Глава 10. Я ПОНЯЛ, ЧТО ТАКОЕ ПАНИКА, КОГДА УВИДЕЛ ЭТО
«Дабни, откупорьте бутылку. Давайте выпьем».
Генерал-майор Фридендолл начальнику штаба в разгар боев в проходе Кассерин, февраль 1943 года.
Перед днем Св. Валентина, 14 февраля 1943 года, защитники Лессуды и Ксайры услышали характерный шум танковых моторов. По всей линии фронта из штаба 1-й Армии было передано предупреждение приготовиться к немецкой атаке. Из расшифрованных с помощью «Энигмы» радиограмм стало ясно, что 5-я Танковая армия готова начать наступление. Однако Андерсон продолжал твердо верить, что удар будет нанесен от Фондука, а в других местах будут проведены отвлекающие атаки. Однако, когда огненный шар солнца поднялся над проходом Фаид, огромные «Тигры» в сопровождении пехоты на бронетранспортерах и противотанковых орудий, вынырнули [426] из песчаного облака, развернулись цепью и открыли огонь. Началась операция «Фрюлингсвинд».
Части 7-го танкового полка и 86-го панцер-гренадерского (из 10-й танковой дивизии), сведенные в Боевую группу Герхард, начали обходить Джебель-Лессуду с севера. Остальные танки во главе с «Тиграми» зашли с юго-запада. Маленькие танки Уотерса, попытавшиеся остановить северную группу, были просто сметены. Немецкие самолеты провели первый в этот день налет, разгромив Сиди-бу-Зид. Американские зенитки даже не успели открыть огонь.
К 10.00 Уотерс попал в кольцо, а танки Луиса В. Хайтауэра были отправлены «прояснить ситуацию». Они столкнулись с Боевой группой Герхард. Другой отряд германских танков — Боевая группа Рейманн — прошел мимо Лессуды с юга и от Фаида направился прямо на Сиди-бу-Зид. Немцы имели значительное численное превосходство, да и танки у них были много лучше. Хайтауэр радировал МакКвиллину, что в лучшем случае сможет лишь ненадолго задержать противника. Тем временем группа Герхард после окружения Лессуды остановилась и возле дороги Фаид — Сбейтла стала ждать появления частей 21-й танковой дивизии. Ее 91 танк в это время шел на север вдоль гряды Восточный Дорсаль. Выйдя из ущелья Майзила Группа Шютце повернула на север от Макнаси, чтобы обойти Сиди-бу-Зид, а Группа Штенкхофф сначала двинулась на запад, а потом повернула на северо-восток, чтобы атаковать деревню с тыла. МакКвиллин по телефону приказал Уорду помочь, но тот думал, что немцы предприняли мелкую вылазку. Тем не менее, подполковник Керн был послан с 1-м батальоном 6-го полка бронепехоты и ротой танков «Стюарт», чтобы занять позицию на пересечении шоссе Фаид — Сбейтла, позднее названном «перекресток Керна».
К середине утра танки Хайтауэра вели тяжелый бой на севере, но в этот момент Шютце и Штенкхофф начали наступление с юга. Дрейк передал, что видит 83 немецких [427] танка вокруг Джебель-Лессуды, и что солдаты покидают артиллерийские позиции и в панике бегут с поля боя. «Вы не понимаете, что несете! Они только меняют позицию», — возмутился МакКвиллин. «Меняют позицию, черта с два! Я понял, что такое паника, когда увидел это», — радировал Дрейк.
В полдень противник был уже на командном пункте Боевого командования А, вынудив МакКвиллина несколько раз перемещаться на юго-запад под ударами германских пикировщиков. Его продвижение замедляли грязь и вода, таинственным образом появившиеся в топливных баках машин.
Танки Шютце ненадолго задержались, чтобы преодолеть полосу мягкого песка по пути от ущелья Майзила. Поэтому Циглер приказал группам Рейманн и Герхард атаковать Сиди-бу-Зид с северо-востока. Группа Штенкхофф подошла после полудня, несмотря на стычки с мобильными патрулями союзников, и установила контакт с 10-й танковой дивизией. На холмах Лессуда, Ксайра и Гарет-Хадид защитники с ужасом смотрели на поток немецких войск. Однако по требованию вышестоящего командования Уорд запретил им отступать, но при этом пообещал провести завтра контратаку и освободить их.
К вечеру Боевое командование А МакКвиллина было почти уничтожено. Если бы не упорное сопротивление Хайтауэра, 1-й танковой дивизии досталось бы еще сильнее. Впрочем, она и так бросила на равнине между Фаидом и «перекрестком Керна» массу разбитых пушек и противотанковых орудий, 59 полугусеничных транспортеров, более 20 грузовиков и 44 танка.
Одним из этих танков был «Шерман» сержанта Баскера Беннета. Он находился в гуще боя, который 1-й танковый полк вел перед проходом Фаид, и получил два попадания 75-мм снарядами в башню, после чего загорелся. «Я позвал водителя и радиста, но они не ответили, вероятно, потому что были убиты. Танк горел вовсю, и я поспешно выпрыгнул из него вместе с уцелевшими членами [428] экипажа», — вспоминает сержант. Спрятавшись в траншее, они следили, как пылает их танк. Они прятались несколько часов, пока вокруг бушевала битва. Позднее Беннет со своими людьми был вынужден сдаться в плен, когда немецкий танк собрался раздавить их в траншее. «А где ваша машина?» — спросил командир танка на прекрасном английском языке. Показав на пылающие обломки, американцы объяснили, что случилось. Они были страшно поражены, когда немцы отпустили их. «Мы быстро добрались до своих», — добавляет Беннет.
Хотя во время бегства через пустыню из Сиди-бу-Зид жара и дым мешали ясно видеть происходящее, сержант Кларенс У. Коли, еще один из солдат Хейтауэра, смог различить полугусеничные транспортеры, джипы, мотоциклы и грузовики, движущиеся в том же направлении. К тому моменту, когда они оказались в безопасности, у Хайтауэра осталось всего 7 исправных танков.
* * *
На обратном пути в Алжир, находясь в штабе Фридендолла, Эйзенхауэр узнал об атаке у прохода Фаид. Он получил заверения, что это всего лишь мелкая неприятность, в наступлении участвует только 21-я танковая дивизия, и Боевое командование А легко с ним справится. Нет никаких причин для беспокойства. В результате главнокомандующий узнал о катастрофе у Сиди-бу-Зид только вечером, уже находясь в Константине.
Андерсон все еще не мог забыть о прогнозе Моклер-Ферримена, который предсказывал, что главный удар будет нанесен севернее. Не имея от «Энигмы» никакой информации о 21-й танковой дивизии, имевшей 11 средних танков и дюжину «Тигров», он отказывался передвинуть на юг Боевое командование В Робинетта и помочь разгромленным частям Уорда. Сам Уорд оставался совершенно спокоен и не терял оптимизма. Как писал 15 [429] февраля его адъютант Эрнест К. Хатфилд: «Немцы вчера крепко нам врезали, но мы надеемся сегодня расплатиться с ними. Еще 3 дня вроде вчерашнего, и они смогут вычеркнуть 1-ю танковую дивизию из списков».
Ночью 14/15 февраля Уорд начал готовить контратаку, чтобы освободить Уотерса и Дрейка, и запросил помощи у Фридендолла. Он приказал Боевому командованию С полковника Стэка после наступления темноты двинуться на юг к «перекрестку Керна». Там к нему должен был присоединиться 2-й батальон 1-го танкового полка, ранее входивший в Боевое командование С и подчинявшийся 1-й Армии.
В составе батальона подполковника Альжера имелись 54 новых танка «Шерман», поддержанные истребителями танков, бронепехотой и полевой артиллерией. Его батальон не имел боевого опыта и очень смутно представлял, что происходит впереди. Даже имевшиеся карты были неверными. А впереди его ждали более 100 немецких танков, умело размещенные Циглером. Ими командовали умные опытные командиры, точно знающие, как бить зеленых американцев. Противотанковые орудия были установлены в зарослях кактусов на окраине Сиди-бу-Зид, среди домов и за заборами. Как заметил Робинетт, атакующие походили «на овечек, бредущих по незнакомой местности, кишащей волками».
Рано утром 15 февраля батальон Альжера двигался по равнине к горами Ксайра и Лессуда. Один взвод истребителей танков был атакован пикировщиками и остановился, но другие продолжали марш, пока не подошли к очередному высохшему вади. Танки сгрудились в том месте, где дорога пересекала пологий овраг. Головные машины не решались двигаться дальше под огнем противника, однако ловушка уже захлопнулась. Определив направление движение Альжера, немцы выдвинули из Сиди-бу-Зид две группы танков — на северо-восток и юго-запад. Клещи сжались, и на «Шерманы» с флангов обрушился меткий огонь. Снаряды легко пробивали тонкую [430] бортовую броню. Попавший в засаду батальон был быстро рассеян, все поле было усеяно разбитыми и горящими танками. Поняв, что Альжер никогда не доберется до Джебель-Ксайры, Стэк сообщил об этом Уорду, а потом радировал Альжеру, интересуясь, что он делает. «Пока очень занят», — последовал невозмутимый ответ.
В 15.40 бронепехота была вынуждена начать отступление, чтобы спастись от немецких танков, быстро приближающихся с юга. 68-й батальон полевой артиллерии был окружен, но все-таки сумел прорваться на запад и к наступлению темноты тоже находился в безопасности. Остатки батальона Альжера под ударами артиллерии и пикировщиков с боем продирались назад, в район развертывания на «перекрестке Керна». Сам Альжер попал в плен. Вернулись только 4 новых «Шермана» и очень немного танкистов из экипажей уничтоженных машин. Были потеряны 50 танков. Через 2 месяца, когда американцы снова заняли эту местность, выяснилось, что лишь один остановился из-за поломки. Остальные были буквально изрешечены немецкими снарядами. Батальон был практически уничтожен, потеряв в этом бою 15 офицеров и 298 солдат.
К наступлению ночи Уорд все еще не представлял, что происходит. «Мы можем разбить их, они тоже могут разбить нас», — радировал он Фридендоллу. При свете горящих танков немцы покинули поле боя, постаравшись спасти все, что было можно. Один солдат вспоминал: «Было много работы, не спали всю ночь. Я охранял пленных и помогал грузить раненных американцев в санитарные машины». Немецкие потери были относительно невелики: 100 человек и до 20 танков T-IV, 5 противотанковых 88-мм орудий, несколько полевых пушек и грузовиков. Солдаты Циглера отлично показали себя. Из захваченных документов они точно выяснили противостоящие им силы американцев. Но для американской 1-й танковой дивизии это была катастрофа. За двое суток она потеряла 2 танковых батальона и значительную [431] часть дивизионной артиллерии. Еще часть войск осталась на холмах вокруг Сиди-бу-Зид, их ждала незавидная судьба.
* * *
После того как вчера на равнине были уничтожены танки Хайтауэра, подполковник Уотерс послал своего шофера к командиру 2-го батальона 168-го пехотного полка (34-я пехотная дивизия) майору Роберту Р. Муру с сообщением, что он намерен отступать. Однако шофер быстро вернулся назад с перекошенным от боли лицом. В плече у него зияла большая рана. Его подстрелил ополоумевший американский патруль. Сам Уотерс был захвачен немцами, которых, судя по всему, привели арабы, которые догола раздели труп шофера. Подполковника отправили в лагерь VIIB возле Айхштадта в Германии, где охрана не спускала глаз с племянника Паттона.
Американский самолет сбросил на вершину Джебель-Лессуды приказ выходить из окружения. Командование этой группой американцев принял майор Мур. Перед ним встала сложная задача: вывести почти 650 человек и несколько пленных. (Остальная часть батальона находилась вместе с Дрейком на Джебель-Ксайре.) Им предстояло пересечь захваченную немцами равнину и выйти к «перекрестку Керна». Рано утром 16 февраля Мур добрался туда, таща с собой походную постель. Он заявил: «Немцы могут забирать мою каску, но свой английский спальный мешок я им не отдам». Потом прибыли еще около 300 человек, причем они привели с собой горстку пленных.
Частям, окруженным на Ксайре и Герат-Хадид, предстояло проделать более длинный путь, который проходил недалеко от Сиди-бу-Зид. Приказ отступать был передан по радио и сброшен с самолета ночью 16/17 февраля. Американцы отбивали постоянные атаки противника, [432] у них совершенно кончилось продовольствие и не хватало воды. Когда занялся рассвет, немцы увидели их на открытой равнине, и до спасительных склонов Джебель-эль-Хамра оставалось еще довольно далеко. Измученных людей окружили немецкие танки и мотопехота и начали крошить их из пулеметов. Примерно 1400 уцелевших американцев были загнаны в заросли кактусов, и [433] большая часть из них попала в плен. Среди пленных оказался и полковник Дрейк, который закончил войну в лагере под Айхштадтом вместе с Уотерсом и подполковником Альжером.
* * *
Когда стал ясен масштаб немецкого наступления на юге, Андерсон начал опасаться, что его обойдут с фланга. Так как он не мог выставить сильные заслоны перед Сбибой и Сбейтлой, вечером 15 февраля с разрешения Эйзенхауэра он приказал отступать. II корпус должен был образовать новую линию фронта, чтобы удержать Западный Дорсаль. Она должна была проходить от Сбибы на юг до Сбейтлы и далее на юго-запад через Кассерин и Фериану.
Был отдан приказ эвакуировать Гафсу, чтобы сократить протяженность фронта на юге. Американцы ночью 15/16 февраля под проливным дождем поспешно отвели войска. Содаты с трудом пробивались среди толпы перепуганных жителей, которые забили узкую дорогу на Фериану, находившуюся в 40 км на северо-запад. Несколько проституток, известных как «девочки Гафсы», тоже присоединились к беженцам. Один офицер, который помог им спастись, «заслужил всеобщую благодарность за свое исключительное чувство долга», ехидно замечает капитан Уэбб. И добавляет: «Сами девочки воздержались от комментариев».
Буквально на пятках у отступающего американского 1-го батальона рейджеров висели части германского гренадерского полка «Африка» и итальянской дивизии «Чентауро». Они заняли город без единого выстрела. Тем временем перепуганные американцы, впав в отчаяние, начали взрывать склады и укрепления в Фериане, хотя там же находилась сводная группа полковника Александра Н. Старка, готовившаяся отбить Гафсу, когда противнику [434] будет нанесен решающий удар на другом направлении.
Главная задача операции «Моргенлюфт» была выполнена еще до того, как Боевая группа Либентейн из состава Африканского корпуса смогла начать атаку. Это подтолкнуло Роммеля отправить разведывательные группы для атаки Ферианы и аэродрома Телепт, которые, по мнению Эйзенхауэра, имели огромное значение для союзников. Одновременно Роммель направил свою собственную группу охраны штаба на юго-запад к Метлави с приказом взорвать железнодорожный туннель и занять деревню. Там немцы обнаружили американские склады с драгоценным топливом и железнодорожными платформами.
Роммель убедил фон Арнима развить успех, достигнутый у Сиди-бу-Зид, захватив Сбейтлу, где американские саперы перед бегством взорвали огромный склад боеприпасов. Однако части Циглера простояли на месте все утро 16 февраля, дожидаясь разрешения Кессельринга на продолжение наступления. Эта задержка позволила Боевому командованию В Робинетта (которое было отпущено штабом 1-й Армии) выйти на продуваемую холодными ветрами пустынную равнину, на которой располагалась Сбейтла.
На севере 21-я танковая дивизия все еще оставалась в распоряжении фон Арнима. Так как Гафса пала, он полагал, что помощь Роммелю не нужна. Более того, фон Арним распустил свой ударный кулак. 10-я танковая дивизия отправилась гоняться за частями XIX корпуса Кёльца, который получил разрешение Андерсона на отход из Восточного Дорсаля к Сбибе. Немцы не сумели догнать их, и 10-я танковая обнаружила, что гоняется за призраками вокруг Фондука и Пишона.
Фон Арним возобновил атаку лишь ночью 16/17 февраля. При блеклом свете луны, окруженной морозным ореолом, три колонны Группы Герхард и Группы Пфайфер (21-я танковая) двинулись на позиции Боевого командования [435] А, которое едва успело развернуться на краю большой оливковой рощи в 3 милях от Сбейтлы, покинув «перекресток Керна». Пока немцы разворачивались для атаки, они вели с дальней дистанции пулеметный огонь и пускали осветительные ракеты, чтобы напугать неопытных американцев. Им удалось поджечь большой склад возле командного пункта МакКвиллина. Часть американцев запаниковала и бросилась бежать, смяв при этом саперов Боевого командования В, которые занимали позиции южнее и юго-восточнее города.
А затем началось всеобщее бегство в тыл. Войска превратились в беспорядочную толпу, охваченную паникой. Ее подгоняли выстрелы противника и грохот взрывов — саперы продолжали уничтожать склады топлива, боеприпасов, продовольствия. Примерно в 20.30 прогремел ужасный взрыв, который означал, что уничтожена насосная станция, гнавшая воду по акведуку на Сфакс. Это была откровенная ошибка, которая показывала, что приближение врага накалило обстановку до предела, и нервы у измученных солдат начали сдавать.
Лишь считанные единицы остались и продолжали сражаться, в том числе танки Хайтауэра и подполковника Кросби (командир 3-го батальона 13-го танкового полка). Вместе с артиллеристами Командования А они попытались отбить немецкую атаку. Однако Уорд решил, что линия обороны прорвана, и связался со штабом II корпуса. Андерсон встревожился по-настоящему и приказал эвакуировать Сбейтлу и Фериану утром 17 февраля. Как ни странно, именно в тот момент, когда Уорд передавал плохие новости в штаб корпуса, Циглер — который проявил изобретательность и упорство, командуя танковыми частями в ходе операции — сообщил фон Арниму, что оборона Сбейтлы слишком прочна и следует дождаться утра, чтобы атаковать город.
Когда встало солнце, отход на запад еще не был разрешен. Поэтому эфир был полон сообщений о дислокации войск и их планах, которые в нарушение всех инструкций [436] передавались открытым текстом. Танки Командования В, замаскированные мокрой глиной, наляпанной на броню, получили приказ держать позицию как можно дольше, чтобы прикрыть отступление. Находившееся немного севернее реорганизованное Командование С прикрывало город, который время от времени сотрясали взрывы неопытных подрывных команд, уничтожавших все подряд.
Утром того же дня 2-й батальон Специального подразделения 288 под командованием капитана Мейера начал атаку во главе Боевой группы Либенштейн вдоль дороги из Гафсы на Фериану. Этот город был оставлен американцами, пытавшимися сократить протяженность южного фаса линии обороны. Впереди всех шла рота лейтенанта Шмидта, которую сопровождал тяжелый истребитель танков и саперы с миноискателями. Под артиллерийским обстрелом и атаками американского XII авиакрыла воздушной поддержки немцы вошли в Фериану, как только американцы покинули ее.
Из домов наружу хлынули мужчины, женщины и дети. Как пишет Шмидт, «они махали руками и кричали, изображая восторг, как делали всегда при виде победивших войск». На аэродроме Телепт немцы нашли обломки 34 самолетов, которые американцы не смогли поднять в воздух. Над аэродромом поднимался высокий столб дыма от горящих 60000 галлонов бензина. На двери блиндажа была прибита газета с сообщением о новом наступлении русских. В разгар наступления фон Либенштейн был ранен взрывом мины возле Ферианы. Командование боевой группой Африканского корпуса перешло к генерал-майору Карлу Бюловиусу.
Чуть дальше на север, в Сбейтле, Боевое командование В Робинетта в 15.30 начало методическое и умелое отступление по 3 дорогам, идущим на юг. 2-й батальон 13-го танкового полка имел жаркую стычку и потерял 10 танков, в том числе машину командира — полковника Гардинера. Сам Гардинер был ранен, а его водитель убит. [437]
Наконец то, что осталось от 1-й танковой дивизии, добралось до деревни Кассерин, повернуло-на северо-запад и через проход Кассерин вышло к Тебессе. Юго-восточнее города американцы остановились, блокируя дорогу на Фериану. Там, укрывшись в лесу, дивизия постаралась оправиться от ужасных ударов, полученных за последние 4 дня. Она потеряла 2500 человек, 112 средних танков, 10 истребителей танков, 16 самоходных 105-мм и 5 самоходных 75-мм гаубиц, а также 280 других машин. По оценкам, 1-я танковая дивизия сохранила не более половины боевой мощи.
Перед Роммелём замаячил призрак серьезного стратегического успеха, хотя ему одним глазом приходилось следить за Монтгомери, продвигающимся к линии Марет. Немецкий командующий решил нанести совместный удар через Западный Дорсаль всеми силами, ранее участвовавшими в операциях «Фрюлингсвинд» и «Моргенлюфт». Он также планировал захватить Тебессу. Отсюда немцы могли наступать на север, в глубокий тыл 1-й Армии, до самого мыса Бон, вынудив союзников перейти к обороне. Это задержало бы их подготовку к наступлению и вообще заставило бы думать об уходе из Туниса.
Союзникам срочно требовалось что-то изменить в системе командования. 16 сентября Александер получил от Алана Брука совершенно секретную радиограмму: «Эйзенхауэр срочно просит, чтобы вы прибыли в Алжир 17 февраля. Считает, что ваше присутствие придаст уверенность остальным».
Через 2 дня Александер взял командование на себя. Он полагал, что общая ситуация «совершенно неудовлетворительна. Английские, американские и французские части на фронте перемешались, особенно на юге. Части и соединения раздерганы. Никакой общей политики или плана кампании. В воздухе творится то же самое. Это результат отсутствия централизованного командования и твердой воли. Мы полностью потеряли инициативу». [438]
Чтобы использовать свое временное преимущество, Роммель попросил поддержать его удар на Тебессу, но фон Арним твердо ответил, что 21-я и 10-я танковые дивизии должны занять районы Сбейтлы и Фондука. Из-за острой нехватки топлива и боеприпасов никакие части не будут выдвинуты дальше Восточного Дорсаля, если не будут захвачены вражеские запасы, так как полагаться на поставки из Италии слишком рискованно. Тем не менее, узнав об отступлении союзников, Роммель передал Comando Supremo и Кессельрингу, что намерен наступать на Тебессу, взяв под свое командование 10-ю и 21-ю танковые дивизии. Эту радиограмму союзники расшифровали только вечером 19 февраля.
Однако ранним утром этого дня Роммель получил приказ провести небольшую тактическую операцию. Фон Арним должен был связать силы союзников на севере, а Роммелю Comando Supremo приказало захватить Талу и оттуда двигаться на Ле Кеф, причем не ограничивало глубину операции. Роммель пришел в бешенство от такой недальновидности, вызванной чрезмерной отвагой кабинетных стратегов. Этот приказ ставил под угрозу его план глубокого охвата. Атакующие войска оказывались в опасной близости к фронту союзников, где их могли встретить вражеские резервы. Зная, что только внезапность поможет ему прорваться в район сосредоточения американских частей, он решил немедленно повернуть на Талу.
Роммель отправил фон Арниму радиограмму, требуя передать обещанные танковые части. Фон Арним отказался, солгав, будто слишком много танков находятся в ремонте, и оставил «Тигры» себе. Роммель приказал 21-й танковой дивизии наступать через Западный Дорсаль на Сбибу и Ксур. 10-я танковая дивизия сосредоточилась в Сбейтле, готовая развить успех либо 21-й танковой, либо боевой группы Африканского корпуса, наступавшей в проходе Кассерин, который находился в 25 милях на юго-восток от Сбибы. Пока командование Оси пребывало в [439] нерешительности, Андерсон приказал своим войскам укрепиться в Тебессе, на равнине между Ле Кефом и Талой, в проходе Сбиба, а также во всех горных проходах, соединяющих Тунис и Алжир. Только что прибывший Александер этот приказ утвердил.
В районе Сбибы — номинально находившемся в зоне XIX корпуса Кёльца, но фактически под контролем 1-й Армии — собралась большая часть 6-й бронетанковой дивизии Кейтли, 1-я гвардейская бригада из 78-й пехотной дивизии, 18-я полковая боевая группа из 1-й пехотной дивизии Аллена, 3 батальона американской 34-й пехотной дивизии, 3 американских батальона полевой артиллерии, 72-й и 93-й противотанковые полки. Севернее находилась французская легкая танковая бригада под командованием Сен-Дидье и маленькое Подразделение Гинэ.
В 55 милях отсюда вокруг Тебессы американская 1-я танковая дивизия спешно приводила себя в порядок и готовилась к новым боям. Генерал Уорд согласовал свои планы с генералом Вельвером, чтобы удержать проходы Дарная, Бу-Шебка и Ма-эль-Абиуд. Следовало перебросить артиллерию на помощь защитникам прохода Кассерин, где находились 26-я полковая боевая группа подполковника Мура, части 19-го инженерного полка 139-й бригады, 33-й батальон полевой артиллерии, 805-й батальон истребителей танков и батарея 75-мм пушек из французского 67-го полка африканской артиллерии.
В Тале, куда должен был обрушиться главный удар немцев, находилась британская 26-я бронетанковая бригада бригадного генерала Чарльза Данфи (без 16/5-го уланского полка, отправленного на помощь гвардейцам в Сбибу). Ожидалось скорое прибытие 2/5-го Лейчестерского полка 139-й бригады, которая только что высадилась в Северной Африке. 2-й Лотианский кавалерийский получил приказ двигаться в Талу, и ему предстоял марш продолжительностью 35 часов, что было суровым испытанием для водителей. [440]
Чтобы остановить немецкое наступление, Андерсон соорудил настоящий Тришкин кафтан, перемешав части всех армий. В результате трудно было разобраться, кто кем командует. Поток вопросов буквально захлестнул штаб Фридендолла, передвинутый в безопасное место — в Ла Кониф. Тем временем Роммель вечером 18 февраля провел разведку боем в проходе Кассерин, которая предупредила Фридендолла о готовящейся атаке. Однако немецкий генерал не представлял, какие силы ему противостоят. Кое-что, вроде переброски 6-й бронетанковой дивизии в Сбибу, удалось установить службе радиоперехвата. Примерно было известно, где находятся американские 1-я танковая, 1-я и 34-я пехотные дивизии. Однако точное расположение их подразделений оставалось неизвестно.
Встревоженный действиями вражеской разведки, Фридендолл позвонил по телефону полковнику Старку: «Я хочу, чтобы вы прямо сейчас отправились в проход Кассерин и стояли там, как Джексон Каменная Стена. Смените их там». Старк был изумлен: «Ночью, генерал?» «Да, немедленно». В тумане и под жутким ливнем Старк сменил в проходе Мура. Это ущелье находилось на высоте 2000 футов над равниной Сбейтлы. Справа над ним поднималась Джебель-Семмама (4447 футов), а слева — самый высокий пик Туниса Джебель-Шамби (5064 фута). Шоссе из Кассерина, находившегося примерно в 5 милях отсюда, пересекало ущелье, выходя на западные склоны гор среди огромных зарослей кактусов и кустарника, усыпанных обломками скал. В дожди глинистая почва становилась похожей на клей. Все это называлось долиной Фуссана, по которой дорога уходила на север к Тале. Южная грунтовая дорога уходила на восток к ущелью Джебель-эль-Хамра, через которое можно было попасть в Тебессу. И шоссе, и железнодорожное полотно пересекали реку Хатаб, которая была всего лишь жалкой струйкой в глубоком сухом русле, по мосту, уже уничтоженному Муром. [441]
Поперек обоих дорог сразу после развилки были установлены 3 ряда мин. В ущельях были заложены заряды взрывчатки, которые должны были остановить вражеские танки в восточной горловине. Мур намеревался еще больше расстроить порядки немцев артиллерийским огнем. Большую часть своей пехоты он развернул поперек дороги на Талу. Его саперы, совершенно не имевшие боевого опыта, перекрыли вторую дорогу. Более 2000 солдат растянулись тонкой линией вдоль позиции длиной более 3 миль. Они прикрывали выходы из ущелий, по обе стороны которых на скалах находились дозоры.
Когда появились головные машины знаменитого 3-го разведывательного батальона Африканского корпуса, оборонительные позиции еще не были полностью готовы. Многие командиры Мура не поняли план, по которому следовало завлечь немцев в узости и там уничтожить. Саперы были настолько неопытными, что, впервые увидев немцев, тут же пустились наутек. Их пришлось силой останавливать в тылу и возвращать на позиции.
Роммель планировал нанести удар утром 19 февраля через Сбибу и Кассерин. 21-я танковая дивизия генерал-майора Хильдебранда наступала на Сбибу, однако ее сильно задержали размокшая дорога и мины. Кроме того, плохая погода помешала действовать авиации обоих противников. Это дало некоторое преимущество Роммелю, который мог наступать, не заботясь о прикрытии с воздуха. Танки Хильдебранда встретили более решительное сопротивление, чем предполагалось. Они попали под сильнейший обстрел с господствующих высот, хотя арабы выдали расположение оборонительных позиций. Попытка обойти защитников с востока была сорвана пехотой 34-й дивизии, хотя 16/5-й уланский потерял 4 танка, поддерживая ее.
Солдаты Старка упорно держались и вокруг ущелья Кассерин. Немецкий 3-й разведывательный батальон неожиданно попытался прорваться сразу на рассвете, [442] однако британская разведка предупредила американцев. Они отбили атаку, и Бюловиус бросил в бой Боевую группу Ментон, сформированную из 2 батальонов панцер-гренадерского полка «Африка». Они должны были прорваться через проход, двигаясь по обе стороны дороги.
Две роты Специального подразделения 288 попытались ворваться на высоты, с которых американцы вели огонь. Под командованием обер-лейтенантов Шмидта и Бухгольца эти закаленные ветераны карабкались по отвесным утесам, умело укрываясь от огня американской артиллерии и пулеметов. Однако полковник Ментон, командовавший главными силами, плохо разбирался в особенностях горной войны и бросил своих солдат прямо в ущелье. Атака захлебнулась.
По пути в Сбибу Роммель в 13.00 посетил штаб боевой группы Африканского корпуса и приказал Бюловиусу провести атаку с фланга. Ближе к вечеру крупная группа пехоты и танков при попытке пройти севернее натолкнулась на американское минное заграждение, а потом попала под артиллерийский и пулеметный огонь. Попытка прорваться на запад была отбита вернувшимися американскими саперами, которые уничтожили 5 танков. Хильдебранд попытался пробить узкий коридор в линии обороны, однако меткий огонь британских 6-фунтовых противотанковых орудий поджег 12 немецких танков. 25-фунтовые пушки расправились с державшимися сзади самоходными орудиями. К наступлению темноты 21-я танковая дивизия дошла только до окраины Сбибы, но потом отступила на оборонительную линию в 7 милях южнее города.
Кессельринг прибыл в штаб фон Арнима и обнаружил, что происходит то же самое, что и во время операции «Фрюлингсвинд». 10-я танковая дивизия не была передана Роммелю, что сужало его возможности. Отвергнув предложение фон Арнима атаковать Ле Кеф, Кессельринг передал по радио Роммелю приказ не обращать внимания на распоряжения Comando Supremo и сосредоточить [443] все усилия на захвате Тебессы, которую можно обойти и окружить. На следующий день он прилетел на передовой командный пункт боевой группы Африканского корпуса, расположенный северо-западнее Кассерина. Городок был укрыт непроницаемой пеленой тумана и поднятого в воздух песка.
Слыша грохот выстрелов в ущелье Кассерин всего в 35 милях от Талы, командир 26-й бронетанковой бригады бригадный генерал Данфи сильно встревожился. Он заподозрил, что позиции Старка прорваны, и передал Андерсону, что требуется контратака. Однако для этого нужны более крупные силы, чем два плохо подготовленных танковых полка. Вместо подкреплений Андерсон прислал своего начальника штаба бригадного генерала Колина МакНабба (он был убит 2 месяца спустя во время боев за холм Лонгстоп), чтобы уточнить ситуацию.
Все выглядело спокойно, однако, используя ночную темноту, 19/20 февраля войска Бюловиуса захватили один из американских узлов сопротивления и разогнали роту саперов, в очередной раз поддавшихся панике. Ничего не зная об этих событиях, МакНабб не увидел причин для тревоги. Фридендолл послал Старку 3-й батальон 6-го полка бронепехоты, придержав 26-ю бригаду Данфи в качестве страховки от атаки на Талу. Он позволил отправить вперед лишь небольшую группу под командованием подполковника Гора из 10-й стрелковой бригады. Естественно, она была названа «Группой Гора» и заняла позиции в проходе той же ночью.
Никто толком не знал, кому подчиняются эти силы. Вконец обозлившись на непокорного Уорда, Фридендолл позвонил Траскотгу и потребовал принять срочные меры. По его словам, 1-я танковая дивизия находилась в состоянии полного хаоса, и он сомневается, чтобы «этот святоша» был способен исправить положение. Одновременно Фридендолл сообщил Эйзенхауэру, что Уорд «устал и испуган. Он сообщил мне, что перебросить туда новые танки, значит просто отдать их немцам». В таких условиях [444] нужна крепкая рука, и Фридендолл предложил прислать Траскотта.
Но события окончательно вырвались из-под контроля Уорда. Робинетт получал приказы непосредственно из штаба II корпуса — там с удовольствием оставили Уорда с носом. 20 февраля он должен был вести Боевое командование В из прохода Ма-эль-Абиуд через Талу к Кассерину, чтобы сменить Старка. Это еще больше обеспокоило Уорда. Кроме откровенной враждебности Фридендолла, он столкнулся с сомнительным поведением Робинетта. Уорд решил, что Робинетт пытается спихнуть его и занять пост командира дивизии. Катастрофа была подготовлена окончательно.
* * *
После того как атака в обоих направлениях заглохла, Роммель перенес основную тяжесть удара на проход Кассерин. 20 февраля в 8.30 солдаты 20-го панцер-гренадерского полка и 5-го батальона берсальеров под прикрытием огневого вала бросились в атаку, несмотря на туман и моросящий дождь. Солдаты Гора впервые услышали жуткий вой германских реактивных минометов «Небельверфер», которые выпускали 6 тяжелых снарядов в течение 90 секунд. Хотя связь со Старком была потеряна, Группа Гора сумела замедлить продвижение немцев в направлении Талы.
Снова связавшись с фон Бройхом, Роммель пришел в бешенство из-за задержки с развертыванием 10-й танковой дивизии, которую наконец получил. Но американский 19-й саперный батальон, прикрывавший Тебессу, оказался в серьезной опасности. «Противник приближается к моему командному пункту», — радировал Мур в полдень. Два батальона 10-й танковой, которые двинулись в бой следом за 21-й танковой и берсальерами, сумели-таки прорвать оборону американцев, которая просто [445] рассыпалась. 1-й батальон 8-го танкового полка под командованием капитана Ганса-Гюнтера Штоттена прорвался через проход к Джебель-эль-Хамра, куда из резерва выдвигалось Боевое командование В.
Возле Хайдры, в 20 милях северо-восточнее Тебессы, Робинетт встретил Фридендолла, который удирал подальше от прохода Кассерин. Он уже ни во что не верил и был настроен крайне пессимистично. «Бесполезно, Робби. Они прорвались, и ты их не остановишь», — сказал он. Ответ Робинетта был как всегда вызывающим: «Пусть так, генерал. Но мы пойдем и попробуем». Фридендолл даже обрадовался, когда нашелся человек, готовый сражаться: «Если ты их остановишь, Робби, я сделаю тебя фельдмаршалом». Робинетт пишет: «Я воспринял эту фразу как свидетельство веры в меня и моих солдат, а не в кого-то еще. Именно это нам было нужно». Теперь Робинетт командовал всеми войсками южнее реки Хатаб, тогда как Данфи — севернее.
Следует особо поблагодарить солдат Гора, которые с боем медленно отступали к Тале. 7 «Валентайнов» и 4 «Крусейдера» эскадрона С 2-го Лотианского кавалерийского, укрывшись в сухом русле вади, всю вторую половину дня вели дуэль с немецкими самоходками, хотя уступали им в огневой мощи. Ими очень умело командовал майор Э.Н. Билби, который погиб немного позднее. Когда все танки были уничтожены, уцелевшие танкисты отошли к расположению 17/21-го уланского под прикрытием 6 американских танков «Ли». 4 из них тоже были подожжены. В ярком свете пылающих танков немцы уничтожили британские 6-фунтовки, но 25-фунтовые пушки успели спастись.
Разгромленные остатки отряда Старка уже вышли из боя и мелкими группами пытались пробиться к Джебель-эль-Хамра. Не имея никакого боевого опыта, они все-таки целых 72 часа удерживали ветеранов Роммеля. Однако отряд недосчитался уже 400 человек, еще 100 были ранены, и больше не мог держаться. Майор Конвей, находившийся [446] на командном пункте, стал свидетелем конца: «Ночь, дождь, холод. Когда солдаты бросились по дороге в тыл, я остановил нескольких и спросил: «Что происходит?» Они не понимали, что делают, ими владело одно желание — поскорее убраться отсюда. Они побросали все, чтобы легче было бежать».
Наконец солдаты остановились и повернули назад, то ли благодаря усилиям самого Старка, то ли потому, что столкнулись с Командованием В Робинетта, движущимся на фронт. Однако проход теперь оказался в руках немцев, и ситуация стала критической: двинется Роммель на Тебессу или Талу? Первым за свою ошибку заплатил Моклер-Ферримен. Из Лондона в штаб Эйзенхауэра прилетел генерал Пэджет, командующий территориальными войсками, который должен был разобраться с этим. «Заменить Мока потребовали в таких выражениях, что это невозможно описать. Однако Айк настаивал на замене начальника разведки, который не давал достоверных сведений». В марте на замену Моклер-Ферримену прибыл бригадный генерал Кеннет Стронг.
Разведка союзников была почти уверена, что Роммель будет наступать на Талу. Новое подтверждение этому было получено в полночь 20/21 февраля, когда была расшифрована очередная директива Comando Supremo. Готовя наступление из прохода Кассерин, Роммель нервничал и проявил нехарактерную для себя нерешительность. Он дал союзникам несколько драгоценных часов, чтобы перевести дух. Неопытный 2/5-й батальон Лейчестерского полка подготовил последнюю линию обороны в 4 милях южнее Талы. Видя, как солдаты окапываются после 48-часового марша, офицер штаба Эйзенхауэра майор Конвей, не подозревавший, что это новобранцы, восхитился: «Я поговорил с несколькими зарывающимися в землю англичанами. Вокруг падали снаряды, а они спокойно рыли окопы. Закапывался весь чертов батальон. Американцы ничего подобного не могут. По крайней мере, они не показали, что могут». [447]
Из Марокко была спешно отправлена артиллерия американской 9-й дивизии. За 4 дня она проделала более 800 миль. Другие подкрепления спешили по ужасающим дорогам от Сбибы, где танки Хильдебранда опять не сумели прорвать оборону американцев. Но в результате углубляющегося кризиса в проходе Кассерин система командования союзников окончательно запуталась. Штаб 1-й танковой дивизии был убежден, что Робинетт командует всеми войсками в проходе. Однако Фридендолл приказал Аллену взять на себя командование всеми войсками южнее Фуссаны, от Джебель-Шамби до Ма-эль-Абиуд. Одновременно Данфи получил приказ координировать действия своей 26-й бронетанковой бригады, Командования С и остатков отряда Старка, хотя не имел ни штаба, ни системы связи.
Андерсон был крайне встревожен происходящим, и 20 февраля решил действовать через голову Фридендолла, который, судя по всему, терял контроль над событиями. Он приказал бригадному генералу Камерону Николсону принять под командование все войска союзников на северо-западе прохода. Они получили название «Группы Ника». Это было странное решение. Невозмутимый Николсон был заместителем Кейтли, который и должен был стать командиром. В целом система командования союзников запутывалась все больше и больше, что создавало опасные перегрузки.
* * *
Роммель выяснил силы противника из захваченных накануне документов. Он решил, что двойной удар из Кассерина вынудит обороняющихся разделить силы и ослабит их. Он принял важнейшее решение разделить свои силы. 21-я дивизия прекращала наступление на север. 10-я танковая дивизия фон Бройха должна была наступать на Талу, боевая группа Африканского корпуса — [448] на Джебель-Хамра и далее на Тебессу. Танки Хильдебранда должны держать оборону и не позволить союзникам перебросить подкрепления с севера.
На совещании командиров, которое устроил накануне вечером МакНабб, было решено, что Робинетт прикроет Тебессу и Хайдру (хотя граница между его войсками и зоной ответственности Терри Аллена оставалась несколько туманной). Дорогу через горы на Талу должен был защищать Данфи. Границей между ними служило русло реки Хатаб. Поэтому, куда бы ни направил свой удар Роммель, он подставлял фланг под контратаку.
Наступление на Талу и Джебель-Хамра вынудило Роммеля распылить свои силы. Однако британские солдаты, находившиеся далеко на севере, в Бедже, были потрясены, когда увидели заляпанные кровью джипы, удирающие из Кассерина. Началась паника. Когда немецкие разведывательные отряды начали прощупывать оборону союзников, «мы начали паковать вещи для лагерей военнопленных», — вздохнул какой-то офицер.
Хотя рано утром поднялся густой туман, боевая группа Африканского корпуса, во главе которой шли 2 батальона Специального подразделения 288, снова двинулась по дороге к вожделенному проходу Джебель-Хамра. На сей раз немцев встретило Боевое командование В Робинетта. Танки и самоходные 105-мм орудия притормозили наступление. «Постепенно светлело. Снаряды градом сыпались на нас со всех сторон», — вспоминает обер-лейтенант Шмидт. Под покровом темноты немцы откатились назад. Робинетт, уверенный, опытный и всегда изобретательный, дал 1-й танковой попробовать вкус победы.
Другая атакующая колонна — 10-я танковая дивизия — постепенно теснила 26-ю бронетанковую бригаду, с тяжелыми боями захватывая одну гряду холмов за другой. Восточнее дороги на Талу остатки Лотианского кавалерийского и 17/21-го уланского на своих «Валентайнах» и «Крусейдерах» пытались остановить немецкий [449] поток. Несколько раз, когда атака грозила остановиться, Роммель бросался в гущу боя. Он заставил фон Бройха двинуть пехоту на грузовиках следом за танками. Жалкие остатки двух английских полков получили приказ отойти в тыл через оборонительные позиции лейчестерцев. За ними двинулись уцелевшие танкисты, спасшиеся из пылающих машин. Убитых и раненых постарались вывезти на транспортерах «Брен» и разведывательных броневиках.
Перед Талой горстка танков остановилась. Времени установить минное заграждение поперек дороги уже не было. Вдруг лейчестерцы увидели приближающийся британский танк. Он перевалил через траншею и внезапно открыл огонь. Следом за ним ринулись немецкие танки. Оказывается, немцы захватили исправный «Валентайн» и с его помощью попытались просочиться через линию обороны.
У лейчестерцев почти не было шансов выстоять против танков. Но вдруг вспыхнуло бензохранилище, находящееся рядом с дорогой. Силуэты немецких танков ясно обрисовались на фоне пламени, и 17/21-й уланский немедленно открыл огонь. Несколько часов продолжалась танковая дуэль, мечущаяся взад и вперед на последней гряде перед Талой. К 20.00 немцы потеряли 15 танков, в том числе трофейный «Валентайн», и отступили, чтобы перегруппироваться и возобновить атаку на следующее утро. Англичане понесли тяжелые потери: 571 человек попал в плен, были уничтожены 38 танков и 28 пушек.
К утомленным защитникам очень вовремя пришло подкрепление. Бригадный генерал С. ЛеРой Ирвин привел артиллерийские подразделения 9-й дивизии. Шатающийся от усталости Ирвин встретился с бригадным генералом Джеком Пархэмом, командиром артиллерии 1-й Армии. Несмотря на дождь, туман и мрак, они тщательно разместили 48 американских гаубиц. Перед ними расположилась жидкая цепочка лейчестерцев, которых осталось не более 100 человек. К ним присоединились [450] пехотинцы 2-го хэмпширского батальона. 16/5-й уланский полк, имевший танки «Шерман», спешно выдвигался из Сбибы. А менее чем в миле от них находились 2500 солдат с 50 танками, 30 пушками и другим оружием. Немцы были полны решимости уничтожить защитников прохода.
«Мне жаль, однако нам придется сражаться дальше почти без всякой надежды», — рано утром 22 февраля обратился к своим танкистам подполковник Блейк из Лотианского кавалерийского. Хотя у него осталось всего 10 танков, он получил приказ Данфи занять холм, господствующий над позициями англичан. Примерно в 5.00 танки двинулись вперед под ледяным дождем. Однако, как только они перевалили гребень, то налетели на поджидавших немцев. В ходе жаркой схватки 7 английских танков были уничтожены. Но их непреднамеренное самопожертвование озадачило немцев. Те решили, что вскоре начнется гораздо более сильная контратака. Это подозрение усилилось после того, как с рассветом загрохотали гаубицы Ирвина. Вместо того чтобы приказать 10-й танковой нанести решающий удар, фон Бройх остановился. Его ужасные 88-м орудия открыли бешеный огонь, на 6 часов прижав остатки Группы Ника к траншеям.
Пока фон Бройх в нерешительности топтался перед Талой, Бюловиус приказал своим солдатам двигаться на запад, к проходу Джебель-Хамра и приготовиться атаковать на рассвете. Под сильнейшим ливнем они сбились с пути, пытаясь обойти южный фланг Робинетта. В результате они вышли по верблюжьей тропе к проходу Бу-Шебка, в 7 милях от указанного места, где они оказались бы в долине Фуссана.
Последовала беспорядочная схватка, в ходе которой немецкие солдаты, одетые в захваченные французские и американские мундиры, при поддержке 25 танков и штурмовых орудий попытались прорваться к Джебель-Хамра. Они были остановлены получившим большие подкрепления 16-м полком 1-й пехотной дивизии. Когда немцы [451] уже собрались отходить через проход Бу-Шебка, американцы бросились в контратаку. Под сильным огнем артиллерии 1-й дивизии, к которому с северо-востока присоединились пушки Робинетта, хваленая немецкая дисциплина рассыпалась в прах. Сотни людей кинулись искать спасение в темноте, бросив совершенно целую технику и вооружение. Роммель приказал отозвать боевую группу Африканского корпуса в тот момент, когда успех был уже почти в руках Бюловиуса.
* * *
Роммель был явно подавлен провалом попытки фон Бройха прорваться к Тале и неудачей под Бу-Шебкой. Вдобавок разведка сообщила, что союзники наращивают силы к северо-западу от Кассерина. Поэтому он решил, что обстоятельства складываются слишком неблагоприятно.
Во второй половине дня 22 февраля, когда рассеялись низкие тучи, появились истребители-бомбардировщики англичан в сопровождении «Спитфайров». Она атаковали германские танки и бронетранспортеры на подходах к Тале. В это время американские бомбардировщики, действующие с единственной взлетной полосы Юкс-ле-Бена, и истребители Р-40 «Аэрокобра» обстреляли вражеские колонны в проходе Кассерин. Боевая группа Африканского корпуса получила приказ удерживать фронт перед Талой до последнего патрона и не отступать без особого приказа. Когда Роммель обратился во Фраскатти, где находился штаб Кессельринга, тот приказал фон Арниму встретиться с ним в Бизерте. На этой встрече Роммель в довольно резких выражениях потребовал ответа: почему не была выполнена ни одна из его просьб о помощи? Почему Боевая группа Циглер была передвинута еще дальше на север, а не поддержала правое крыло Роммеля? Раздоры между командующими никак не утихали, [452] поэтому Кессельринг был прав, остановив наступление в проходе Кассерин.
Тем же вечером Бюловиус получил приказ отходить. За ним должен был последовать фон Бройх, а Хильдебранд должен был оставаться возле Сбибы в немедленной готовности к отходу. Рано утром прибыла официальная директива Comando Supremo: основные силы боевой группы Африканского корпуса следует передать итальянской 1-й Армии — бывшей Итало-германской танковой армии, переименованной 20 февраля, когда генерал Мессе крайне неохотно принял командование, уступив только просьбам самого Роммеля. 10-я танковая дивизия должна была охранять проход Кассерин во время отступления, а потом отойти сама и соединиться в Сбейтле с 21-й танковой дивизией, которая покинет Сбибу. После этого обе дивизии должны отойти на восток через проход Фаид. 10-я танковая поворачивает на север к Пишону, а 21-я танковая — на юг к Сфаксу.
Когда его войска начали отступление, Роммель вечером 23 февраля получил директиву, в которой говорилось, что он назначен главнокомандующим Группой армий «Африка». В нее входили 5-я танковая армия (фон Арним) и итальянская 1-я Армия (Мессе). Уже практически ночью Comando Supremo настояло на объединении командования. Роммель писал жене: «Я сделал шаг вверх по командной лестнице и в результате отдал свою армию. Байерлейн остается моим начальником штаба. Окончательное это решение или нет, не известно».
Тем временем союзники тоже пытались распутать клубок внутри командных структур. В Марокко, в Марморе, стояла американская 2-я танковая дивизия генерал-майора Эрнеста Н. Хармона, которого за грубый язык прозвали «Старый ругатель». Он узнал об ухудшении ситуации в проходе Кассерин, и 20 февраля был вызван в штаб главнокомандующего. Там ему было поручено «временное командование войсками», и Хармон с удивлением узнал от Эйзенхауэра о разногласиях между Фридендоллом [453] и Уордом, о неподчинении Робинетта Уорду, о том, что англичане считают 1-ю танковую дивизию небоеспособной.
Эйзенхауэр предложил ему принять командование либо Нкорпусом, либо 1-й танковой дивизией. «Решайте сами Я не могу командовать обоими», — ответил Хармон. После этого Эйзенхауэр приказал ему принять на себя обязанности заместителя командира корпуса и помочь Фридендоллу взять ситуацию под контроль. А уже после этого сообщить, кого он хочет сменить: Фридендолла или Уорда. Прибыв 22 февраля в Константину, а потом в Тебессу, Хармон увидел массу джипов, грузовиков и всяческих машин, набитых охваченными паникой солдатами, которые пытались удрать с фронта. В штабе Фридендолла он был потрясен первыми словами командира корпуса: «Мы ждали вашего прибытия. Следует ли нам переносить командный пункт?» Хармон принял решение мгновенно: «Какого дьявола?! Нет!» «Хорошо, пусть будет так. Мы остаемся», — сказал Фридендолл, повернувшись к остальным.
Получив от Фридендолла письменный приказ, Хармон обнаружил, что ему передано командование 1-й танковой и 6-й бронетанковой дивизиями. Первым делом он посетил своих дивизионных командиров. Уорд принял его хорошо, после того как Хармон заявил: «Я примерно на тысячу позиций позади тебя в списках, но вот мои приказы, и они не обсуждаются». Капитан Хатфилд, один из адъютантов Уорда, однако высказался более резко: «Фридендолл ни разу не приказывал моему генералу. Мы вчера врезали немцам, и они ушли через проход. В этом заслуга только генерала Уорда».
Обаятельный и вежливый Хармон очень хорошо подходил для решения столь деликатной задачи. Уорд отдал своим частям специальный приказ: «Все подразделения на рассвете должны быть готовы к маршу в любом направлении, кроме тыла». Тем временем Хармон отправился на встречу с бригадным генералом Николсоном. [454]
Тот был грязным и небритым, проведя несколько суток без сна. «Вчера мы им расквасили нос, и мы совершенно готовы повторить это завтра утром», — заявил он. Хармону это понравилось: «Мы с ним прекрасно сработались». Хармон прибыл слишком поздно, чтобы повлиять на операции у Кассерина, однако именно он организовал преследование отходящего противника. Хармон привел в действие «План Хаузе», разработанный ночью 19/20 февраля, по которому предусматривалась совместная контратака войск Данфи и Робинетта.
Лишь утром 23 февраля осажденные американцы обнаружили, что противник исчез. В Джебель-эль-Хамре Боевое командование В не нашло целей. Возле Бу-Шебки солдаты Терри Аллена сообщили, что потеряли контакт с противником. Подсчитав потери 34-й пехотной дивизии: 50 убитых, 200 раненных, 250 пропавших без вести, генерал-майор Райдер приказал выслать из Сбибы патрули перед тем, как на следующий день начать наступление.
На дороге в Талу Николсон приказал всей артиллерии в полдень прекратить огонь. Разведывательные группы прошли 3 мили без происшествий, пройдя место, где группа Ника приняла последний бой. Два разбитых транспортера «Брен» уткнулись носом в немецкий танк с сорванной башней. Сгоревшие вражеские танки были окружены стреляными артиллерийскими гильзами, жестянками от полевых рационов, бумагами, обломками оборудования и другим мусором. Мертвый араб в белоснежном бурнусе лежал там, где его сразил перекрестный огонь. Рядом с одним танком лежал высокий светловолосый немец, его голубые глаза продолжали удивленно смотреть в хмурое небо. У него в кармане нашли письмо из Рура, отправленное всего 5 дней назад. Была выкопана могила, и армейский капеллан прочитал заупокойную молитву всем мертвым, без различия мундиров.
Как только Хармон понял, что битва закончилась, он отправился на встречу с Фридендоллом. Командир корпуса [455] мертвецки пьяный валялся в кровати, на радостях перебрав виски. Однако у остальных не было времени праздновать. Они прокладывали путь через дьявольские сады из тысяч мин к проходу Кассерин, напрасно пытаясь догнать немцев. Однако призрак погони мгновенно улетучился из головы Найджела Николсона, офицера гвардейских гренадер, когда он увидел английского солдата, разорванного взрывом мины. Половины его тела лежали по обе стороны дороги.
Немцы потеряли 201 человека убитыми, 536 были ранены, 252 пропали без вести. Они также потеряли множество пушек, танков, полугусеничных транспортеров, грузовиков. Однако они заявили, что захватили более 4000 пленных, множество машин, боеприпасов и техники. Особенно тяжелый удар получили американцы, и им потребовалось время, чтобы оправиться. II корпус потерял более 20 процентов состава. Из 30000 американцев, участвовавших в битве, 300 человек погибли, около 3000 были ранены, почти 3000 пропали без вести.
Более важным было то, что противник полностью разрушил планы союзников. Как заметил Александер, это затянуло войну в Тунисе на несколько месяцев. Были потеряны время, жизни и техника. Для возмещения потерь, понесенных в проходе Кассерин, из состава американских 3-й пехотной и 2-й танковой дивизий было отправлено 3400 человек, в основном добровольцы. 3000 из них были пехотинцами. Когда немцы очистили проход, союзники принялись разбираться, кто виноват. [456]