Ледяные моря
июнь 1941 - май 1945
Поход "Бисмарка" стал поворотным пунктом в действиях германских кораблей в Атлантике. После его гибели в мае 1941 германские корабли бездействовали. Гитлер издал приказ, устанавливающий строгий контроль над всеми передвижениями крупных кораблей. Ни один корабль не имел права вступать в бой с равными или превосходящими силами. Корабли должны были уклоняться от встречи с противником, если существовала возможность натолкнуться на превосходящие силы. Выходы в Атлантику были запрещены. Все переходы совершались только с личного разрешения Гитлера. Ни один линкор не мог выйти в море, если в этом районе находился британский авианосец. Редер пытался протестовать против этого приказа о "ненужном риске", но напрасно.
Редер был не единственным, кто обнаружил, что работать с Гитлером становится все труднее. По мере нарастания событий в 1941 становилось все яснее, что зреет кризис в германском верховном командовании. Непрерывная серия побед на суше, раздутая пропагандой, привела к тому, что Гитлер уверовал, что является "величайшим полководцем всех времен и народов". При такой точке зрения, да еще учитывая его подозрительную натуру, с ним стало невозможно спорить. Многие из тех, кто перед войной еще сомневался, попали под впечатление его успехов. Но остальные начали опасаться, что его амбиции перехлестнут возможности Германии и приведут к краху. Русская кампания сделала противоречия внутри командования особенно острыми. Гитлер отреагировал на это забирая в свои руки все больше власти. В декабре 1941 года после провала наступления на Москву Гитлер сместил главнокомандующего сухопутными войсками и сам занял этот пост. Генеральный Штаб был сильно ограничен в части работы по Восточному Фронту. И постепенно OKW начало терять свое значение, превращаясь в административный орган, занимающийся второстепенными фронтами.
Решения оперативного командования принимались в ставке Гитлера на совещаниях, которые он собирал 2 или 4 раза в день. Большая часть офицеров на этих совещаниях, в том числе и представители флота, только информировали его и получали приказы. Лишь немногие действительно обсуждали вопросы с Гитлером и могли повлиять на его решения. Командование было централизовано и персонифицировано до предела. Флот был вынужден действовать в дикой обстановке сиюминутных решений. Проводились регулярные личные встречи высших офицеров, их результаты оформлялись как директивы OKW.
В такой атмосфере Редер был поставлен в тяжелейшее положение. Он никогда не имел настоящего взаимопонимания с Гитлером, а гибель "Бисмарка" привела к потере большей части уважения, которое принес успех Норвежской кампании и удачные действия против торгового судоходства. Как обычно вмешался Геринг. К началу 1942 он установил полный контроль над всей авиацией сухопутного базирования, выделенной флоту. Потеря контроля имела небольшое практическое значение, так как усилия этих летных частей давно были минимальными. В области военного производства Альберт Шпеер был назначен министром вооружений, однако он был подчинен Герингу. Маршал авиации стал заместителем Шпеера по производству самолетов. Другие виды вооруженных сил не имели такого представительства в министерстве вооружений.
Несмотря на свои проблемы с Гитлером, Редер был полон решимости использовать свои надводные корабли повсюду, где это возможно. Сопровождавший "Бисмарка" "Принц Ойген" прибыл в Брест 1 июня 1941, после того, как повышенный расход топлива и неполадки в машинах вынудили его прервать крейсерство. Хотя англичане забрали сопровождение практически у всех конвоев, чтобы загнать "Бисмарк", "Принцу Ойгену" не удалось обнаружить ни одного корабля. "Лютцов" завершил ремонт повреждений, полученных во время Норвежской кампании, и через месяц Редер каким-то образом сумел вырвать разрешение на его выход в Атлантику. Однако у берегов Норвегии он получил попадание авиаторпедой и был вынужден вернуться. "Шарнхорст" и "Гнейзенау" были повреждены в Бресте во время налета британской авиации и оставались там до конца года.
Время летело, но крупные корабли продолжали действовать, хотя ситуация медленно изменялась. Самым предпочтительным для немцев было держать корабли в Атлантике как можно дольше, даже если они служили только как fleet-in-being, который приковывал к месту корабли Флота Метрополии в Англии и Соединения Н в Гибралтаре. Однако было совершенно ясно, что англичане сделают все возможное и невозможное, чтобы выкурить корабли из Бреста. Поэтому 30 мая командующий береговой обороной во Франции предложил послать эти 3 крупных корабля обратно в Германию через Ла Манш. Преимущество у такого решения было много: короткий маршрут; хорошие возможности организовать корабельное сопровождение и прикрытие с воздуха; хорошие гавани, где можно было укрыться в случае необходимости; гарантия безопасности от нападения британских линкоров; возможность глушения работы британских радаров. Однако этот маршрут имел и ряд серьезных недостатков: навигационные трудности и необходимость маневрировать на мелководье; узкие протраленные фарватеры. И уклоняться от торпед, бомб и снарядов предстояло на тех же тесных фарватерах. Редер сначала отказался разрешить переход линейных крейсеров, но приказал проработать возможность перехода "Принца Ойгена".
Однако события заставили Редера поторопиться против его собственного желания. Ситуация с жидким топливом в 1941 году постепенно ухудшалась, так как румынские месторождения отказались отрезанными от Германии во время Балканской кампании, а после этого все запасы начал поглощать Восточный фронт. К декабрю квота флота была урезана на 50%, и надводным кораблям запретили любые операции, если только обстановка не складывалась исключительно благоприятно.
В августе англичане начали посылать конвои в Мурманск, так как это был самый короткий путь в Россию. Вдобавок Гитлера начал сильно беспокоить мираж британской высадки в Норвегии. Эта проблема постоянно всплывала на совещаниях с сентября 1941 по январь 1942. Редер высказывался за использование Брестской эскадры для коротких вылазок против конвоев на маршруте Англия - Гибралтар, как ранее делал "Хиппер". "Шеер" он хотел использовать в Атлантике вместе со вспомогательными крейсерами для отвлекающих операций. В норвежских водах он предполагал держать новый "Тирпитц", чтобы тот угрожал выходом к Исландским проливам и парировал угрозу англичан Норвегии. Однако топлива не хватало. В ноябре все эти предложения были рассмотрены, однако Гитлер не проявил энтузиазма в отношении атлантических походов. В начале декабря Редер снова потребовал свободы действий, отметив эффект вступления в войну Японии, которая отвлекла на себя большие морские силы союзников. Это же создавало возможность для "Шеера" использовать японские базы. Он также снова поднял вопрос о базе в Дакаре.
Мнение флота относительно Норвегии медленно менялось в течение декабря. Донесения о возможности британской атаки поступали все чаще, а вдобавок англичане предприняли несколько диверсионных рейдов. Редер хотел сосредоточить в Норвегии побольше авиации. Он верил, что самолеты совместно с "Тирпитцем" будут эффективно противостоять угрозе вторжения - или разгромят силы противника, если это потребуется. Редер все еще надеялся использовать остальную часть флота в Атлантике, чтобы держать британский флот в большем напряжении с учетом серьезных потерь, понесенных англичанами на Средиземном море и Тихом океане. Однако Гитлер оставался непоколебим. В конце декабря он потребовал вернуть домой Брестскую эскадру через Ла Манш, либо разоружить их, чтобы отправить орудия и артиллеристов в Норвегию. Он почти не верил, что корабли сумеют благополучно форсировать Исландские проливы и добавил, что в любом случае линкоры теряют свое значение. Редер не мог согласиться с этим. Он утверждал, что, находясь в Бресте, эти корабли сковывают огромные силы англичан. К середине января сопротивление Редера было сломлено. Он в последний раз заявил о своем несогласии, но представил план на утверждение Гитлера. Гитлер подчеркнул, что корабли будут неизбежно уничтожены, если останутся стоять в Бресте, и что внезапный прорыв - это единственный шанс спасти их. Это был тот тип операций, к которому он тяготел. Именно здесь в полной мере могла проявиться его мощь предвидения реакции противника на неожиданное развитие событий.
Планирование выхода было строго секретным и очень тщательным. Каждый знал, что он делает, но никто не знал почему он это делает. Вечером 11 февраля Брест был полностью изолирован. Корабли подняли пары, так что могли выйти в море после наступления темноты и пройти как можно больше под покровом ночи. Однако налет британской авиации вызвал задержку на 2 часа. Потом "Шарнхорст", "Гнейзенау" и "Принц Ойген" вышли в море. На большой скорости в сопровождении 6 эсминцев они направились к Ла Маншу. Единственная британская подводная лодка, патрулировавшая перед портом - по иронии судьбы "Силайон" (Морской Лев) - примерно час назад ушла для перезарядки батарей. Вице-адмирал Отто Цилиакс проскочил первый британский барьер, даже не заподозрив этого.
Добравшись до глубоководного фарватера, который уменьшал минную опасность, корабли попытались наверстать время, упущенное при воздушном налете. Они развили максимальную скорость, и попутное течение подгоняло их. Ясная, но темная ночь укрыла их от глаз англичан, одновременно позволив наблюдателям ясно различать катера, которые указывали протраленные фарватеры в минных заграждениях. К рассвету они пошли вошли в график, и погода начала ухудшаться. Видимость упала до нескольких миль, появились тучи и дождевые шквалы. Из всех портов по маршруты на соединение с эскадрой выходили группы легких кораблей, над головой кружили истребители, а противник пока еще не появился. Сразу после полудня немцы вошли в узости Дуврского пролива. После прибытия еще нескольких групп тральщиков и торпедных катеров силы эскорта достигла 60 кораблей. И по-прежнему не было никаких указаний на то, что англичане подозревают о выходе эскадры из Бреста, хотя она уже прошла более 350 миль. Внешнее кольцо кораблей сопровождения поставило дымзавесу, началось глушение британских радаров. Наконец проснувшиеся батареи Дувра послали несколько беспорядочных залпов по германским кораблям.
Англичане начали реагировать очень поздно. Цилиакс ожидал, что в это время уже будут идти тяжелые бои. С воздуха эскадру прикрывали 250 самолетов, прибывавших волнами по тщательно спланированному графику. Когда силы воздушного прикрытия были максимальными, появились первые одиночные британские самолеты и корабли. Это было просто смехотворное "соединение" - 5 торпедных и 2 артиллерийских катера, 6 древних торпедоносцев "Суордфиш" и горстка истребителей. Силы сопровождения быстро раздавили их, хотя англичане атаковали с безумной отвагой. Особенное впечатление на немцев произвела атака "Суордфишей". Торпедоносцы летели на высоте 50 футов под градом снарядов корабельных орудий, на хвосте у них висели истребители. Обшивка разлеталась в клочья, горели самолеты, гибли люди, но "Суордфиши" упрямо рвались вперед. Командовал этой группой капитан-лейтенант Юджин Эсмонд, ирландский доброволец и ветеран атаки самолетов "Викториеса" против "Бисмарка". Он был посмертно награжден Крестом Виктории. Из 17 членов экипажей в живых остались лишь 5, причем 4 были ранены.
Затем наступила передышка в 2 часа. В это время кораблям пришлось сбавить ход, так как они проходили узкий фарватер над особенно мелкими местами. С каждой минутой английский берег все дальше скрывался в дымке. Казалось, что корабли проскочили благополучно. Через 2,5 часа после прохождения Дуврского пролива "Шарнхорст" внезапно вздрогнул от страшного взрыва и остановился. Он подорвался на мине. Цилиакс приказал эсминцу подойти к борту линейного крейсера, чтобы снять его и штаб. В течение 30 минут корабль оставался неподвижной мишенью, но противник так и не появился. Его экипаж быстро выполнил срочный ремонт, и корабль двинулся следом за эскадрой. Когда Цилиакс приблизился к главным силам, его эсминец был слегка поврежден случайным разрывом снаряда и начал терять скорость. Был вызван еще один эсминец. Оба остановились, и в это врем над головой разыгралась новая воздушная битва. Цилиакс картинно перебрался на новый корабль, используя крошечную шлюпку.
Уже после полудня вдогонку за германскими кораблями были высланы несколько сотен британских самолетов. Однако плохая погода и отсутствие налаженного взаимодействия привели к тому, что лишь 39 бомбардировщиков и несколько торпедоносцев обнаружили цель. Они выходили в атаку мелкими группами. Лишь спорадически появлялись британские истребители, которые затевали стычки с германским воздушным прикрытием. Британские самолеты сумели повредить всего 2 миноносца. 5 старых британских эсминцев эпохи Первой Мировой войны, используя плохую видимость, сумели выйти в торпедную атаку. Один из них был тяжело поврежден, зато сами англичане не добились ничего. Наступление темноты положило конец атакам англичан, однако неприятности Цилиакса не завершились. Ночью "Гнейзенау" подорвался на мине, а "Шарнхорст" проделал это во второй раз. Он принял около 1000 тонн воды. Только счастливчик "Принц Ойген" остался цел. К рассвету все германские корабли находились в безопасности в своих портах.
Эта операция стала колоссальной пропагандистской победой для Гитлера. Он оказался прав. Англичане ожидали ночного прорыва через Дуврский пролив. Поэтому дневной переход застиг их совершенно врасплох. "Таймс" писала: "Вице-адмирал Цилиакс преуспел там, где потерпел неудачу герцог Медина-Сидония... Это самое страшное оскорбления для нашей морской мощи в отечественных водах с XVII века".
Интуиция Гитлера принесла тактическую победу, но вся операция стала окончательным стратегическим отступлением надводных сил флота. До прорыва через Ла Манш англичанам приходилось сопровождать атлантические конвои линкорами и держать крейсерские патрули в Исландских проливах на случай выхода "Тирпитца". В то время их поддерживал единственный линкор в Скапа Флоу. Как только германские корабли вернулись в Северное море, англичане сосредоточили свои силы на линии блокады и освободили значительные силы для использования на других театрах.
Через несколько дней после прорыва через Ла Манш "Гнейзенау" был тяжело поврежден во время налета бомбардировщиков и до конца войны в строй не вошел. Через 2 недели "Принц Ойген" потерял корму после атаки подводной лодки. Несмотря на эти неудачи на севере немцы сумели собрать мощные силы. В январе в Тронхейм прибыл "Тирпитц". За ним последовали "Шеер", "Лютцов" и "Хиппер", легкий крейсер и эсминцы прикрытия. Эффект этого сказался немедленно. Несмотря на все ограничения на свои действия после гибели "Бисмарка", слабую воздушную разведку, хроническую нехватку топлива и мизерные возможности порта, Редер считал, что корабли должны наносить удары. Перед лицом такой угрозы англичане резко усилили сопровождение мурманских конвоев и силы прикрытия. Им пришлось включить туда линкоры, авианосцы и множество крейсеров.
6 марта "Тирпитц" вышел в море вместе с 3 эсминцами, чтобы перехватить обнаруженные конвои. Погода была слишком скверной для проведения авиаразведки, о его выходе сообщила только британская подводная лодка, после чего 2 дня оба противника занимались бесплодными поисками. "Тирпитц" прошел всего в 60 милях от 3 линкоров и 1 авианосца Флота Метрополии. При этом командующий лотом вице-адмирал Цилиакс даже не подозревал, что те находятся в море. С конвоем он разминулся на расстоянии 75 миль. Один из германских эсминцев потопил отставшее судно. На обратном пути в Тронхейм "Тирпитц" был атакован 12 торпедоносцами с "Викториеса". Они действовали так решительно, что Цилиакс остался уверен - "Тирпитц" получил попадание по крайней мере 1 торпедой, которая не взорвалась. Остальные торпеды прошли рядом с бортом отчаянно маневрировавшего гиганта. Он сумел благополучно вернуться в порт. Начался двухлетний кошмар мурманских походов.
Для Штаба РВМ этот выход в очередной раз подтвердил опасность авиации для крупных кораблей и необходимость мощных сил авиации для поддержки их выходов в море. Одновременно был сделан вывод о необходимости уничтожения британских авианосцев. С тех пор эти вопросы поднимались с монотонной регулярностью. Самым простым решением проблемы была бы достройка германского авианосца. После этой операции Редер решил придержать свои крупные корабли, пока они не соберутся все вместе. Гитлер сразу согласился с этим предложением. Он также разрешил достроить авианосец, хотя в апреле Штаб РВМ высказал некоторые сомнения относительно наличия самолетов и озабоченность техническими проблемами. В мае и июне аппетиты флота возросли. Было решено перестроить несколько крупных пассажирских лайнеров во вспомогательные авианосцы.
Ночью 27 марта 1942 англичане отреагировали на угрозу "Тирпитца" налетом на Сен-Назер, единственный французский порт, который имел сухой док, достаточно крупный для ремонта этого линкора. Атака началась в полночь налетом авиации, который отвлек внимание немцев и позволил кораблям подойти на расстояние 2 мили к цели. С берега прожектором запросили опознательные. Затем прожектор осветил корабль, который был похож на германский миноносец, почему-то окруженный 18 катерами. Это был "Кэмпбелтаун" -- один из 50 старых американских эсминцев, переданных Рузвельтом Черчиллю в обмен на базы. Как только германские прожектора нащупали эскадру, началась жаркая артиллерийская дуэль. Однако "Кэмпбелтаун" прорвался к цели, хотя его надстройки были изрешечены. Он врезался прямо в ворота дока Норманди. Экипаж затопил корабль, нос которого напрочно увяз в воротах. Коммандос спустились на пирс, чтобы уничтожить оборудование. Катера высадили дополнительные подрывные партии. Недолгий бой завершился почти полным уничтожением коммандос. Большая часть экипажа "Кэмпбелтауна" и катеров попала в плен.
На следующее утро на "Кэмпбелтаун" поднялась большая группа морских офицеров, чтобы осмотреть его и решить, как ремонтировать ворота дока. И тут взорвались 4,5 тонны взрывчатки, спрятанные в носовых отсеках эсминца. Погибли все немецкие офицеры, а ворота дока были уничтожены. Док больше нельзя было использовать. Некоторое время спустя в лагере для военнопленных был устроен торжественный сбор, на котором капитану "Кэмпбелтауна" зачитали приказ о награждении его Крестом Виктории! Эту же награду получили еще 5 человек.
Однако Редер и не думал о Франции, все его внимание было обращено на Арктику. Следующие 4 конвоя в Мурманск и обратные конвои, возвращавшиеся тем же маршрутом, подверглись нападениям эсминцев, подводных лодок и самолетов, среди которых появились торпедоносцы. Каждому конвою приходилось прорываться с боем, выдерживая серию жарких стычек, так как германские силы атаковали разрозненно, не поддерживая друг друга. Обе стороны несли потери, но бои не были решительными, и англичане с каждым разом смелели все больше, проводя очередной конвой.
Угрозы, чтобы быть эффективными, должны опираться на готовность действовать. Поэтому в начале июля на перехват конвоя PQ-17 вышли все имеющиеся тяжелые корабли. Быстроходная эскадра состояла из линкора "Тирпитц", крейсера "Хиппер" и 4 эсминцев, которые направились из Тронхейма в Вест-фиорд на соединение с более тихоходными "Шеером", "Лютцовом" и 6 эсминцами, вышедшими из Нарвика.
3 эсминца и "Лютцов" выскочили на мель, однако остальные корабли встретились в Альтен-фиорде, чуть к западу от Нордкапа, самой северной точки Европы. Они были готовы наброситься на конвой, когда он подойдет к мысу. Флот получил обещание, что авиация произведет интенсивную разведку и поддержит его действия. Подводные лодки были развернуты в море, и полярный день обещал все преимущества надводным кораблям и авиации. Однако они должны были действовать в кандалах приказа "избегать ненужного риска", который требовал сначала уничтожить вражеский авианосец, до того, как германские корабли начнут атаку. Однако Редер надеялся, что локальное превосходство немцев в воздухе в районе Нордкапа удержит англичан, и те не посмеют двинуть в этот район свои тяжелые корабли. Надежды Редера оправдались. Линкоры Флота Метрополии остались далеко на западе, а конвой двинулся к Нордкапу. Гитлер долго колебался, но наконец дал разрешение на стремительную вылазку, прежде чем англичане успеют подтянуть свои главные силы, и "Викториесе" сумеет пустить в ход самолеты. Англичане все это знали и отозвали крейсерское прикрытие конвоя, бросив его и противолодочное сопровождение на произвол судьбы.
Флот вышел в море во второй половине дня 5 июля и быстро был обнаружен британской подводной лодкой и самолетом. Через несколько часов эскадра была отозвана, так как случилось нечто невероятное: англичане приказали конвою рассеяться. Они не желали рисковать своими линкорами вблизи норвежских аэродромов, поэтому Первый Морской Лорд оставил конвой без всякой поддержки. Он приказал судам пробиваться поодиночке, надеясь, что таким образом повышает их шансы на спасение. Одного только слуха, что "Тирпитц" покинул свою базу в Тронхейме, оказалось достаточно. Панику, охватившую англичан, самолеты и подводные лодки использовали полностью. Охота превратилась в побоище. Две трети судов были потоплены. Вместе с ними на дно пошли техника и снаряжение: 210 самолетов, 430 танков, 3350 автомобилей и более 100000 тонн военных грузов. Немцам операция стоила 5 самолетов.
После катастрофы с конвоем PQ-17 англичане остановили проводку арктических конвоев на 2 месяца. На Средиземном море Роммель стучался в ворота Каира. Это отвлекло внимание Флота Метрополии от русских конвоев, ему приходилось заниматься мальтийскими. Американский флот пытался помочь надрывающимся англичанам, однако американские корабли один за другим уходили из Атлантики на Тихий океан, где силы адмирала Нимица все еще уступали японским даже после боя у Мидуэя. Немцы были удовлетворены своим успехом, но не могли развить его. Им оставались только бесполезные набеги на русское судоходство в Баренцевом море и обстрелы баз.
Германский Штаб РВМ запланировал далее использовать подводные лодки и самолеты против сильно защищенных конвоев, идущих в Россию, и надводные корабли против возвращающихся конвоев восточнее Нордкапа, так как предполагалось, что они будут иметь слабое сопровождение. Теория Деница об уничтожении тоннажа была принята надводными кораблями как руководство к действию скорее из упрямства, хотя на этом конкретном театре именно грузы, доставляемые для Красной Армии, были куда важнее пустых судов. Однако эта теория не согласовалась с приказом "никакого риска", который Гитлер повторял каждый раз, как только речь шла об очередной операции.
В начале сентября, когда положение русских под Сталинградом было близким к катастрофе, вышел конвой PQ-18. На сей раз подводные лодки и самолеты, попытавшиеся атаковать конвой, встретили горячий прием. Мощное соединение эсминцев в первый раз было дополнено эскортным авианосцем. Британские самолеты, действующие из Северной России, сделали море крайне опасным для германских судов и их сопровождения. Битва длилась несколько дней почти без перерыва. Обе стороны понесли тяжелые потери, но разрушить строй конвоя на сей раз не удалось. Немецкие самолеты перенесли тяжесть атак на эскортный авианосец "Авенджер", но не преуспели. Тем временем "Шеер", "Хиппер", легкий крейсер "Кёльн" перешли из Нарвика в Альтен-фиорд в качестве дополнительной угрозы.
Выход обратного конвоя был задержан, так что силы эскорта сумели прикрыть его. Это вынудило Редера отменить запланированную атаку надводными кораблями и оставить конвой подводным лодкам и самолетам. Им сильно помешала плохая погода, но подводные лодки сумели установить контакт и нанести несколько ударов. Когда все завершилось, выяснилось, что из 40 судов конвоя PQ-18 потоплены 13, также погибли 3 из 15 пустых судов обратного конвоя. Были потоплены 1 танкер, 1 эсминец и 1 тральщик из состава сил сопровождения. Уничтожены 4 британских самолета. Немцы в обмен потеряли 4 подводные лодки и 41 самолет. Это показало, что бои вокруг русских конвоев постепенно приходят в равновесие.
И еще раз события на Средиземном море вмешались в судьбу мурманских конвоев, оттянув британские морские силы. Поворотный пункт сражению у Эль Аламейна и решительное вторжение союзников в Северную Африку знаменовали начало конца Оси в "Mare Nostrum". Германские корабли, базирующиеся в Норвегии, совершали набеги в русские воды и ставили активные заграждения до следующего испытания их силы. Это не должно было затянуться. Отчаянное русское сопротивление в Сталинграде требовало помощи англо-американцев. В течение 3 месяцев переходы совершали лишь отдельные суда. Они благополучно прокрадывались мимо немецких баз темными осенними ночами в условиях плохой видимости, однако до цели добралось менее половины. В середине ноября из России в Исландию отправился конвой пустых судов. Его растрепал ужасный шторм, который одновременно помешал немцам нанести удар. Дело ограничилось парой атак подводных лодок. Погибли только 2 судна, а 26 сумели прорваться. Все эти действия в Арктике стали прелюдией к отправке зимних конвоев.
Переход конвоя зимой во многих отношениях разительно отличался от перехода летом. Почти полная темнота сводила к минимуму полеты авиации, поэтому большая часть германских самолетов была переброшена на другие фронты. Разведка с помощью кораблей тоже имела сомнительную ценность, так как теперь сутки состояли из 22 часов темного времени и 2 часов сумерек. Все это еще больше осложняли шторма, холод и сильное волнение. Англичане использовали для поисков и управления артиллерией усовершенствованный радар, поэтому многочисленные британские корабли, вооруженные торпедами, делали любой выход германских кораблей крайне опасным. Приказ Гитлера "избегать ненужного риска" сводил вероятность смелого решения к минимуму, так как связывал командирам руки в ситуациях, когда именно отвага могла стать решающим фактором.
В приказе Редера на операцию содержался один новый элемент. Кроме инструкции не спасать уцелевших, что было необходимо, чтобы не подвергать свои корабли риску, было указано, что следует мешать спасательным работам англичан. Это было уже кое-что новое в морской войне. Было официально признано, что для англичан наиболее ценным грузом являются экипажи судов. Но такой приказ был совершенно излишним, так как шансы людей на спасение в ледяных арктических водах итак были минимальны.
В конце декабря в Мурманск проскользнул один конвой, который не был атакован. Но следующий был обнаружен подводной лодкой. Несмотря на неблагоприятные условия для действий кораблей, OKW потребовало от флота помочь Восточному фронту. Это подтолкнуло Редера к действиям, и в море были отправлены "Лютцов", "Хиппер" и 6 эсминцев. Разрешение Гитлера было получено. Корабли быстро вышли в море, чтобы попытаться атаковать противника, используя 2 часа светлого времени накануне Нового Года. Через час после выхода в море вице-адмирал Оскар Кумметц, командир эскадры, получил совершенно немыслимый запретительный приказ. Такого не получал еще ни один командир эскадры, ведущей поиск противника. Ведь его в ночном мраке могло ждать все, что угодно, но... От адмирала Отто Клюбера - командующего Северным морским районом - пришел новый приказ. Он гласил: "В отличии от приказа на операцию в части, касающейся контакта с противником, вам следует действовать осторожно, даже если противник имеет равные силы. Нежелательно подвергать крейсера слишком большому риску". Редер знал о том, что Гитлер боится потерь, поэтому он послал осторожную радиограмму командованию Группы "Норд". Она прибыла слишком поздно, и Клюбер не успел передать ее Кумметцу. Поэтому в свою очередь командующий Северным морским районом решил подстраховаться и отправил по радио этот странный приказ.
Кумметц планировал зайти конвою с кормы, развернув 6 эсминцев в дозорную линию впереди себя. 2 тяжелых корабля должны были действовать самостоятельно и попытаться атаковать конвой с разных направлений. Каждому из них придавались по 3 эсминца. Хотя разделение сил было рискованным, оно имело четкую цель: отвлечь силы эскорта на тот корабль, который атакует первым, что позволит второму кораблю разгромить конвой. На рассвете Кумметц, державший флаг на "Хиппере", установил контакт с конвоем, находившимся к юго-востоку от него. Его эсминцы оторвались от крейсера, пытаясь найти конвой. Они имели короткую стычку с одним из британских эсминцев. "Лютцов" в это время находился к югу от конвоя, как и намечалось.
"Хиппер" с трудом двигался против сильного штормового ветра и высокой волны. Видимость резко менялась. Иногда она достигала 10 миль, но тут же налетал снежный заряд, и она сокращалась почти до нуля. Наблюдатели "Хиппера" заметили впереди по курсу эсминец, который ставил дымзавесу, чтобы прикрыть конвой. "Хиппер" попытался остановить его огнем 8" орудий, но лишь слегка повредил противника близкими разрывами. Появились еще 2 британских эсминца, преградив "Хипперу" путь к конвою. Немцам показалось, что они выпустили торпеды. Германские капитаны боялись таких атак сильнее чумы, так как перед ними постоянно маячил призрак поврежденного "Бисмарка".
"Хиппер" поспешно отвернул и завязал хаотичную перестрелку. Когда позволяла видимость, он стрелял из кормовых башен. Кумметц надеялся увести эсминцы за собой подальше от конвоя. Однако он быстро понял, что это не удается и приказал "Хипперу" снова повернуть на врага. Эсминцы яростно отбивались, но торпеды пока не использовали. "Хиппер" вертелся и крутился, но пробиться к конвою не мог. Кумметц вызвал на помощь свои эсминцы, чтобы те связали боем британские корабли сопровождения. "Хиппер" продолжал обстреливать их, и, как всегда, германские наводчики работали хорошо. Головной британский эсминец "Онслоу" был тяжело поврежден 3 - 8" снарядами. Отважный командир сил эскорта, капитан 1 ранга Р. Сент-Винцент Шербрук, был тяжело ранен. "Онслоу" отошел к конвою под прикрытием снежного шквала, который помешал "Хипперу" добиться новых попаданий. Второй эсминец прикрыл "Онслоу" дымзавесой.
Следующей целью "Хиппера" стал одиночный тральщик, который заблудился и неосторожно попал под огонь крейсера. Он был быстро выведен из строя. Кумметц приказал одному из своих эсминцев, которые только что появились в районе боя, прикончить тральщик. Эсминец "Акейтес", который прикрывал конвой дымзавесой, выскочил из нее в самый неудачный момент и был тяжело поврежден "Хиппером". Он успел скрыться, но продолжал путать Кумметцу карты своими дымзавесами. "Акейтес" затонул после боя.
"Хиппер" повернул на юг, а потом на запад после того, как появились еще 3 британских эсминца. Это были последние целые британские корабли. Если Кумметц знал это, он мог бы приказать "Лютцову" и эсминцам уничтожить беззащитный конвой, пока он сам разбирается с эсминцами. А пока "Лютцов" и его 3 эсминца бессмысленно кружили впереди конвоя. При отвратительной видимости командир "Лютцова" не мог отличить своих от чужих и никак не мог решиться что-либо предпринять. 3 британских эсминца снова затеяли смертельно опасную игру с "Хиппером", не рискуя использовать торпеды. Ведь если они пройдут мимо, эсминцы уже не будут представлять для крейсера никакой опасности. "Хиппер" сможет спокойно идти к конвою напролом. Вместо этого крошечные корабли обстреливали тяжелый крейсер из 4" и 4.7" орудий. Он в свою очередь близкими разрывами слегка повредил еще 1 эсминец, а потом снова отвернул, опасаясь торпед.
Наступил критический момент боя. Перед англичанами вплотную встала угроза уничтожения конвоя, так как командир "Лютцова" наконец решился атаковать его. Но тут на место боя примчались 2 британских легкий крейсера "Шеффилд" и "Ямайка" и открыли огонь по "Хипперу", укрываясь в северной, темной части горизонта. Их командир, контр-адмирал Роберт Барнетт, не имел ни малейших сомнений относительно своей задачи. Он пошел прямо на вспышки залпов, и его крейсера сразу накрыли застигнутый врасплох "Хиппер" беглым огнем 24 - 6" орудий, которые давали залпы каждые 20 секунд. Британские 112-фн снаряды не могли вывести из строя сильно бронированного противника, но дистанция боя быстро сократилась с 7 до 4 миль. "Хиппер" быстро получил одно за другим 4 попадания, причем один из снарядов пробил броню и затопил машинное отделение. Его скорость упала с 31 узла до 28 узлов, "Хиппер" повернул на легкие крейсера, открыл огонь по ним и поставил дымзавесу. Потом он на короткое время снова появился, дал несколько залпов и опять скрылся. 2 германских эсминца, один из которых добил поврежденный тральщик, внезапно выскочили из темноты и направились на соединение со своими кораблями, которые находились на расстоянии всего 2 мили. Однако они ошиблись, и "Шеффилд" бросился на таран. Крейсер проскочил мимо, но его орудия превратили германский корабль в пылающую развалину. Второй эсминец успел прикрыться дымзавесой. Тем временем "Хиппер" вышел из боя и направился на запад.
"Лютцов" за это время несколько раз попытался обстрелять конвой, но успеха не добился. 3 британских эсминца теперь переключились на него и отвлекли огонь карманного линкора на себя. Одновременно они надежно прикрыли конвой дымзавесой.
А Кумметцу предстояло принять трудное решение. Он приказал всем кораблям прекратить бой и направляться в порт. "Хиппер" обменялся несколькими залпами с 3 эсминцами, вышел из боя и направился домой, преследуемый на большом расстоянии британскими легкими крейсерами. Обе стороны открыли было огонь, однако ставки были слишком высоки, чтобы рисковать. Поэтому англичане сразу прервали бой, как только 8" снаряды накрыли "Шеффилд". Они увеличили дистанцию, но продолжали следить за противником, пока не удостоверились наверняка, что тот отступает. Трехчасовой бой завершился.
Приказ "избегать ненужного риска" вместе с уменьшением скорости "Хиппера2 и ухудшением видимости заставили Кумметца прекратить бой со значительно более слабым соединением противника. Эти его действия впоследствии одобрил Редер. Капитан 1 ранга Шербрук, эсминцы которого провели блестящий оборонительный бой, дождавшись прибытия помощи, заслужил Крест Виктории. Каждая из сторон потеряла по 1 эсминцу, англичане еще и 1 тральщик, зато "Хипперу" требовался ремонт в доке. Это более чем уравновесило повреждения британских эсминцев.
А тем временем переговоры германских кораблей произвели в ставке Верхового Командования Германии эффект разорвавшейся бомбы. Первым пришло донесение одинокой подводной лодки. Она находилась слишком далеко и не могла вмешаться, но все-таки передала: "По нашим наблюдениям битва достигла апогея. Я вижу красное зарево". Затем пришла радиограмма от Кумметца: "Прекратил бой и отхожу на запад". Гитлер был крайне встревожен положением под Сталинградом, где была окружена армия в 250000 человек. На суше действовал его приказ расстреливать всех, кто пытается отступать. Он постоянно скандалил с генералами, обвинял их во лжи, утверждал, что они не могут исполнять его приказов. В своей ставке в Восточной Пруссии фюрер с тревогой ждал исхода битвы с конвоем, надеясь, что сможет объявить народу о блестящей победе и с радостью встретить Новый Год. Эти две радиограммы подогрели его надежды на успех.
Но вечером ему показали сообщение британского радио, в котором говорилось о потоплении германского эсминца и повреждении крейсера. Гитлер спросил у вице-адмирала Теодора Кранке, представителя ВМФ при его ставке, почему нет никакой информации. Кранке объяснил, что необходимо соблюдать радиомолчание, а потом вызвал Штаб РВМ и потребовал послать запрос Кумметцу, чтобы уточнить обстановку. Редер запретил это, отказавшись запросить даже ответ одной буквой, хотя в ставке Гитлера бушевал настоящий шторм. Гитлер болтал с гостями и каждые полчаса дергал Кранке, пока вскоре после 4.00 не отправился спать.
Занялся первый день Нового Года, однако из Норвегии не пришло никаких известий. Кранке вызвал штаб флота и сумел узнать только что имел место бой с сопровождением конвоя и уточнил потери немцев. Вскоре после этого Редер прислал сообщение Кранке для передачи Гитлеру. Там говорилось, что информация задерживается из-за плохой работы телефона и радиопомех. Больше новостей не было. К полудню Гитлер пришел в состояние бешенства. Он подозревал, что флот нарочно скрывает информацию от своего фюрера - тем же самым иногда занималась армия. Он потребовал показать сообщения кораблей и разразился пламенной тирадой против крупных кораблей и их трусливых офицеров, совершенно забыв, кто именно отдал приказ "избегать ненужного риска".
Всю вторую половину дня Кранке требовал хоть каких-то известий из Альтен-фиорда. Он не получил ничего. В 17.00 его вызвали в ставку Гитлера, и тот опять обрушился на "бесполезные" корабли. Потом фюрер объявил, что принял твердое решение пустить на слом все тяжелые корабли, а их орудия и броню для сооружения "Крепости Европа", а экипажи разбросать по более активным легким кораблям. Единственное, что мог сделать Кранке - известить об этом Редера.
Наконец в 17.25 Редер сумел продиктовать Кранке отчет о бое, прибытие которого задержалось по целому комплексу причин. Гитлер спал. Но когда он проснулся, Кранке передал ему отчет. Но это уже не могло смягчить ярость Гитлера. Фюрер, который всегда действовал под влиянием минутных импульсов, даже и не думал о причинах происшедшего. Вечернее совещание превратилось для Кранке в кошмар. Обвинения сыпались градом. Корабли не сражаются до конца. Люфтваффе сделают то, что не смог сделать флот. Корабли не приносят пользы, но требуют много средств для их защиты. Их следует разобрать. Редера немедленно вызвали в ставку для встречи с Гитлером.
Кранке выпросил отсрочку в 5 дней, однако когда 6 января Редер все-таки появился, отношение Гитлера ничуть не переменилось. Гитлер начал с монолога об истории германского флота, упирая на неудачи надводных кораблей и провалы их командиров. Он повторил свое заявление о сравнительной ценности тяжелых кораблей, береговых орудий, подводных лодок и самолетов. Гитлер пытался уверить Редера, что списание крупных кораблей не есть признак упадка. Потом он приказал Редеру подготовить детальные предложения по списанию крупных кораблей, использованию их орудий, перестройке некоторых кораблей в авианосцы и ускорению строительства подводных лодок. У Редера почти не было возможности возражать, когда завершилась тирада, он попросил разрешения поговорить с Гитлером наедине. Он понимал, что это единственный шанс поговорить с фюрером разумно, так как он слишком часто работал на публику. Когда все вышли, Редер попросил отставки. Гитлер попытался переубедить адмирала, но Редер уперся. Он принял почетную синекуру и 30 января сдал дела. Это был конец 10-летней службы Редера Гитлеру. В качестве последней услуги Гитлер попросил Редера назвать имена двоих возможных преемников.
Вице-адмирал Кранке, который был не в силах изменить ход событий, отправился в Берлин, чтобы собрать побольше информации о бое. Он вернулся и попросил частной встречи с Гитлером. Кранке ранее был капитаном "Шеера" и командовал карманным линкоров во время долгого крейсерства в 1940 - 41 годах. Он не раз спорил с Гитлером, несмотря на гнев, обрушивающийся на его голову, и отстаивал свою точку зрения, опираясь на протоколы более ранних совещаний. Гитлер уважал таких людей, и потому согласился принять его. Он внимательно выслушал Кранке, который попытался исправить некоторые ошибки фюрера. Кранке опасался, что после беседы его отправят в концентрационный лагерь. Но когда все кончилось, Гитлер неожиданно поблагодарил адмирала и пожал ему руку!
Тем временем Редер решил попытаться в последний раз изменить ход мыслей Гитлера. Он подготовил меморандум в 5000 слов, который был по сути курсом основ морской стратегии. Редер подчеркивал сдерживающий эффект, который оказывало на союзников существование германского флота; возможности операций англичан против материковой Европы; возможность быстрой переброски сил англичан на Ближний и Средний Восток в случае ликвидации германских кораблей. Он приложил к меморандуму письмо, характеризуя списание кораблей, как крупную победу англичан, которую они одержат, не сделав ни одного выстрела. Редер утверждал, что это приведет в ликование противников Германии и в уныние союзников, так как для них это будет признак слабости и нехватка понимания принципов морской войны. Гитлер в очередной раз продемонстрировал именно это отсутствие понимания, полностью игнорировав меморандум.
В качестве возможных преемников Редер назвал генерал-адмирала Рольфа Карлса, который мыслил примерно так же, как он сам, и адмирала Карла Деница, на тот случай, если Гитлер решит сделать упор на подводную войну. Гитлер выбрал Деница. 30 января 1943 он произвел Деница в гросс-адмиралы. Этот чин сам Редер получил только 1 апреля 1939. Редер ушел в отставку и стал генеральным инспектором ВМФ. Это была почетная синекура. Основной обязанность Редера стала защита флота от постоянных нападок Геринга. Деницу он еще раз подчеркнул необходимость сохранить крупные корабли. Редер также указал, что следует действовать, не боясь никаких потерь.
Новый главнокомандующий резко отличался от Редера, хотя всеми его действиями руководил тот же самый профессионализм. Он признал, что флот многое теряет, не имея никого в ставке Гитлера, кто мог бы отстаивать интересы флота перед лицом таких персон, как Геринг, чье влияние достигло максимума. Дениц решил встречаться с Гитлером как можно чаще, чтобы знакомить его с точкой зрения флота на текущие события. Редер часто заставлял Гитлера знакомиться с короткими и сухими меморандумами, часто напоминающими учебные лекции. Дениц понял, что Гитлер действует под влиянием тщательно скрываемых внезапных импульсов, поэтому он предпочел удерживать контакт на личном уровне, беседуя персонально. Дениц принял риск попасть под вспышку гнева Гитлера, что боялся делать Редер.
Редер пытался сохранить независимость от Гитлера, держась на дистанции, и не преуспел. Деницу тоже этого не удалось, однако он сумел завоевать доверие фюрера и использовать это на благо флота. Он также защищал флот от вмешательства партии, и насколько это было возможно, добивался удовлетворения всех нужд флота.
За назначением Деница последовали и другие изменения. Он сохранил за собой общее командование подводным флотом, хотя капитан 1 ранга Эберхард Годт, его начальник штаба, принял на себя текущее руководство действиями подводных лодок вместе с чином контр-адмирала. Несколько стариков были отправлены в отставку, кое-кого задвинули подальше, когда упрощалась командная структура флота. Чуть позднее Дениц добился от Гитлера утверждения программы ускоренного строительства подводных лодок. Он передал все заботы по строительству лодок министру вооружений Альберту Шпееру. Шпеер создал весьма эффективный Центральный Комитет Кораблестроения, который сумел полностью мобилизовать возможности германской промышленности для строительства лодок. Для экономичного использования сохранившегося торгового тоннажа был создан пост имперского уполномоченного по судоходству.
Дениц погрузился в решение новых задач с такой энергией и бесстрашием, что просто непонятно, как Гитлер столь долго терпел его на этом посту. На одном из первых совещаний Геринг вставил свое обычное язвительное замечание относительно флота. Дениц резко оборвал его, посоветовав не лезть в дела флота, как он сам не касается дел авиации. Последовавшую паузу сломал смех Гитлера. Гитлер проникся доверием к человеку, который приказал собственным офицерам поправлять его даже перед фюрером, если командующий флотом допускает неточность. Такая честность была редкостной в ставке фюрера.
Для флота было хорошо, что командующим стал человек, способный хоть как-то повлиять на Гитлера. Временами Дениц одерживал свои победы на открытых совещаниях, иногда на личных встречах после яростных выпадов, которые Дениц встречал с обычной твердостью и объективностью. Но для всех вне узкого кружка приближенных Гитлер стал еще более упрямым и недоверчивым. Он стремился сосредоточить как можно власти в собственных руках, особенно в отношении армейских операций. Это рождало нервозность и неразбериху, так как Гитлер отдавал приказы, которые генералы считали бессмысленными и потому действовали по своей собственной инициативе. Гитлер обвинял их в трусости и измене и старался затянуть петлю у них на шее. Все это, вместе с цепью поражений, привело к заговору 20 июля 1944. Гитлер чудом избежал гибели, что еще более укрепило его фанатизм. Он окончательно уверовал в свою божественную миссию - привести Германию к победе. Вдобавок он становился все более упрямым, жестким и безжалостным.
Первым и самым важным вопросом для Деница, после того, как 30 января он принял командование, стала диспозиция крупных кораблей. Личный состав флота угнетали постоянные слухи о грядущих переменах, в которых обвиняли Деница. На первой встрече с Гитлером он не коснулся вопроса о крупных кораблях. Однако 9 февраля Кранке сообщил Гитлеру, что Дениц считает своим долгом отправить корабли в море, когда выпадет благоприятная возможность, но при этом требует для них полной свободы действий. Через 2 недели Дениц уже лично повторил то же самое предложение. Но сей раз он успел хорошо ознакомиться с проблемой, чтобы с уверенностью утверждать, что корабли имеют хорошие возможности успешных действий, а их списание не будет иметь практически никакого значения. Самым большим стратегическим эффектом линкоров была угроза, которую они представляли самим фактом своего существования. Он запросил у Гитлера разрешения списать 2 устарелых учебных броненосца, 2 легких крейсера, поврежденный "Хиппер", но использовать "Лютцов", "Шеер", "Принц Ойген", 1 легкий крейсер для учебных целей на Балтике (пока они не понадобятся в бою). Дениц предложил расположить "Тирпитц" и "Шарнхорст" с эсминцами сопровождения в северной Норвегии, чтобы оборонять побережье и атаковать русские конвои. Он также потребовал более действенной воздушной разведки. После жаркого спора Гитлер согласился, но сказал Деницу, что время докажет, что был прав ОН, а не адмирал.
6 сентября "Тирпитц" и "Шарнхорст" вместе с эсминцами вышли в море, чтобы обстрелять и уничтожить метеорологическую станцию на Шпицбергене. Это была, конечно, мизерная цель. Корабли вернулись без происшествий. "Лютцов" отправился в Германию для ремонта машин, а "Шарнхорст" покинул свою обычную якорную стоянку, чтобы ввести в заблуждение британскую разведку. "Тирпитц" стоял в глубине фиорда, окруженный противоторпедными сетями. Днем 23 сентября 1943 сверхмалая подводная лодка выскочила на поверхность внутри сетевого заграждения. Ее обстреляли из ручного оружия, и она снова погрузилась. Затем на поверхность вынырнули 4 человека и были немедленно подобраны одним из катеров "Тирпитца". Затем внутри сетей мелькнул еще один миджет. Британские пленные были допрошены, но отказались давать показания.
Капитан 1 ранга Ганс Мейер приказал задраить водонепроницаемые двери и перетянуть нос линкора на 150 футов вправо, выбрав швартовы. Затем он приказал развести пары, вызвать буксир и начать оттаскивать в сторону корму. Но тут почти одновременно взорвались 4 2-тонных заряда. 3 взрыва пришлись на носовую часть, но четвертый произошел прямо под машинным отделением. Корабль тяжело подбросило вверх. Погасли все лампы, и линкор получил крен на левый борт. На поверхность выскочил второй миджет, видимо поврежденный взрывом. Его встретил пулеметный огонь. Лодка снова скрылась подводой, причем из открытого люка успел выбраться только 1 человек. Еще 1 человек выбрался через 2 часа из затонувшей лодки. После войны оба командира миджетов получили Крест Виктории, за то что вывели из строя самый опасный корабль в мире.
Машины "Тирпитца" были повреждены, 2 башни заклинены, руль согнут. Было повреждено много оборудования, в том числе система управления огнем главного калибра. Вместо того, чтобы буксировать корабль в Германию, было решено ремонтировать линкор на месте. Линкор мог быть атакован и на переходе, и в доке. Вместо этого из Германии были присланы 700 рабочих. Был построен кессон, который позволил залатать пробоины в корпусе. Медленно ремонтировались машины. Так как "Тирпитц" остался на севере, это нервировало британское командование, не знавшее истинных размеров повреждений.
Выход из строя "Тирпитца" означал, что единственными боеспособными кораблями остаются "Шарнхорст" и несколько эсминцев. Ночи стали длиннее, и англичане возобновили проводку конвоев. В ноябре и декабре в Россию прошли 3 конвоя, 2 вернули назад. Видимость была плохой, как и год назад во время Новогодней Битвы. Но положение усугубляло превосходство англичан в радиолокаторах. В день Рождества 1943 года "Шарнхорст" и 5 эсминцев вышли на перехват направляющегося в Мурманск конвоя. Ухудшение ситуации на Восточном фронте, где германские войска непрерывно отступали, подтолкнуло флот на проведение этой операции. Но руководство флота испытывало определенные сомнения в мудрости такой операции. На сей раз командир эскадры контр-адмирал Бей получил от Гитлера полную свободу действий. Впервые в германской военно-морской истории эскадра могла сражаться без всяких ограничений. Но этот бой стал последним боем германского флота и последней дуэлью линкоров один на один.
Шесть кораблей вышли в море. Бушевал шторм, обычный для Нордкапа, позади остался мирный город, празднующий Рождество, которое наступило всего несколько часов назад. На следующее утро Бей приказал своим эсминцам образовать поисковую завесу в направлении SW, а линейный крейсер пока продолжал двигаться на N. Этот маневр разделил его соединение на 2 группы. Отвратительная погода снизила скорость эсминцев до 10 узлов.
Внезапно "Шарнхорст" был освещен разрывом осветительного снаряда, который выпустил легкий крейсер "Белфаст". Потом открыл огонь тяжелый крейсер "Норфолк", ветеран погони за "Бисмарком". Он сразу добился попадания и уничтожил носовой радар "Шарнхорста". Здесь же находился легкий крейсер "Шеффилд", принимавший участие в Новогодней Битве год назад, однако он был слишком далеко и не мог вести огонь. Линейный крейсер стал практически слеп на носовых курсовых углах. Бей повернул на S, выходя из боя, но потом все-таки попытался обойти крейсера и прорваться к предполагаемой точке нахождения конвоя, повернув сначала на O, потом на N. Крейсера под командованием вице-адмирала Барнетта, получившего этот чин за Новогоднюю Битву, пропали на севере.
Бей вызвал эсминцы, но сейчас они находились слишком далеко. Воздушная разведка проинформировала Бея, что на SW от него находится группа кораблей, которая блокирует ему обратный путь в Альтен-фиорд. Однако Бей продолжал двигаться на N. Он приказал эсминцам повернуть на W, чтобы найти конвой, позицию которого сообщила подводная лодка. Это снова увело эсминцы прочь от линейного крейсера.
Немного позднее полудня "Шарнхорст" снова был атакован крейсерами и снова отвернул. Через 20 минут начался бой, в котором "Норфолк" получил попадание 11" снарядом, разбившим башню и уничтожившим все радары, кроме одного. 2 крейсера оттянулись назад и теперь следовали за линейным крейсером, находясь вне досягаемости его орудий. "Шеффилд" из-за аварии в машине отстал. Бей повернул на S к базе. Он не сделал попытки оторваться от преследователей, вероятно решив, что более тихоходные крейсера, к которым подошли 4 эсминца, не могут ему угрожать. Бей приказал своим эсминцам возвращаться в Альтен-фиорд.
Через 4 часа после второго боя с крейсерами еще один осветительный снаряд разорвался над "Шарнхорстом". Но теперь на линейный крейсер посыпались 14" снаряды линкора "Дьюк оф Йорк" и 6" снаряды легкого крейсера "Ямайка" - еще одного ветерана Новогодней Битвы. Они находились в 6 милях на S от германского корабля. Радар сделал их стрельбу исключительно меткой. "Шарнхорст" был застигнут врасплох в третий раз, так как его носовой радар был уничтожен. Он повернул на O и открыл огонь, несколько раз доворачивая вправо, чтобы могли действовать носовые башни. Потом линейный крейсер пошел прямо на О, пытаясь оторваться от преследователей. "Норфолк" и "Белфаст" тоже некоторое время вели огонь, но не смогли удержать дистанцию, когда "Шарнхорст" дал полный ход. 2 линкора обменивались залпами тяжелых орудий. Но счастливчик "Шарнхорст" исчерпал отпущенный ему запас везения. Он получил попадание рядом с носовой 11" башней, которую заклинило. Вторая башня тоже временно прекратила огонь. Еще один снаряд попал в район миделя. Но линейный крейсер все-таки постепенно увеличивал дистанцию, несмотря на попадания 1400-фн снарядов, пока не получил попадание в корму. Он начал принимать воду, и скорость немного упала. Через 20 минут после начала боя дистанция увеличилась до 10 миль, что было слишком далеко для "Шарнхорста. А вскоре прекратил стрельбу и "Дьюк оф Йорк".
Настала короткая передышка. Наблюдатели "Шарнхорста" напрасно пытались разглядеть хоть что-то в мерцающем свете осветительных снарядов, рвущихся на кораблем. Средняя артиллерия линейного крейсера обстреляла 2 эсминца, которые пытались выйти в атаку с левого борта. Но в это время справа подкрались незамеченными еще 2, один из которых был норвежским. Внезапно наблюдатели заметили угрозу, и линейный крейсер попытался отвернуть - но слишком поздно, чтобы уклониться от всех торпед. Одна торпеда попала в котельное отделение, и скорость упала до 8 узлов. Отчаянная работа механиков позволила быстро дать 22 узла, но этого было мало.
После попадания торпеды конец был неизбежен. Артиллерийский огонь "Дьюк оф Йорка" и 3 крейсеров дополнили торпедные атаки 2 крейсеров и еще 4 эсминцев. Последний бой продолжался 36 минут. Пожары и взрывы прикончили обреченный корабль, но каждое его орудие стреляло до конца. "Шарнхорст" лег на правый борт, а после попадания еще нескольких торпед перевернулся и затонул. Британские крейсера и эсминцы бросились в облако дыма и пара, крутившееся на месте его кончины. Но ледяная вода прикончила почти всех уцелевших, которые пытались петь старинную немецкую морскую песню "На могилах моряков не цветут розы". Из экипажа в 1900 человек удалось спасти только 36.
Через несколько дней, когда "Дьюк оф Йорк" снова проходил в районе боя, адмирал сэр Брюс Фрезер выстроил почетный караул и приказал сбросить на воду венок в честь погибшего противника. Это венок означал больше, чем гибель одного корабля. Это был конец германского океанского флота, эпоха морской войны завершилась.
Потопление "Шарнхорста" покончило с попытками немцев эффективно воздействовать на мурманские конвои. До конца войны они потеряли не более 4% отправленных судов.
В феврале "Тирпитц" счастливо избежал повреждений при налете русских бомбардировщиков, и к марту 1944 снова был готов к действиям. Но 3 марта внезапно появился 61 авианосный самолет. Они проскочили над горным хребтом и устремились на линкор, двигаясь между высокими берегами фиорда. Истребители подавили огонь зенитных орудий, а за ними атаковали пикирующие бомбардировщики. В течение 1 минуты на палубе разорвались 9 бомб весом 500 и 1600 фунтов. Через час вторая волна нанесла удар сквозь дымзавесу и добилась еще 5 попаданий. 122 человека убитых и более 300 раненых валялись на разгромленных палубах. Машины и 15" башни линкора остались целы, благодаря тяжелой броне, но корабль снова вышел из строя. Этот налет стоил англичанам 3 самолетов.
В июле авианосная авиация совершила новый налет на ремонтирующийся корабль. Но дымовая завеса расстроила атаку. В августе плохая погода сорвала еще одну операцию. Во время очередного налета линкор получил 2 попадания сквозь дымзавесу. Одна бомба безвредно грохнула о броню башни, зато вторая пробила 8 палуб общей толщиной 8" брони и не взорвалась. Третий налет в том же месяце оказался неудачным. В сентябре настала очередь британских тяжелых бомбардировщиков с аэродромов в России. Несмотря на дымзавесы, 2 бомбы разорвались рядом с линкором, а третья попала ему в носовую часть. После этого он был переведен в Тромсё, чтобы не попасть под русское наступление. Там "Тирпитц" предполагалось использовать как плавучую батарею. Бомбардировочное Командование взялось за него в октябре, но добилось только 1 близкого разрыва из-за плохой погоды.
Через 2 недели, 12 ноября, тяжелые бомбардировщики наконец нанесли роковой удар. Погода была отличной, а дымовую завесу немцы поставили с опозданием. Германские истребители получили невнятные приказы и просто не взлетели. 6-тонная бомба попала в среднюю часть корабля, вырвав из корпуса кусок длиной более 100 футов. Линкор резко накренился, взорвались погреба, и "Тирпитц" перевернулся, унеся с собой в могилу более 1000 человек. "Одинокий ферзь", который так долго влиял на океанскую стратегию союзников, наконец исчез с доски. Его судьба немного напоминала судьбу германского Флота Открытого Моря эпохи Первой Мировой войны. И тот, и другой представляли потенциальную угрозу для англичан и дорого им обошлись. Оба были уничтожены после того, как стали бесполезны. Злая ирония судьбы в том, что последний германский линкор носил имя создателя Флота Открытого Моря -- гросс-адмирала Альфреда фон Тирпитца.
Задолго до гибели "Тирпитца" Штаб РВМ рассмотрел более общую проблему, чем действия в северной Норвегии. Союзники начали сосредоточение сил для вторжения в Западную Европу. Удар мог быть нанесен в любой точке от Нарвика до испанской границы, причем в любой форме - от диверсионного рейда до главного вторжения. Требовалось прикрыть очень растянутый фронт, в то время как не хватало ни людей, ни техники, ни вооружений. Поэтому строительство укреплений шло медленно. Расхождения в стратегических взглядах различных видов вооруженных сил были причиной плохо скоординированных действий и до и во время вторжения. Самой тяжелой проблемой с точки зрения флота было неэффективное использование мин, которые ставились слишком поздно и слишком мало, а часто и не там, где нужно.
Против союзников, высадившихся в Нормандии 6 июня 1944, можно было использовать лишь горстку эсминцев, миноносцев, торпедных катеров и подводных лодок. Большая часть из них быстро была уничтожена в море или прямо в портах во время бомбардировок. Остальные были выкинуты из Франции, после того, как союзники захватили все морские базы.
Сверхмалые подводные лодки и человекоуправляемые торпеды начали использоваться уже после завершения высадки. Сначала они имели некоторый успех, но их общее воздействие оказалось ничтожным. Им помогал фактор неожиданности, а после его потери все кончилось, хотя Дениц и уверял Гитлера в их эффективности.
После высадки в Нормандии перед Германией совершенно отчетливо встал призрак катастрофы. Однако союзники требовали безоговорочной капитуляции, что для некоторых военных было неприемлемо. И под фанатичным руководством Гитлера продолжалось безнадежное сопротивлении, хотя флот уже мало чем мог помочь.
Последними задачами германского флота стало то, что он раньше высокомерно считал ерундой: оказание помощи армии и защита балтийского судоходства и тренировочных районов, а также эвакуация котлов на Балтийском побережье. "Счастливчик" "Принц Ойген" начал кампанию в августе 1944, за ним последовали остальные тяжелые корабли. В сентябре, после капитуляции Финляндии, Балтика оказалась полностью открытой для русских, несмотря на все надежды Деница. Однако русские мало чего добились. Германские корабли продолжали успешные действия почти до самого конца, а их потери оказались небольшими. В конце концов авиация союзников уничтожила "Принц Ойген" и легкий крейсер.
Последней задачей Деница стала попытка хоть немного оттянуть перемирие, после того как последний приказ Гитлера сделал его фюрером германской нации. Это позволило бы армии и флоту увести как можно больше людей на запад из лап русских. Этот поступок показал, что немцы ясно предвидели дальнейшие раздоры в стане победителей, которые начнутся в мирное время.