”Город создают люди, а не стены
и корабли без людей на них”.

Фукидид

Глава I. Корабли и люди

Морская мощь — это средство, с помощью которого мы контролируем море для наших собственных целей и лишаем такого контроля противника. Это сложный феномен, зависящий от разнообразных проявлений человеческого фактора, таких, как опыт личного состава, и материальных ресурсов, таких, как наличие кораблей и самолетов. Но следует сказать, что ни один из факторов не имеет такого большого значения, как качество и подготовка личного состава, который управляет оружием и средствами его доставки. Хотя нет сомнений, что при отсутствии безопасных и эффективных баз, мобильных или стационарных, морского транспорта для обеспечения действий флотов, морская мощь не может быть эффективно использована. Отметим также, что в последние 20 или 30 лет технический прогресс привел к серьезнейшим переменам в технике, но все-таки именно люди решают вопрос: жить или умереть их стране. А потому [15] будет логично, прежде чем начать рассказ о действиях Королевского Флота в ходе войны, кратко описать положение с личным составом. Уже потом мы расскажем о кораблях и самолетах, состоявших на вооружении флота. В течение многих лет перед войной британский флот полностью комплектовался добровольцами. Но эти добровольцы соглашались служить очень долго по современным стандартам. Их обучение начиналось очень рано: в 13 лет для большинства офицеров и в 16 лет для матросов. Офицеры потом посвящали всю жизнь военной службе, а матросы подписывали сначала 12-летний контракт, срок действия которого начинался по достижению 18-летнего возраста, когда они завершали курс подготовки на берегу. После первого срока матросы могли подписать контракт еще на 10 лет, чтобы выслужить себе пенсию. Большая часть лучших специалистов так и поступала. Свой второй срок они служили уже старшинами или унтер-офицерами, по крайней мере, старшими матросами. Значение этих кадров было неоценимо. Они были не только мастерами в своих специальностях — артиллеристы, сигнальщики, механики, торпедисты и так далее, — но и являлись живым олицетворением традиций службы. Они были прямыми наследниками железных моряков XVIII века и оказывали огромное влияние на молодое пополнение. Однако в новых специальностях: радио, электротехника — технический прогресс уже начал сказываться, требовался более высокий уровень обучения. Следует отметить, что представители новых специальностей так полно сливались с матросами традиционных специальностей, что экипажи кораблей по-прежнему оставались единым целым. Матросы, способные управлять парусным вельботом в шторм или сплести 6-дюймовый трос, жили и работали бок о бок с кудесниками радиосвязи и повелителями мощных турбин, которые старому моряку показались бы необъяснимым чудом. Гордостью корабля и всего Королевского Флота были тесные узы между всеми моряками. Эта гордость, хотя наружу она прорывалась [16] очень редко, ощущалась всегда. Это был катализатор, который сплавлял воедино разнородный человеческий элемент в единую корабельную команду. Это, несомненно, было результатом раннего поступления на службу офицеров и матросов и долгого срока их обучения. Кроме того, личный состав флота вдохновляли многовековые традиции.

Численность личного состава Королевского Флота, учитывая его всемирное влияние, была на удивление мала. 1 января 1939 он имел менее 10000 офицеров и примерно 109000 матросов. Сюда следует добавить 12400 офицеров и солдат Королевской Морской Пехоты, которые обслуживали примерно четвертую часть артиллерии на крупных кораблях и выполняли свои обычные обязанности десантных партий и полицейских частей. Этих людей едва хватало для комплектации команд кораблей, состоящих в строю действующего флота. Для комплектации команд устаревших кораблей Резервного Флота, которые не подвергались модернизации из-за нехватки финансов, было необходимо призывать резервистов. Это могло дать еще 73000 офицеров и матросов различных специальностей. Часть из них была пенсионерами, другие состояли в Королевском Флотском Резерве (Royal Fleet Reserve, КФР), окончив 12-летнюю службу, но не подписав нового контракта. Туда же относились моряки Торгового Флота, которые вступили в Королевский Военно-Морской Резерв (Royal Naval Reserve — RNR, KBMP) и получили начальную военную подготовку. Не менее важным элементом были 6000 человек Королевского Добровольческого Военно-Морского Резерва (Royal Naval Volunteer Reserve — RNVR, КДВМР). Это были любители, которые по собственной инициативе решили посвящать время военно-морской подготовке. Их рвение привносило колоссальный энтузиазм в ряды личного состава Королевского Флота, и они пользовались большим уважением профессионалов. Таковы были, в целом, резервы, на которые могло полагаться Адмиралтейство в [17] случае необходимости. Они доводили общую численность личного состава до 200000 человек. Часть резервистов была призвана во время Абиссинского кризиса 1935. Через 3 года агрессивные поползновения Гитлера в отношении Чехословакии поставили Великобританию на грань войны. Пробные мобилизация оказались очень полезной репетицией перед столкновением с диктаторами, которое Королевский Флот теперь считал неизбежным. Поэтому нет ничего удивительного в том, что в середине июня 1939 было приказано укомплектовать корабли Резервного Флота, а в августе 1939 была проведена полная мобилизация.

По мере хода войны в состав флота поступало все больше кораблей, многие из которых были построены по совершенно новым проектам. Поэтому флоту требовалось все больше людей, и пришлось использовать самые разные источники. Прежде всего был резко расширен КДВМР, его численность достигла 48000 офицеров и 5000 матросов. Молодые мужчины со всей Империи прибывали в Британию, чтобы поступить на службу в Королевский Флот. Многие из них получали офицерские звания в КДВМР. Причем следует отметить, что немало командиров эсминцев, подводных лодок и более мелких кораблей были офицерами КДВМР. Особенно большим оказался вклад КДВМР в расширение Воздушных Сил Флота (Fleet Air Arm — FAA, ВСФ). Большей частью эскадрилий морской авиации командовали офицеры КДВМР. В середине 1944 численность личного состава Королевского Флота достигла максимума, составив 863000 человек, в том числе 73500 человек Женской Королевской Военно-Морской Службы (Women's Royal Naval Service — “Wren”, ЖКВМС. Одновременно wren — это птица крапивник). Их доброта и стойкость быстро принесли им уважение и любовь всего регулярного флота. Большая часть этих людей была призвана согласно Акту о национальной обороне “только на время военных действий”, и вскоре личный состав довоенного [18] регулярного флота оказался в меньшинстве среди гражданских новобранцев.

Теперь рассмотрим корабли, которые имела Британия, а также их диспозицию в свете событий, происходивших в Европе в то роковое лето. Главные силы ее флота были сосредоточены в отечественных водах и в Средиземном море. Флот Метрополии, которым командовал адмирал сэр Чарльз Форбс, состоял из 5 линкоров, 2 линейных крейсеров, 2 авианосцев, 15 крейсеров, сведенных в 3 эскадры, 2 флотилий эсминцев из 8 и 9 кораблей и двух десятков подводных лодок. Его главной базой был Скапа Флоу на Оркнейских островах. Но эта большая якорная стоянка, так хорошо послужившая нам в прошлую войну, не была готова принять флот, когда тот перешел на север в августе 1939. Такое положение было следствием целой серии причин, в том числе демилитаризации базы после окончания войны. Кроме того, заключение о непригодности Розайта и Ферт оф Форта в качестве главных баз флота в случае нового конфликта с Германией было сделано слишком поздно — в апреле 1938. Неспособность быстро привести в порядок оборону Скапа Флоу даже после того, как было принято решение перебазировать флот туда, означала, что корабли адмирала Форбса в этой гавани будут абсолютно беззащитны. Мы еще вернемся к этому позднее. Кроме Флота Метрополии, значительные силы были развернуты в Ла Манше (2 линкора, 2 авианосца, 3 крейсера и флотилия эсминцев). В устье реки Хамбер на восточном побережье находились 2 крейсера и флотилия эсминцев. Для прикрытия Западных Подходов к Британским островам в Плимуте базировались эскортные корабли. Портсмут и Дувр охраняли наше судоходство в Ла Манше. Тральщики были посланы во все важные военные и торговые порты по всему побережью.

Средиземноморский флот, который базировался в Александрии согласно англо-египетскому договору от 1936, покинул свою главную базу Мальту, так как она [19] считалась слишком уязвимой для итальянских воздушных атак. Адмирал сэр Эндрю Каннингхэм имел 3 линкора, 1 авианосец, 2 эскадры крейсеров, всего 6 кораблей, 4 флотилии эсминцев и 1 флотилию подводных лодок. Не будет преувеличением сказать, что в то время это было самое прекрасное военно-морское соединение мира. Оно состояло из наших лучших кораблей, экипажи которых были обучены Каннингхэмом и его предшественниками по самым высоким стандартам. Но, как и в случае с Флотом Метрополии, его деятельности сильно мешали недостатки тыловых структур, которые пришлось спешно создавать в Египте.

На отдаленных станциях — в Китае, в Ост- и Вест-Индии, в южной Атлантике — находились эскадры крейсеров и эскортных кораблей, чьей главной задачей была защита торговли в этих водах. Корабли малых флотов стран Содружества (Австралии, Канады и Новой Зеландии) должны были вскоре покинуть отечественные воды, чтобы присоединиться к главным силам нашего флота на основных театрах.

Но из каких кораблей состояли эти самые флоты и эскадры? Приходится признать, что в 1939 Королевский Флот был неизмеримо сильнее в области подготовки личного состава, чем в материальной части. Только в 1937 правительство крайне неохотно согласилось выделить некоторые средства на перевооружение. Предыдущие 20 лет Адмиралтейство было вынуждено вести непрерывную тяжелую борьбу за финансы, чтобы не позволить флоту прийти в окончательный упадок. Такое положение дел было следствием глупой веры безответственных политиканов в действенность международных договоров по ограничению морских вооружений, заключенных в 20-х годах, а также застарелого нежелания тратить деньги на оборону, пока угроза не станет настолько явной, что ее не удастся не заметить даже нашим правителям. Однако общий эффект скупердяйской политики в межвоенный период был ужасающим. Из 15 британских линкоров только [20] 2 (“Нельсон” и “Родней”) были построены после окончания предыдущей войны. Модернизация остальных линкоров шла очень медленно. К 1939 были заложены 4 новых линкора типа “Кинг Георг V”, но ни один из них не мог войти в строй ранее, чем через 18 месяцев. Из 6 состоявших в строю авианосцев 1 был очень маленьким кораблем, 4 были перестроены из бывших линкоров и линейных крейсеров, и только один “Арк Ройял” был новым авианосцем специальной постройки. После 1937 были заложены 6 новых эскадренных авианосцев водоизмещением по 23000 тонн, однако они, как и новые линкоры, могли войти в строй еще очень нескоро. В отношении крейсеров, а особенно эсминцев, положение было много лучше. Из 25 больших и 38 малых крейсеров (в их числе корабли доминионов и 6 старых крейсеров, перестроенных в корабли ПВО) только 21 был построен в прошлую войну. Кроме того, на стапелях стояли еще 19 крейсеров. В предыдущие 10 лет Адмиралтейство сумело получить разрешение строить каждый год полную флотилию эсминцев. Таким образом, флот имел 168 эсминцев, причем две трети из них были современными кораблями. Наконец, большинство из 69 подводных лодок было построено сравнительно недавно.

Так как большая часть современных эсминцев требовалась для действий вместе с главными силами флота, были сделаны особые приготовления, чтобы удовлетворить потребность в кораблях ПЛО и ПВО для сопровождения конвоев. Острота проблемы требовала энергичных действий. Первым шагом стало разрешение правительства на перевооружение флота, полученное в 1937. Реализация программы пошла по нескольким направлениям. Прежде всего, Адмиралтейство перестроило уже упомянутые 6 крейсеров и 15 эсминцев эпохи Первой Мировой войны в корабли ПВО. Во-вторых, были заказаны специальные эскортные корабли, известные под общим названием шлюпов. Они имели водоизмещение чуть больше 1000 тонн и относительно небольшую скорость, но [22] при этом обладали большой дальностью плавания. К 1939 в строю числилось 53 этих полезных корабля. В-третьих, началось строительство новых небольших быстроходных эсминцев (900 тонн, 32 узла) с универсальными орудиями, но без торпедных аппаратов. 20 этих кораблей типа “Хант” находились на стапелях к началу войны, а постройка еще 66 была утверждена первыми двумя программами военного времени. Хотя их небольшая дальность плавания была серьезным недостатком, они великолепно поработали на Средиземном море и в прибрежных водах Англии. Наконец, на основе китобойцев был создан совершенно новый тип малого эскортного корабля с большой дальностью плавания, названный корветом. В 1939 — 40 была утверждена постройка 141 такого корабля. Хотя их малые размеры и плохие условия обитаемости серьезно мешали экипажу, корветы быстро показали свое значение на океанских коммуникациях. К несчастью, их малая скорость (15 узлов) не позволяла им догнать лодку в надводном положении.

Если в целом рассмотреть ситуацию с эскортными кораблями, то следует отметить самый большой недостаток наших эскортных сил — отсутствие быстроходных кораблей с большой дальностью плавания, способных пересечь Атлантику без дозаправки, а также догнать и уничтожить субмарину и в надводном, и в подводном положении. Современные эсминцы отвечали этим требованиям, но такие корабли требовали долгой постройки. Исполнение программы перевооружения было начато слишком поздно, чтобы дать плоды к началу войны. Только фрегаты программы 1941, многие из которых были построены в Соединенных Штатах, позволили решить эту проблему.

Здесь обязательно следует упомянуть еще один серьезнейший недостаток Королевского Флота образца 1939. Несмотря на то, что в течение последних трех столетий мы регулярно отправляли войска в заморские экспедиции и высаживали их на вражеское побережье, значение [23] “комбинированных операций” как средства использования тех выгод, которые создает морская мощь, в межвоенный период практически полностью игнорировалось. Проводилось очень мало учений в этой совершенно специфической области, и в 1939 мы только начали строить корабли специальной конструкции, необходимые для таких операций. Отчасти это было следствием трескучих заявлений адептов воздушной мощи, которые утверждали, будто развитие авиации сделало высадку морских десантов невозможной. Но в большей мере это было результатом пренебрежения историческим опытом. Так получилось, что нам пришлось заново учиться старым истинам трудным и кровавым методом проб и ошибок. Но Черчилль сразу осознал важность десантных операций. В июле 1940 он создал специальный отдел, занимавшийся разработкой оружия и тренировкой личного состава. После этого процесс пошел быстрее. К счастью, у нас имелась Королевская Морская Пехота, традиционно подготовленная к ведению десантных операций.

В отношении техники и вооружения наших кораблей, используемых в классических морских боях, — орудий, торпед, систем управления огнем — можно сказать, что они соответствовали требованиям времени, были хорошо спроектированы и имели нормальные характеристики. Исключением являлись только старые корабли. Но в области ПВО положение было скорее неудовлетворительным, так как наши орудия и системы управления огнем уступали иностранным, особенно немецким и американским. Для ближней ПВО кораблей приходилось использовать орудия швейцарского и шведского производства. Система обнаружения подводных лодок Асдик, установленная на наших эсминцах, была колоссальным шагом вперед по сравнению с гидрофонами, использовавшимися в войну 1914 — 18. Прекрасные характеристики этого прибора в руках опытного оператора привели наше морское командование к ошибочному и исключительно опасному заблуждению. Оно решило, что подводная [24] угроза преодолена, и потому можно не опасаться действий подводных рейдеров против наших торговых судов. В 1939 очень немногие корабли были оснащены первыми моделями радара, которые пока были способны лишь заранее предупреждать о появлении кораблей противника. Но в Адмиралтействе полностью оценили потенциал этого устройства, которое ученые передали морякам. Был ускорен процесс создания коротковолновых моделей (с длиной волны 50 и 10 см), чтобы как можно быстрее оснастить ими корабли. Не будет преувеличением сказать, что в области создания радиолокации Британия шла впереди всего остального мира. И наша помощь позднее оказалась исключительно ценной для нашего американского союзника.

Если теперь перейти от кораблей к морской авиации, то здесь мы увидим плачевную картину. Хотя все признали, что эту ужасную, катастрофическую ошибку совершили политики, Королевский Флот должен принять на себя долю ответственности за случившееся. В конце Первой Мировой войны морская авиация была энергичным молодым подразделением британского флота, чье значение признавали все дальновидные офицеры. Однако высокопоставленные ортодоксы упрямо считали тяжелое орудие решающим средством, которое определяет исход морского боя. В результате в 1918 примерно 2500 морских самолетов и .55000 человек из состава флота, несмотря на робкие протесты, были переданы только что сформированным Королевским ВВС. Прошло почти 20 лет, прежде чем Адмиралтейство снова получило контроль над морской авиацией. В течение двух десятилетий Воздушные Силы Флота дергало туда и сюда, пока Адмиралтейство и министерство авиации пытались найти компромисс. Какой-то прогресс имел место только в случае проявления обеими сторонами доброй воли и здравого смысла, что происходило далеко не всегда. Самым тяжелым последствием всего этого был полный срыв программ по созданию авианосных самолетов. Адмиралтейство должно [25] было разработать спецификацию и обеспечить финансирование, но ответственность за конструирование и производство самолетов лежала на министерстве авиации. Вторым и не менее тяжелым последствием потери Адмиралтейством контроля над морской авиацией стала невозможность создания большого и опытного контингента морских летчиков. Какие-то попытки исправить положение были предприняты, лишь когда исправлять что-то было уже поздно. С 1918 по 1937 существовало совершенно ненормальное положение, когда Адмиралтейство отвечало за проектирование и постройку авианосцев, но полностью зависело от другого министерства, которое готовило самолеты для них. Летный состав для авианосной авиации обеспечивал вообще другой вид вооруженных сил. Авианосцы развивались как бы сами по себе. Перестроенные в начале 20-х годов бывшие линкоры сменил “Арк Ройял”, за которым последовали бронированные авианосцы типов “Илластриес” и “Имплейкебл” кораблестроительных программ 1936 — 39. Однако министерство авиации само находилось в финансовых тисках, причем более жестких, чем Адмиралтейство. Поэтому не следовало ждать от него серьезных усилий в деле создания авианосных бомбардировщиков, торпедоносцев и истребителей, так как оно не могло обеспечить свои потребности в сухопутных самолетах. Поэтому стандартные морские самолеты 1939, такие как торпедоносец-бомбардировщик-разведчик “Суордфиш”, истребитель-пикировщик “Скуа”, истребители “Рок” и “Си Гладиатор”, были самолетами вчерашнего дня. Для горстки великолепно подготовленных морских пилотов и наблюдателей требовались другие машины. Только поставки по Ленд-лизу американских машин “Мартлет” и “Авенджер” позволили Королевскому Флоту отказаться от малоудачных переделок сухопутных самолетов, таких, как “Сифайр”, а также избавиться от устаревшего барахла.

Из всех задач морской авиации на первое место было поставлено ведение разведки, на втором находилась атака [26] отступающего противника (чтобы позволить нашим линкорам догнать его и навязать бой), на третьем стояла защита флота от подводных лодок и авиации противника, на последнем — корректировка артогня в морском бою и при обстреле берега. Как легко видеть, защита торгового судоходства даже не упоминалась. Поэтому не возникало и вопроса о строительстве малых авианосцев для прикрытия конвоев.

Оглядываясь сегодня назад, следует удивляться не тому, что британская морская авиация часто проваливала возложенные на нее задания. Наоборот, нужно изумляться тому, что авианосцы и летчики сделали так много на своих допотопных “аэропланах”.

В 1939 налаживание взаимодействия кораблей с авиацией берегового базирования было поставлено ничуть не лучше, чем обеспечение ВСФ современными самолетами. Эту задачу должно было решать Береговое Командование Королевских ВВС. Только в 1936 оно получило независимый статус и собственного командующего. Ранее оно подчинялось другим службам. Тем не менее, в 1937 были приняты важные решения относительно статуса и задач Берегового Командования, а также планов его расширения. Так как именно эти решения, немного измененные с учетом военного опыта, определяли способы взаимодействия наших флота и авиации в ходе войны, мы рассмотрим их немного подробнее. Во-первых, было решено, что именно Береговое Командование несет ответственность за защиту торгового судоходства, авиаразведку и взаимодействие с кораблями Королевского Флота. Во-вторых, его самолеты не должны привлекаться для решения других задач без согласия Адмиралтейства. Самым удивительным в этих решениях было то, что на самолеты Берегового Командования не возлагалась обязанность атаковать корабли и торговые суда противника. Мы позднее увидим, что именно это стало одним из основных занятий Берегового Командования. Однако то, что мы до войны недооценили наступательный [28] потенциал береговой авиации, привело к значительным задержкам в создании правильно организованных ударных соединений.

В 1937 штатами Берегового Командования было определено, что на аэродромах метрополии будет базироваться 291 самолет, в основном для сопровождения конвоев и ведения разведки в Северном море. 48 самолетов должны были базироваться за границей в пунктах формирования конвоев. Но мы знали, что согласно программе расширения Берегового Командования две трети этого числа будут иметься к весне 1939. Положение с состоящими на вооружении самолетами тоже было неудовлетворительно. Замена тихоходных и устаревших “Энсонов” самолетами Локхид “Хадсон”, приобретенными в Америке, буксовала. Современные летающие лодки “Сандерленд” имелись в единичных экземплярах.

Возможно, самым важным решением в организации взаимодействия морских и воздушных сил было создание Объединенных Штабов Районов рядом с военно-морскими базами в Плимуте, Чатаме и Розайте. В этих штабах были представлены все 3 вида вооруженных сил, но их главной задачей было осуществление совместного контроля над деятельностью сил флота и Берегового Командования. 15, 16 и 18 авиагруппы Берегового Командования отвечали за авиационную поддержку морских операций в своих районах. Контроль морских и воздушных сил одним штабом сделал возможным не только четкую координацию действий кораблей и самолетов, но и помог достичь полного взаимопонимания между флотом и авиацией. Самым большим успехом этих штабов была победа в Битве за Атлантику, самый большой вклад в которую внесли новое Командование Западных Подходов, созданное в 1941 в Ливерпуле, и 15 группа Берегового Командования. В ходе войны аналогичные структуры были созданы на всех заморских станциях.

Таковы были морские силы, которые имела Британия накануне войны. Теперь мы должны кратко описать организацию, [29] которая выросла внутри Адмиралтейства за предыдущие 3 века и которая руководила этими морскими силами. Британское Адмиралтейство отличалось от остальных министерств тем, что являлось не только административным органом, но и осуществляло руководство операциями. Это означало, что все действия флота находились под общим контролем Уайтхолла. Адмиралтейство имело право послать приказ любому флоту, эскадре, отдельному кораблю через голову командующего, если считало это необходимым. Такая практика сложилась в годы Первой Мировой войны, когда развитие средств разведки могло ее оправдать. Опасности и путаница, проистекавшие из такого положения дел, были совершенно очевидны. Однако преимущества централизованного сбора, оценки и анализа разведывательной информации считались достаточными, чтобы перевесить невыгоды. Нет никаких сомнений в том, что работа Оперативного Разведывательного Центра Адмиралтейства в течение всей войны была исключительно эффективной, особенно в области борьбы с подводной угрозой. Представители Соединенных Штатов в 1940 ознакомились с нашими методами командования и косвенно признали их эффективность, создав аналогичные структуры. Оправдана ли централизованная система сбора разведывательной информации — вопрос спорный. Зато централизованный оперативный контроль — совсем иное. Флот Соединенных Штатов никогда не считал его необходимым. Следует прямо признать, что в первые 2 года войны ежедневное вмешательство Адмиралтейства в руководство операциями перешло все мыслимые границы. В нескольких случаях это приводило к серьезной путанице, а в случае с конвоем PQ-17 в июле 1942 привело к настоящей катастрофе.

Слишком частое вмешательство в первые месяцы войны было также в большой степени следствием характера и личных качеств человека, который в день объявления войны вернулся в Адмиралтейство на пост Первого [30] Лорда. Назначение Черчилля было исключительно доброжелательно встречено всем флотом. Но достаточно быстро в Адмиралтействе ощутили то, о чем знал весь мир — магнетизм его характера, несгибаемый патриотизм, клокочущую энергию. Возражать ему было очень трудно, а временами просто опасно. Несомненно, что появление этого урагана в стенах департамента, пребывавшего ранее в сонной летаргии, послужило его оздоровлению. Однако за все надо платить. Сильнее всего пострадал Оперативный Разведывательный Центр. В его увешенных картами стенах не нашлось человека, который смог бы утихомирить желание Черчилля покомандовать. Но нельзя всю вину за это возлагать на самого Черчилля. В мае 1940 он покинул Адмиралтейство, чтобы стать премьер-министром, но его вмешательство в дела флота не прекратилось. Возможно, отчасти в этом виноват и сам Первый Морской Лорд адмирал флота сэр Дадли Паунд, который спровоцировал Черчилля, тогда еще Первого Лорда Адмиралтейства. И Паунд, несомненно, виноват в том, что такая практика сохранилась. Тем не менее, мы должны помнить, что весь груз ответственности и стрессов первых, самых тяжелых, лет войны, вынес именно он. Флот, которым он командовал, выполнил все возложенные на него задачи. Паунд заслужил и сохранил полное доверие Черчилля, хотя и сумел сорвать выполнение некоторые наиболее безумных прожектов премьера. Работать с таким начальником, как Черчилль, исключительно сложно. Он не только интересовался повседневной деятельностью флота, но и постоянно выдвигал все новые идеи относительно будущих операций. В Адмиралтействе его присутствие ощущалось буквально повсюду — в области стратегии, тактики, техники. Хотя иногда морской штаб не мог ужиться с Черчиллем, тот вдохновлял всех своим пламенным патриотизмом и энергией. И разрешать все разногласия между премьером и адмиралами приходилось, разумеется, Паунду. [31]

Возможно, самым замечательным достижением Адмиралтейства в первые тревожные месяцы войны было то, что оно сумело решить внешне незаметную, но жизненно важную проблему сохранения контроля над разветвленной системой нашего судоходства на всем земном шаре. На морской штаб и отделы снабжения из кабинета Первого Лорда Адмиралтейства обрушился водопад директив, требований, приказов, протестов и ругани. Но все-таки была организована система конвоев и налажено их сопровождение в порты Англии и из них. Наши флоты регулярно выходили в море, контролируя свои зоны ответственности. Морская авиация совершала разведывательные полеты, пытаясь раскрыть намерения врага. Тральщики старательно прочесывали мелководные районы. Теперь нам следует кратко рассмотреть военные и политические планы нашего командования. [32]