо из Атлантики, известий не было. На следующий день Александрийская эскадра была замечена возле Крита. Предположив, что неприятель проводит важную операцию, Супермарина немедленно отправила в море итальянский флот, приказав занять позицию южнее Сардинии утром 27 ноября. Итальянское соединение состояло из линкоров “Витторио Венето” и “Чезаре”, 6 тяжелых крейсеров и 14 эсминцев. Вдобавок в Сицилийском проливе был создан ночной дозор из флотилии эскортных миноносцев и 2 флотилий торпедных катеров.

Вскоре после полуночи 26 ноября один из эскортных миноносцев заметил “неизвестные корабли”, идущие на запад возле мыса Бон. Он атаковал их торпедами, оставшись незамеченным, но попаданий не добился. Эта невнятная информация не помогла прояснить намерения врага.

Британский разведывательный самолет заметил итальянское соединение в 9.56 27 ноября. Поэтому адмирал Сомервилл на полной скорости пошел на соединение с “Рэмиллисом”. 45 минут спустя итальянский разведывательный самолет заметил группу Сомервилла возле мыса Бон, но сообщил, что она состоит из 1 линкора, 2 крейсеров и 4 эсминцев. Адмирал Кампиони, командовавший итальянской эскадрой, немедленно пошел навстречу англичанам, надеясь навязать бой до того, как они соединятся с Александрийской эскадрой, подходящей и” Сицилийского пролива.

Вскоре после этого пришли новые неточные донесения авиаразведки. Хотя оба английских соединения в действительности встретились в 11.30, недостаток согласованности в действиях разведывательных самолетов не позволил итальянцам точно определить силы англичан. Однако был сделан вывод, что они определенно превосходят итальянцев. Эти сообщения дали основания предположить, что англичане имеют 3 линкора и 1 авианосец. Учитывая критическую ситуацию, в которой находился итальянский флот после атаки Таранто, Кампиони получил приказ вступить в бой только с заведомо более слабым противником. Поэтому, когда к полудню были получены сообщения о превосходящих силах англичан, адмирал Кампиони начал маневрировать так, чтобы уклониться от встречи и вернуться в базу. Теперь мы знаем, что итальянцы имели 2 линкора, 6 крейсеров и 14 эсминцев. Им противостояли 2 британских линкора, 1 авианосец, 7 крейсеров и 15 эсминцев. Снова неточные данные авиаразведки привели к ошибочному решению командующего эскадрой.

Однако, как только итальянцы повернули в Неаполь в 12.15, 3-я дивизия крейсеров (адмирал Сансонетти), находившаяся южнее главных сил, заметила группу британских крейсеров. В 12.30 итальянские крейсера открыли огонь с дистанции 23000 метров. Почти немедленно в бой вступила 1-я дивизия крейсеров адмирала Иакино. Сначала стрельба итальянцев была точна. Первые два залпа, по данным англичан, легли всего в 90 метрах от крейсера “Манчестер”. Вскоре после этого получил попадание крейсер “Бервик”. Немного позднее он получил второе попадание, был вынужден покинуть строй и на малой скорости направился в Гибралтар. Множество залпов легло вокруг крейсера “Манчестер”, обдавая его мостик столбами воды, но чудом корабль не получил попаданий. Хотя по итальянцам открыл огонь даже линейный крейсер “Ринаун”, у них только эсминец “Ланчиере” получил 2 попадания и потерял ход.

Адмирал Кампиони продолжал считать, что встретился с превосходящими силами. Поэтому он приказал крейсерам выйти под корму “Витторио Венето” и поставить дымовую завесу, не прерывал боя. Этим он хотел отвлечь огонь “Ринауна”, который вступил в бой в 12.24, и защитить крейсер “Фиуме”, снизивший скорость из-за поломки в машине. В этот момент адмирал Сомервилл послал в атаку 11 торпедоносцев с “Арк Ройяла”. 5 из них обрушились на крейсер, а 6 атаковали “Витторио Вене-то”. Но благодаря умелому маневрированию, все торпеды прошли мимо. Хотя Сардиния была очень близко, итальянские истребители так и не появились, чтобы защитить свои корабли. Эта атака торпедоносцев показала, насколько рискованной будет попытка итальянских линкоров двинуться на помощь своим крейсерам, которых сейчас обстреливал “Ринаун”.

Кампиони уже потребовал помощи от своих ВВС, однако они появились на сцене слишком поздно. Британская эскадра впервые была атакована в 14.07. Вторая атака последовала в 16.45, и “Арк Ройял” едва не получил попадание бомбой.

В 13.00 британские крейсера подошли достаточно близко к “Витторио Венето”, и линкор открыл огонь. Четвертым залпом он накрыл вражеские крейсера. Как только те обнаружили, что их обстреливают 381-мм орудия, они сразу повернули на юго-восток, поставив дымовую завесу. Обе стороны потеряли друг друга из вида, ив 13.10 стрельба прекратилась. Кампиони, помня приказы и учитывая свое видение ситуации, решил, что будет слишком рискованно возобновлягь бой, и приказал флоту возвращаться в базы. С другой стороны, адмирал Сомервилл также не выказал желания продолжать бой, хотя у него были основания считать, что положение гораздо благоприятнее, чем было на самом деле, так как пилоты торпедоносцев заявили, что добились попаданий в “Витторио Венето” и 3 крейсера итальянцев. В любом случае, он ничего не предпринял, когда 3-я дивизия крейсеров вернулась на помощь поврежденному “Ланчиере”, который в одиночестве стоял без хода. “Ланчиере” отбуксировали в Кальяри без противодействия со стороны англичан. Поведение английского адмирала в Лондоне сочли настолько неудовлетворительным, что, вернувшись в Гибралтар, он немедленно оказался “в интересном положении” — перед следственной комиссией, которая выясняла: почему он не вел бой более энергично? Но Сомервилл был оправдан.

Тем не менее, бой у мыса Теулада стал неудачей и для итальянцем, хотя баланс потерь был в их пользу. Англичане добились своего и провели конвой. Более того, учитывая реальное соотношение сил в бою, итальянцы обязаны были действовать решительнее, имея все шансы добиться благоприятного исхода. Все эти выводы, конечно, сделаны задним числом. Во время боя неточные сообщения разведывательных самолетов убедили Супермарину и адмирала Кампиони, что британская эскадра превосходит итальянскую.

Снова столкновение показало, к чему приводит отсутствие немедленной и эффективной авиационной поддержки в морском бою. Хотя итальянский флот находился очень близко к аэродромам Сардинии, британские торпедоносцы смогли атаковать без противодействия со стороны итальянских истребителей. Как и Каннингхэм у Пунта Стило, Сомервилл смог использовать свои самолеты, добившись значительного тактического результата. Со своей стороны, Кампиони пришлось требовать высылки итальянских бомбардировщиков у Супермарины, которая передала требование Верховному Командованию ВВС. Оно, в свою очередь, попыталось оценить ситуацию и выработать план действий, который был доведен до нижестоящих командиров. Те передали приказы на аэродромы... Что же удивляться, если авиация прибыла с опозданием.

Поэтому британский конвой беспрепятственно прошел к Сицилийскому проливу, где итальянцы не могли первыми ничего предпринять. Этому мешала узость пролива и поставленные ими же минные поля. Наконец, флот мог попасть под удар английской авиации с Мальты (Единственным исключением из правил стал бой 15 июня 1942 года возле Пантеллерии. Но там действовала одна дивизия крейсеров при исключительно благоприятных условиях). Конечно, британский конвой проходил совсем рядом с итальянскими аэродромами на Сицилии, но обычно этот отрезок пути англичане старались пройти ночью, зная, что итальянские ВВС не располагают самолетами для ночных действий. В тех случаях, когда англичане были вынуждены форсировать пролив днем, они двигались под истребительным прикрытием такой силы, о котором итальянские адмиралы не смели даже и мечтать в своих операциях.

По этим причинам британский конвой в Сицилийском проливе был атакован лишь незначительными силами итальянских легких кораблей и подводных лодок. 4 итальянских миноносца имели контакт с различными британскими кораблями, но эти спорадические стычки не были скоординированы н не дали никаких результатов. Итальянские торпедные катера не смогли обнаружить противника. Подводные лодки “Тембием” и “Дессие” атаковали британское соединение возле Мальты и сообщили, что добились попаданий двумя торпедами.

Период реорганизации

10 декабря начальник Штаба ВМФ адмирал Каваньяри был заменен адмиралом Риккарди. Адмирал Кампиони оставил пост командующего флотом, чтобы стать заместителем начальника штаба вместо адмирала Сомильи. Командующим флотом был назначен адмирал Иакино, который до этого командовал 2-й эскадрой. В это время флот был преобразован в единое соединение.

“Витторио Венето” — флагман адмирала Иакино и 2 эскадры эсминцев

5-я Дивизия: “Чезаре”, “Дориа” и 1 эскадра эсминцев; адмирал Бруто Бривонези

1-я Дивизия: “Зара”, “Пола”, “Гориция”, “Фиуме” и 2 эскадры эсминцев; адмирал Каттанео

3-я Дивизия: “Триесте”, “Тренто”, “Больцано” и 1 эскадра эсминцев; адмирал Сансонетти

7-я Дивизия: “Эугенио ди Савойя”, “Дука д'Аоста”, “Монтекукколи” и 2 эскадры эсминцев; адмирал Кассарди

8я Дивизия: “Дуки дельи Абруцци”, “Гарибальди”, “Аттендоло” и I эскадра эсминцев; адмирал Леньяни

4-я Дивизия: “Банде Мере”, “Диац” и 2 эсминца; адмирал Маренко (эта дивизия находилась под прямым командованием Супермарины)

В течение следующих двух месяцев не произошло никаких достойных упоминания событий. Но в то же время итальянский флот был занят множеством дел, каждое из которых само по себе было мелким, но в целом они легли тяжелым бременем на плечи флота. Основным была переброска подкреплений и припасов в Грецию и Ливию. Эта малозаметная деятельность поглощала все силы и ресурсы флота и приводила к износу техники и усталости людей. Кроме того, Штаб ВМФ пересмотрел всю стратегию морской войны в свете последних, дорого обошедшихся уроков и все более ясного понимания, что война будет долгой.

Хотя нет нужды описывать множество аспектов этих переоценок, чтобы не занимать место, кое-что все-таки следует упомянуть, чтобы показать сложность проблем, с которыми столкнулся флот. Эти проблемы часто касались областей, далеких от прямых интересов флота. Например, так как существующие возможности не обеспечивали резко возросший объем связи с Албанией, флот выделил кабельное судно “Читта ди Милане” в сопровождении 6 кораблей для прокладки дополнительных телефонных кабелей из Отранто в Дураццо и Сасено, а также ремонт существующих линий между Отранто и Валоной, между Бриндизи и Валоной. Учитывая частые требования поиска и спасения сбитых над морем летчиков, флот переоборудовал 5 маленьких судов в госпитальные, специально приспособленные для такого рода работ. Британское правительство не признало статус этих судов как госпитальных, поскольку на них не распространялась Женевская конвенция. В результате они часто подвергались атакам, и некоторые были потоплены.

К ноябрю были потоплены уже 17 итальянских подводных лодок, и напряженная служба привела к значительному износу оставшихся лодок и усталости экипажей. Потребовалось как можно скорее сформировать новые экипажи. Поэтому школа подводного плавания в Поле получила новое оборудование, Ей были выделены несколько подводных лодок и вспомогательных судов для проведения тренировок в море.

После британской атаки авиаторпедами дамбы водохранилища электростанции Тирсо флоту пришлось выделить и установить противоторпедные сети на дамбах Тирсо и Когинас на Сардинии и Аполлино и Арво в Калабрии.

При организации ПВО портов проводились эксперименты с искусственным туманом. Эту защиту сочли эффективной против существующих методов воздушных атак, но с появлением американских “Летающих крепостей” она потеряла свое значение. Чтобы отражать воздушные атаки, тысячи дымогенераторов были расставлены по берегу во всех портах. От атак с малой 1ысоты порты прикрывались аэростатами. Количество зенитных орудий на судах снабжения и эсминцах резко возросло, их оборудовали дымогенераторами новой конструкции для постановки дымзавес в случае воздушной атаки.

Флот продолжал делать все возможное, чтобы ускорить создание торпедоносца, а пока что дал взаймы значительное количество торпед ВВС. Было сформировано подразделение специалистов для обслуживания торпед на аэродромах. Германия также начала использовать самолеты-торпедоносцы и потребовала от итальянского флота поставок авиаторпед, взамен предложив необходимые ему материалы и оборудование.

Несмотря на неблагоприятную погоду, всю зиму продолжалась постановка мин вдоль итальянского побережья и вокруг Мальты. Несколько новых линий заграждений были поставлены в Сицилийском проливе, где сильные зимние шторма сорвали с якорей множество ранее поставленных мин. Новые заградительные операции в этом районе, проводимые большей частью эсминцами (трижды и минных поста попках участвовали крейсера), были особенно рискованными. Каждый раз, начиная постановку, требовалось определить, где она была завершена в прошлый раз, чтобы не налететь на собственные мины. Работать приходилось при сильном волнении, не имея пеленгов на сушу или каких-то других ориентиров.

Из-за оккупации все новых районов росли и расширялись перевозки по морю, поэтому так же быстро росли объемы тральных операций. Зимой флот выработал программу улучшения минно-тральной службы и постройки новых тральщиков. Более того, из-за большой опасности на пути в Ливию, которую представляли сорванные с якорей плавающие мины, стало необходимым организовать группу кораблей по уничтожению этих мин. Регулярное выполнение этой задачи возложили на вспомогательные суда на маршруте Трапани — Триполи.

Так как во время войны с Грецией существовала возможность в любой день услышать требование высадить десант, Специальные Морские Силы не были расформированы. Напротив, их перевели в Полу, где они проводили интенсивные тренировки и опробовали новое десантное снаряжение.

Эпопея “Сан Джорджио” и эвакуация Киренаики

9 декабря англичане начали свое первое наступление в Африке, и после тяжелых, упорных боев, длившихся

два месяца, итальянские войска были вынуждены отступить на край пустыни Сирт. Хотя эта кампания потребовала резкого увеличения перевозок в Ливию, флот полностью выполнил требования армии. Несмотря на увеличивающиеся трудности, с октября 1940 года по январь 1941 года в Африку было доставлено 197742 тонны грузов. Потери были минимальными: никаких в октябре и ноябре и около 7% в декабре и январе.

Быстрое окружение Бардяи и Тобрука поставило вопрос о снабжении войск, находившихся таи. Это могли сделать подводные лодки. Они прибывали в сумерках, разгружались и на рассвете выходили обратно в море. В этой работе им помогали маленькие бронированные суда из Бенгази, которые, благодаря своей незамегносги, имели некоторые шансы проскочить мимо англичан.

Используя орудия, снятые с итальянских эсминцев, потопленных в гавани Тобрука, флот создал несколько береговых батарей, укрепивших оборону Бардин. В Тобруке находился “Сан Джордхио”, Этот старый броненосный крейсер стоял на якоре в порту и использовался исключительно как плавучая батарея. Хотя корабль впервые участвовал в бою еще в итало-турецкой войне в 1911 году, он оказался весьма эффективным в новой роли. Его палуба была закрыта мешками с песком, вокруг были поставлены противоторпедные сети. Экипаж корабля находился на боевых постах практически круглосуточно, “Сан Джорджио” отбил за семь месяцев огромное количество атак Королевских ВВС, использовавших буквально все имеющиеся типы самолетов. Живучесть старого крейсера была просто поразительной, и вскоре он стал легендой даже для врагов.

Когда Тобрук должен был пасть, экипаж решил вывести корабль из гавани, предпочитая погибнуть, сражаясь в море, а не уничтожать корабль на якорной стоянке. Супермарина ответила согласием, но итальянское Верховное Командование решило, что вклад “Сан Джорджио” в оборону Тобрука настолько велик, что нельзя

начинать подготовку к выходу, так как это ослабит оборону крепости. Все понимали, что уход корабля подорвет дух солдат на берегу. Поэтому “Сан Джорджио” приказали оставаться в Тобруке и оказывать поддержку войскам как можно дольше. Затем экипажу следовало затопить корабль.

Тем временем, береговые батареи тоже готовились отражать наступление с суши. Вместе с орудиями “Сан Джорджио” они оказались самым эффективным средством противодействия англичанам. Однако, днем 21 января морская база была окружена, и был потерян контакт с итальянскими сухопутными силами. На закате вражеская артиллерия, подойдя вплотную, начала обстрел “Сан Джорджио”. “Чудо” подошло к концу. Ночью экипаж в полном порядке высадился на берег, на борту остались только командир и несколько специалистов, чтобы подготовить уничтожение корабля. Этой же ночью все сооружения и оборудование Тобрука были полностью уничтожены. Несколько маленьких суденышек попытались проскочить сквозь линию блокады британских судов. Большинству это удалось.

22 января в 5.00 “Сан Джорджио” встретил свой конец — он был взорван собственным экипажем. Чтобы удостовериться, что подрывные заряды сработают, офицер и торпедист пожертвовали своими жизнями. Командир корабля, капитан 2 ранга Пульезе тоже остался на борту, по был спасен, хотя и получил тяжелые ранения. В 8.30 было сломлено последнее сопротивление моряков в Тобруке, и морскую базу заняли англичане.

Неделю спустя, когда кольцо вокруг Бенгази стало плотнее, флот сумел эвакуировать весь подвижной состав и оборудование и весь свой личный состав. Все сооружения и припасы были уничтожены. Капитан порта покинул Бенгази со своим последним подразделением, когда англичане уже входили в город.

* * *

Уход из Киренаики дорого обошелся флоту. Он потерял хорошо оборудованные порты и большое количество припасов. Особенно тяжелой была потеря Тобрука, ведь эта хорошо оснащенная база строилась много лет. Кроме того, отступление из Киренаики вызвало потерю примерно 50 мелких вспомогательных судов, которые не удалось эвакуировать из-за полученных ими повреждений и по другим причинам. Эти потери оказались относительно тяжелыми и нанесли серьезный удар по ограниченным ресурсам флота. В будущем они еще дадут о себе знать — во время повторного захвата Киренаики, когда флоту понадобится восстановить потерянные запасы оборудования, техники и припасов, которые ранее имелись в Африке.

Потеря Киренаики, а особенно порта Бенгази, имела большие стратегические последствия. Обладание портами и аэродромами западной Киренаики, Греции и Мальты дало англичанам контроль над центральным Средиземноморьем и сделало проблему обеспечения путей снабжения Триполитании еще белее серьезной, чем раньше. Исход войны в Африке для обеих сторон определялся способностью снабжать свои войска там. Теперь англичане начали методически проводить операции, которые могли сделать снабжение Триполитании если не невозможным вообще, то, по крайней мере, исключительно трудным. Разумеется, основой этого плана была Мальта, куда неприятель начал перебрасывать все виды оружия, имевшегося у него. Английские подводные лодки, корабли и самолеты, имея в своем распоряжении такую мощную исходную позицию, грозно нависли над маршрутом Италия — Африка.

Усиление Мальты также представляло угрозу любым операциям итальянского флога — как в центральном Средиземноморье, так и в Сицилийском проливе. Оно также означало, что неприятель может бомбить южную Италию. Более того, оно давало прочную опору любым британским операциям как раз на полпути из Гибралтара в Александрию.

Поскольку было совершенно ясно, что итальянские ВВС недостаточно сильны, чтобы помешать переброске английских подкреплений на остров, флот потребовал использовать представившуюся возможность и попытаться оккупировать Мальту. Муссолини наконец согласился потребовать поддержки Люфтваффе, хотя и сделал это против собственного желания. Гитлер уже зимой собрал значительные силы, так как намеревался вмешаться в африканскую войну. Поэтому в конце 1940 года он послал X авиакорпус — около 400 самолетов — в Сицилию непосредственно для нейтрализации Мальты. Воздушное наступление началось 16 января 1941 года. В среднем в день совершалось от 70 до 80 вылетов — для тех времен достаточно высокая цифра. Количество вылетов не удалось удержать все время на этом уровне, так как некоторые части пришлось использовать в Ливии. Тем не менее, это воздушное наступление значительно подорвало мощь Мальты.

Гибель эскортного миноносца “Вега”

В декабре англичане с аэродромов на Мальте и в Греции начали бомбардировки портов южной Италии. Главной их целью стал Неаполь, потому что он был исходной точкой ливийских конвоев. Кроме того, в Неаполь после атаки Таранто 12 ноября была переведена большая часть итальянского флота. Учитывая сложное положение, в котором оказался линейный флот, нельзя было позволить себе риск потерять еще хоть 1 линкор. Поэтому, после налета на Неаполь 14 декабря, когда получил попадание крейсер “Пола”, флот покинул и Неаполь. Корабли разделились на 2 группы, одна пошла в Маддалену, другая — в Кальяри. Этот перевод кораблей дальше на запад еще больше ограничил возможности стратегических операций флота в центральном Средиземноморье.

Англичане немедленно использовали полученное преимущество, послав небольшой конвой из Александрии на Мальту. Итальянский флот получил о нем, как обычно, запоздалые и неполные сведения. Именно по этой причине, а отнюдь не по глубоким стратегическим соображениям, конвой встретили только подводные лодки и самолеты. В ходе операции итальянская подводная лодка “Серпенте” потопила британский эсминец “Хилерион” к юго-востоку от Мальты. Чтобы помешать противнику использовать преимущества перебазирования флота на Сардинию, часть кораблей пришлось вернуть в Неаполь, несмотря на угрозу с воздуха.

8 января 1941 года стало известно, что Гибралтарское соединение двинулось на восток. В него входил авианосец “Арк Ройял”, и Супермарина решила, что операция будет заключаться в переброске новых самолетов на Мальту с авианосца из района южнее Балеарских островов. В этом случае итальянский флот не успевал к месту действия, чтобы сорвать операцию англичан. Поскольку на следующий день итальянская разведка не заметила британское соединение, был сделан вывод, что неприятель повернул назад в Гибралтар. В эту ночь Неаполь подвергся новому, особенно сильному налету, в ходе которого был поврежден “Чезаре”. Супермарина отправила его в Специю на ремонт и приказала “Витторио Венето” сопровождать поврежденный линкор. Так как “Витторио Венето” оставался последним невредимым итальянским линкором, казалось неразумным подвергать его риску новых бомбардировок.

Скудость сообщений разведки помешала итальянскому командованию понять, что англичане проводят крупную скоординированную операцию по всему Средиземному морю. Поэтому Супермарина с величайшим изумлением 9 января начала получать донесения, пусть неясные и разрозненные, указывающие на присутствие британских кораблей севернее Туниса. Они двигались к Сицилийскому проливу. Так как уже невозможно было перехватить их прежде, чем они пройдут мыс Бон, ничего не оставалось делать, как бросить наспех собранные торпедные катера патрулировать возле Бона и Мальты. Кроме того, 2 эскортных миноносца были отправлены в район Пантеллерии.

9 января чуть севернее Туниса Гибралтарская группа повернула назад, я 4 судна снабжения, 1 крейсер и 4 эсминца отделились и пошли к Мальте. В это же время британский флот из Александрии, находясь к востоку от Мальты, выслал группу, состоящую из крейсеров “Саутгемптон” и “Бонавенчер” и 2 эсминцев, к мысу Бон навстречу конвою. Сильное волнение заставило итальянские патрульные торпедные катера вернуться в порты. Однако 10 января в 7.41 два маленьких эскортных миноносца “Вега” и “Чирче”, несмотря на превосходство противника и занимающийся рассвет, пошли в торпедную атаку, открыв огонь по британским крейсерам. Их встретил яростный ответный огонь. Как упоминает в своих мемуарах адмирал Каннингхэм, “Бонавенчер” израсходовал 75% боеприпасов, стреляя по этим кораблям, и следующие 2 недели не мог действовать из-за отсутствия боеприпасов.

Чуть позднее 2 миноносца повернули, чтобы отойти. Но, если “Мирче” сумел оторваться, получив только осколочные попадания, “Вегу” накрыл полновесный залп. Так как корабль получил роковые повреждения, его командир капитан 2 ранга Фонтана повернул опять на противника, чтобы сделать свою стрельбу более эффективной. Корабль продолжал вести огонь из всех орудий и пулеметов с короткой дистанции. Когда миноносец пошел на дно, командир пожертвовал жизнью, отдав свой спасательный жилет матросу и оставшись на корабле.

Некоторое время спустя наблюдательные посты на Пантеллерии сообщили, что видят два корабля, стоящих на месте и объятых пожаром. Однако до сих пор нет никаких сведений о потерях англичан. Адмиралтейство опубликовало только общий отчет адмирала Каннингхэма и держит детали боя с двумя миноносцами в секрете. Твердо ясно другое — атака двух миноносцев косвенно привела к успеху, так как завлекла британскую эскадру на минное поле южнее Пантеллерии. Эсминец “Галлант” налетел на мину и потерял носовую часть. Британский эсминец сумел добраться до Мальты, но так и не вошел в строй до конца войны.

В 12.30 начались массированные налеты итальянских ВВС и X авиакорпуса. Впервые германские Люфтваффе участвовали в боях на Средиземном море. Авианосец “Илластриес” получил тяжелейшие повреждения от попаданий 6 бомб. На нем начались сильнейшие пожары, и он еле сумел добраться до Мальты. Если бы налеты X авиакорпуса на Мальту начались не через шесть дней, а немедленно, вполне возможно, что авианосец больше не вошел бы в строй. Однако англичане хорошо использовали предоставленную передышку. Они спешно подремонтировали “Илластриес” и перевели его в Александрию. Случайно этот факт остался совершенно незамеченным итальянской разведкой. Но в любом случае кораблю пришлось отправиться в США на капитальный ремонт, и Александрийский флот на два месяца остался баз авианосцев. Потом прибыл “Формидебл”.

11 января во время воздушной атаки был серьезно поврежден “Саутгемптон”, и англичанам пришлось самим затопить крейсер. Этой же ночью корабли, шедшие к Мальте, были атакованы подводной лодкой “Сеттимо”.

Так как информация о противнике была очень запутанной и противоречивой, Супермарина считала, что итальянский флот сумеет извлечь выгоду из благоприятной ситуации, если такая возникнет (О повреждении “Галланта” и “Илластриеса” стало известно лишь через несколько дней, о гибели “Саутгемптона” узнали много позже. А все детали хода операции стали известны только после войны). На этот случай эскадре, прибывшей в Специю, было приказано отправиться обратно на юг. Линкор “Дориа”, только что завершил модернизацию и находился в Специи на учениях. Он получил приказ присоединиться к эскадре вместо поврежденного “Чезаре”. Так как ситуация, на которую рассчитывали, не возникла, примерно через 15 часов кораблям приказали вернуться в Специю. На этот раз Супермарина извлекла выгоду из того, что британская операция завершилась. В период с 12 по 24 января она сумела провести и Ливию несколько особенно важных конвоев. Они прошли без противодействия со стороны неприятеля.

24 января была замечена активность англичан в районе Бенгази. На этот раз X авиакорпус попытался провести первую массированную атаку кораблей в море. Однако первая волна из 113 самолетов не сумела обнаружить свою цель. Другая группа из 25 самолетов атаковала противника, но не добилась серьезных результатов. Эта группа в конце концов потеряла строй, 12 машин приземлились в IJeiinnn, a 4 вообще сели на воду. Этот случай показал, что какими бы мужественными и опытными ни были экипажи, необходимы специальные тренировки для действий над морем.

1 февраля Гибралтарская группа опять была замечена и море южнее Балеарских островов. Итальянский флот еще раз приготовился выйти в море. Но англичане не подошли ближе и на следующее утро выслали с авианосца 8 торпедоносцев для атаки плотины гидроэлектростанции в Тирсо. Эта атака успеха им не принесла.

В тот же день гражданский самолет, следующий в Триполи, заметил конвой, идущий с востока к Мальте. Итальянские самолеты-разведчики опять не сумели его обнаружить. X авиакорпус выслал самолеты для атаки конвоя, но ни один из самолетов не нашел цели.

События второй половины декабря, 9—11 января и 2 февраля снова подтвердили полнейшую беспомощность итальянской авиаразведки. Каждый раз это сводило к нулю эффективность действий флота. Если итальянские корабли вступали в бой, страдая сильнейшей близорукостью, то британская авиаразведка позволяла своим кораблям действовать свободно, не опасаясь никаких сюрпризов. Она была хорошо оснащена технически, действовала тактически умело, проводила гораздо больше полетов. Разумеется, это тяжело сказывалось на действиях итальянского флота.

Чтобы подвести итог, скажем, что работа разведывательных авиаподразделений итальянского флота была смертельно опасной, и несправедливо было бы требовать от них лучших результатов. Учитывая, что экипажи мирились с долгими часами полета и несовершенством оборудования, следовало бы облегчить их бремя. В любом случае, самолеты, выделенные для этих целей, не могли проводить дальнюю стратегическую разведку, которая становилась все более и более необходимой. Когда прибыл X авиакорпус, флот пересмотрел подход к проблеме, чтобы наладить взаимодействие с представителями германских и итальянских ВВС. В результате обязанности были перераспределены. Появились надежды, что это радикально улучшит ситуацию. Было решено, что авиационные подразделения флота возьмут на себя прибрежную и ближнюю разведку. Итальянские ВВС будут проводить разведку в западном Средиземноморье и на пути следования ливийских конвоев. X авиакорпус брал на себя разведку в восточном и центральном Средиземноморье.

Хотя флот в значительной мере облегчил нагрузку на свою авиацию, как оказалось, улучшение работы авиаразведки было скорее количественным, чем качественным. Немедленно выяснилось, что заставить пилотов Люфтваффе и итальянских ВВС принять систему связи флота и его методы оценки визуальных контактов вряд ли возможно. Хотя такие тренировки были совершенно необходимы, чтобы разведка действовала эффективно. В результате поступали противоречивые донесения, и определить, какое из них наиболее точно, не представлялось возможным.

4 января эскортный миноносец “Пегасо” был атакован британским торпедоносцем возле мыса Бон. Во второй половине дня 27 января подобной атаке подвергся конвой из 3 судов, направляющийся в Триполи. Эти два эпизода ясно показали, что эффективный радиус действия торпедоносцев с Мальты превысил ранее существовавший предел — 100 миль. Поэтому большой отрезок маршрута итальянских конвоев вдоль побережья Туниса попал иод воздействие вражеской авиации. А это потребовало достичь соглашения с итальянскими ВВС и Люфтваффе о воздушном прикрытии — по крайней мере, наиболее важных конвоев, которые в это время подобного прикрытия просто не имели. Учитывая ограниченные возможности истребителей того времени, было необходимо принять такие системы прокладки маршрутов и навигации, которые позволили бы наиболее полно использовать преимущества прикрытия с воздуха в дневное время. Выполнение этих требований уменьшило бы значение прочих мер безопасности, принимаемых флотом. Но нехватка самолетов, их скверные летные характеристики, недостатки технической организации, нехватка специальной тренировки вызвали большие потери в людях и самолетах, временами слишком большие потери. Поэтому желаемые результаты получались только от случая к случаю. С этого времени воздушное прикрытие стало одной из наиболее острых проблем, стоящих перед флотом. Именно это помешало флоту добиться ожидаемой эффективности действий.

Обстрел Генуи

8 февраля несколько британских истребителей были замечены к югу от Балеарских островов. Итальянские разведывательные самолеты не обнаружили никаких кораблей, но эти истребители могли стартовать только с авианосца. По этой причине Супермарина решила, что Гибралтарская эскадра находится в этом районе. Донесение, полученное вечером 6 февраля, указывало, что Гибралтарское соединение ушло в Атлантику. Оно состояло из линкоров “Ринаун” и “Малайя”, авианосца “Арк Ройял”, крейсера “Шеффилд” и 10 эсминцев. Так как не было возможности определить подлинные намерения противника, Супермарина немедленно приказала линкорам “Витторио Венето”, “Чезаре” и “Дориа” выйти из Специи, а крейсерам “Триесте”, “Тренто” и “Больцано” вместе с эсминцами выйти из Мессины. По счастливому совпадению адмирал Кампиони приказал своим кораблям на рассвете 9 февраля встретиться в 40 милях западнее пролива Бонифаччо, гораздо севернее, чем обычно В подобных случаях рандеву предусматривалось юго-западнее Сардинии.

На следующее утро, пока ожидали донесений авиаразведки, в 8.37 из Генуи по телефону в Суперяарину пришло известие, что вражеские корабли обстреливают город. Залив возле города покрывал густой туман. Англичане стреляли очень метко, используя самолеты-корректировщики, висящие над городом. Зато итальянские береговые батареи не видели противника и стреляли вслепую, наводя орудия на вспышки выстрелов, еле различимые в густом тумане. Иногда они стреляли вообще на звук вражеских залпов.

Итальянский флот не мог желать лучшей позиции для перехвата британских кораблей. Он также имел серьезное превосходство в силах. Даже само присутствие итальянских кораблей в море было неожиданностью для противника. Так как британские самолеты на рассвете 9 февраля сбросили магнитные мины на выходе из гавани Специи — явно с целью помешать выходу итальянских линкоров или хотя бы затруднить его, — англичане могли думать, что итальянский флот стоит в гавани. Более того, неприятель не мог знать, что за день до этою “Чезаре” завершил ремонт повреждений, полученных при бомбардировке Неаполя 9 января. Поэтому англичане считали, что у итальянцев всего 2 линкора. По этим причинам итальянцы очень надеялись на успех. Тем более, что ВВС отдали приказ всем своим частям в северной и центральной Италии выслать самолеты для атаки. На этот раз даже X авиакорпус выслал с Сицилии 80 своих самолетов. Казалось, что наступает великий день.

Примерно после получаса обстрела британские корабли отошли от Генуи и исчезли в клубах густого тумана, который, к счастью для англичан, в это утро покрывал иную часть Лигурийского моря. Десятки итальянских и германских самолетон обыскивали море, но проходил час за часом, а новых известий о вражеских кораблях не поступало. Только однажды молчание нарушил запоздалый и неточный рапорт. Это выглядело невероятно, абсурдно, однако обнаружить британское соединение не удалось, хотя ограниченный район осматривало множество самолетов.

Фактически эти поиски были не совсем напрасны. Был замечен британский авианосец, идущий на юг в 10.45 в 40 милях западнее мыса Корее. В 11.05 самолеты итальянских ВВС с аэродрома Витербо к северу от Рима сбросили бомбы на 7 кораблей, идущих на северо-запад в 70 милях западнее мыса Корее. В 13.00 самолет с аэродрома в Ломбардии сбросил бомбы на группу кораблей, включающую авианосец, в 35 милях южнее Империи. Но все эти самолеты никогда ранее не участвовали в морских разведывательных операциях и не входили во флотскую систему связи. Поэтому Супермарина получила информацию только после их возвращения на аэродромы в 12.20, 13.25 и 15.10 соответственно. В действительности первые 2 группы были французскими торговыми судами, следующими на Корсику, пилоты по ошибке приняли их за английскую эскадру. Об этой ошибке стало известно много позже. А в это время адмирал Иакино свои маневры строил на основе этих донесений.

Главная часть британской эскадры была в 12.00 замечена самолетом “Кант.Z”. В это время корабли неприятеля шли к побережью Прованса в 40 милях к северо-западу от мыса Корее. Этого сообщения хватило бы, чтобы не дать англичанам ускользнуть без боя. Но разведывательный самолет был сбит истребителями с британского авианосца как раз в момент радиопередачи. Он так и не успел ничего сообщить. Супермарина узнала об этом в 17.15, когда спасшиеся летчики были подобраны итальянским миноносцем.

На этот раз системы флотской связи сработали с задержками и ошибками. В результате новость об обстреле Генуи, который начался в 8.12, и последующие приказы Супермарины флоту в море адмирал Иакино получил только в 9.50. Эта задержка может снять часть обвинений в позорной неудаче итальянской тактики. Короче говоря, если утро сулило радужные перспективы, день завершился разочарованием.

В 8.00 итальянская эскадра собралась в намеченной точке. Ожидая новой информации, адмирал Иакино пошел на юго-запад, считая, что противник может двинуться в этом направлении. Туда же он направил и самолеты-разведчики, катапультированные с кораблей. Когда в 9.50 он получил приказ отрезать англичанам пути отхода от Генуи, он повернул на север.

В 12.50 эскадра получила упомянутое выше донесение о вражеском авианосце, идущем на юг западнее мыса Корее, помеченное 10.45. Адмирал Иакино, не зная деталей, решил, что враг пытается проскользнуть вдоль западного побережья Корсики, и повернул на северо-восток, чтобы перехватить англичан. В 15.30 на востоке были замечены мачты 6 кораблей, эскадра повернула туда, чтобы начать бой. Как раз когда итальянцы собирались открыть огонь, таинственные корабли были опознаны как французские торговые суда, идущие на Корсику. Так было потеряно время, необходимое для того, чтобы достигнуть зоны у южного побережья Прованса, через которую на самом деле двигались англичане.

В 15.50 адмирал Иакино, решив, что англичане должны идти вдоль южного побережья Франции, пошел на запад на самой полной скорости, надеясь догнать-таки противника. Через 2 часа он решил, что надежд на это не осталось, и повернул обратно в порт. Ни итальянские, ни германские самолеты больше не видели вражеских кораблей. Днем 11 февраля пришло известие, что те благополучно прибыли в Гибралтар.

Обстрел Генуи принес городу серьезные разрушения. В порту были потоплены 4 грузовых судна, а также “Гаравента” — старое учебное судно для сирот моряков. С другой стороны, главная цель — линкор “Дуилио”, ремонтировавшийся в Генуе после полученных 11 ноября в Таранто повреждений, не пострадал.

Перевозка Африканского корпуса — Бой у Керкенны

Британское наступление на Ливийском фронте сняло вопрос о перевозках в Африку. Зато перевозки на Греческо-Албанский фронт резко увеличились. И вдруг возникла необходимость новой крупной транспортной операции. Отступление из Аджедабии и “протесты” Грациани убедили Муссолини в том, что он должен принять германскую помощь в виде Африканского корпуса. Теперь перед итальянским флотом встала задача перевезти в Африку мощное механизированное соединение и снабжать его там.

Перевозка Африканского корпуса началась в первых числах февраля 1941 года. Ее серьезно осложнили зимние шторма и в гораздо меньшей степени — британские самолеты и подводные лодки. Александрийский флот, несмотря на истерические требования Лондона, оставался совершенно пассивным, любуясь на многочисленные войсковые конвои. В конце концов Адмиралтейство потребовало от адмирала Каннингхэма принять “решительные меры” против этих конвоев. Но тот возразил, что без значительных подкреплений кораблями и самолетами ничего не сможет сделать.

К концу марта итальянский флот завершил переброску Африканского корпуса почти без потерь. Учитывая это достижение, Берлин прислал Супермарине послание, в которой, помимо всего прочего, говорилось: “Особенно примечателен тог факт, что операция проведена с такими ничтожными потерями, несмотря на большие трудности и опасность вражеских действий. Мы убеждены, что операция была успешной благодаря использованию множества военных кораблей для сопровождения конвоев, а также мерам, предусмотренным оперативным планом, разработанным итальянским Штабом ВМФ. Эти планы оказывались неизменно верными в складывающихся ситуациях”.

В таких условиях 1 апреля в Африке началось второе наступление против англичан, оно же первое совместное итало-германское, которым командовал Роммель. Наступление быстро развивалось. Была отбита обратно Киренаика, однако 20 апреля у прохода Хальфайя наступление было остановлено. Эти наступательные операции срочно потребовали массы снабжения и свежих подкреплений. На итальянский флот рухнули новые обязанности. Несмотря на воздушное наступление против Мальты, количество ж эффективность британских самолетов и подводных лодок, базирующихся на острове, росли.

Теперь всерьез начали ощущаться последствия двойной ошибки — отмены оккупации Мальты и Туниса. Сам Роммель, прежде чем отправиться в Ливию, упрямо настаивал на захвате Мальты и Туниса. Б письме Гитлеру, датированном 19 июля 1941 года, после того, как он лично ознакомился со средиземноморскими проблемами, Роммель писал: “По моему мнению, проблему Мальты следует решить немедленно... Действия против Туниса и Бизерты совершенно необходимы для успешного развития наступления в долине Нила”. Он добавлял:

“Необходимо иметь на Средиземном море большие силы авиации. X авиакорпуса не хватает не только для контроля над Средиземным морем, но и для воздушной поддержки Африканского фронта. Итальянские ВВС имеют мало самолетов, они устарели и плохи. Постановка службы совершенно не отвечает требованиям, их взаимодействие с наземными войсками — миф, хотя пилоты способны творить чудеса... Необходимо, чтобы конвои в Сицилийском проливе не встречали противодействия. Итальянский флот усилил спою систему конвоев, но требуется усилии, воздушную поддержку... Только благодаря маккиавеллиевым маневрам итальянских адмиралов и командиров эскортных групп потери не были больше”.

Наблюдения Роммеля полностью отражали мнение, высказанное итальянским флотом в начале войны. Но даже голос Роммеля сгинул в аду добрых намерений.

Хотя воздушное прикрытие конвоев было заметно улучшено, итальянский флот столкнулся с непреодолимым препятствием в виде ограниченного количества самолетов. Увеличенные требования вынудили привлечь к сопровождению конвоев пилотов, которые не имели морской подготовки. В результате часто оказывалось, что такие летчики часами кружили на месте и возвращались на аэродром, даже не найдя конвой, который должны были сопровождать.

Напряжение эскортной работы, для которой флоту не хватало специальных кораблей, начало тяжело сказываться на ее эффективности. В начале войны итальянский флот имел около 120 эсминцев и миноносцев. 20 из них уже были потоплены, еще 20 стояли в ремонте, либо залечивая раны, либо проходя профилактику. Ведь эскортные корабли проводили в море 27 — 28 дней в месяц, максимум интенсивности их работы пришелся на драматическую весну 1943 года. Но уже сейчас напряжение начало сказываться. Вдобавок в апреле перевозки в Грецию, Албанию, Югославию стали еще больше, и нехватка эскортных кораблей начала ощущаться острее.

Чтобы завершить картину, упомянем, что ночью 13 апреля конвой, следующий в Ливию, подвергся нескольким атакам торпедоносцев. До этого времени атаки проводились только днем или —большей частью — в сумерках. Эти атаки продемонстрировали, что, несмотря на бомбардировки, англичане сумели создать на Мальте сложную структуру, способную проводить подобные ночные операции. Итальянские корабли оказались почти беззащитны перед новым типом атак. Не было ни радара, ни ночных истребителей, и вряд ли хоть одна система оружия флота могла отразить подобную атаку. Пришлось возвращаться к пройденному: пересматривать маршруты, маневрирование, применять ночные дымзавесы для прикрытия конвоев.

Несмотря на эго, итальянские конвои продолжали следовать в Ливию без перерывов. Это достижение заставило британское .Адмиралтейство снова нажать на адмирала Каннингхэма. “Следует предпринять все возможные шаги, чтобы помешать снабжению достигать Ливии... Неспособность флота помешать таким переходам будет считаться унижением для нас”, — говорилось в полученном им приказе. Лондон оценил ситуацию столь резко, что потребовал не только послать на Мальту флотилию эсминцев, но и закупорить порт Триполи, не останавливаясь перед затоплением линкора “Барэм”.

В ответ на давление Лондона в середине апреля из Александрии на Мальту были посланы 4 эсминца. Они прибыли на место, а днем 15 апреля вышли в море, не замеченные итало-германскими самолетами. В результате ночью они захватили врасплох итальянский конвой возле банки Керкенна, на который их навели свои самолеты-разведчики.

Атакованный конвой состоял из 5 торговых судов и эсминцев “Тариго”, “Валено” и “Лампо”. Британская атака была стремительной и дерзкой. В образовавшейся свалке корабли стреляли в упор. Итальянские эсминцы, атакованные одновременно с моря и воздуха, немедленно ответили на вражеский огонь, но получили роковые повреждения уже от первых британских залпов. “Тариго”, флагман конвоя, получил попадание в мостик уже первым залпом. Хотя его командиру капитану 2 ранга де Кристофаро оторвало ногу осколком снаряда, он кое-как перевязал культю и продолжал руководить боем, пока не умер от потери крови. Корабль продолжал стрелять из кормовых орудий до самого конца. На “Валено” первыми залпами были убиты капитан и все офицеры. Так как корабль уже тонул, уцелевшие направили его на отмель, где он продержался па поверхности еще 2 дня, после чего внезапно перевернулся и затонул. “Лампо”, который находился на противоположном фланге конвоя, вместо того, чтобы попытаться спастись, пошел в атаку, стреляя из всех орудий. Он успел выпустить торпеды, после чего, тонущий, тоже выбросился на мель (После 4 месяцев работ “Лампо” удалось временно отремонтировать. 8 августа, после нескольких попыток, его подняли со дна и отбуксировали в Италию, где он был окончательно отремонтирован).

Британские эсминцы также потопили 3 торговых судна, но 2 сумели выброситься на отмель. Тем временем, хотя “Тариго” уже тонул, один из его мичманов сумел выпустить 2 торпеды, которые попали в эсминец “Мохаук”. Он быстро затонул рядом с “Тариго”.

Ожесточенность боя и предельно малые дистанции заставляют думать, что остальные вражеские корабли тоже получили попадания. В конце этой короткой стычки англичане подобрали спасшихся с “Мохаука” и скрылись в темноте. Авиаразведка не обнаружила их и на следующий день.

Повреждения, полученные итальянскими кораблями при первых же залпах, помешали им сообщить об атаке. Поэтому Супермарина узнала о катастрофе только на следующее утро, когда германский самолет заметил поврежденные корабли и плавающих в море людей, в том числе солдат, спасшихся с потопленных транспортов. Гидросамолеты, 7 эсминцев из Триполи и 2 госпитальных судна были немедленно отправлены на поиски. Удалось спасти более 1300 человек.

Внезапность в бою у Керкенны была результатом недостатков итало-германской авиаразведки, которая не заметила британских судов, Инцидент также показал отличное взаимодействие британских кораблей и самолетов. Самолеты навели эсминцы на конвой, осветили его в нужный момент и атаковали одновременно с кораблями.

А вот противоположный пример. Когда итальянский эсминец “Вивальди” вместе с остальными кораблями подбирать людей, германский самолет прислал сообщение: “Большое соединение в 10 милях к югу от вас”. “Вивальди” прекратил спасательные работы и приготовился к бою, а Супермарина немедленно отправила из Палермо 4-ю дивизию. Через 3 часа другие самолеты подтвердили, что неприятеля поблизости нет. Наконец удалось выяснить, что германский самолет допустил ошибку при шифровке сообщения. И словно для того, чтобы в том же ключе закончить этот беспокойный день, в сумерках 15 германских бомбардировщиков атаковали эсминец “Да Ноли”, доставлявший спасенных в Триполи. К счастью, они не добились попаданий.

Британская атака 16 апреля оказалась единственным серьезным ударом, нанесенным по ливийским конвоям за весь период перевозки Африканского корпуса и припасов для сухопутного наступления. В целом потери были невелики, учитывая объем перевозок и условия, в которых они проводились. Именно в этот период англичане предприняли энергичные усилия, чтобы помешать итальянскому флоту снабжать Ливийский фронт. Насколько серьезно британское Адмиралтейство оценивало ситуацию и собственную неспособность перерезать линии снабжения, видно из приказа, посланного адмиралу Каннингхэму. Линкор “Барэм” следовало принести в жертву, чтобы закупорить Триполи. Каннингхэм считал эту жертву полностью бессмысленной, и это вызвало маленькую перепалку между ним и Адмиралтейством.

В конце концов англичане решили провести крупномасштабную операцию по обстрелу и бомбардировке Триполи, полагая, что слабость авиаразведки противника поможет достичь внезапности. План сработал великолепно. 21 апреля в 4.30 британские самолеты подвергли Триполи ожесточенной двухчасовой бомбардировке. Одновременно Александрийский флот и течение получаса обстреливал город.

Итальянцы до самого начала обстрела имели только “дно донесение самолета-разведчика. Оно было неопределенным и неточным, так как говорило, что в 8.50 20 апреля в центральном Средиземноморье замечена эскадра, идущая... в Александрию. Такое сообщение не требовало от итальянского флота никакой реакции. На следующий день противник вообще не был замечен.

Адмирал Каннингхэм в своей автобиографии замечает, что эта операция “прошла невероятно удачно, возможно, благодаря Божественному провидению”.

Черчилль в своих мемуарах писал, что бомбардировка вызвала большие разрушения в Триполи. На самом деле разрушения в порту были невелики. Фактически поступление снабжения не прекратилось ни на день. Поэтому британская операция закончилась полным провалом, так как не достигла поставленных целей. Возможно, по этой причине Адмиралтейство пожелало немедленно повторить ее, но адмирал Каннингхэм отказался ввиду “значительного и неоправданного риска”, который она представляла.

Несмотря на неблагоприятные обстоятельства, итальянский флот сумел в первые 6 месяцев 1941 года удовлетворить потребности итало-германских армий в Ливии. Их запросы в это время составляли 70000 тонн в месяц. В феврале в Ливию было переброшено 79183 тонны грузов, в марте — 95753 тонны, включая топливо. В апреле в Ливию прибыло 57796 тонн грузов и 23676 тонн топлива, в мае — 49309 тонн грузов и 20027 тонн топлива. В июне была достигнута наибольшая за всю войну цифра — 125076 тонн грузов, из которых 35850 тонн топлива.

Потери на море были много меньше, чем ожидалось. По отношению к общему объему перевозок потери составили 1,5% в феврале, 9% в марте, 8% в апреле и мае и 6% в июне. Флот перебрасывал снабжение с учетом все возрастающих потребностей фронта, за 8 месяцев, с июня 1940 по январь 1941 года, 5ыло перевезено 365559 тонн грузов. За следующие 5 месяцев, с февраля по июнь, — 447815 тонн, ежемесячное поступление грузов выросло в два раза.

В эту статистику не включены перевозки войск, которые, учитывая личный состав Африканского корпуса, росли еще быстрее. Они составили 47687 человек за первые 8 месяцев и 81785 человек за следующие 5 месяцев. Сюда также не включены обратные переходы, когда многие тысячи гражданских лиц были перевезены обратно в Италию. Потери в людях тоже были очень малы. В первый период их вообще не было. Во второй период они достигли 4,8% и практически ограничивались конвоем “Тариго” плюс погибшие на трансатлантическом лайнере “Конте Россо”, потопленном подводной лодкой 24 мая возле Сиракуз.

Обратный захват Киренаики потребовал от флота дополнительных и очень важных усилий. Нужно было немедленно возродить работу штабов и служб в портах, реорганизовать систему доставки снабжения, создать заново береговую оборону и минные поля, флотские арсеналы, направить вспомогательные суда из Италии. Хотя в это время флот занимался аналогичной работой в Югославии и Греции, береговые и портовые сооружения повсюду — от Сирта до Соллума — были отстроены с опережением графика. Порт Бенгази снова начал действовать всего через 9 дней после его захвата. В Дерну первый корабль прибыл через 2 дня после захвата порта.

Конец флота в Красном море

Новости, поступающие из Эритреи с января 1941 года, ясно показывали, что скоро англичане оккупируют эту колонию. По этой причине итальянскому флоту пришлось наконец решать: что же делать с кораблями, базирующимися в Массауа? Эсминцы, эскортные корабли и торпедные катера не могли проделать долгий путь до ближайшего сою того или нейтрального порта. Поэтому Сумермарина приказала им оставаться в Массауа и затопиться, когда придет конец. 4 уцелевшие подводные лодки — “Гульельмоти”, “Феррарис”, “Аркимеде” и “Перла” — получили приказ совершить путешествие вокруг всей Африки в Бордо, то есть переход длиной более 14000 миль. Корабли находились не в лучшем состоянии, а на помощь во время перехода рассчитывать не приходилось. Более того, “Перла” была маленькой лодкой прибрежного действия с одним исправным двигателем.

“Перла” и вышла из Массауа первой 1 марта. Двумя днями позже вышли остальные лодки. Все они благополучно проскочили узости возле Перима и через несколько дней были уже в Индийском океане. Поход этих 4 подводных лодок, их приключения могут послужить материалом для целой книги.

Достаточно сказать, что усилия и самопожертвование экипажей помогли всем им благополучно добраться до Бордо. “Гульельмоти” прибыла первой, проведя в море 64 дня, “Перла” добралась последней, 20 мая. Ее путешествие продлилось 80 дней.

В Массауа находился также “колониальный шлюп” “Эритрея”; способный совершать большие переходы, а также торговые суда “Рамб I”, “Рамб II” и “Рамб IV”, которые в начале войны были переоборудованы во вспомогательные эскортные корабли. Супермарина приказала переоборудовать “Рамб IV” в госпитальное судно для того, чтобы эвакуировать больных и раненых. Эта задача оказалась невыполнимой. Двум другим кораблям и “Эритрее” приказали прорвать английскую блокаду и следовать в Японию, откуда они могли действовать в качестве рейдеров на Тихом океане. “Эритрея” и “Рамб II” успешно прошли пролив Еерим и пересекли Индийский океан, отважно прошли море Сунда и 23 марта прибыли в Кобе. А вот “Рамб I” был в Индийском океане перехвачен крейсером “Линдер”, который приказал ему сдаться. Вместо этого корабль открыл огонь, но тяжелые орудия крейсера, конечно, быстро потопили его.

В начале войны около 50 торговых судов различного тоннажа, в том числе и германские, оказались запертыми в Массауа и Чисимайо. После долгой стоянки на якоре лишь немногие из них оказались в состоянии, пригодном для прорыва, и только около десятка попытались это сделать. “Гималайя” пересек Индийский и Тихий океаны, обогнул мыс Горн и достиг Рио-де-Жанейро. Другие, не в состоянии совершить подобный вояж, направились на Мадагаскар, оставшийся верным Виши. До цели добрались всего 2 судна, остальные были или потоплены, или захвачены в пути.

Тем временем, 1 февраля принц Амедео ди Савойя-Аоста решил назначить командующим обороной Массауа адмирала Бонетга, подчинив ему все силы. Адмирал немедленно принял меры по созданию оборонительных линий окопов и минных полей вокруг города, который со стороны суши был совершенно беззащитен. Гарнизон состоял из бригады туземных войск, нескольких мелких подразделений таможенников и моряков. Когда было собрано все имеющееся оружие в морском арсенале и с кораблей, подлежащих затоплению, оказалось, что можно усилить линию обороны примерно 60 полевыми пушками и несколькими десятками пулеметов. Береговая оборона была усилена новыми минными полями. Были приняты меры, чтобы обеспечить затопление кораблей, которые не могли спастись, и уничтожение береговых сооружений.

Настоящая атака неприятеля на Массауа началась 1 апреля. На следующий день англичане потребовали сдачи порта, но не получили ответа. 4 и 5 апреля англичане атаковали в северном секторе, но были легко отбиты. 6 и 7 апреля враг атаковал с севера и запада, однако защитники, подвергавшиеся сильному обстрелу, сумели снова отбить противника. 8 апреля англичане начали финальную атаку и захватили некоторые опорные пункты, открыв бреши, через которые их танки к вечеру ворвались в город. Тем временем, были затоплены стоящие в порту суда, а портовые сооружения полностью уничтожены. Старый эскортный миноносец “Ориани” стрелял до самого последнего момента и был затоплен, только когда противник уже занял центр города. С этого времени узкая полоска Красного моря стала полностью британской, исчезло даже умеренное сопротивление, которое могли оказать корабли из Массауа.

Боевые корабли в Массауа использовали до последнего свои скудные ресурсы. Когда пал центр города, торпедный катер Mas-213 покинул гавань и атаковал группу британских кораблей. Попав под шквал огня, он отважно подошел на 300 метров к крейсеру “Кейптаун” и выпустил торпеды. Одна попала в цель, и крейсер был отбуксирован в Порт Судан, где простоял на ремонте более года. Торпедный катер был затоплен в соответствии с заранее намеченным планом.

Эсминцы также отвергли идею затопиться в порту. 3 самых больших, “Пантера”, “Тигре” и “Леоне”, потребовали разрешения провести почти абсурдную атаку судоходства в порту Суэца, которого можно было достичь только через 50 часов путешествия во вражеских водах, из них 10 — в узком коридоре Суэцкого залива. Супермарина добилась согласия Люфтваффе на сотрудничество в этой отважной попытке путем одновременной бомбардировки Суэца. 3 меньших эсминца, “Манин”, “Сауро” и “Баттисти”, должны были в это время провести аналогичную атаку Порт Судана.

Группа “Пантеры” уже готовилась выйти в море во второй половине дня 31 марта, когда пришло известие, что немцы не смогут бомбить Суэц. Тем не менее, вечером 3 эсминца покинули порт. Проходя мимо островков, лежащих возле Массауа, “Леоне” налетел в темноте на подводную скалу и получил смертельные повреждения. “Пантера” и “Тигре” были вынуждены потопить систершип артиллерией и вернуться в Массауа, так как уже почти наступил рассвет. В этот момент 5ыло принято решение направить все 5 уцелевших эсминцев к Порт Судану.

Во второй половине дня 1 апреля, когда было отвергнуто первое предложение англичан сдаться, эти 5 эсминцев в последний раз вышли в море. Все на борту кораблей понимали, что из этого похода они не вернутся. Единственным неизвестным моментом оставалось, кто же именно потопит корабли: противник в бою или собственные экипажи после боя. Но что было точно известно — уже через несколько часов очень многие погибнут.

Великолепное сумасшествие этого предприятия заключалось в том, что кораблям предстояло сначала проскочить британские патрули у Массауа, а потом пройти 300 миль во вражеских водах без помощи, без разведки, ничего не зная о противнике. Они должны были прибыть к цели на рассвете, чтобы миновать рифы, окружающие порт. А потом должен был начаться бой с британскими кораблями, береговыми батареями и самолетами. Если бы итальянские корабли избежали повреждений, — случай совершенно невероятный, один шанс из миллиона, — они должны были попытаться пересечь Красное море и затопиться у аравийского берега

Уже через 2 часа после выхода эсминцы были атакованы вражеским самолетом. Это означало, что надежды на внезапную атаку больше нет, и англичане в Порт Судане будут настороже. Но жребий был брошен, и экипажи предпочитали идти вперед, навстречу гибели, хотя теперь это было не более чем благородный жест. Через несколько часов машины “Баттисти” сдали, и он начал терять скорость. У командира не оставалось другого выхода кик салютовать уходящим в темноту товарищам и направить корабль к аравийскому берегу. Там он и был затоплен на следующий день.

4 оставшихся эсминца на полной скорости мчались к Порт Судану, и оставшаяся часть ночи прошла без происшествий. Но с первыми лучами света, когда до цели оставалось 30 миль, 2 британских самолета появились над головой. В 7.00 показался Порт Судан, и шансы на успех круто поднялись, до одного против десяти тысяч. Однако в этот момент начались яростные воздушные атаки. В них участвовали самолеты с аэродрома Порт Судана и авианосца “Игл”. Первые атаки проводились с большой высоты, но, по мере ослабления зенитного огня из-за повреждения орудий и гибели расчетов, самолеты начали спускаться ниже. Сначала атаки сконцентрировались на “Манине” и “Сауро”, позволив крупным эсминцам “Пантера” и “Тигре” отойти. Хотя самолеты преследовали их, они достигли аравийского берега и затопились прежде, чем британские корабли догнали их.

“Мании” и “Сауро” продолжали отважно отбиваться. Только через 2 часа тяжелого боя в 9.00 “Сауро” был накрыт целым залпом. Поврежденный корабль взорвался и затонул в течение нескольких минут почти со всем экипажем. На борту “Манина” тяжело раненный командир продолжал руководить роковым боем. Его корабль был буквально изрешечен, но экипаж продолжал отчаянно сражаться, питая фантастическую надежду привести корабль к аравийским берегам. И лишь в 1 1.00, через 4 часа после начала боя, британские самолеты добились попаданий 2 тяжелыми бомбами, сброшенными с малой вы-. соты. “Манин” также затонул.

Этим смелым боем в безнадежных обстоятельствах завершилась история итальянского флота в Красном море.

Э.Б. Каннингхэм

Одиссея моряка

Глава XXIII

Мы не оставляли идею атаковать итальянский флот в Таранто. Контр-адмирал Листер тщательно готовил все необходимое и тренировал экипажи. Чтобы обеспечить успех, нам требовалось наладить тесное сотрудничество с разведывательными подразделениями КБВС на Мальте, так как мы полностью зависели от них в деле получения свежей информации о диспозиции вражеского флота и, если это окажется возможным, фотоснимков гавани. В этом отношении нам повезло, так как к этому времени на Мальту прибыли “Мэриленды”. Они значительно превосходили летающие лодки “Сандерленд”, которые, несмотря на всю отвагу экипажей, совершенно не подходили для этой работы. Я позднее писал в своем рапорте, описывая атаку итальянских линкоров в Таранто: “Успехом ВСФ в немалой степени обязаны великолепной разведке, проведенной разведывательным звеном “Мэрилендов” КВВС (№ 431) с Малыы, несмотря на трудные условия и противодействие вражеских истребителей”.

К середине октября мы далеко продвинулись в реализации наших планов и хотели провести атаку Таранто 21 октября. Однако из-за пожара в ангаре “Илластриеса” операцию пришлось отложить. Днем атаки был выбран 11 ноября, когда снова будет подходящая луна. Проводилась дальнейшая разведка и фотографирование Таранто. Но после тщательного изучения мы обнаружили, что теперь якорная стоянка прикрыта аэростатами заграждения, а линкоры окружены сетями. Это заставило серьезно изменить метод атаки.

Мы предполагали, что в атаке примут участие “Илластриес” и “Игл”. Но за 2 дня до выхода в море на “Игле” произошла авария в системе заправки бензином самолетом, возможно, как результат множества близких разрывов во время атак бомбардировщиков, которым он подвергался. Вся команда корабля была страшно разочарована. Единственное, что нам осталось сделать — передать 5 его “Суордфишей” на “Илластриес” вместе с 8 пилотами и 8 наблюдателями, имевшими опыт ночных полетов. В результате по крайней мере 5 экипажей “Игла” могли принять участие в атаке.

Операция по времени была приурочена к проводке конвоев в бухту Суда и на Мальту, а также к проходу через Сицилийский пролив подкреплений для Средиземноморского флота, состоящих из линкора “Барэм”, крейсеров “Глазго” и “Бервик” и 6 эсминцев.

“Уорспайт”, “Илластриес”, “Вэлиант”, “Малайя”, “Рэмиллис” вместе с эсминцами вышли из Александрии 6 ноября во второй половине дня и направились на запад, чтобы прикрыть упомянутые конвои. Исключая обычное внимание итальянских разведчиков и бомбардировщиков, с которыми истребители “Илластриеса” успешно справлялись, флот прибыл к Мальте без происшествий. “Рэмиллис” и эсминцы отправились в порт для заправки.

В 7.15 10 ноября к нам присоединились крейсера, которые проводили поиск на севере. Через 3 часа мы радостно приветствовали долгожданные подкрепления. После этого флот пошел на NO, чтобы занять позицию западнее Ионических островов, одновременно прикрывая 4 торговых судна, идущих с Мальты в Александрию. Во вгорой половине дня “Фулмары” отбили воздушную атаку, и противник покидал бомбы кто куда. На следующий день, 11 ноября, “Фулмары” снова были очень заняты, отгоняя и сбивая вражеские разведчики, что они делали с большим успехом. Одним из важнейших требований плана был скрытный выход в точку пуска самолетов, примерно в 40 милях на W от Кефалонии и 170 милях от Таранто. Там “Илластриес” должен был находиться все время, пока отсутствуют его самолеты. В этот день он отправил самолет на Мальту, чтобы забрать последние фотографии, сделанные разведчиками.

На снимках, сделанных в Таранто, были видны 5 линкоров. Весь день разведчики КВВС постоянно висели над портом. Они сообщили, что прибыл шестой линкор. Все курочки вернулись в свое гнездышко.

Одновременно с атакой Таранто было решено совершить рейд в Отрантский пролив и временно нарушить сообщение между Италией и Албанией. Эту операцию должен был провести вице-адмирал Придхэм-Уиппел с крейсерами “Орион”, “Сидней”, “Аякс” и эсминцами “Нубиэн” и “Мсхаук”. Они отделились от главных сил 11 ноября в 13.00.

В 18.00 контр-адмиралу Листеру на “Илластриесе” в сопровождении крейсеров и эсминцев был” приказано начать выполнение приказа на операцию “Джадкмент”. Авианосец унес с собой надежды и добрые похелания всего флота. Перед тем, какой отделился, я поднял сигнал: “Удачи вашим парням в их отважном предприятии. Их успех может самым серьезным образом повлиять на ход всей войны на Средиземном море”. Можно легко понять, что всю эту ночь мы провели, как на иголках.

Атаку Таранто много описывали, поэтому мне нет нужды вдаваться в детали. Атака была произведена двумя волнами с интервалом примерно час. Каждая волна состояла из 12 самолетов, причем по 2 самолета сбрасывали осветительные бомбы вдоль восточного берега Map Гранде, чтобы силуэты линкоров очерчивались яснее. Это облегчало атаку торпедоносцев, заходивших с юго-запада. Кроме того, мы надеялись, что осветительные ракеты и бомбы отвлекут внимание от ударных самолетов, так же как бомбовая атака против крейсеров и эсминцев в Map Пикколо.

Великолепно спланированная и отважно выполненная, несмотря на плотный зенитный огонь, операция “Джаджмент” была огромным успехом. 3 итальянских линкора были тяжело повреждены. Фотографии, сделанные на следующий день, показали, что 2 из них выбросились на мель, а третий сел носом. В результате бомбалрдировки были повреждены 2 крейсера в Map Пикколо. Мы потеряли 2 самолета и 4 отважных летчиков, которые не вернулись.

Энергию и энтузиазм, с которыми были проведены эти атаки на относительно тихоходных самолетах при плотном зенитном огне, нельзя переоценить. Это был великий день Воздушных Сил Флота. Он показал, на что они способны, когда им предоставляется возможность. Таранто и ночь 11—12 ноября 1940 года будут памятны вечно, так как показали, что в лице ВСФ флот имеет свое самое мощное оружие. Все время боя составило 6,5 часов — полет от авианосца до гавани и обратно. Но 12 самолетов нанесли итальянскому флоту более крупные потери, чем имел германский Флот Открытого Моря после целого дня Ютландского боя.

“Илластриес” и эскадра вице-адмирала Придхэм-Уиппела соединились на рассвете 12 ноября. Как только “Илластриес” появился в пределах видимости, я приказал поднять флажный сигнал: “Илластриес”, маневр хорошо выполнен”. Это было жутким преуменьшением. Летчики торжествовали. Они рвались повторить атаку на следующую ночь. Сначала я согласился, когда контр-адмирал Листер предложил это, хотя знал, что возбуждение пройдет и тогда начнет сказываться пережитое напряжение. Было бы нечестно отправлять летчиков в новый полет, поэтому я с некоторым облегчением узнал, что ухудшение погоды автоматически отменило второй налет.

Придхэм-Уиппел и его крейсера тоже пережили бурную ночь. В 1.15 они натолкнулись на конвой из 4 торговых судов и 2 эсминцев возле Валоны. 1 судно было потоплено, 2 оставлены горящими и тонущими, четвертое утло под прикрытием дымзавесы. Оба эсминца удрали на полной скорости, после того как один из них получил попадание и был поврежден.

Утром 12 ноября итальянцы предприняли колоссальные усилия, чтобы найти ваш флот, готовя в отместку мощные налеты бомбардировщиков. Однако им не повезло, так как 3 летающие лодки “Кант” был и сбиты истребителями “Илластриеса”. Последняя стычка произошла прямо у нас над головой, и мы увидели массивный фюзеляж “Канта”, вываливающийся из туч, тогда как 3 “Фулмара” висели у него на хвосте. Конец мог быть только один, и вскоре небо прочертил пылающий метеор, волочащий за собой длинный хвост черного дыма. Мы могли только пожалеть бедных итальянских летчиков, которые пытались вы пол ни 11 безнадежную задачу на неуклюжих самолетах.

Крейсер “Бервик” был одним из кораблей, пришедших к нам двое суток назад. Его командиром являлся капитан 1 ранга Ги Я. Уоррен, мой бывший флаг-капитан на “Галатее”. Когда пылающий “Кант” падал в море, он передал сигналом: “Прекрасная охота в лесах Греции”.

Выведя из строя половину итальянского флота одним ударом, мы радикально изменили стратегическую ситуацию на Средиземном море. Неприятель быстро отвел остатки флота в Неаполь. Оттуда они могли выйти для действий в центральном Средиземноморье только через Мессинский пролив, но при этом попав под пристальное наблюдение самолетов-разведчиков KB ВС с Мальты.

Этот удар сильно уменьшил, если не устранил вообще угрозу вражеского флота перехватить непрекращающееся движение наших конвоев на Крит и в Грецию. Кроме того, он позволил сократить наш линейный флот на Средиземном море. Это в свою очередь уменьшило нагрузку на измотанные эсминцы, так как теперь требовалось более скромное противолодочное сопровождение. Через несколько недель “Малайя” и “Рэмиллис” ушли в метрополию.

Поздравления хлынули отовсюду и ото всех. Его Величество король выразил величайшее удовлетворение всем флотом “Последние успешные операции флота под вашим командованием были источником гордости и благодарности всей страны. Позвольте мне принести мои теплые поздравления Средиземноморскому флоту, а особенно Воздушным Силам Флота за их блестящие успехи против итальянских кораблей в Таранто”.

Главнокомандующий авиацией сэр Артур Лонгмор прилетел в Александрию и специально посетил “Илластриес”, чтобы поздравить летчиков. Такой поступок старого морского летчика, который служил еще в Королевских Морских Воздушных Войсках в годы Первой Мировой войны был особенно трогательным.

Атака Таранто также оказалась долгожданной поддержкой для тех, кто нес свое тяжкое бремя в метрополии. Можно провести почти полную параллель с замечанием лорда Сент-Винцента (Учитель Нельсона адмирал Джон Джервис получил этот титул после своей блестящей победы), когда он вел свои корабли на врага перед боем у мыса Сент-Винцент: “Победа сегодня особенно важна для Англии”. Первый Морской Лорд написал мне: “Перед тем, как пришли новости из Таранто, кабинет едва не впал в отчаяние. Однако известие их просто вдохновило”.

14 ноября флот вернулся в Александрию, однако не получил отдыха. Ожидали отправки новые конвои в Грецию и на Крит, и в течение 2 дней большинство кораблей снопа вышло в море. Около 3400 солдат были погружены на борт “Бервика”, “Йорка”, “Глазго” и “Сиднея” для доставки в Пирей.

Возможно, и отместку за Таранто итальянские самолеты постоянно пытались атаковать Александрию. Когда флот был там, это было абсолютно безразлично для нас, так как итальянцы не могли прорваться сквозь огневой заслон, который ставили корабли. Зато когда нас не было, итальянцы просто наслаждались, летая в гавани над самой водой круглый день. Эсминец “Дикой” получил бомбу в офицерскую кают-компанию, к счастью, корабль не был серьезно поврежден. Однако что было очень серьезно — так это несколько бомб с часовым механизмом, сброшенных итальянцами на плавучий док, которые взрывались логом в течение 3 дней. Док был единственным местом, где крупные корабли могли ремонтировать подводные повреждения, и он оказался серьезно поврежден. Эсминец, стоявший в доке, едва не погиб. Но счастье всегда былое нами. Тем не менее, эти налеты показали мне, что организация ПВО хромает. Она состояла из зенитных и прожекторных установок со смешанными англо-египетскими расчетами, и вопрос командования оставался загадкой.

Я поставил этот вопрос перед начальником Ближневосточного Командования, отмечая, что атакующие самолеты не были обнаружены радаром, стрельба береговых зенитных батарей была плохой и неэффекгивной. Прожектора не смогли осветить налетчиков. Несмотря на множество атак, не был сбит ни один самолет. Гавань Александрии мог защитить только находящийся там флот, однако это создавало дополнительную нагрузку на артиллеристов, которые уже находились на боевых постах многие часы во время походов. Эта нагрузка могла оказаться непосильной, если береговые батареи не будут выполнять свою задачу защиты флота в базе как следует. Я добавил, что не считаю политические соображения настолько важными, чтобы учитывать их в таком серьезном вопросе. Я отметил, что много зенитных орудий и истребителей в Египте охраняют места, которые никто и никогда не угрожал.

Генерал Уэйвелл выразил мне полную поддержку, хотя ему не хватало практически всего. После этого началось постоянное укрепление обороны Александрии, хота никто не мог сказать, выдержит ли она решительную атаку. Когда флот находился в гавани, мощь зенитного огня была достаточной. Когда он выходил в море, ПВО становилась совершенно иной.

Глава XXIV

Операция “Иксесс” началась согласно плану. 10 января в 4.30 “Уорспайт”, “Вэлиант”, “Илластриес” и 7 эсминцев находились северо-западнее Мальты, двигаясь навстречу конвою. День начался хорошо. Вскоре после рассвета, который наступил в 7.30, крейсер “Бонавенчер”, подошедший с запада, сообщил, что видит 2 вражеских эсминца. Почти одновременно мы заметили вспышки выстрелов на западе, поэтому увеличили скорость — на случай, если конвою нужна помощь. Когда ми проходили мимо конвоя, то прорезали его строй, некоторые эсминцы прошли сквозь конвой. Мы могли видеть фигуры солдат на палубах торговых судов. Я подумал, что их взволновал вид 3 крупных кораблей, идущих на полной скорости на грохот выстрелов. В то ясное серое утро это могло быть прекрасным зрелищем.

Вскоре после 8.00 окончательно рассвело, и мы оказались в 5 или 6 милях от Пантеллерии. “Бонавенчер” и “Хируорд” расстреливают с малой дистанции потерявший ход и горящий вражеский эсминец. Второй сумел удрать. Эсминец взорвался, и после этого линейный флот повернул следом за конвоем.

Но затем дела пошли скверно. Я следил, как эсминцы прикрытия занимали свои места. Это всегда умилительное зрелище для старого миноносника. Внезапно я заметил сильный взрыв под носом “Галланта”. Он подорвался на мине, а район, через который прошел линейный флот, был недавно заминирован. Нос эсминца был начисто оторван, и он остановился. “Мохаук” повел на буксире кормовую часть “Галланта” на Мальту. Контр-адмиралу Ренуфу вместе с “Глостером”, “Саутгемптоном” и “Бонавенчером” было приказано проводить то, что осталось от эсминца, на Мальту. Рано утром на следующий день корабль прибыл на остров, но так и не был отремонтирован. В 1943 году он все еще стоял на мели в порту.

Тем временем флот двигался на юго-восток следом за конвоем. Флот был обнаружен неприятельским самолетом-разведчиком. Он был сбит “Фулмарами” “Илластриеса”, однако незадолго до 12.30 мы были атакованы торпедоносцами, которые летели низко над водой. Их торпеды прошли за кормой “Вэлианта”. Этот инцидент имел вполне естественный, но несчастливый результат. Истребители прикрытия, патрулирующие в воздухе, спустились следом за ними.

Почти сразу на севере была замечена большая группа самолетов. Очень быстро они оказались над нами. Их опознали как 3 эскадрильи германских пикировщиков Ju-87. “Илластриес” поднял дополнительные истребители, однако ни они, ни уже находившиеся в воздухе не успели набрать высоту. Мы открыли огонь из всех зениток, когда Ju-87 начали один за другим входить в пике. Почти весь яд своих атак они излили на “Илластриес”. Временами он почти пропадал в лесу огромных столбов воды. Нас слишком заинтересовал этот новый вид воздушной атаки, чтобы мы испугались по-настоящему. Не было сомнений, что нас подкараулили настоящие специалисты. Самолеты образовали большой круг над нашим соединением. Мы не могли не восхищаться их умением и меткостью. Один за другим они вываливали из строя, выходя в атаку. Самолеты сбрасывали бомбы в упор. Когда они выходили из пике, некоторые из них пролетали вдоль полетной палубы “Илластриеса” ниже уровня трубы.

Я увидел, что он сразу получил попадание перед мостиком. А всего в течение 10 минут авианосец получил 6 попаданий 1000-фн бомбами. Он покинул строй, охваченный сильным пожаром. Рулевое управление авианосца было повреждено, элеваторы не действовали, экипаж понес тяжелые потери.

“Уорспайт” получил 1 попадание в лапу правого якоря. Я сам видел взрыв бомбы. Но, к счастью, взрывчатка сдетонировала не полностью и большого вреда не причинила. Один из офицеров, находившихся на корме, сказал мне потом, что вспышка была размером с диван.

“Илластриес” сообщил, что получил тяжелые повреждения и направляется на Мальту. Однако только к 15.30 он сумел восстановить управление и развить 17 узлов. Все это время мы оставались рядом, чтобы прикрыть его. Между 16.00 и 17.00 его и линкоры атаковали в общей сложности еще 20 пикировщиков. Мое сердце замирало, когда я следил за авианосцем, поражаясь, как он с такими тяжелыми повреждениями все еще держится.

Мне не следовало беспокоиться. Я увидел, что все орудия авианосца ведут огонь. Это было прекрасное, вдохновляющее зрелище. Более того, его истребители “Фулмар”, которые летали заправляться на Мальту, появились снова. Они сумели сбить 6 или 7 Ju-87 и повредить еще несколько. В 21.45 “Илластриес” наконец прибыл на Мальту и благополучно вошел в гавань.

На линкорах потери были ничтожными — “Вэлиант” потерял 1 человека убитым и 2 раненными.

В течение ночи мы отходили на восток, прикрывая конвой. Нам было о чем поразмыслить. За несколько минут изменилась вся стратегическая ситуация. Одним ударом наш флот был лишен истребительного прикрытия, а его господству на Средиземном море угрожало оружие, гораздо более эффективное и опасное, чем все, с чем мы сталкивались до сих пор. Усилия Реджиа Аэронаутика ничего не значили по сравнению со смертоносными Ju-87 Люфтваффе. Более того, пока “Илластриес” будет стоять. на Мальте, прямо под носом у немцев, они не пожалеют усилий, чтобы прикончить его.

Однако наши беды на этом не закончились.

Проводив “Галлант” до порта, контр-адмирал Ренуф с крейсерами “Глостер” и “Саутгемптон” 11 января в 5.00 покинул остров, чтобы соединиться с флотом. Ни один корабль не имел радара. В 15.00 я получил сообщение, что корабли были внезапно атакованы 12 пикировщиками, зашедшими со стороны солнца. Оба крейсера получили попадания. “Глостер” получил попадание в крышу КДП бомбой, которая не взорвалась. Он был тяжело поврежден, 9 человек погибли, 14 были ранены. Контр-адмиралу Ренуфу не повезло. Это был уже четвертый корабль его эскадры, вышедший из строя, но сам он оказался счастливчиком. Второй раз его флагманский крейсер получал попадание в мостик неисправной бомбой.

“Саутгемптон” получил 2 попадания с совершенно иными последствиями. По несчастливому стечению обстоятельств атака совпала с отбоем, так как команды обоих крейсеров находились на боевых постах уже 48 часов. Команды в это время обедали. На “Саутгемптоне” бомба попала в офицерскую и унтер-офицерскую кают-компании. Таким образом, самые опытные руководители пожарных и аварийных партий были выведены из строя.. Крейсер загорелся, Вскоре после 19.00 огонь окончательно вырвался из-под контроля, корабль пришлось оставить и добить торпедой. Экипаж был принят на “Глостер” и эсминец “Дайамонд”.

“Илластриес” стоял в Гранд-Харборе на Мальте. Вся верфь работала, чтобы ввести его в строй. Но трудно было ждать, что Люфтваффе упустят свой шанс. День за днем корабль подвергался яростным атакам. 16 января был особенно сильный налет 70 бомбардировщиков, когда “Илластриес” снова получил попадание, хотя и не был серьезно поврежден. Зато торговое судно “Эссекс”, прибывшее вместе с конвоем, получило бомбы прямо в машинное отделение, 15 человек погибло, 23 были ранены. Каким-то чудом 4000 тонн взрывчатки в его трюмах не взорвались. Во время налета близкими разрывами была повреждена подводная часть крейсера “Перт”. Значительные повреждения получила верфь, среди гражданского персонала было много жертв.

18 и 19 января Мальта поверглась новым мощным; налетам. “Илластриес” ползчил тяжелые повреждения обшивки днища от близких разрывов, которые сработали подобно минам. Истребители КВВС и ВСФ взяли серьезную плату с атакующих. Орудия “Илластриеса” не остывали. Рабочие лихорадочно пытались как можно скорее подготовить авианосец к выходу в море. Старший инженер верфи мистер Дж. К. Джугин лично работал на водолазном боте вместе с водолазами. Это был великий человек.

19 января я сообщил в Адмиралтейство, что ситуация сложная и Мальта подвергается сильным налетам. Срочно требовалось убрать оттуда “Илластриес” и крупные торговые суда. Однако плохая погода мешает мне послать эсминцы. Я добавил, что это следует сделать как можно скорее, и крейсера уже собраны в бухте Суда, чтобы обеспечить прикрытие в центральной части Средиземного моря. “Игл” вышел из строя из-за неисправности кормовых сальников, а для сопровождения 2 линкоров, которые следовало послать на помощь “Илластриесу” и торговым судам, почти не осталось эсминцев. Самым же насущным было усиление истребительной авиации на Мальте. По этому поводу я имел беседу с командиром авиации Ближневосточного Командования.

Было ясно, что если “Илластриес” намерен уцелеть, ему следует как можно быстрее убираться с Мальты. В результате свехчеловеческих усилий он вышел в море ночью 23 января и пошел в Александрию со скоростью 24 узла. Неожиданно высокая скорость стала причиной того, что он разминулся с крейсерской эскадрой, посланной ему навстречу. Возможно, это оказалось к лучшему, так как крейсера подверглись мощному воздушному налету. Однако авианосец установил контакт с линкорами, и 25 января израненный триумфатор прибыл в Александрию. При входе в гавань его приветствовали радостными криками команда “Уорспайта” и всех остальных кораблей.

Эпизод с “Илластриесом” является подлинным триумфом британских конструкторов и кораблестроителей, а также тех, кто ремонтировал его на Мальте. Я послал радиограмму командующему Мальтийской базой, выражая самую теплую благодарность за проделанную в труднейших условиях работу. Персонал Мальтийской верфи полностью заслужил наши похвалы.

Мы со своей стороны с удовлетворением получили радиограмму Его Превосходительства губернатора Мальты, в которой он выражал сожаление по поводу понесенных в последней операции потерь и выражал благодарность всего острова Средиземноморскому флоту за доставку припасов.

“Илластриес” пришлось отправить для серьезного ремонта. Он вышел из строя на многие месяцы. Но 12 января, через 2 дня после того как он был побежден, Адмиралтейство решило прислать нам “Формидебл”, который находился в Южной Атлантике. Авианосец должен был обогнуть мыс Доброй Надежды и прибыть к нам где-то в марте.