Глава 4

ГОДЫ МИРА

Весной 1919 эсминцы были перераспределены по новым флотилиям. Новая 1 флотилия стала частью Атлантического флота. На "Уоллесе" держал выпел командующий эсминцами, а "Вэлорес" стал лидером флотилии. В нее вошло большинство кораблей бывшей 11 флотилии. 2 флотилия базировалась в Розайте. В нее перевели корабли бывшей 13 флотилии во главе с лидерами "Спенсер" и "Шекспир". Этой флотилии, как и 1, выпала задача проведение Балтийской кампании. "Кэмпбелл" и "Валгалла" стали лидерами 3 флотилии, базирующейся тоже в Розайте. Сохранилась из старая 20 флотилия.

Почти все новые лидеры типов "Скотт" и "Шекспир" вошли в строй. Но "Малькольм" и "Маккей" еще достраивались, а "Рук" (переименованный в "Броук" в 1921 году в честь бессмертного подвига Эванса в 1917 году) и "Кеппел" еще стояли на стапелях. Все первоначальные "V и W" были достроены, однако только 16 из 54 заказанных в январе и апреле 1918 года "модифицированных W" были утверждены к достройке. Ни один из них пока еще не вступил в строй. Работы кое-как велись до сентября 1919, когда они окончательно остановились.

В 1921 была проведена очередная реорганизация. Флотилии были сокращены, теперь они состояли из 1 лидера и 8 эсминце, так как старые флотилии оказались слишком громоздкими и трудно управляемыми. Всю Первую Мировую войну командиры мучились проблемой: как быстро передать приказ с лидера на 16 эсминцев, даже имея отдельного командира второго дивизиона. Проблему решили просто -- уполовинили флотилию. В результате в конце 1921 новая организация выглядела так:

1 флотилия (Атлантический флот)

Уоллес (лидер)

Ванкувер, Велокс, Версатиль, Вортигерн, Уокер, Уорвик, Уотчмен, Уирлуинд

2 флотилия (Атлантический флот)

Спенсер (лидер)

Вэнкуишер, Виолент, Вектис, Венеция, Вицерой, Виконт, Уинчелси, Волфхаунд

3 флотилия (Атлантический флот)

Кэмпбелл (лидер)

Верити, Ветеран, Уондерер, Уайлд Свон, Уишарт, Уитерингтон, Уайверн, Вулверин

4 флотилия (Атлантический флот)

Маккей (лидер)

Велорес, Вампир, Уитшэд, Веномес, Волонтер, Ванситтарт, Уолси, Вулстон

5 флотилия (Атлантический флот)

Малькольм (лидер)

Вэнити, Вендетта, Вивейшиес, Вояджер, Валрос, Уотерхен, Рестлер, Райнек

6 флотилия (Атлантический флот)

Шекспир (лидер)

Валгалла, Вега, Видетт, Уолпол, Весткотт, Уэссекс, Вестминстер, Виндзор

9 флотилия

(стоит в Розайте с уменьшенными экипажами)

Брюс (лидер)

Дуглас (лидер), Валентин, Валькирия, Ванесса, Венчурес, Верден, Веспер, Вивиен, Уитли

7 флотилия (Средиземноморский флот)

Стюарт (лидер)

Монтроз (лидер) и 20 эсминцев типа S

Разное

Вимиера (переоборудование в Чатаме), Вэнок (резерв в Девенпорте)

В 1920 было решено усилить торпедное вооружение всех первых эсминцев типа V. Они поочередно ставились на верфи для замены двухтрубных торпедных аппаратов на трехтрубные. Однако на минных заградителях "Вэнок", "Велокс", "Версатиль", "Ванкувер", "Вортигерн" кормовой аппарат не был заменен, и они до Второй Мировой войны сохранили весьма странное вооружение из 5 ТА. Все остальные были перевооружены в течение 5 - 6 лет. Кроме того старые пом-помы заменялись 3" зенитные орудием, установленным позади труб. И как с торпедными аппаратами, эта процедура изрядно затянулась. Например, когда в 1931 году "Валгалла" пошел на слом, он был единственным эсминцем с 3" орудием, хотя торпедные аппараты на нем заменили в 1925 году.

Когда эсминцы Атлантического флота не находились в море, они отстаивались в Порт-Эдгаре. Это была база эсминцев, построенная во время войны в Порт-Куинсферри, залив Фёрт оф Форт. Там они находились в "стойлах" в условиях относительного комфорта. Электричество подавалось с берега, и ни в чем не было недостатка. Поставки продовольствия были налажены, на берегу имелись разные лавки и кабачки, но когда флотилия выходила в море, все недостатки всплывали наверх. Эсминец мог взять с собой хлеба и мяса только на 4 дня, как впрочем и остальных припасов. На этих кораблях не было холодильников, поэтому их запасы, особенно в летнее время, были очень невелики.

Во время летних походов в порты южного и западного побережья командам приходилось питаться консервами и сухарями. Свежий хлеб с берега уже считался роскошью. Отсутствие в таких условиям плавбазы было крупнейшим недостатком системы, но современному моряку не понять старых обычаев. Каждый моряк получал основной рацион хлеба, мяса и овощей. Если их не было, появлялись консервы и крупа. Консервированное молоко и какао дополняли консервированного кролика или сухой паек.

Каждый моряк получал определенную сумму денег, на которую мог приобретать бекон и прочие деликатесы. Каждое утро кок каждого кубрика направлялся к мяснику, чтобы получить дневную порцию мяса, хлеба и овощей. Потом от готовил обеденные порции для своего кубрика и шел с ними на камбуз для варки. Другими словами, каждый кубрик имел свою точку зрения, как следует готовить обед, но конечный результат зависел от того, как корабельный кок мог совместить готовку жаркого и тортов в одном месте. Старшина хранил все расходные ведомости, а его правая рука действовал в качестве мясника. Мясная корзина подвешивалась позади первой трубы, и рядом стоял мясник с весами и тесаком, чтобы выдать каждому кубрику причитающуюся ему порцию мяса. Следует заметить, что искусство мясника не принималось в расчет, и порция, совершенно точная по весу, могла состоять из одних костей. Остатки мяса сваливались в мясную корзину, где оставались на ветру и солнце. Через 3 дня они приобретали исключительно аппетитный вид.

По современным меркам жилищные условия "V и W" были спартанскими, хотя на них было получше, чем на старых уже совсем крошечных кораблях. Вода для камбуза накачивалась вручную из цистерны пресной воды и хранилась в баке на верхней палубе. В мирное время топливные цистерны по обеим сторонам кормовой кочегарки вычищались и использовались для хранения пресной воды, так как любой выход в море создавал проблемы с ней. Балластная цистерна с соленой водой для смыва унитазов тоже заполнялась с помощью ручных помп. На "капитане унитазов" лежала обязанность следить, чтобы эта процедура повторялась каждое утро.

Матросы и кочегары имели примитивную баню по срезом полубака, состоящую из полудюжины умывальников над общим желобом под открытым небом. Офицеры довольствовались круглыми жестяными ваннами. Днем они висели на крюках под подволоком кают. Как лидер флотилии "Маккей" имел неслыханную роскошь -- настоящую ванну! Но в 30-х годах в порядке экономии от нее отключили воду. Флот придумал специальное словечко для вещей такого рода OUNE -- Owing to Urgent Need for Economy -- Из-за острой необходимости экономить. Именно такое присловье сопровождало все новации Адмиралтейства по мелочным попыткам сократить расходы.

Система OUNE например означала, что корабельные генераторы отключаются сразу после сигнала "Отбой" -- в 22.00. Только лидеры флотилий в порядке привилегии позволяли себе отключать электричество в 23.00. Однако старший артиллерист (торпедист) почти всегда проводил летучую проводку для маленьких ламп в кают-компании и офицерских каютах, используя 20-вольтовые батареи систем управления огнем. Свет был очень тусклым, приходилось использовать масляные лампы. В этом отношении полезно заметить, что кубрики в принципе освещались только масляными лампами.

Даже после долгих лет службы "V и W" отличались от остальных эсминцев прочностью корпуса и мореходностью. По сравнению с ними современные эсминцы 30-х годов считались "жестяными". Старые эсминцы заслужили добрую славу надежностью машинных установок, что было непривычно для Королевского Флота. Их маневренность была превосходной, даже не привыкшие к ним моряки считали, что они вертятся, "как лондонские такси". Только одно было против этих эсминцев -- они портили своих командиров. Один из блестящих капитанов чуть не разбил вдребезги новый "Трайбл", подойдя к пирсу так, как он привык это делать на старом W.

Адмирал Хоран оставил интересные воспоминания о своем первом месяце командования эсминцем "Уолси" в 1922 году.

"Легко представить мой восторг, когда из Адмиралтейства пришел пакет с сообщением, что я назначен командиром ЕВК "Уолси". Как я знал, "Уолси" был эсминцем из состава Гранд Флита. Его построили в 1917 году известные создатели быстроходных судов фирма "Джон И. Торникрофт и компания" в Вулстоне. Хотя строителям эсминцев были позволены некоторые отклонения в конструкциях корпуса и машин, результатом были значительные различия внешнего вида и ходовых качеств. Со своим высоким бортом и высокими трубами "Уолси" и однотипные корабли можно было узнать издалека, они были известны как "корабли Торникрофта" среди эсминцев типа W.

Я поднялся на борт эсминца в ноябре 1922 года, когда он стоял у пирса в Порт-Эдгаре, залив Фёрт оф Форт. День был хмурым и дождливым, но для меня корабль казался самым лучшим из эсминцев. Командир, которого я сменял, сказал мне, что команда на нем превосходная. Мне не понадобилось и месяца, чтобы убедиться, что он сказал чистую правду. Я действительно чувствовал, что для команды "Уолси" нет ничего невозможного.

Когда я вступил в командование эсминцем, мне сказали, что флотилия (7) будет базироваться в разных портах вокруг Ирландии, но к Рождеству соберется домой. Чем нам предстояло заниматься в это время, оставалось не ясно. Однако после подписания англо-ирландского договора начались бои между войсками законно созданного правительства Эйре и вооруженными отрядами диссидентов, которые получили деньги и оружие откуда-то из-за границы. Флотилия должна была остановить этот поток, а также проинспектировать порты и якорные стоянки, переданные во временное пользование Британии по англо-ирландскому договору.

Перед выходом из Фёрт оф Форта нам сообщили, что "Уолси" будет стоять в Куинстауне (ныне Коб) вместе с другим эсминцем Торникрофта "Вулстон".

Покинув Фёрт оф Форт флотилия пошла на север. Погода пока была сносной. Однако после того, как мы прошли Пентланд Фёрт о обогнули мыс Рат, появились ясные признаки того, что надвигается сильный западный шторм. Он обрушился на нас через проливы Минч, но так мы шли в открытом море, дела обстояли сносно.

Пройдя острова Колл и Тайри мы испытали всю ярость урагана, который теперь зашел на северо-запад. Мы прошли через Кайл оф Лох Элш против сильного северного течения. Я навсегда запомнил, как рыскали корабли, идущие впереди меня -- флотилия держала скорость 15 узлов.

Переход через Ирландское море ничем не запомнился. Когда мы прибыли в Вексфорд, остальная часть флотилии отделилась, а "Уолси" и "Вулстон" взяли курс на Куинстаун. Старший морской офицер базы, ирландец по национальности, оказался очень полезен. По его словам положение стало крайне запутанным, связи практически никакой не сохранилось. Чтобы устранить это, "Вулстон" пошел в Слиго с приказом по дороге присмотреть места якорных стоянок. Нам было приказано идти в Кингстаун 9теперь Лох Логайр). Там мы встретили крейсер типа D и еще один эсминец. 2 эсминца должны были сопровождать крейсер, когда он увозил генерала сэра Нэвилля Макреди из Дублина вместе с последним британским полком, который должен был находиться в южной Ирландии.

Стояло прекрасное солнечное воскресное утро, когда вице-король прибыл на борт крейсера, и его флаг взвился на мачте. Прогремел салют из 21 залпа. Все свободное место в порту было забито зеваками. Когда мы уходили, толпа начала петь "Не вернетесь ли вы назад?" За этой песней последовал гимн "Боже, храни короля". Прощание было трогательным.

Оставив крейсер, "Уолси" снова пошел в Куинстаун. Там мы получили приказ следовал в Голуэй. У меня в памяти начали проплывать дни юности. Мы снова посетили те места в Ирландии, которые перед Первой Мировой войной так часто использовал для якорных стоянок Атлантический флот. Погода была чудесной, мы уже начали забывать штормовое начало похода. У Фастнета мы встретили один из четырехтрубных трансатлантиков Кунарда, идущий на запад. Это было прекрасное зрелище. Он резал крутую атлантическую волну на скорости значительно более 20 узлов. Обогнув Фастнет, мы прошли Скеллинг и Бласкетт и увидели Луп Хед. Pано утром мы пришли на Инишмор (острова Аран) на входе в бухту Голуэй. Когда мы подошли к Голуэю, поднялся сильный юго-западный ветер. Чтобы остаться как можно мористее, мы встали на якорь в 2 кабельтовых от городской набережной, высадились на берег и вызвали капитана порта. Он передал мне, что меня на следующий день приглашает к себе командир гарнизона -- но ни он, ни я не знали, к какой из фракций принадлежит этот командир!

В сопровождении старшины шлюпки на следующее утро я высадился на берег, облаченный в парадный сюртук при сабле. Мы отправились на железнодорожную станцию, где 25 стрелков охраняли местный штаб. Их выправка была отменной, так как они служили либо в Рейнджерах Коннота, либо в Мюнстерском фузилерном. С облегчением я узнал, что это подразделение подчиняется "законному ирландскому правительству". С помощью сержанта старшина шлюпки смог собрать кое-какие рождественские подарки для команды эсминца. Комендант настоял, чтобы они рассматривались как подарки ирландской армии и добавил приглашение на рождественский бал. Чтобы бы не было между нами в прошлом, теперь по крайней мере Королевский Флот установил прочные, теплые отношения.

В день накануне Рождества налетел сильный юго-западный шквал, дождь залил иллюминаторы. Такая погода мне не понравилась. Во время "собаки" ветер начал заходить и стекла очистились. Поэтому в ожидании шквала мы развели пары, отдали второй якорь и установили вахту на якорях. С наступлением темноты ветер усилился и стал шквалистым. Он все время колебался вокруг северо-западного.

Во время первой вахты шквалы стали более сильными, пошел град. Однако тщательный осмотр показал, что якоря держат, поэтому мы надеялись, что все будет в порядке. Однако около 2.00 в середине Рождественской вахты на нас обрушились прародители всех шквалов, как я понимаю. Корабль начал дрейфовать. Так как до берега оставался всего 1 кабельтов, мы приняли срочные меры. Отрабатывая машинами враздрай на половинных ходах, мы развернули корму против ветра. Это позволило "рукам" работать на полубаке -- раньше они не могли там показаться из-за сильного ветра. Мы выбрали один якорь. Но теперь корабль оказался слишком близко к скальному ложу, поэтому было решено дать полный назад против ветра, чтобы тащить второй якорь за собой. Волны начали заливать квартердек, брызги долетали до верхушки щита верхнего орудия. Мы выглядели, полагаю, довольно странно! К моему удивлению якорная цепь выдержала. Оказавшись в безопасности, мы остановились и подняли второй якорь. Ко всеобщему удивлению мы были цели и невредимы.

В день Рождества мы решили встать мористее островов Арран и отстояться спокойно6 чтобы коки могли работать. Ветер был настоящим ураганом, поэтому о стоянке на якоре не могло быть и речи. Мы дали малый ход и занялись праздничным обедом.

На следующий день рано утром мы получили приказ идти в Кахиркивен. К этому времени ветер значительно ослабел, однако волна оставалась крупной, когда мы двинулись в путь. Было страшновато следить, как корабль борется с огромными атлантическими волнами. Мы буквально исчезали, когда проваливались между двумя валами, высота которых по моей оценке достигала 50 - 60 футов. Однако в море достаточно места, поэтому мы не приняли и чашки воды.

В холодном сером рассвете мы прибыли ко входу на якорную стоянку Кахиркивен. Он имеет ширину всего 100 ярдов и направлен чуть к W от N. Когда мы прибыли, сильная северо-западная волна, сопровождавшая нас во время пути на юг, шла как раз поперек входа, поэтому я решил немного подождать и встал на якорь в бухте Вентри. Ближе к вечеру шторм начал стихать, и мы встали на якорь в Кахиркивене. Это уютная маленькая гавань, однако лоция честно предупреждала, что "грунт плохо держит якоря".

На следующее утро (27 декабря) я в парадном сюртуке и при сабле высадился на берег. Рыбаки рассказали мне, где я могу найти местного коменданта. После долгих странствий по полям я увидел часового, который отсалютовал мне винтовкой (он был в форме Мюнстерских фузилеров). Комендант оказался в постели, приходя в себя после рождественской вечеринки. Он принял мое приглашение совершить ответный визит на следующий день. Вернувшись на борт, в офицерской кают-компании я нашел местного почтмейстера и банковского служащего. Он спросили, не могу ли я доставить почту в Куинстаун и деньги в банк, так как после взрыва всех мостов поблизости с Куинстауном не было никакой связи. Я согласился сделать это и сообщил по радио старшему морскому офицеру в Куинстауне.

На следующий день пунктуальный комендант в сопровождении двух офицеров появился, чтобы отдать ответный визит. Примерно в это же время прибыли почтмейстер и банковский клерк с почтой и мешками с деньгами. Я офицеров в своей каюте,

в кают-компании, пока этот драгоценный груз размещался в кормовом погребе. Когда мы проводили гостей со всеми полагающимися почестями, все трое достали свои пистолеты из совершенно ковбойских кобур и положили рядом с собой на банки. После этого мы испытали облегчение.

Во второй половине дня погода начала капризничать. Западный ветер сопровождался мелким дождем, и начала сыпать ледяная крупа. К 16.00 погода стала такой, что мы решили выйти из гавани, чтобы не оказаться в шторм на якорях на ненадежном грунте. Лучше было переждать шторм в море.

С наступлением темноты мы подняли якорь и направились к выходу. Он выглядел неприветливо. Волна шла прямо поперек узости, но мы подметили, что среди первых 15 волн была передышка во время седьмой, восьмой и девятой. Поэтому мы решили выскочить во время краткого относительно затишья. Мы дали 15 узлов и вышли практически по тихой воде в бурные воды Атлантики. Когда мы проходили узость я посмотрел вперед, чтобы оценить, что же нас ожидает. Впереди имелись превосходные образцы атлантических волн высотой около 50 футов -- как раз до мостика. Когда мы круто положили руль, чтобы повернуть корабль в море, волны набросились на нас, и через правый борт я увидел в неприятной близости от себя скалы. Но старый корабль выполнил поворот великолепно, и когда в следующий раз нас положило на борт, мы были уже далеко от прохода. После этого наше настроение стало безоблачным!

Еще 8 часов мы шли навстречу шторму со скоростью 8 узлов, но за это время прошли только 24 мили. Потом мы повернули, чтобы пройти мимо Скеллинга. Теперь волны шли прямо в борт чуть позади траверза. Это вызывало сильную качку и рысканье. Чтобы оценить последнее скажу, что я внимательно следил, как вал бьет нас в правую раковину. Посмотрев на компас я обнаружил, что нас развернуло почти на 90<0176>.

Наконец волны зашли за корму, и мы почувствовали себя немного легче. Однако когда мы проходили Фастнет, то увидели 2 больших атлантических лайнера, с которыми обменялись сигналами. Они отрабатывали машинами на месте и, похоже, получили кое-какие повреждения от волн.

Обогнув мыс Фастнет мы направились в Куинстаун. Приняв топливо и выгрузив свой ценный груз, мы получили приказ идти в Портсмут. Без всякого промедления мы снялись с якоря и пошли в родной порт. Нам следовало провести проверку машин, поэтому после совещания со старшим механиком было решено совершить пробег на полной скорости в Ла Манше на следующее утро. Обогнув мыс Лендз Энд мы вляпались в мелкую морось, которая сократила видимость до 1 мили. Однако море было свободным, и мы дали полный ход. Проходя Ла Маншем мы не видели земли, поэтому когда по счислению мы оказались напротив Сент-Картин на острове Уайт, я повернул на Башню Маб и снизил скорость до 15 узлов. Почти сразу прямо впереди мы заметили Башню Маб. Это заставило меня возгордиться больше, чем когда-либо ранее. Командующий Портсмутской базой дал нам разрешение тут же войти в порт и приказал встать у северо-западного пирса верфи. Это значило, что команда сможет немедленно начать свои рождественские увольнения".

Хотя гражданская война в Ирландии поставила перед эсминцами 7 флотилии весьма специфические задачи, этот месяц службы "Уолси" дает прекрасное представление о ценности того опыта, который получили команды эсминцев. Трудности управления кораблем и навигации ликвидировали некомпетентность гораздо быстрее, чем любой другой метод. Практически все будущие адмиралы Второй Мировой войны прошли трудную школу командования эсминцами, и лишь немногие из них пропустили службу на "V и W".

В период с 1923 по 1925 год произошло множество перемен в организации флотилий. Главными были следующие:

1923 -- 3 флотилия отправлена на Средиземное море ("Стюарт" и 8 "модифицированных W")

-- 4 флотилия отправлена на Средиземное море ("Монтроз" и 8 "модифицированных W")

-- 6 флотилия (Атлантический флот); "Валгалла" сменил "Шекспира"

-- 8 флотилия (сокращенные экипажи); "Брюс" и 8 эсминцев типа S

-- 9 флотилия (сокращенные экипажи) "Маккей" и 8 эсминцев типа "V и W"

1925 -- 5 флотилия (Атлантический флот) стала 1 флотилией (Средиземноморский флот)

-- 2 флотилия (Атлантический флот) стала 2 флотилией (Средиземноморский флот)

-- 3 флотилия; лидером стал вошедший в строй "Кеппел"

-- 4 флотилия; лидером стал вошедший в строй "Броук"

-- 1 флотилия (Атлантический флот) стала 5 флотилией; "Уоллес" и 8 эсминцев типа "V и W"

-- 9 флотилия (сокращенные экипажи) стала 7 флотилией

-- 8 флотилия (сокращенные экипажи) стала 9 флотилией; "Шекспир" и 8 эсминцев типа S

Теперь эсминцы "V и W" достигли пика своей численности: 65 эсминцев и 12 лидеров. Они были основой минных флотилий Королевского Флота, только 18 кораблей находились в резерве и 3 были приданы торпедным школам в Девенпорте И Портсмуте. 20-е и 30-е годы были зенитом "V и W", так как в составе флота находилось 5 флотилий. Несмотря на передышки отпусков и регат у каждого командира флотилии всегда был полон рот забот с бесконечными ремонтами и учениями. Проводились ружейные стрельбы, артиллерийские стрельбы, торпедные стрельбы, противолодочные учения и великое множество всяческой повседневной работы. Флот начал экспериментировать с морской авиацией, и эсминцам пришлось действовать совместно с авианосцами. Опыт, полученный при борьбе с подводными лодками в 1914 - 18 годах не был забыт. Прилагались серьезные усилия, чтобы сделать совместные маневры подводных лодок и кораблей как можно более реалистичными. Первыми эсминцами, получившими Асдик в 1923 году были "V и W" 6 флотилии. Однако прошло несколько лет, прежде чем его получили остальные эсминцы.

Тактика действий эсминцев в 20-х годах постоянно совершенствовалась. Были учтены все уроки, полученные в ходе мировой войны. Основное внимание в 30-х годах уделялось отработке массированной атаки -- улучшенный вариант действий эсминцев в Ютландском бою. Флотилии эсминцев, развернутые строем фронта, должны были подходить к вражескому линейному флоту примерно под прямым углом на максимальной скорости. Это требовало высокого умения держать строй. Уже отмечалось, что старые флотилии из 16 кораблей оказались слишком большими для эффективного контроля, и в 1921 году были созданы флотилии из 8 эсминцев плюс лидер. Проблема стада еще более остро, когда начали отрабатывать тактику ночных боев. В ходе послевоенных учений стало ясно, что полу-флотилия или дивизион гораздо лучше подходят для ночной атаки. На самом деле Роджер Кийз отметил это задолго до 1914 года, а ко времени Ютландского боя это было уже совершенно очевидно. После увеличениях на 50% количества торпед на эсминцах дивизионная тактика получила много новых сторонников.

На эсминцах "V и W" торпедный залп мог производиться в пределах плюс - минус 20<0176> от траверза. Однако на практике всегда избирали стрельбу точно по траверзу, чтобы цель с мостика была видна под тем же углом, что и с места торпедиста. Торпеды наводились на цель разворотом всего корабля. Торпедный офицер предупреждал капитана, когда цель появлялась в пределах сектора 10>0176> или 15<0176>, после этого чуть убавлялся ход, чтобы дать время подготовиться, и торпеды устанавливались с небольшим углом расхождения. Это делалось, чтобы избежать опасности столкновения торпед. Британским эсминцам пришлось ждать появления торпедных гироскопов до Второй Мировой войны. Лишь тогда торпеду можно было выпускать в произвольном направлении, и она сама ложилась на нужный курс. Тогда уже не было нужны подставлять борт под вражеские залпы.

К 30-м годах эсминцы "V и W" начали понемногу устаревать, особенно в отношении систем управления огнем. Этого было достаточно до 1917 года, но еще до появления радара стало совершенно очевидно, что система управления огнем является ключевым фактором успеха. Эсминцы все еще оставались артиллерийскими кораблями, которые должны были топить аналогичные корабли противников артиллерией до того, как пустить в ход торпеды против вражеских линкоров. Поэтому они не могли позволить себе риск уступать в огневой мощи эсминцам противника. Такая доктрина своим логичным завершением имела постройку эсминцев типа "Трайбл", которые имели двое больше орудий, чем "V и W", но вдвое меньше торпед. По мнению автора это было неверно, так как восходило с старой идее превосходства снаряда над торпедой. Если кто-то сомневается, пусть сравнить "Трайбл" с эсминцем типа J, который ценой одной спаренной 4.7" установки получил 10 торпедных аппаратов!