В Германии в 1938 генерал Освальд Лутц был смещен за свои связи с генералом Вернером фон Фричем, ложно обвиненым в гомосексуализме. Его место командующего танковыми войсками занял генерал-лейтенант Гудериан. Таким образом, во время аншлюсса Австрии в марте 1938 он командовал всеми танковыми войсками. Он был страшно разочаровал огромным количеством поломок и отказов техники, но по крайней мере получил время для решения этой проблемы до начала войны. Гудериан пользовался большой популярностью в танковых войсках, хотя был строгим и требовательным командиром. Возможно, он был ведущим танковым экспертом в германской армии, поэтому совершенно не удивительно, что он командовал своим корпусом уверенно очень успешно.
На рассвете 1 сентября 1939 две германские группы армий пересекли польскую границу. На севере наступали войска Федора фон Бока, на юге – Карла фон Рунштедта. Возглавляли наступление обеих групп армий танковые корпуса: XIX (Гудериана) – на севере, и XVI (Клейста) – на юге. Немцы опасались, что поляки будут упорно сопротивляться, воодушевленные обещаниями поддержки со стороны Англии и Франции. Однако в тайне от союзников Гитлер заполучил козырную карту – фашистско-советский пакт, подписанный 23 августа 1939, в котором он и Сталин договорились разделить Польшу между собой. После этого Сталин нанес удар в спину полякам.
Это была трудная кампания, изобилующая тяжелыми боями. Она длилась 35 дней, гораздо дольше, чем запланированные немцами 18 дней. Варшава держалась до 23 сентября, а отдельные узлы сопротивление – еще дольше. Однако уже к 18 сентября немцы уничтожили ядро польских вооруженных сил. Несмотря на быстрое наступление немцев, поляки сражались с большой отвагой и умело использовали немногие танки, имевшиеся у них, хотя их танкисты не были обучены вести бои против современных механизированных частей.
Британия и Франция объявили войну Германии 3 сентября, через 2 дня после вторжения немцев в Польшу, однако не смогли оказать полякам реальной помощи. Когда 17 сентября в Польшу вторглись русские, они практически не встретили сопротивления и быстро захватили восточные районы страны, как и было согласовано с немцами. Польша оказалась поделенной примерно пополам.
Блицкриг в действии В сентябре 1939 немцы опробовали на поляках блицкриг, который был по сути просто тактической системой прорыва вражеского фронта, разработанной Гудерианом. После прорыва предполагалось окружение и уничтожение вражеских сил. Главными чертами этой системы были внезапность, скорость маневра, мощные, сокрушительные удары на земле и с воздуха и постоянное развитие инициативы атакующими. Она требовала от всех командиров полного использования инициативы.
Представьте танковую дивизию, ведущую наступление. Впереди фронта движется разведка, чьей задачей является прощупывание вражеских позиций. Эти разведывательные подразделения состоят из бронеавтомобилей, осматривающих главные дороги, и мотоциклистов, обшаривающих проселки. Их сопровождает артиллерийский офицер и офицер связи Люфтваффе. В случае необходимости они быстро вызывают огневую поддержку. Обнаружив противника и сообщив командованию, разведка должна попытаться обойти главные позиции, действуя как можно стремительней, чтобы сохранить темп продвижения. Она должна сохранять постоянную радиосвязь с командиром части, который регулирует темп наступления и решает, должны ли войска обойти обнаруженный опорный пункт противника, или уничтожить его. Командир тоже находится впереди и следует сразу за авангардом. Если он решает начать атаку, он отдает приказ авиации. Войска наносят удар как можно быстрее, прямо с марша. Атака ведется на узком фронте как можно более крупными силами.
Центр тяжести усилий атакующих (Schwerpunkt) находится на выбранном командиром участке. Он должен иметь там подавляющее превосходство в силах – так советовал Гудериан. Klotzen nicht Kleckern! (Ударьте крепко, а не шлепайте!) Целью первой атаки является прорыв вражеского фронта. Через брешь немедленно проходят свежие силы, которые развивают наступление, обходя главные позиции врага. Такая тактика имеет своей целью вывести танковые подразделения за линию фронта, чтобы они могли перерезать вражеские коммуникации.
Сразу за ударной группировкой следуют силы поддержки, которые состоят, в основном, из моторизованной пехоты. Их задачей является ликвидация оставшихся узлов сопротивления противника, развитие прорыва вражеского фронта, закрепление флангов. Расширение участка прорыва необходимо, чтобы сохранить брешь во вражеском фронте. Ударная группировка продолжает мчаться вперед, имея целью окружить как можно более крупные силы противника. Чем быстрее и глубже она проникнет во вражеские тылы, тем больше получится котел, тем больше будет хаос и паника. Принципом Гудериана было развитие успеха. В случае неудачи он стремительно перебрасывал войска на другой участок фронта, где они могли принести больше пользы, и не пытался переломить ход неудачного боя. Такие операции требовали большой слаженности разнородных сил, хорошего командования и надежной связи, а также, если возможно, то и внезапности. Вместо долгой подготовки, затяжного маневрирования и массированного артиллерийского обстрела перед атакой, которые давали противнику время подготовиться к отражению удара, Гудериан предпочитал создать подавляющее превосходство в силах на узком участке фронта и нанести внезапный сокрушительный удар. Поэтому не удивительно, что он заработал прозвища Schnelle Heinz (Торопливый Гейнц) и Heinz Brauseweter (Гейнц-Горячая голова).
Пикировщики Ju-87 (Штука) Другим важным компонентом тактики блицкрига был пикирующий бомбардировщик. Самым известным из них был «Юнкерс-87», чьи толстые изогнутые крылья и торчащие
из-под них шасси о обтекателях позволяли безошибочно опознать эту машину. Для поддержки наступления использовалась целая группа, состоящая из 30 самолетов. Этот самолет перед началом атаки набирал высоту около 15000 футов, так как ему требовалось пройти примерно 8000 футов, чтобы набрать предельную скорость 350 миль/час. После этого скорость «Юнкерса» больше не менялась. С высоты 15000 футов до точки сброса бомб на высоте 3000 футов самолет спускался за полминуты. Сброс бомб происходил автоматически. После сброса пилот снова брал на себя управление самолетом, давал полный газ и уходил прочь как можно быстрее. Ju-87 в первые дни войны сеял ужас, включая сирены во время пикирования. Их вой смешивался с ревом мотора, когда самолет падал почти вертикально на вражеские позиции.
Гудериан в бою XIX корпус Гудериана действовал на севере. Он дал прекрасные примеры использования в бою новой тактики блицкрига. Двигаясь впереди главных сил наступающих, танки прорвали польские оборонительные позиции, а потом помчались в обход, чтобы окружить как можно большие силы пехоты врага. Оставив их уничтожение главным силам, танки двинулись на восток, проведя аналогичную операцию против еще одной польской армии. За 28 дней польской кампании корпус Гудериана прошел около 400 миль. К тому времени это был самый длинный марш механизированного соединения. Гудериан был награжден Рыцарским Крестом Железного Креста за свои действия, которые были, скорее всего, самыми смелыми операциями танковых войск в Польше. В других местах танки действовали более осторожно, например XVI корпус фон Клейста, возглавлявший наступление 10 Армии на юге. Пауль Людвиг Эвальд фон Клейст был кавалеристом старой школы и не был нацистом. В 1934 он командовал 2 кавалерийской дивизией, а потом, до 1938 года, – VIII армейским корпусом. После этого он ушел в отставку, но в 1939 был призван снова. Сначала он не был сторонником танков, поэтому Гудериан с ним не ладил. Особенно резко их разногласия проявились во Франции, когда Клейст действовал более осторожно, чем хотелось бы Гудериану. Но что самое скверное при этом, Гудериан в то время был подчиненным Клейста!
Гудериан, как Эллис и Паттон в первую Мировую войну, находился на самом острие наступления. Он был первым командиром корпуса, который использовал бронированную командирскую машину, чтобы сопровождать в бою наступающие танки. Ему сильно повезло в первые минуты новой кампании. Он находился в головном подразделении 3 танковой бригады, когда та пересекала границу севернее Земпельбурга. Именно там произошло и первое столкновение. Над землей стелился густой туман, который не позволил Люфтваффе оказывать поддержку войскам. Хотя артиллеристы 3 танковой дивизии имели приказ не стрелять, они открыли огонь куда-то в туман. В своей автобиографии Гудериан вспоминает:
Первый снаряд упал впереди в 50 ярдах от
моей командирской машины, второй – в 50 ярдах позади. Я понял, что следующий
будет прямым попаданием, и приказал шоферу поворачивать и удирать. Неприятный
шум над головой заставил его занервничать, и мы на полной скорости влетели в
воронку.
Управление броневиком было так серьезно повреждено, что Гудериану пришлось вылезать и пешком идти на командный пункт корпуса, где он взял новый броневик. По пути он, по собственному ядовитому замечанию, «перемолвился парой словечек со слишком усердными артиллеристами».
Польские танки Поляки сражались с огромной отвагой и упорством. Однако большая часть их танков была разбросана мелкими группами по пехотным подразделениям. Единственная целиком механизированная часть (10 кавалерийская бригада), созданная в 1937, оставалась неоднородным соединением. В мирное время в бригаду входили: 24 уланский полк и 10 моторизованный стрелковый полк. В 1939 появились танковые подразделения, а именно рота 6-тонных танков Виккерса и разведывательная рота крошечных танкеток ТК. Эта бригада получила прозвище «Черная» за черный цвет кожаных курток. Она вела успешные сдерживающие бои в районе Кракова, затормозив XXII танковый корпус, возглавлявший наступление 14 Армии с юга. 10 кавалерийской бригадой командовал полковник Станислав Мачек, который позднее стал командиром 1 танковой дивизии. Мачек был строгим, бескомпромиссным командиром, во многом напоминая Гудериана. В составе армии «Краков» его «Черная Бригада» провела серию арьергардных боев, так и не позволив численно превосходящим ее немецким танкам получить свободу действий. Как пишет историк
Солдаты показали себя превосходными
бойцами без малейших признаков «танкобоязни», особенно расчеты 37-мм
противотанковых пушек, которые оправдали все надежды, которые мы на них
возлагали. В течение дня противник потерял до 30 танков. Бой 2 сентября оказал
прекрасное действие на моральный дух бригады.
В конечном итоге 19 сентября «Черной Бригаде» было приказано уходить в Венгрию. Она сохранила все свое вооружение и технику. Солдаты были готовы снова сражаться в составе польской армии, которая формировалась во Франции. Я беседовал с бойцами польской 1 танковой дивизии. Все они, не сговариваясь, называли Станислава Владислава Мачека величайшим польским танковым командиром Второй Мировой войны. Мачек родился подо Львовом в 1892. В годы Первой Мировой войны он воевал на Итальянском фронте, а после войны был назначен командиром штурмовой роты в 4 пехотной дивизии. Постепенно он повышался в чинах, пока в 1938 не был назначен командиром 10 моторизованной кавалерийской бригады. После отходв в Венгрию Мачек увел свою бригаду во Францию, где получил звание генерал-майора и был назеначен командиром всех польских сил в Кеткидане. Вместе со своей бригадой он принимал участие в боях возле Парижа. После падения Франции он эвакуировался в Англию. Когда в 1942 была сформирована польская 1 танковая дивизия, выбор командира был совершенно очевиден. Мачек вместе с дивизией высадился в Нормандии и командовал ею до самой победы в 1945. Его последней операцией стал захват Вильгельмсхафена. В июне 1945 он был произведен в генерал-лейтенанты и до 1947 командовал 1 польским корпусом, являясь в то же время главнокомандующим польскими войсками в Великобритании. После демобилизации он поселился в Эдинбурге, где живет и по сей день.
Уроки Польши Польша оказалась очень полезным тренировочным полигоном для Панцерваффе Гудериана. Например, немцы поняли, что их танки Pzkpfw I и II практически не имеют боевой ценности из-за слабого вооружения и бронирования. В будущем они использовались только для ведения разведки, а также в качестве платформы для самоходных противотанковых пушек. Гудериан считал более тяжелый Pzkpfw IV наиболее эффективным оружием, бронирование и вооружение которого можно было усиливать. Поэтому данный танк оставался в производстве с 1934 до 1944. Гудериан также рекомендовал произвести изменение оперативных и тактических принципов действия танковых частей. Батальонные и полковые командные пункты следовало выносить на передовую, чтобы командир мог более эффективно управлять боем. Все штабы должны быть меньше и мобильнее. Их следует оснастить броневиками с рациями.
Кампания в Польше посеяла на Западе страх и неуверенность. Она привела к распространению панических слухов, которые все-таки принесли определенную пользу, так как рассеяли последние сомнения в необходимости формирования механизированных войск. Однако эти же слухи создали Панцерваффе ореол непобедимости, которой они в действительности не обладали. Тем не менее, достижения немцев были значительны. Это как-то оставило в тени тот факт, что германская армия в своей массе оставалась немеханизированной. Пехота передвигалась пешим строем, артиллерия и обозы в качестве тягловой силы использовали лошадей. Боевые потери и плохие дороги в Польше, а также низкие цифры производства дома так сократили число грузовиков в боевых частях, что генерал Франц Гальдер, начальник Генерального Штаба армии, даже предложил программу демеханизации с целью замены грузовиков лошадями!
Однако танкисты находились в зените славы, их доблесть воспевалась германской пропагандой. Журнал «Сигнал», например, писал: «Танковые части мобильны, стремительны и устойчивы. Получив по радио приказ из штаба, они атакуют противника. Эти бронированные машины прокладывают путь к победе, сокрушая все препятствия и сея на своем пути опустошение». Танкист в своей черной форме и Schutzmutze (черный шлем с характерной ребристой поверхностью, защищающий голову) стал новой элитой германских сухопутных сил.
Американские танковые войска Во время передышки после Польской кампании Германия лихорадочно готовилась к выполнению плана «Гельб», как было названо планируемое наступление на Западе. В это время союзники, уютно расположившись за Линией Мажино, спокойно дожидались, пока что-нибудь произойдет. А далеко от Европы, на другой стороне Атлантики, родились новые танковые войска. Несомненно, что потрясающий успех блицкрига в Польше послужил начальным толчком преобразования всей армии США в самые механизированные в мире войска. Сэр Уинстон Черчилль однажды назвал это преобразование «чудом организованности». И это было совершенно верно. США произвели одних только танков 88410 штук! А ведь начали войну они, имея всего 400 машин. Производство достигло максимума в 1943, когда за один год было построено 29497 танков. Американцы сформировали и обучили 16 танковых дивизий и 100 отдельных танковых батальонов.
25 мая 1940 было принято решение о создании школы танковых войск в Александрии, Луизиана. Документ подписали генерал Чаффи, полковник Элвин К, Джиллем, полковник (пока!) Джордж Паттон и генерал Фрэнк Эндрюс (член Военного Департамента Генерального Штаба) . Вскоре после этого, 10 июля 1940 по приказу Военного Департамента были созданы Танковые Войска США. Танковая школа и центр обучения личного состава были созданы 25 октября. Так была разорвана пехотная давка на горле танкистов. Командующих танковыми силами был назначен бригадный генерал Эдна Р. Чаффи. Через неделю началось формирование 1 танкового корпуса в составе 1 и 2 танковых дивизий. Это был первый гибрид танков и механизированной кавалерии в американской армии. 1 танковая дивизия была сформирована на основе Временной Танковой Бригады, в которую были сведены танки из взводов поддержки пехотных батальонов. В танковые войска снова начали призывать бывших танковых командиров первой Мировой воны, вроде полковника Джорджа С. Паттона, который с 1920 служил в кавалерии. В 1940 он был переведен во 2 танковую дивизию в Форт-Беннинг в качестве командира бронетанковой бригады по приказу генерала Джорджа К. Маршалла, который пытался осовременить американскую армию. Через месяц, 19 апреля 1940, Паттон был назначен командиром дивизии. Он получил прозвище «Старый потрошитель», благодаря одному газетному репортеру, который подслушал привычное выражение Паттона «Кровь и потроха». На это Паттон заявил, что танковой дивизии не требуются «кровь и потроха», зато очень нужны «кровь и мозги». Паттон, получив новое назначение, сумел отличиться буквально во всем. Он даже спроектировал свою собственную форму, в которую входили золоченый шлем, зеленые брюки с черными кантами и зеленая кожаная куртка. Этот наряд принес ему другую кличку – «Зеленый шершень».
30 ноября 1939 Россия вторглась в Финляндию силами 5 крупных армий, которые насчитывали 800000 человек, 1500 танков, 1000 самолетов. Русским противостояла крошечная финская армия (всего 150000 человек), которой помогали глубокие снега и густые леса. Финны сражались отважно, нанося противнику тяжелые потери в людях, и уничтожив много русских танков. Когда началась война, полковник Эрнст Рубен Лагус служил в штабе Карельской армии, которая приняла на себя основную тяжесть русской атаки. Она должна была удержать фронт на главном направлении – Карельском перешейке. Несмотря на всю отвагу, финны были вынуждены в марте 1940 запросить мира. Они передали территории России, хотя Финляндия и сумела сохранить независимость. После войны Лагус был назначен командиром Jaakariprikaati, частично моторизованной бригады легкой пехоты. Позднее она была развернута в Группу Лагус, в состав которой вошел единственный финский танковый батальон. Вполне понятно, что желание вернуть утраченные территории подтолкнуло финнов к тесному сотрудничеству с Гитлером, и 26 июня они объявили войну России. В ходе последующих боев Лагус получил известность сначала как командир Группы Лагус, а потом и как командир единственной финской танковой дивизии (Panssaridivisioona). Она принимала участие в тяжелых боях с Советами на Карельском перешейке летом 1944. Лагус, несомненно, был лучшим финским танковым командиром и стал самым первым солдатом, награжденным 22 июля 1941 Крестом Маннергейма. Он ушел в отставку в 1947, скончался в 1959 в возрасте 63 лет и похоронен в Хельсинки.
Россия имела своих героев-танкистов, прославившихся в Зимнюю войну. Генерал Дмитрий Данилович Лелюшенко, который командовал 39 танковой бригадой, стал Героем Советского Союза 7 апреля 1940. Он проявил большую храбрость, и бригада под его командованием добилась значительных успехов. Лелюшенко поступил в Красную Армию в 1919 и в КПСС – в 1924. В годы Великой Отечественной войны он командовал 4 танковой армией. После форсирования реки Одер, он в апреле 1945 получил вторую Золотую Звезду. Лелюшенко продолжал служить после войны и скончался 20 июля 1987. Его бронзовый бюст установлен в Ростове-на-Дону.
В период с октября 1939 по май 1940 между воюющими сторонами в Западной Европе существовало негласное «перемирие». Этот период, названный «Странной войной» давал Англии и Франции время лучше организовать свои танковые войска, чтобы приготовиться к неизбежным атакам в стиле блицкрига, которые показали себя такими эффективными в Польше. Однако ни Англия, ни Франция ничего не сделали, чтобы изменить свою оборонительную стратегию. Конечно, им мешало то, что Бельгия и Голландия оставались нейтральными, поэтому войска союзников не могли занять линию Диль в Бельгии или подготовиться каким-либо иным способом. Считалось, что линия Мажино, расположенная вдоль франко-германской границы, обеспечит достаточную защиту. Танки будут разделены на мелкие группы, а их главной задачей станет поддержка пехоты. В то время французские танковые войска были многочисленнее и лучше оснащены, чем немецкие. Однако им не хватало тренировок, их организация совершенно не отвечала требованиям современной войны. Французские генералы тоже оказались совершенно не подготовлены к динамичной, стремительно развивающейся кампании. Вместо того, чтобы находиться в войсках, они предпочитали отсиживаться в глубоком тылу, совершенно отрезанные от событий. Телефоны и связные офицеры были ненадежным средством общения с войсками. Использование радиостанция для передачи приказов войскам во французской армии было просто немыслимо.
Зиму войска провели, окапываясь. Однако во многих случаях окопы и укрепления сооружались в совершенно неправильных местах и в последующих боях не принесли никакой пользы. Проводились какие-то тренировки, в основном французских рекрутов, которые оказались совершенно разложенными морально. Вдоль всей границы немцы лихорадочно накапливали войска. Их успехи в Польше подняли дух солдат на неслыханную высоту.
Британские танки Британский Экспедиционный Корпус (БЭК), который умело и быстро был переправлен через Ла Манш Королевским Флотом в сентябре 1939, был самой механизированной армией, которую когда-либо собирала Британия. Однако он имел очень мало танков. По сравнению с 10 танковыми дивизиями Вермахта – немцы после завершения Польской кампании превратили 4 механизированные дивизии в танковые – БЭК сначала имел всего 2 легкие бронетанковые разведывательные бригады, вооруженные разведывательными броневиками и легкими танками, а также 1 армейскую танковую бригады (4 и 7 танковые полки), вооруженную более тяжелыми танками «Матильда Mk I» и II. Это были единственные танки британской армии, способные сражаться с танками противника. 1 бронетанковая дивизия, единственная английская танковая дивизия, была готова к отправке во Францию в мае 1940. Она успела поучаствовать в некоторых боях и, как мы увидим, совершенно бессмысленно потеряла большинство своих танков, так как командование БЭК просто не знало, что ему делать со своими танками. В результате, оно растратило их по мелочам. «Лично я никогда не видел ни одного танка за время зимы или в ходе активным операций в мае. А ведь именно наша страна изобрела танки и впервые применила их на поле боя в 1916. К нашему стыду следует признаться, что мы отправили нашу армию в самую современную войну с техникой и вооружением совершенно устаревшими», – писал в своих мемуарах один из выдающихся британских военачальников Второй Мировой войны. Это был фельдмаршал Бернард Монтгомери, командовавший 3 пехотной дивизией в составе БЭК. Его слова характеризуют годы пренебрежения танками и танковой войной, за которые англичанам предстояло заплатить кровью.
БЭК не хватало опытных танковых командиров, так как они просто не имели танков. Бригадный генерал Джон Крокер был единственным танкистом довоенного периода, который командовал танковым подразделением. Линдсей, который был перед войной отправлен в Индию, ушел в отставку. Броуд тоже был отправлен в Индию на пост главнокомандующего Восточного Командования и оставался там до самой отставки. Хобарт был уволен от службы и тоже подал в отставку. Но, к счастью, он еще успел повоевать. Крокер, которому предстояло занять высшие посты в армейском командовании, хотя бы командовал танковой бригадой в составе 1 бронетанковой дивизии. Позднее он стал командиром 6 бронетанковой дивизии, а в 1943 был назначен командиром 9 корпуса. Остальные опытные и способные командиры БЭК тоже остались не у дел. Типичным примером является судьба генерала сэра Фредерика Пайла. Он командовал Подвижной Группой в составе Экспериментального Механизированного Соединения. Но в июле 1939 его назначили главнокомандующим Командования ПВО, хотя на этом посту он действовал просто блестяще в течение всей войны. Однако, как правильно заметил Лиддел-Гарт в своей истории Королевского Танкового Корпуса: «Мы совершили грубейшую ошибку. Имея в виду расширение танковых сил, мы убрали в сторону всех их командиров. Это оказалось весьма печально для Корпуса, плохо для армии и ужасно для всей страны».
10 мая 1940 в 5.35 немцы начали исполнение «Плана Гельб». Их армии вторглись в Голландию, Бельгию и Люксембург. Первыми в бой вступили два очень разных типа специальных сил – полк «Бранденбург», элитное подразделение коммандос, чьей целью были различные мосты через реку Маас и Канал Юлианы. Такое же элитное подразделение парашютистов Люфтваффе, должно были захватить остальные мосты, ключевую бельгийскую крепость форт Эбен Эммаэль, а также Гаагу, чтобы ликвидировать голландское правительство и захватить королевскую семью. Все эти операции были проведены успешно, не удался только захват королевской семьи. Предполагалось быстрое установление связи с главными силами армии, в авангарде которой наступали танки.
Союзники в ответ попытались поспешно занять линию Диль, чтобы помочь атакованным бельгийцам, которые наконец-то спохватились. К несчастью, именно этого желали и немцы. Их план предусматривал отвлекающий удар через Бельгию, хотя союзники ожидали там главного удара. На самом деле главные силы немцев наступали через Арденны, которые французские «эксперты» считали непроходимыми для танков. Крупные силы немецких танков должны были форсировать Маас в районе Седана.
Наступление развивалось даже лучше, чем ожидал Гитлер. Даже отвлекающий удар через Бельгию смял сопротивление союзников – XVI танковый корпус Гёппнера с треском разнес французский кавалерийский корпус, состоявший из 2 и 3 легких механизированных дивизий. Этот корпус действовал в качестве прикрытия французской 1 Армии. 1 танковая дивизия тоже понесла тяжелые потери. Танковые дивизии французы держали в резерве, чтобы использовать для усиления войск на линии Диль. 11 мая мая они были посланы в бой, но попали в дорожный хаос, растратили топливо и боеприпасы и прибыли в район Динанта только 15 мая. Там они стали легкой добычей немецких 5 и 7 танковых дивизий.
Через Маас Тем временем, южнее Аахена и Льежа, танки главной ударной группировки (Группы армий А) выдвинулись к Маасу. XV танковый корпус из состава 4 Армии Клюге вышел к реке между Намюром и Динаном вечером 12 мая. Он оказался как раз на стыке французских 9 и 2 Армий. В центре танковая группа Клейста вышла к Маасу между Седаном и Монтерме. «Непроходимые» Арденны на составили никаких проблем для танков. Это была колоссальная масса танков. В составе 3 танковых корпусов: XV Гота (5 и 7 танковые дивизии), XLI Рейнхарда (6 и 9 танковые дивизии) и XIX Гудериана (1, 2 и 10 танковые дивизии), насчитывалось более 2400 танков. Они растянулись на 100 миль от границы в глубину германской территории. Таким было обеспечение Schwerpunkt – танки должны были форсировать реку и наступать к берегам Ла Манша, сея хаос на своем пути.
Хотя XIX корпус Гудериана и должен был нанести главный удар в районе Седана, не он первым форсировал реку. Эту честь перехватила 7 танковая дивизия генерал-майора Эрвина Роммеля, который быстро завоевал репутацию равную, если не превосходящую репутацию Гудериана. Эрвин Иоханнес Ойген Роммель родился в Хайденхайме возле Ульма 15 ноября 1891. В июле 1910 он поступил в германскую армию и отличилчя в годы Первой Мировой войны. Молодой пехотный офицер получил орден “Pour le Merite”, который на просторечии называли «Голубой Макс», германский эквивалент Креста Виктории. В битве при Капоретто Роммель командовал маленьким подразделением из 6 рот. Он сумел захватить ключевую позицию итальянцев, захватил примерно 10000 пленных и 81 орудие. После войны он служил в 13 пехотном полку, а потом стал инструктором в пехотной школе в Дрездене. В 1933 Роммель получил звание подполковника и был назначен командиром горно-стрелкового батальона. Командуя егерями, Роммель впервые встретился с Гитлером и произвел хорошее впечатление на фюрера. В 1938 он был назначен начальником военной академии в Винер-Нойштадте. Его учебники пехотной тактики привлек внимание и был одобрен Гитлером, который сделал его командиром подразделения личной охраны (Fuehrergeleitbatallion). Фюрер обещал ему командование дивизией. Хотя Роммель был пехотинцем, он попросил танковую дивизию, находясь под впечатлением успехов танков в Польше. В феврале 1940 он был назначен командиром 7 танковой дивизии, и сразу всем стало ясно, что здесь и кроется его подлинное призвание. Легенда о Роммеле родилась на Маасе. Солдаты дивизии видели своего командира по горло в воде, когда он помогал своим саперам сооружать наплавной мост из тяжелых бревен. «Я жму ваши руки», – сказал он и остался рядом с солдатами под сильным огнем противника. Бельгийцы попытались контратаковать, но были разбиты. На закате 13 мая танки начали форсирование Мааса. Роммель переправился на броневике на первом понтоне. Вскоре после этого он был ранен осколком снаряда в правую щеку и потерял много крови, хотя рана не была серьезной.
XIX корпус пересек границу 10 мая и 12 мая вышел к Маасу. Гудериан, как обычно, следовал с передовыми частями. Фон Клейст приказал XIX корпусу атаковать 13 мая после массированной бомбардировки. Это было не то, чего желал Гудериан. Он уже договорился с представителем Люфтваффе генералом Лёрцером, что авиация будет оказывать постоянную поддержку его войскам в ходе всей операции. Гудериану не требовался один мощный удар. Поэтому подчиниться новому приказу фон Клейста было трудно, и Гудериан оставил в силе старый, что не улучшило его отношений с фон Клейстом. К счастью, дела пошли хорошо. Гудериан собирался переправился на первой лодке с частями 1 танковой дивизии. Командир 1 мотопехотного полка предостерег его от «гонок на каноэ через Маас». Ведь именно это запретил сам Гудериан в своем первом приказе! Всю ночь саперы сооружали танковые паромы, и на рассвете плацдарм на западном берегу имел 3 мили в ширину и 6 миль в глубину.
Французы безуспешно попытались помешать переправе в районе Седана. Генерал Флавиньи, командир XXI корпуса, имел 3 танковые дивизии и 5 легких моторизованных, не считая 5 дивизии мотопехоты, в районе немецкого плацдарма. К несчастью, повторилась серия инцидентов, похожих на приключения 1 танковой дивизии. Приказы приходили слишком поздно, когда их уже нельзя было исполнить, топлива и боеприпасов не хватало. Флавиньи оказался слишком нерешителен и медлил начинать контратаку. После 2 дней маневрирования вокруг плацдарма атака была отменена. Танки разделили на мелкие группы и придали пехоте для укрепления статичной обороны. Возможность опрокинуть немцев в реку была утеряна. Эти события полностью соответствовали настроению Франции. 15 мая французский премьер по телефону сообщил Черчиллю, что Франция разгромлена. Она уже проиграла битву, и в страну «хлынули потоком огромные массы немецких танков и бронеавтомобилей».
К берегу С этого дня и до эвакуации Дюнкерка, которая началась через 10 дней, германские танки не мог остановить никто. К вечеру 15 мая плацдарм имел ширину 60 миль и становился все глубже и глубже. В полдень 16 мая передовые части Гудериана находились в 55 милях западнее Седана. И затем начали возникать сомнения. Не на корпусном уровне, а скорее у генерала фон Рунштедта и самого Адольфа Гитлера, который видел только увеличивающуюся опасность с юга. Оба ожидали мощнейшей французской контратаки. Это было совершенной фантастикой, и те, кто находился на передней линии отлично это понимали. Однако Гудериан в своих мемуарах признается, что и он сделал серьезную ошибку. XIX и XLI танковые корпуса заключили негласное соглашение, что будут двигаться без остановок, игнорируя приказы сверху. Сделать это было крайне легко, сославшись на помехи в радиосвязи в тот самый момент, когда приходил нежеланный приказ. Они так и делали. Но утром 17 мая Гудериан приказ лично доложить обстановку фон Клейсту. Он получил страшный разнос от своего командира за игнорирование личных приказов Гитлера. Реакция Гудериана была совершенно типичной для «Гейнца-Горячая голова». Он тут же попросил освободить его от командования. Фон Клейст согласился, так как отношения между ними были довольно напряженные, и приказал сдать корпус старшему из командиров дивизий. Сделав это, Гудериан радировал фон Рунштедту, который пришел в ярость и приказал Гудериану оставаться на своем посту, пока на место не прибудет генерал-полковник Лист, чтобы лично разобраться в происходящем. Как пишет Ричард Бретт-Смит в своей книге «Генералы Гитлера»: «Это было самое правильное решение. Выслушав все аргументы, Лист отдал приказ Гудериану, против которого Гитлер не смог бы возражать, но который Гудериан мог истолковать по-своему. Приказ гласил: «Проводить разведку боем. Штаб корпуса при всех обстоятельствах должен оставаться здесь, чтобы с ним можно было легко связаться». Честь была спасена, и Гудериан остался на месте!
11 мая, после нескольких лет мучительного ожидания, получил свой шанс еще один великий танковый командир. Это был Шарль де Голль. И, если честно признаться, его шанс был сомнительным. 11 мая генерал Жорж вызвал его и приказал принять командование ядром 4 танковой дивизии. Жорж напутствовал его словами: «Вперед, де Голль! Вы долго развивали идеи, которые противник применил на практике. Вот ваш случай действовать!»
Де Голль решил попытаться перерезать линии снабжения Гудериана, чтобы изолировать его вырвавшиеся вперед танки. Он приготовился атаковать городок Монкорне, важный дорожный узел в 20 милях на северо-восток от расположения 4 танковой дивизии. Несмотря на то, что его дивизия была недоукомплектована и не обучена, де Голль бросился в атаку, уничтожая по пути германские бронеавтомобили и грузовики. Он подошел к городу и бросился на штурм. Французский удар был остановлен в самый последний момент, когда из-за нехватки топлива и боеприпасов, они были вынуждены отойти. Это был не более чем красивый жест, однако он немного спас честь Франции. Позднее де Голль приукрасил эту историю, рассказывая о достижениях «импровизированной танковой дивизии», которая «проделала с немцами то же, что они сделали с союзниками». Это была прекрасная застольная история, хотя и не слишком правдивая. Однако эти словесные красоты ни в коем случае не принижают личных усилий де Голля и действий его отважных танкистов. Он попытался через несколько дней нанести новый удар, но эта попытка была сорвана Люфтваффе. На сей раз настал черед английских танков сказать свое слово.
Контрудар под Аррасом Гудериан рвался вперед, и 20 мая его войска совершили самый большой дневной марш от Канал дю Норд до берега моря под Аббевилем, или 56 миль за один день. Франция была разрезана надвое, и армии союзников на севере были отрезаны от баз снабжения, находящихся на юге.
Севернее этого вклинения наступали другие танковые дивизии. Дивизия Роммеля прорвалась на 30 миль вглубь вражеской территории, но образовала рукав всего 2 мили шириной. Она захватила много пленных, уничтожила большое количество танков и орудий, потеряв убитыми и ранеными менее 100 человек. Однако время неограниченного везения закончилось. 21 мая под Аррасом немцы получили первый серьезный удар. Его нанесло смешанное соединение британских танков и пехоты.
Это соединение состояло из 151 пехотной бригады (6, 8 и 9 батальоны Дурхэмского полка легкой пехоты) и 1 армейской танковой бригадой (4 и 7 батальоны Королевского танкового полка), плюс артиллерия, противотанковые орудия, пулеметы. Техника была изношенной. Например танки за последние 5 дней прошли 120 миль своим ходом, и четверть машин была потеряна из-за поломок. Однако эти танки были «Матильда I» и II, самые тяжелые, надежно бронированные и хорошо вооруженные танки БЭК. Однако танк «Матильда I» был вооружен всего лишь пулеметом, зато танки «Матильда II» (позднее прозванная «Королевой пустыни») имели превосходную 2-фн скорострельную противотанковую пушку, которая пробивала броню большинства немецких танков того периода.
Атака не была ни спланирована, ни скоординирована. Силы атакующих были разделены на 2 колонны, кажадая состояла из 1 танкового и 1 пехотного батальонов плюс силы поддержки. Колонны наступали на расстоянии 3 миль одна от другой. Их задачей была контратака от Арраса на юг, чтобы отрезать войска Роммеля. Однако, пехота никогда раньше не действовала вместе с танками, не было радиосвязи между танкистами и пехотой. Вдобавок, соединение покинуло район сосредоточения в такой спешке, что командиры танков так и не получили приказов. Тем не менее, началась операция с громкого успеха. Это был пример того, как танковые командиры низшего звена захватывают инициативу и полностью используют возможности своих бронированных машин. Английская пехота, используя свои противотанковые средства, стояла насмерть. 25 танковый полк Роммеля потерял около 30 танков, больше, чем во всех остальных боях кампании. В результате высшие штабы составили совершенно неправильное мнение о силе противника. Известие о контратаке докатилось до Адольфа Гитлера. По мнению многих историков именно по этой причине фюрер отдал приказ войскам остановиться перед Дюнкерком. Фон Рунштедт позднее писал: «Критический момент наступил, когда мои войска подошли к Ла Маншу. Он был вызван контрударом англичан на юг от Арраса 21 мая. На какое-то время мы испугались, что танковые дивизии будут отрезаны, прежде чем им на помощь подойдет пехота. Ни одна из французских контратак не была такой опасной, как эта». Лиддел-Гарт в соей истории британских танковых войск пишет еще более красочно: «Можно задать вопрос, могли ли 2 батальона еще хоть когда-либо оказать такое потрясающее влияние на ход истории, как сделали 4 и 7 танковые батальоны под Аррасом. Их действия спасли британскую армию, которая не была отрезана от порта эвакуации. Это ясно показывает, что имей мы 2 полностью укомплектованные танковые дивизии, то битву за Францию можно было бы спасти».
«Пародия на танковую дивизию» Как мы уже говорили, единственной английской танковой дивизией, сражавшейся во Франции, была 1 бронетанковая. Она прибыла на материк 17 мая, хотя не была полностью укомплектована. Ее артиллерийский и моторизованный батальоны предполагалось направить в Норвегию, но вместо этого им приказали удерживать Кале, где к ним присоединился один из танковых полков дивизии (3 Королевский танковый полк). Дивизия как раз меняла легкие танки на крейсерские, когда получила приказ отправляться во Францию. Почти половина ее танков (134 из 284) по-прежнему оставались легкими. Экипажи еще не освоили полностью новую технику, которая сама была не в лучшем состоянии. На части танков, например, не были установлены пулеметы. (Они прибыли перед самым отплытием, в заводской упаковке и смезке.) Командир дивизии, генерал-майор Роджер Эванс позднее написал, что это была «пародия на танковую дивизию». Среди всего этого хаоса только бригадный генерал Джон Крокер оставался невозмутимым и пытался воодушевить своих людей, так как все они на своей шкуре испытали, насколько эффективной может быть тактика блицкрига. Генерал-майор сэр Перси Хобарт, который исключительно точно оценивал людей, сказал о Крокере, когда тот служил в 1934 майором в его бригаде: «Это был абсолютно надежный офицер, он ни разу не подвел меня, несмотря на колоссальную нагрузку и совершенно новые проблемы. Его молчаливость не была прикрытием медлительного ума. Он был популярен среди офицеров и рядовых. Его не могли вывести из равновесия груз ответственности или кризис. Он сохранял непоколебимую безмятежность и холодный км при любых обстоятельствах». Крокеру сполна потребовались все эти качества, когда он за 2 дня покрыл с остатками своей бригады 200 миль и добрался до Шербура, откуда они были эвакуированы в Англию.
«Хальт-приказ» Гитлера Вскоре после контратаки под Аррасом 24 мая, Гитлер приказал своим танкам остановиться. Это на целых 3 дня задержало форсирование канала Аа, что позволило БЭК сбежать из Дюнкерка. Люфтваффе намеревались прикончить англичан, однако в ходе операции «Динамо» были спасены 366162 человека. Легкие силы английского флота вывезли их в Англию. Треть спасенных была французами и прочими союзниками. Они сразу начали формирование армий в изгнании, таких как армия Свободной Франции под командованием де Голля. Генерал сумел спастись из Парижа в середине июня на самолете вместе с британским представителем генералом сэром Эдвардом Спиэрсом, как раз перед тем, как Петэн запросил немцев о перемирии.
Последние бои После Дюнкерка Франции пришлось вести бои на оставшейся территории без поддержки союзника, отлично зная, что деморализованная и разваливающаяся французская армия не в состоянии остановить победоносные немецкие танки. Немцы продолжали использовать тактику блицкрига. Париж капитулировал 14 июня, а через неделю Гитлер встретился с французской делегацией в Компьене для подписания капитуляции. Французские танки, разбросанные по отдельным гарнизонам, отважно дрались. Это лишний раз показало, что дела могли повернуться иначе, имей Франция хоть одного танкового командира, кроме де Голля, и будь ее бронетанковые силы правильно организованы. Но это зависело не от танкистов.
Рыцари Панцерваффе находились в зените славы. Волна блицкрига катилась по всему миру. Однако, вместо того, чтобы форсировать Ла Манш, немцы взяли паузу для празднования победы, а после этого попытались сокрушить Британию силами одних Люфтваффе. Танковые сражения переместились в другой район – на просторы пустынь Северной Африки.
Хотя некоторые танковые командиры и не блистали так ярко, как Роммель и Гудериан, они тоже проявили в боях отвагу и умение. Это были:
XXXIX танковый корпус Генерал Рудольф Шмидт. Его корпус возглавлял прорыв в Голландии на встречу с парашютистами. Он сыграл важную роль в разгроме Нидерландов. Шмидт пытался помешать бомбардировке Роттердама, но опоздал. В июле 1943, накануне Курской битвы в Росии он был снят.
XVI танковый корпус Генерал Эрих Гёппнер. Многие историки считают Гёппнера по крайней мере равным Гудериану. Кавалерист старой школы, он был, по словам Бретт-Смита, «настоящим бойцом, энергичным и талантливым». Он тоже был смещен, когда командовал 4 Танковой Армией в России, и стал одной из главных фигур в заговоре 20 июля, когда была совершена попытка убийства Гитлера. Гёппнер был арестован и позднее повешен.
XV танковый корпус Генерал Герман Гот. «Скорее настойчивый, чем энергичный, хладнокровный, хороший стратег и тактик, невозмутимый, пользующийся любовью подчиненных». Солдаты называли Гота «Папой». При вторжении в Россию он командовал 3 Танковой Группой, но тоже впал в немилость у Гитлера. Его обвинили в неудачах германских танковых войск в конце 1943. Гот был отправлен в отставку, где и пробыл до конца войны.
XLI танковый корпус Генерал Георг-Ханс Рейнхардт. Как и Гёппнер, он остался недооцененным, хотя много сделал для развития Панцерваффе. С конца 1941 и до 1945 он командовал 3 Танковой Армией, когда был смещен за просьбу вывести войска из Восточной Пруссии, чтобы они не попали там в окружение.
XIX танковый корпус Генерал Гейнц Гудериан. Даже «Стремительный Гейнц» тоже попал в немилость у Гитлера, который обвинил его в провале операции по захвату Москвы. Больше он войсками не командовал, но в 1943 – 44 занимал пост генерального испектора танковых войск, а в 1944 – 45 служил начальником Генерального Штаба. В марте 1945 он снова был снят после очередной стычки с Гитлером.
Выше XLI и XIX танковых корпусов находился штаб фон Клейста. Пауль Людвиг Эвальд барон фон Клейст был самым старшим кавалерийским генералом в Германии. Он и Гудериан недолюбливали друг друга, но фон Клейст хорошо поработал в Польше и Франции. В июне 1941 его Танковая Группа возглавляла наступление на Киев, а в сентябре 1942 он был назначен командующим Группой армий А на Кавказе. Бретт-Смит описывает его как «твердого, невозмутимого командира, хотя и не блестящего». Клейст скончался в русском плену в 1954.