Вспомним теперь уничтожение конвоя «Дуйсбург» 8 ноября 1941 года. Ну решительно этот день ничем не при­мечателен, кроме выдающегося героизма итальянских моряков. И то, что 2 тяжелых крейсера не смогли спра­виться с 2 недомерками, которых и крейсерами-то на­звать срамно, это мелочь. Не заслуживает упоминания. Зато отважные итальянские офицеры стреляли до после­днего снаряда, стоя по колено в воде у последнего дей­ствующего орудия. Вообще-то я полагал, что стрелять должен наводчик, у офицеров и тем более командира корабля немного иные задачи. Так что не только Киев­ская Русь — родина слона. В Италии слоны тоже водились в изрядных количествах.

Конечно, итальянцам крупно не повезло с противни­ком. Кто угодно — только не Королевский Флот. Не со­мневаюсь, что в схватке один на один с французами дело повернулось бы немного иначе. Результат, скорее всего, оказался бы похожим, но бои были бы гораздо упорнее. Но как драться с противником, адмиралы которого способны отдать примерно такой приказ: «Командиру фло­тилии эсминцев. Возвращайтесь в базу для дозаправки. По пути потопите тяжелый крейсер». Именно в таких выра­жениях капитану 1 ранга Пауэру приказали уничтожить японский крейсер «Хагуро».

А что итальянцы? Лучше всего их характеризует зим­нее наступление 1940 года, которое предприняли англи­чане в Ливии. Имея 38000 человек, генерал О'Конор су­мел взять 130000 пленных — это ли не лучший показа­тель боеспособности той и другой сторон. Он полностью уничтожил итальянскую армию в Северной Африке, хотя, явно, сам на это не надеялся. Вот и приходится Брагадину пускаться во все тяжкие, чтобы хоть как-то скрасить впечатление.

Приведем еще несколько примеров. Обратите внима­ние, сколько места уделено описанию крошечного стол­кновения у Пантеллерии, завершившегося потоплением британского эсминца и нескольких транспортов. И впол­не понятно, ведь это была единственная неоспоримая победа итальянцев на море за всю войну. Не расписывать же набег англичан на Геную. Правда, если бы соотноше­ние сил было обратным, англичане уничтожили бы ос­татки конвоя до последнего корабля, я ни секунды в этом не сомневаюсь. Итальянцы же добились результатов бо­лее чем скромных.

Повнимательней вчитайтесь в описания боев в заливе Сирт. Линкор не в состоянии уничтожить группу крейсе­ров ПВО, однако повреждения, полученные противни­ком, «более чем уравновешивают» повреждения италь­янских кораблей. Потрясающий успех. Вам это ничего не напоминает? Правильно, дуэль «Любека» и «Рюрика» у Готланда в 1915 году. К великому сожалению, боеспособ­ность Российского Императорского Флота была сопоставима с боеспособностью итальянцев.

Вообще возникает соблазн назвать битву за Средизем­ное море «войной одного снаряда». Линейные флоты про­тивников за все время войны встретились только 1 раз — 9 июля 1940 года у Пунта Стило. Британский линкор «Уорспайт» добился 1 попадания в итальянский линкор «Кавур», после чего большая война закончилась. Все остальное можно смело назвать стычками легких сил. Становой хребет всех флотов 30-х годов — линкоры — больше в бою не встречались. Более того, они как-то плавно и незаметно перешли в подчиненное положение, и главную роль нача­ла играть авиация. Например, всю свою стратегию коман­дующий британским Средиземноморским флотом адми­рал Каннингхэм строил в зависимости от наличия у него авианосцев, а не от числа линкоров, находящихся в его распоряжении.

Безусловно бросается в глаза неоднократно повторяе­мый в книге рефрен: на самом деле англичане в этом бою потеряли больше, только они, мошенники, скры­вают свои потери. Будь работа Брагадина написана «по горячим следам» — сразу после войны — или вообще до окончания военных действий, — такое можно было бы понять. Однако 10 лет спустя подобные заявления выгля­дят не вполне прилично.

Однако из этой книги можно извлечь и немало серьез­ных выводов. Например, об относительной важности те­атров военных действий. Обратите внимание. Автор, ничуть не симпатизирующий Советскому Союзу, неоднократно заявляет: «Если бы только не русский фронт, который, как пылесос, вытягивал германскую авиацию со Средиземного моря, то мы бы их...» Это может прочис­тить мозги тем, кто кричит о победе западных союзников. И одновременно показывает, что один германский авиа­корпус на Средиземном море играл более важную роль, чем все итальянские вооруженные силы вместе взятые.

Вообще, итальянские корабли этого периода заслужи­вают особого разговора. Изящные, быстроходные, неплохо вооруженные, прилично защищенные — так они выгля­дят, если довериться справочникам. Реальность же ока­зывается немного иной. Изящного внешнего вида у ита­льянских кораблей действительно не отнимешь. Пожа­луй, ни в одной стране военные корабли не имели столь плавного, стремительного силуэта. Но ведь корабль-то военный! И ценится он совсем за другие качества. И вы­ясняется, что хваленая система подводной защиты, при­думанная генералом Пульезе, на самом деле ничего не защищает. Линкор «Литторио» остался единственным со­временным линкором, потопленным всего лишь 3 тор­педами. Если же детально проанализировать поврежде­ния, полученные «Литторио» в Таранто, то окажется, что роковыми стали попадания 2 торпед, третья уже ни­чего не решала. Напомним, что «Бисмарк», «Принс оф Уэлс», «Шарнхорст» затонули лишь после десятка попа­даний, мы уж не говорим о японских колоссах «Ямато» и «Мусаси». А ведь советский флот безоговорочно дове­рился итальянскому опыту и принял эту систему защиты для своих новейших линкоров типа «Советский Союз».

Столь же неприглядную картину дает анализ реальных характеристик итальянских морских орудий. Внешне опять все благополучно: высокая начальная скорость, тяжелые снаряды... Но тут же узнаешь, что длинные стволы орудий при выстреле испытывали сильнейшую вибрацию, что вело к чудовищному разбросу залпа. Нет ничего удивительного в том, что итальянцы никак не могли добиться попаданий в многочисленных боях с англичанами. На больших дистан­циях тот же «Литторио» имел шанс попасть в цель, только если она не уступала по размерам острову Сицилия. Еще боль­ше ухудшала ситуацию принципиально порочная конст­рукции итальянских башен. Если два орудия размещаются в одной люльке, то расстояние между осями стволов слиш­ком мало, и при залпе снаряды получают дополнительное отклонение. И здесь советские конструкторы нашли воз­можность ухудшить и без того скверную конструкцию. В баш­нях крейсера «Киров» (итальянский проект!) наши техни­ческие гении засунули 3 орудия в одну люльку.

В оправдание не слишком хорошей мореходности ита­льянских кораблей и слабой конструкции корпуса гово­рилось, что они спроектированы под конкретные усло­вия Средиземного моря. Но вот началась война, и кораб­лям пришлось действовать согласно военной, а не метео­рологической обстановке. И тут же оказалось, что италь­янские корабли не соответствуют даже этим достаточно мягким требованиям. Гибель нескольких эсминцев в штор­мовую погоду это показало ясно. А ведь средиземномор­ский шторм — далеко не тихоокеанский тайфун.

Теперь кратко коснемся вопросов стратегии.

Приходится так же безоговорочно согласиться с авто­ром и в его оценке грубейшей стратегической ошибки командования Оси, которое позволило выжить полузаду­шенной Мальте. Если бы этот остров был захвачен одно­временно с Критом или чуть позднее — не ясно, как дол­го тянулась бы война. Говорить о практическом значении захвата войсками Оси острова Мальта следовало бы осто­рожно. Какое значение имела Мальта для англичан и во­обще для всего хода войны на Средиземноморском теат­ре? Она висела дамокловым мечом над морскими коммуникациями между Италией и Ливией. Британские самоле­ты и подводные лодки нанесли противнику ощутимый ущерб, хотя повлиять всерьез на ход боев в Северной Африке они не сумели. А теперь предположим на минуту, что Мальта пала. Германские и итальянские войска бес­препятственно плывут в Ливию... Впрочем, плывут ли?

Американцы в годы «холодной войны» приняли на вооружение теорию «полутора войн». Это означало, что Соединенные Штаты должны быть способны вести большую термоядерную войну против Советского Союза и одно­временно вразумлять глупых туземцев в каком-нибудь там Вьетнаме. Выяснилась довольно интересная вещь — вести полторы войны не по карману даже богатой процветаю­щей Америке. Поэтому не следует восхищаться гениаль­ностью князя Бисмарка, предостерегавшего Германию от ведения войны на два фронта, то есть ведения двух войн. Он констатировал совершенно очевидную истину, ясную даже гимназисту. Германия ведь никак не могла состязать­ся в промышленных возможностях с Соединенными Шта­тами. Приведу лишь один пример, который не любят вспо­минать сторонники виртуальной истории, разглагольству­ющие на тему «что было бы, если бы...». Только в 1944 году правительство США аннулировало заказы на строи­тельство 6 линкоров, 3 больших авианосцев, 6 авианос­цев, 16 эскортных авианосцев, 3 больших крейсеров, 16 тяжелых крейсеров, 14 легких крейсеров, 48 эсминцев, 386 эскортных миноносцев, 4 фрегатов, 118 подводных лодок, 97 охотников за подводными лодками, 75 эскад­ренных тральщиков и массы других кораблей. О какой там победе Оси в морской войне вы лепечете?!

Поэтому совершенно очевидно, что после 22 июня 1941 года, когда германские армии ринулись в Совет­ский Союз, англичане в Северной Африке не рисковали совершенно ничем. Никакие фашистские армии не мог­ли переправиться в Африку. Не могла Германия вести 2 войны, даже полторы войны она не потянула. Ведь собы­тия в Северной Африке никак не тянут на бои стратегического масштаба. Всего лишь одна армия, состоящая из 2 корпусов — германского и итальянского, и поддержи­вает ее только 1 авиакорпус... Вот и все. Рассчитывать на помощь со стороны итальянцев немцам не приходилось, хорошо еще — не слишком мешали. Особенно нагляд­ным становится масштаб событий, когда сопоставляешь размах происходивших одновременно сражений под Эль-Аламейном и Сталинградом. Сосредоточив там вполне настоящую и довольно крупную армию, англичане одер­жали победу, чему не сумел помешать даже гений фельд­маршала Монтгомери. (Фельдмаршал Роммель принес англичанам гораздо меньше вреда.) Впрочем, до 22 июня британцы тоже ничем не рисковали. Не мог же Гитлер бросить свои главные силы в Северную Африку, обна­жив германо-советскую границу.

Да, немцы могли вышибить англичан из Египта, хотя для этого им следовало отправить в Африку уже не кор­пус, а целую армию. Германия такого себе позволить не могла. Но, предположим, дошли немцы до Нила, даже добрались до Суэцкого канала. Дальше-то что? Наступление через Аравийскую пустыню к нефтяным полям Ирака? Они вдоль побережья Северной Африки при относительно налаженном снабжении еле ползли, а там как наступление организовывать? Или столь любимая нашими историками эффектная стрела агрессивных замыслов фа­шизма: через пустыню Сахара и леса тропической Афри­ки на Либревиль и Дакар, а оттуда прямо в Бразилию... Вот где психиатрам бы поработать. АН нет, этот бред со­вершенно всерьез обсуждают господа генералы и профес­сора военных академий. Наши, да и не наши историки очень любят порассуждать о значении потери Египта для Англии. Они забывают, что сам Египет для Британской империи значил очень немного. Между прочим, в 1940 году он даже не входил в состав этой самой империи, а являлся независимым государством. Значение имел толь­ко Суэцкий канал. Однако после вступления Италии в вой­ну сквозной проход через Средиземное море был закрыт, и канал практически потерял свое значение. Все равно технику и войска как в Египет, так и в Индию, Малайю, Бирму приходилось везти вокруг мыса Доброй Надежды. Что менялось после потери англичанами Египта? Вторже­ние союзников в Африку все равно было произведено на атлантическом побережье. Да, Британия получила бы оче­редную унизительную зуботычину, но после Дюнкерка и падения Сингапура ей было не привыкать.

Впрочем, англичане имеют не меньшие основания со­жалеть о промахах политического руководства, которое поставило армию на грань катастрофы. Вспомним январь 1941 года. Итальянской армии в Северной Африке уже не существует. Британская армия готовится к последнему брос­ку на Триполи, после чего Ось потеряет свои позиции в Ливии. Германский генерал Варлимонт писал: «Мы не по­нимали, почему англичане не использовали трудности итальянцев в Киренаике и не наступали на Триполи. Ос­тановить их было бы нельзя. Оставшиеся в Триполи италь­янские войска были охвачены паникой и каждую минуту ожидали появления английских танков». Если бы генералу О'Конору дали нанести этот последний удар, вся война на Средиземноморье пошла бы иначе. При полном и не­оспоримом господстве британского флота на море немцы не имели никаких шансов переправиться в Африку и за­хватить там плацдарм. Англичане не оказались бы в крити­ческой ситуации, прижатыми к Нилу. Мальта не претер­пела бы и десятой доли тех страданий, которые выпали на ее долю. Но появился Уинстон Черчилль, который решил «помочь» грекам и отправил 2 дивизии из Ливии в Гре­цию. Этой горсткой солдат он надеялся остановить гер­манскую 12-ю армию и танковую группу фон Клейста!

История не знает сослагательного наклонения. Поэто­му мы можем обсуждать только то, что имеем. Англичане не выбили итальянцев из Африки, итальянцы не захва­тили Мальту... Но при любых, даже фантастических до­пущениях, не могли войска Оси выиграть битву за Сре­диземное море.

Александр Больных