Глава 13. МЫ ОСТАНОВИЛИ ЛУЧШЕЕ, ЧТО ОНИ ИМЕЛИ
«Это просто чудо, что я еще жив. Если так будет продолжаться дальше, томми скоро вышвырнут нас из Африки».
Дневник немецкого ефрейтора, 24 марта 1943 года.
Новозеландцы Фрейберга не подозревали о побоище в Вади Зигзу. Они с трудом двигались по тяжелой, мягкой почве и остановились в нескольких милях от своей первой цели — прохода Тебага (или рубежа «Слива»). Рано утром 21 марта разведка 8-й Армии сообщила, что 70 танков 21-й дивизии уже движутся к Эль-Хамме (рубеж «Слива»), а 50 танков 15-й дивизии стоят в готовности, ожидая приказа направиться туда, если они не будут нужны на линии Марет. Мессе также приказал 164-й легкой дивизии покинуть Марет и направиться в Эль-Хамму, куда она прибыла 22 марта. Фрейберг получил эту информацию только на следующий день. [504]
Обеспокоенный случившимися задержками, Монтгомери дважды требовал от Фрейберга прорваться через проход Тегапа и поспешить к Габесу. II корпус, наступающий на восток из Гафсы, должен был отвлечь на себя внимание противника. Однако Фрейберга тревожила нехватка личного состава в дивизии (из положенных 16000 человек недоставало 2400, или 15 процентов). Опасаясь, что в случае новых серьезных потерь новозеландские войска будут просто выведены со Среднего Востока, он никому не высказывал этих опасений.
21 марта в 8.00 авиация союзников нанесла удар по проходу Тегапа, где вспыхнуло множество пожаров. Однако танки Фрейберга, которым не хватало поддержки пехоты, не сумели прорваться. Несмотря на заранее оговоренный сигнал оранжевыми дымами, несколько возвращающихся самолетов все-таки обстреляли новозеландцев. К счастью, потери оказались невелики. Атака высоты 201, расположенной в центре прохода, силами 25-го и 26-го батальонов 6-й пехотной бригады (бригадный генерал Джентри) и эскадрона танков 3-го танкового полка задержалась. Им пришлось остановиться и ждать, пока будут расчищены минные поля, а корпусная артиллерия развернется, чтобы поддержать удар. Артиллеристы МакИнтайра подвели свои орудия на 300 ярдов к позициям неприятеля. Сержант Каффел вспоминает: «Нас накрыло залпом, убив и ранив нескольких человек. Мы должны возносить благодарственные молитвы за новозеландского врача, который через пару минут появился на орудийных позициях и под огнем перевязал раненых. Мы были вынуждены оттащить орудия назад примерно на 1000 ярдов, а потом снова открыли огонь, чтобы прикрыть нашу пехоту. Ночью нас атаковали вражеские самолеты. В лунном свете они обстреляли нас из пулеметов и сбросили несколько осколочных бомб».
Несмотря на плотный огонь из стрелкового оружия, новозеландцы штыковой атакой очистили первую линию окопов. Они также захватили высоту 201, хотя в ходе жарких стычек она еще несколько раз переходила из рук [505] в руки. Новозеландцы потеряли 11 человек убитыми и 68 ранеными. На следующий день около 800 итальянцев отправились в плен, жалуясь на ледяной ветер и огонь новозеландцев.
Захватив высоту 201, бригадный генерал Джентри начал убеждать Фрейберга бросить 8-ю бронетанковую бригаду в проход Тегапа, не дожидаясь утра. Фрейберг разрешил ее командиру бригадному генералу Харви двигаться дальше (но не приказал!). 22 марта корпус закреплял и расширял захваченный выступ. Естественная осторожность Фрейберга была усилена неприятным инцидентом. Когда он разговаривал с подполковником Келлетом, тому осколком оторвало голову. Каким-то чудом Фрейберг не получил ни царапины, но 5 человек, стоявшие рядом, были ранены.
* * *
После колебаний ночью 22/23 марта Монтгомери проснулся очень рано. Он пришел в себя, и его самоуверенность восстановилась полностью. Пока XXX корпус торчал перед Вади Зигзу, а дивизия Фрейберга продолжала эффектное, но малополезное наступление на левом фланге, Монтгомери решил прекратить биться лбом в стену и направить вслед за Фрейбергом в обход левого фланга еще и 1-ю бронетанковую дивизию. Вместе с ней должен был отправиться штаб X корпуса во главе с генерал-лейтенантом Хорроксом, который должен был принять на себя общее командование. Фрейберг был старше Хоррокса, и когда тот прибыл, командир новозеландцев был «мрачным, печальным и неприветливым». Генерал-майор Такер считал, что Хоррокс просто боялся Монтгомери, и ему не хватило мужества отказаться от этого назначения. Зато Лииз был только рад, что 50-я дивизия убралась. «Проваливайте, Хоррокс, и выигрывайте битву», — сказал он снисходительно.
Потребовалось все дипломатическое искусство де Гингана, чтобы уладить возникшие проблемы. Малоизвестный [506] Хоррокс должен был стать командиром Фрейберга, который был во всех отношениях опытнее. Однако верность долгу взяла верх над личными чувствами, хотя кое-какие противоречия, разумеется, возникли. Де Гинган сделал все возможное, чтобы их сгладить.
Но «Джерти» Такер был совсем не рад происходящему. 25 марта он писал: «В этой битве все идет вверх дном. Ее ведут XXX корпус и 50-я дивизия». Однако, к его огромному изумлению, и 4-й индийской дивизии чуть было не представилась возможность сыграть свою роль. Впереди лежали горы, к которым уроженцы Пенджаба, Непала и Белуджистана привыкли, особенно после службы в индийском приграничье, Абиссинии и Эритрее.
Получив данные разведывательных патрулей 5-й бригады и местных французских источников, Такер узнал, что карты союзников не слишком точны. То, что считалось пешеходной тропой через холмы Матмата из Меденина, выходящей к проходу Халлуф, в действительности было нормальным, хотя и узким асфальтированным шоссе. Войдя в холмы, дорога разветвлялась. Северная дорога выходила к вершинам Туджане и Техине на северо-востоке, а потом превращалась в грунтовку, спускающуюся вниз через деревню Матмата и Бени-Цельтен на равнину Га-бес. Если дивизия захватит эти горные дороги, когда новозеландцы выйдут на рубеж «Слива» (Эль-Хамма), их коммуникации станут короче на 150 миль. Получив свободу действий в пределах 40 миль от побережья, англичане могли нанести мощный удар с тыла по войскам противника на линии Марет.
23 марта Монтгомери приказал Такеру собрать 4-ю индийскую дивизию и занять проход Халлуф. Самым важным условием была скорость, если Такер хотел смять фланг противника. Однако он не сумел провести свою дивизию через Меденин, так как в это время через город проходила 1-я бронетанковая дивизия, усиленная бригадой 7-й бронетанковой. Она двигалась на помощь новозеландцам, что считалось первоочередной задачей. Такер [507] мог только ждать и ругаться. Его дивизия начала наступление лишь ночью 24/25 марта.
В штабе 18-й Группы армий царил покой. Александер был доволен Паттоном, «который все делал хорошо и наладил всестороннее сотрудничество». Американская 1-я пехотная дивизия в последних боях показала, что она не так уж плоха, в отличие от 1-й танковой, относительно которой Черчилль получил неодобрительный отзыв. Паттон намеревался каким-нибудь образом подтолкнуть Уорда и захватить холмы рядом с Макнаси, однако вторая фаза операций II корпуса была отложена из-за грязи, застопорившей танки Уорда. Район, где расположился штаб 1-й танковой, был покрыт сплошным слоем воды. По расположению Боевого командования А МакКвиллина текли настоящие реки.
Уорд выполнил приказ Паттона захватить железнодорожную станцию Сенед. Однако это было сделано хитрым маневром, а не лобовым ударом вдоль железной дороги Гафса — Макнаси. Угрожая фронтальной атакой Командования А МакКвиллина, который 20 марта сумел выбраться из жидкого болота, Уорд направил Командование С Стэка и 60-ю полковую боевую группу (полковник ДеРохан) 9-й пехотной дивизии в обход с севера. Солдаты ДеРохана поднялись на гребень высотой 600 футов, господствующий над долиной, а танки Стэка перебрались через несколько холмов и заблокировали северные подходы к Сенеду. МакКвиллину пришлось сражаться с грязью и минами, однако он понес минимальные потери и взял более 500 пленных.
Как только 21 марта была захвачена станция Сенед, 18-й и 26-й полки 1-й пехотной дивизии вместе с 1-м батальоном рейнджеров были направлены на восток к Эль-Геттару. На следующий день они заняли главную оборонительную позицию, которую пытались защищать 6000 солдат итальянской дивизии «Чентауро», и окопались, оседлав дорогу.
Паттон разозлился на Уорда, дивизия которого наступала на Макнаси слишком медленно и «проболталась [508] целый день», перед тем как занять город, хотя это было очень легко, потому что противник оттуда эвакуировался. Потом последовала новая остановка, так как Уорд не сразу смог переправить танки через холмистую гряду на востоке. Вечером 22 марта он направил их для захвата прохода, ведущего к Меццуне. Одновременно следовало занять высоты, господствующие над этим проходом. Хотя у противника было очень мало времени для установки мин и проволочных заграждений, немцы и итальянцы из Специальной бригады 50, сформированной генералом бригады Империали де Фраскавилла, остановили атаку, причем совершенно не имея артиллерии. На следующее утро атака повторилась. Империали был вынужден сам прибыть на фронт, так как его войска разбегались с угрожающей скоростью. Положение спасло фанатическое сопротивление 80 человек бывшей охраны Роммеля под командованием майора Медикуса, которым помогли солдаты Специального подразделения 580. Вскоре появился полковник Рудольф Ланг, который привел с собой часть своей боевой группы из состава 10-й танковой дивизии. С помощью нескольких энергичных молодых офицеров из полка тяжелых зениток он остановил отступление, приказав расстреливать беглецов. Позднее на импровизированную линию обороны были переброшены несколько батальонов, и положение стабилизировалось.
Кессельринг хотел перевести 10-ю танковую дивизию ближе к южному сектору фронта, но ее головные части прибыли в Эль-Гетар только 22 и 23 марта. Немцы предприняли отчаянную попытку остановить продвижение американцев. Британская служба радиоперехвата обнаружила присутствие этих войск и предупредила о готовящемся ударе. Немцы решили, что это результат измены, усилили меры безопасности и перенесли время атаки позиций 1-й пехотной. Американцы окопались на серии низких холмов, которые прикрывали выход на равнину Эль-Геттар, имеющую ширину от 4 до 5 миль и ограниченную двумя высокими горными массивами. Немецкие [509] танки стремительно двигались по ковру желтых лютиков. Их сопровождали грузовики с пехотой. Пикировщики в это время нанесли удар по позициям американцев.
Однако американская артиллерия открыла огонь, и на головные танки обрушился стальной шквал. Из вади появились истребители танков и начали расстреливать немцев в упор. С боем продвинувшись на 3 мили и оказавшись всего в 2 милях от штаба Аллена, немцы были вынуждены отступить к перекрестку между восточным углом долины и дорогой, идущей на юг в Кебили.
Показав незаурядную стойкость, они перегруппировались и снова двинулись вперед. Истребители танков были уничтожены, так как нарушили приказ Паттона и погнались за немецкими танками, не имея преимущества в скорости и броне. Однако и вторая атака была отбита. Немцы оставили на поле боя 30 танков, некоторые из них пылали. Когда во второй половине апреля американцы снова заняли этот район, в одном из окопов было найдено тело солдата 1-й дивизии. Рядом лежало недописанное письмо домой, которое начиналось так: «Мы остановили лучшее, что они имели».
* * *
После того как 24 марта 1-я танковая снова не сумела занять высоты рядом с Макнаси, Паттон потерял терпение и приказал Уорду лично возглавить атаку. Поэтому, к всеобщему удивлению, когда в 0.30 на следующий день батальон атаковал Джебель-Наэмиа, его вел лично командир дивизии, не обращая внимания на вражеский огонь. «Черт побери, ведь вы не собираетесь заставить 50-летнего старика бегать за вами?! Давайте, захватим ту горку!» — кричал Уорд. Тем не менее, атака захлебнулась, а сам Уорд получил в левый глаз осколком камня. В 6.00 генерал вместе с адъютантом решили отойти и вызвать на помощь артиллерию, чтобы та смела немцев, вцепившихся в голые скалы. [510]
Паттон решил, что ему удалось сделать человека из Уорда, и наградил его Серебряной Звездой. Сначала Уорд даже намеревался отказаться от медали. Однако теперь части 1-й танковой дивизии двинулись дальше. Паттон пришел в восторг от того, что Александер 17 марта разрешил ему наступать дальше Гафсы. Через 3 дня задачи второй фазы операции были выполнены, потому что итальянцы бежали, а 10-я танковая дивизия не успела перекрыть ему дорогу.
Полковник Ланг пришел к точно такому же заключению. Он полагал, что после падения Гафсы наступление американцев больше не встречало серьезного отпора. Итальянцы были сильны, лишь когда их было очень много. Те, кто не успевал удрать после начала вражеской атаки, сдавались в плен. Один «надежный» батальон, который Ланг по требованию Империали поставил на линию огня, просто разбежался, завидев врага. Переформированный батальон получил новых командиров и опять был двинут в бой, после чего почти в полном составе дезертировал.
Не встречая реального сопротивления, американцы двигались вперед и вечером 20 марта вышли к проходу Макнаси. Лишь остатки одного итальянского батальона попытались сражаться, позднее немцы наградили всех солдат Железным Крестом 2 класса. Отсюда американцы могли выйти в тыл итальянской 1-й Армии и перерезать ее коммуникации. Однако в серии стычек «Тигры» и 88-мм зенитки затормозили наступление, причем американская артиллерия отстала от пехоты. Как заметил Ланг, «противник прекрасно знал о своем превосходстве в технике, и потому больше не желал идти на крупные потери в пехоте». Нет никаких сомнений, что на Паттона произвели впечатление потери немцев во время атаки Гафсы 23 марта, о которых ему рассказал Брэдли. Он видел, как немецкая пехота таяла под огнем 16 артиллерийских батальонов. Шквал стальных осколков буквально «рубил на куски этих прекрасных пехотинцев. [511] Мне совсем не нравилось видеть, как уничтожается отборная пехота».
Александер настаивал, чтобы II корпус не прекращал оказывать давление по всему Восточному Дорсалю. Он потребовал направить танки по дороге Гафса — Габес к Вади Акарит, следующему естественному барьеру, куда могла отойти 1-я Армия с линии Марет. Он освободил американскую 9-ю пехотную дивизию (без 60-й полковой боевой команды), которая должна была держать фронт южнее Эль-Геттара, а 34-ю пехотную дивизию перебросил в Сбейтлу, чтобы имитировать наступление через Фондук на Кайруан. В северной части его сектора 1-я танковая дивизия оставила Командование В и свои позиции к востоку от Макнаси изрядно поредевшей 60-й полковой группе. Остальные подразделения 1-й танковой должны были наступать на Габес через брешь, пробитую 9-й пехотной дивизией. К несчастью, эти приказы запоздали и были неправильно поняты. Для их выполнения приходилось наступать по сильно пересеченной местности, где обороняющиеся имели большие преимущества. Тем не менее, многочисленные угрозы держали в постоянном напряжении 10-ю танковую дивизию немцев, и «Энигма» сообщила о трудностях, которые испытывает противник.
* * *
Перед 8-й Армией теперь находились 21-я танковая и 164-я легкая дивизии. Они стояли возле прохода Тебага и имели приказ действовать только в случае наступления противника, поскольку были серьезные сомнения в том, что они смогут удержать новую слабую линию обороны. Соединение L Леклерка перешло под командование Фрейберга, и его яростные сенегальские стрелки в серии штыковых атак захватили несколько важных высот. Бригадный генерал Киппенбергер из 5-й новозеландской бригады получил прекрасную возможность видеть вражеские [512] линии. «Это была единственная разведка, когда я увидел все, что желал».
164-я пехотная дивизия, все передвижения которой теперь были видны новозеландцам, сообщила в штаб армии, что 21-я танковая слишком слаба и не сможет вернуть высоты. Немцы опасались, что не сумеют отбить массированную танковую атаку. Пропустив наконец 1-ю бронетанковую дивизию, 4-я индийская дивизия выбралась из Меденина и отправила 7-ю бригаду на юг через проход Хордаш, чтобы обойти главный массив холмов Матмата. 5-я бригада пошла прямо через горы на запад к Халлуфу, потом повернула на север, чтобы атаковать противника. За ней в качестве группы поддержки следовала 7-я бригада. Перевалив через горы, обе бригады превратились в мобильные боевые группы и спустились на равнину Габес. Однако 1-й батальон 9-го полка гурков ночью 24/25 марта, подойдя к проходу Халлуф, столкнулся с серьезными трудностями. Противник поставил здесь множество мин самых различных типов: немецкие мины Теллера, итальянские мины «N», противотанковые мины, французские квадратные мины, мины-лягушки, магнитные мины. Многие имели взрыватели замедленного действия.
Расчистка дороги стала причиной серьезной задержки. Лишь во второй половине дня батальон вышел на перекресток дорог Техине и Халлуф. Отсюда 1/4-й батальон Эссекского полка повернул на север. Он продвинулся еще на 10 миль, почти не встречая сопротивления. 1/9-й батальон гурков шел за ним. Однако на самой северной оконечности массива Матмата они попали под точный огонь немецкой артиллерии и остановились.
К югу от прохода Хордаш 7-я бригада еле ползла через море мин. Такер писал: «Они были установлены так глубоко, что миноискатель не обнаруживал их, а штык не мог достать. Однако мина взрывалась, когда над ней оказывалась машина». Потеряв все миноискатели, головные части бригадного генерала Ловетта к началу сумерек [513] вышли к западной горловине прохода Халлуф. Оттуда они двинулись по тропе, проложенной 5-й бригадой, к Техине, доисторической деревне, жители которой обитали под землей. На поверхности находились только их могилы
* * *
Пока 4-я индийская дивизия пересекала холмы Мат-мата, Монтгомери, Фрейберг и Хоррокс выработали план стремительного захвата Эль-Хаммы. Монтгомери был очень обеспокоен последними событиями и потребовал перебросить немедленно по воздуху 1500 человек для возмещения потерь 8-й Армии, одновременно передав ей 56-ю пехотную и 10-ю индийскую дивизии. Пытаясь подтолкнуть Александера, он предупредил: «Если мы не закончим здесь, не будет, повторяю, не будет «Хаски». Так как операция «Хаски» — высадка в Сицилии — должна была стать следующим стратегическим ходом союзников, это была не пустая угроза. Александер поддержал Монти, прислав ему 11500 человек. Он также заверил, что как только 56-я дивизия окажется в распоряжении группы армий, то будет переброшена по суше к Монтгомери.
Монтгомери решил назвать атаку Эль-Хаммы «Суперчардж II» в память об успешном прорыве под Эль-Аламейном. 300 английских танков должны были пройти через проход Тебага и наступать далее вдоль дороги Кебили — Эль-Хамма. Им противостояли 164-я легкая и 21-я танковая дивизии, имевшие всего около 70 танков, которые были разбросаны по всему фронту. Разумеется, они не могли противостоять англичанам. Одна только 8-я бронетанковая бригада Роско Харви имела более 150 машин, не считая 67 «Шерманов», 13 «Грантов» и 60 «Крусейдеров» 2-й бронетанковой бригады Фишера из состава 1-й бронетанковой дивизии. 50 танков 15-й дивизии все еще находились в резерве, чтобы поддержать войска либо на линии Марет, либо в проходе Тебага. Поэтому [514] для союзников исключительно важно было начать атаку, прежде чем дивизия успеет двинуться с места.
В разработанной Гарри Бродхерстом системе воздушной поддержки действиями штурмовиков, работающих на бреющем полете, должны были руководить опытный пилот, который на своем «Спитфайре» держался выше эскадрильи «Киттихоков», а также офицер наземной службы наведения. Далее в этой цепочке стоял командир 8-й бронетанковой бригады, который вызывал истребители-бомбардировщики и указывал им цели. Он же предупреждал летчиков, если они могли атаковать собственные войска, и сообщал о местах сосредоточения вражеских зениток. Конингхэм был убежден, что ВВС Пустыни используются неправильно. Он послал своего начальника штаба коммодора авиации Бимиша напомнить Бродхерсту, что его постоянное звание всего лишь майор авиации. «Один пинок в задницу, и ты вернешься туда же», — сказал ему Бимиш. Даже собственные пилоты кричали ему: «Убийца!», когда он проводил инструктаж.
Перед началом главной атаки 205-я группа КВВС и ВВС Пустыни, в том числе американские эскадрильи, бомбили цели в указанном районе днем и ночью. Артиллерия сосредоточила огонь на высоте 184, которая служила ориентиром для первого рубежа. Она была захвачена штыковой атакой 21-го батальона (Новозеландский корпус). Последовала быстрая «зачистка» холма от солдат 104-го панцер-гренадерского полка 21-й танковой дивизии в ходе которой немцы потеряли 18 человек.
Решающим маневром операции «Суперчардж II» должен был стать удар 1-й бронетанковой дивизии, после того как 8-я бронетанковая бригада прорвет фронт в проходе Тебага. Помня о нерешительных стычках на гребнях Рувесайт и Митейрия, Фрейберг хотел иметь твердые гарантии, что Хоррокс своевременно двинет свои танки. Однако оставались кое-какие сомнения. Фрейберг сказал командиру одной из своих бригад Киппербенгеру: [515] «Я думаю, нам придется тяжело». Но в ответ услышал: «Им (противнику) придется еще тяжелее».
После того как три группы легких и тяжелых бомбардировщиков 26 марта нанесли удар по немецким позициям, ровно в 16.00 «Шерманы» 8-й бронетанковой бригады начали двигаться вперед сквозь песчаный шторм. Справа двигались Ноттингемские йомены, рядом с ними Стаффордширские йомены, а слева — 3-й танковый полк. За ними шли легкие танки «Крусейдер» и транспортеры с новозеландскими солдатами 28-й (маори), 23-й и 24-й батальоны. Над головами у них с ревом летели снаряды 200 орудий сводной артиллерийской группы. На позициях противника, до которых было еще 3000 ярдов, поднялась стена огня и дыма.
Правый фланг англичан наступал успешно, пока не натолкнулся на хорошо замаскированное 88-мм орудие, установленное на высоте 209. Ее занимал 2-й батальон 433-го панцер-гренадерского полка (164-я легкая дивизия «Африка»). Орудие уничтожило 3 «Шермана». 28-й батальон остановился и перенес удар на группу низких холмов на крайнем западном фланге, которую маори назвали Хикунгари.
В центре стаффордширцы сумели прорваться ко второму рубежу, потеряв 6 «Шерманов». Однако шедший сзади 23-й батальон задержался, так как его правый фланг не сразу смог сломить решительное сопротивление горстки солдат 1-го батальона 382-го панцер-гренадерского полка 164-й дивизии. К 18.00 новозеландцы все-таки продвинулись на 2800 ярдов дальше первого рубежа.
Слева 3-й танковый полк потерял время, налетев на неизвестное минное поле, которое прикрывали противотанковые орудия 1-го батальона 125-го панцер-гренадерского полка 164-й дивизии. Еще дальше на запад у склонов Джебель-Тебага оборонялась группа итальянцев, 5-й танковый полк 21-й дивизии и 1-й батальон 433-го панцер-гренадерского полка.
Потеряв связь с танками, 24-й батальон понес большие потери от огня немецких пулеметов, мимо которых [516] проскочили «Шерманы». Батальон потерял 50 человек убитыми и 62 ранеными, хотя взял более 500 пленных. После ожесточенной перестрелки на дистанции 200 ярдов, по словам майора Эндрюса: «Наш меткий огонь уложил многих из них прямо перед нашим фронтом. Часть итальянцев закричала и подняла руки, но пара немцев — сержант и парень из Красного Креста — остановила их. Оба были убиты». (Сержант был награжден Железным Крестом и итальянским Военным Крестом, поэтому ясно, что он был крепким орешком.)
К 18.00 только одна рота достигла цели. Но потом три полка 2-й бронетанковой бригады (Гнедые королевы, 9-й королевы уланский и 10-й гусарский) во исполнение приказа бригадного генерала Фишера: «Быстро вперед и не останавливаться» — повели сотни танков 8-й Армии, выстроенные 9 колоннами, через проход Тебага к передовому району сосредоточения. Там 1-я бронетанковая дивизия остановилась, дожидаясь, пока луна поднимется достаточно высоко, чтобы осветить дорогу на Эль-Хамму. Этим рывком дивизия проскочила через позиции двух немецких дивизий, которые оказались зажаты между собственным тыловым противотанковым заслоном и новозеландцами.
Чтобы удержать фронт, фон Либенштейн решил использовать 15-ю танковую дивизию в качестве резерва для контратаки. Однако Байерлейн, подчинявшийся командованию итальянской 1-й Армии, отдал приказ только 3 часа спустя из-за плохой работы системы связи. К этому времени 5-й танковый полк был отброшен в сторону, а 1-й батальон 125-го панцер-гренадерского полка рассеян. Примерно в 19.00, когда головные танки 2-й бронетанковой бригады вышли к первому намеченному рубежу, немецкий 5-й танковый полк начал отступать. Хильдебранд послал 3-й и 33-й разведывательные батальоны создать временную линию обороны в 4 милях южнее Эль-Хаммы.
В полночь 26/27 марта 1-я бронетанковая дивизия снова двинулась вперед. 2-я бронетанковая бригада возглавляла [517] фантастическую гонку за частями фон Либенштейна, отступавшими по параллельной дороге на юго-запад от Эль-Хаммы. Все его подразделения перемешались во время бегства. Фон Либенштейн развернул противотанковый заслон поперек дороги, но в темноте артиллеристы приняли приближающиеся танки за свои. Это была ошибка. 2-я бронетанковая бригада проскочила мимо них и была остановлена лишь несколькими 88-мм орудиями и полевыми пушками, которые спешно собрат фон Либенштейн и разместил в 3 милях от Эль-Хаммы. Прибывшая на помощь 15-я танковая попыталась прорваться с помощью 10 уцелевших танков, но была остановлена совместным огнем новых мощных 17-фунтовых орудий 76-го противотанкового полка, 1-го батальона Нортумберлендских фузилеров и 8-й бронетанковой бригады. В суматохе кавалерийский полк новозеландцев несколько раз был обстрелян арьергардом 1-й бронетанковой дивизии. «Позднее я спрашивал у них, знали они мой опознавательный сигнал или нет. Мне сказали, что ни о чем подобном они не слышали», — отметил подполковник новозеландцев Бонифант.
* * *
Оторвавшись от главных сил, маори 28-го батальона были вынуждены вести свою собственную войну. Ни маори, ни 443-й панцер-гренадерский полк, который удерживал седловину между Хикунгари и высотой 209, еще не знали, что 1-я бронетанковая дивизия уже почти достигла Эль-Хаммы. В ходе жестокого боя ночью 26/27 марта, когда противников разделяло не более 20 ярдов, часть холмистой гряды не раз переходила из рук в руки. В какой-то момент немцы прорвались в расположение взвода лейтенанта Нгариму, который отстреливался из ручного пулемета, а когда кончились патроны, начал отбиваться камнями. Утром его видели на вершине холма. Нгариму размахивал пулеметом, подзывая своих людей, [518] пока не был сражен пулеметной очередью. За свою выдающуюся отвагу он был посмертно награжден Крестом Виктории.
Около 17.00 рота капитана Матехаре под сильнейшим пулеметным и винтовочным огнем бросилась из седловины на вершину. Немцы не могли отступить, так как у них не было транспорта, и совершенно неожиданно сдались. В плен попал 231 человек во главе с майором Майсснером.
Посетив район боя, бригадный генерал Киппенбергер увидел «картину ужасной бойни. Повсюду лежали мертвые и искалеченные немцы. Столько трупов на клочке земли я видел только на Сомме в 1916 году». Новозеландцы нашли 30 или 40 тел — немых свидетелей смертоносного артиллерийского огня. 92 маори погибли при захвате высоты 209, вскоре всеми забытой.
* * *
В таком же диком и глухом уголке 4-й индийская дивизия с трудом ползла вперед, чтобы выйти в тыл линии Марет по более короткому из двух обходных маршрутов. Рано утром 27 марта рота майора Грегори из l/4-ro батальона Эссекского полка атаковала итальянцев на узком каменистом хребте возле «перекрестка Харди». Штыковой атакой они выбили итальянцев, которые оставили 116 пленных, множество убитых и раненых. Какое-то время итальянцы беспокоились о том, как удержать линию обороны. Однако генерал Мессе пришел к выводу, что итальянские войска окончательно потеряли остатки боеспособности. Поэтому 22 марта Кессельринг приказал немецкому штабу итальянской 1-й Армии рассмотреть донесения о массовой сдаче в плен.
Наступая на ослабленную линию обороны, 5-я бригада 4-й индийской дивизии добилась заметных успехов, хотя двигаться по сильно пересеченной местности было очень сложно. Когда 1/4-й батальон Эссекского полка [519] занял Техине и начал наступать на саму деревню Матмата, 4-й батальон 16-го пенджабского полка (обычно входивший в состав 7-й бригады, но сейчас приданный 5-й бригаде) двинулся на Туджан, чтобы прикрыть правый фланг бригады. 27 марта патрули 7-й бригады прошли Техине и, быстро двигаясь на северо-восток, достигли высшей точки дефиле, расположенной в 1500 футах над Бени-Цельтен. 4-я полевая рота бенгальских саперов Бланделла ценой неимоверных усилий сумела спустить 2 компрессора и бульдозер и начала приводить в порядок дорогу. К следующему утру 4-я индийская дивизия открыла путь, по которому новозеландцы могли получать снабжение, а 7-я бригада приготовилась спуститься на равнину Габес.
Однако к этому времени противник уже оставил линию Марет. В соответствии с инструкцией фон Арнима итальянские немоторизованные части ночью 25/26 марта начали поспешное отступление. К 28 марта последние части 90-й легкой дивизии отошли к Габесу и далее на север к Вади Акарит. Там их прикрыл арьергард 164-й легкой дивизии. Отступлению немцев помогли умелые действия частей фон Либенштейна под Эль-Хаммой, а также упорная оборона Макнаси войсками Ланга.
В Габесе и Сфаксе были взорваны электростанции, портовые сооружения, подожжены все мастерские. Тем временем штаб Группы армий «Африка» получил сообщение итальянской разведки, что союзники следующий удар нанесут в районе Тунис — Бизерта. При этом будет высажен морской десант, поддержанный крупными силами флота.
Застряв перед Эль-Хаммой, Хоррокс попросил Фрейберга начать новый «Суперчардж». Однако Фрейберг не собирался торопиться. Он предпочел подавить последнее сопротивление в проходе Тебага и подтянуть артиллерию. Это тоже оказалось достаточно опасным делом. Сержант Каффел вспоминает: «Наш командир допустил серьезную ошибку, направив колонну прямо по бездорожью. [520] В результате мы вылетели на минное поле и были вынуждены вернуться на тропу».
Не слишком уверенный в безопасности коммуникаций, Фрейберг предложил обойти Эль-Хамму и нанести удар на северо-восток в направлении Габеса. Когда было получено разрешение Монтгомери на этот маневр, весь выигрыш времени, достигнутый прорывом через Тебагу, был уже потерян. Войска Оси уже покидали равнину Га-бес. «Под градом английских бомб мы пробились сквозь ряды противника и направились в Габес. Это просто чудо, что мы снова выскочили», — пишет ефрейтор 104-го панцер-гренадерского полка. 28 марта 7-я бригада сумела спустить свою артиллерию вниз из горловины Бени-Цельтен. Но к этому времени противник уже исчез. Несмотря на колоссальные усилия, 4-я индийская дивизия опоздала закупорить бутылочное горлышко. Такова была цена задержки в Меденине.
* * *
28 марта 8-я Армия наконец заняла линию Марет. Пересекая Вади Зигзу, майор Ранье решил, что это дьявольское место. «Наши мертвые гвардейцы усеяли колючую проволоку, подобно осенним листьям. Я насчитал 60 трупов на небольшом участке».
50-я дивизия понесла тяжелые потери в результате попытки выполнить глупый план Монтгомери. У нее не было места для установки артиллерии, и поддержку прорыва возложили на смехотворные 2-фунтовые пушки «Валентайнов». Сама пехота тоже не смогла развернуться надлежащим образом и атаковала на слишком узком участке фронта. Если бы обходные маневры были предприняты ранее, и был бы захвачен проход Халлуф, как заметил Такер, не понадобилась бы «затяжная и сложная операция, которую противник мог контролировать с холмов Матмата. Однако 8-я Армия была слишком громоздкой машиной». [521]
Послав Фрейберга атаковать проход Тебага по самому очевидному маршруту, Монтгомери заявил, что намерен отвлечь внимание противника от удара Лииза через Вади Зигзу. Однако из данных «Ультры» он знал, что новозеландцы были обнаружены еще 19 марта в проходе Уайлдера. После этого Монтгомери попытался извлечь пользу из потери внезапности. «Потерпев неудачу справа, я быстро оправился и решил нокаутировать противника крюком слева». Хотя линия Марет стала «нашим самым жестоким сражением со времен Эль-Аламейна», Монтгомери ухитрился заявить, что это было «самое приятное из моих сражений. Аламейн был затяжным состязанием. Марет предоставил широкие возможности блеснуть умом и обмануть противника». Но цена этого оказалась слишком высока. XXX корпус потерял почти 2000 человек, а линия Марет продолжала собирать жатву на своих минных полях еще долгое время после окончания битвы.
* * *
Когда 51-я дивизия двинулась по прибрежной дороге на Габес, а 4-я индийская дивизия сосредоточилась в Бени-Цельтене, новозеландцы 28 марта повернули на север, пересекая вади по еле заметным тропкам, которые бульдозеры пытались превратить в более или менее удобные дороги. На западе 1-я бронетанковая дивизия стояла перед Эль-Хаммой (которую противник очистил на следующий день) и готовилась рано утром одним броском достичь Габеса.
6-я новозеландская бригада подавила последнее сопротивление, а 5-я бригада вместе с французами Леклерка тоже двинулась на Габес. Киппенбергер находился в авангарде с эскадроном гвардейского драгунского полка и артиллерией. Утром 29 марта он встретил слабое сопротивление, но, разбив меткими орудийными выстрелами несколько дотов, Киппенбергер направил танки драгун и транспортеры «Брен» с пехотой 23-го батальона [522] прямо на Габес. Они прибыли туда сразу после того, как 21-я танковая дивизия покинула город, взорвав мост на северной окраине.
Хотя это был небольшой городишко, все-таки большинство населения в нем составляли европейцы. Это был первый такой населенный пункт, освобожденный союзниками, поэтому газетные репортеры толпой кинулись туда. Хотя ковровые бомбежки американцев не оставили почти ни одного целого здания в центре города, его жители тепло встретили союзников. Среди встречающих Киппенбергер заметил «несколько удивительно красиво одетых девушек, на которых приятно было посмотреть». Но времени на братание не было предусмотрено. Новозеландцы сразу двинулись на север, не дожидаясь прибытия штаба Фрейберга.
Тем временем передовые патрули 7-й бригады 4-й индийской дивизии мчались по равнине Габес. Они настигли итальянский арьергард и взяли в плен еще 100 человек. Когда они достигли города, им пришлось подождать, пока 51-я дивизия гайлендеров наденет килты и промарширует по улицам. Это немного разозлило индийцев. Многие офицеры считали, что Монтгомери постоянно заставляет их ждать, потому что недооценивает боевые качества индийцев. «Все эти люди полагали, что 4-я индийская не может сражаться против немцев. Я хотел бы, чтобы хорошая трепка, которую мы устроим бошам, убедила армию, что мы сражаемся, это наша профессия, а они просто играют в войну», — писал майор Джепсон.
Кроме того, имелись американцы, о которых уже вся 8-я Армия думала, что они просто играют в войну. Лииз проклинал их, всю 1-ю Армию, БиБиСи и прессу: «Я их просто ненавижу». Многие солдаты и офицеры 1-й Армии отвечали взаимностью, считая 8-ю Армию шайкой мошенников, загребающих все сладкое себе. [523]