Глава 16

Тропический ливень 15 мая принес всем пилотам день отдыха. Впрочем, отдых оказался коротким, так как уже 16 мая перед рассветом несколько В-25 атаковали аэродром. Они пролетели на уровне вершин деревьев, засыпали взлетную полосу бомбами и обстреляли ремонтные мастерские.

Второй день подряд мы сидели за земле, так как потребовался целый день, чтобы засыпать воронки и подготовить летное поле. Мы сидели вокруг казарм, несколько пилотов дремали, остальные обсуждали увеличившуюся интенсивность вражеских налетов.

К нашей группе присоединился пилот бомбардировщика, который приземлился в Лаэ для дозаправки и после налета тоже оказался прикован к земле. Он с интересом слушал наши рассказы об атаках вражеских бомбардировщиков. Потом он с завистью посмотрел на «Зеро», припаркованные на дорожке.

«Знаете, я всегда мечтал летать на истребителе, а не на том грузовике, на который меня посадили, – неожиданно сказал он. А потом вздохнул: – Во время налетов мы несем все больше и больше потерь. Большинство из нас уверены, что они никогда не вернутся домой. Я тоже так думаю».

Потом он повернулся к нам. «Но я был бы полностью удовлетворен, если бы мне удалось сделать одну вещь».

Мы ждали, что же он скажет. Он вдруг улыбнулся. «Мне хотелось бы сделать мертвую петлю на том грузовике, на котором я летаю. Вы можете представить, как бы все это выглядело?»

Один из пилотов «Зеро» вежливо заметил: «Если бы я был на твоем месте, я не стал бы даже пытаться. Ты никогда не выйдешь из петли целиком, даже если тебе и удастся закрутить ее».

«Я тоже так думаю», – кивнул пилот бомбардировщика. Мы следили за ним, пока он шел через летное поле и залезал в кабину истребителя. Там он посидел некоторое время, изучая органы управления. Тогда мы еще не подозревали, что мы все запомним этого пилота на всю оставшуюся жизнь.

День тянулся медленно, и вечером Нисидзава, Ота и я пошли в радиорубку, чтобы послушать музыкальный час, который австралийцы передавали ежедневно. Внезапно Нисидзава сказал: «Эта музыка… Послушайте. Это ведь «Данс Макабр», пляска смерти?»

Мы кивнули. Нисидзава воскликнул: «Это натолкнуло меня на мысль. Вы же знаете, что завтра мы должны лететь обстреливать Порт-Морсби? Почему бы нам самим не станцевать небольшой танец смерти?»

Ота фыркнул: «Что за чушь ты несешь? Ты, похоже, просто спятил».

Нисидзава запротестовал: «Нет, все нормально. Перед тем, как лететь домой, давайте мы втроем вернемся и сделаем над аэродромом Порт-Морсби несколько демонстрационных петель. Они на земле просто рехнутся от этого».

Ота осторожно заметил: «Это может быть забавно, но что скажет командир? Он никогда не разрешит нам такое».

На это последовал невозмутимый ответ: «Разве? А кто сказал, что он должен об этом знать?» И Нисидзава широко улыбнулся.

Мы отправились в казарму и уже там шепотом продолжили обсуждение планов на завтра. Мы не боялись появиться над Порт-Морсби всего втроем, ведь мы в общей сложности сбили 65 самолетов. На моем счету были 27, у Нисидзавы – 20, а Ота сбил 18.

На следующий день мы атаковали Порт-Морсби максимальными силами – 18 «Зеро». Группой командовал лично капитан-лейтенант Тадаси Накадзима. Мы с Нисидзавой летели его ведомыми.

Неожиданно выяснилось, что обстреливать на аэродроме нечего. Противник надежно замаскировал все находившиеся на аэродроме бомбардировщики. Но в воздухе все обстояло иначе. Над аэродромом находились 3 группы вражеских истребителей. Мы повернули на первую группу и пошли в лобовую атаку. В завязавшемся бою 6 Р-39 рухнули на землю, охваченные пламенем, причем 2 из них сбил я. Несколько «Зеро» вышли из боя, чтобы обстрелять аэродром, что закончилось для них скверно. 2 самолета, получившие серьезные повреждения, разбились на отрогах хребта Оуэн Стэнли на обратном пути.

После схватки мы перестроились. Как только группа собралась, я просигналил капитан-лейтенанту Накадзиме, что намереваюсь догнать вражеский самолет. Он помахал рукой, разрешая, и я с переворотом вошел в пологое пике.

Я вернулся к Порт-Морсби через несколько минут и начал кружить над аэродромом на высоте 12000 футов. Зенитки молчали, вражеских истребителей не было видно. Затем появились еще 2 «Зеро», летящие на моей высоте, и мы построились. Нисидзава и Ота улыбнулись, когда я приветственно помахал им рукой.

Мы сомкнулись так, что между кончиками крыльев было всего несколько футов. Я сдвинул фонарь назад и пальцем описал круг над головой, затем поднял 3 пальца. Оба пилота подняли руки в знак того, что все поняли. Мы должны были выполнить 3 петли в едином строю.

Последний взгляд назад, чтобы убедиться, что вражеских истребителей поблизости нет, и я наклонил нос самолета, чтобы набрать скорость. Нисидзава и Ота следовали за мной по пятам. Я взял ручку на себя, и «Зеро» послушно откликнулся, описывая восходящую дугу, постепенно опрокидываясь на спину. Остальные 2 истребителя следовали рядом со мной, и мы вместе выполнили идеальную мертвую петлю.

Еще дважды мы шли вверх, переворачивались на спину, пикировали и завершали петлю. Ни одно орудие с земли не выстрелило, а воздухе по-прежнему было совершенно пусто.

Когда я вышел из третьей петли, Нисидзава подвел свой самолет вплотную и счастливо улыбаясь, показал знаком, что хочет продолжить. Я повернулся влево. Хохочущий Ота усиленно кивал, соглашаясь. Я не мог противиться соблазну. Мы снизились до высоты 6000 футов и повторили 3 петли, держась по-прежнему вместе. Нам уже следовало быть над собственным аэродромом. Но я подумал о людях, которые глазели на нас снизу, и весело расхохотался.

Мы вернулись в Лаэ и приземлились на 20 минут позже остальных истребителей. Мы никому не рассказали, что мы делали. Но как только мы собрались вместе, то сразу громко расхохотались. Ота просто согнулся от хохота, и даже обычно хмурый Нисидзава возбужденно хлопал нас по спинам. Однако надолго сохранить в секрете нашу выходку не удалось. Где-то после 9 вечера в нашу казарму прибежал ординарец и сообщил, что лейтенант Сасаи хочет нас видеть. Немедленно. Мы посмотрели друг на друга, но не удивились. После устроенного цирка наказание могло быть серьезным.

Едва мы вошли в комнату Сасаи, лейтенант вскочил на ноги и заорал на нас: «Посмотрите на это, глупые придурки! Полюбуйтесь!» Его лицо покраснело, он сдерживался лишь с огромным трудом. Сасаи помахал перед нашими лицами письмом – на английском! Он прошипел: «Вы знаете, что это такое? Нет? Так я скажу вам, идиоты. Его сбросил на нашу базу несколько минут назад вражеский самолет».

Письмо гласило:

«Командиру авиабазы Лаэ. На нас произвели огромное впечатление те три пилота, которые посетили нас сегодня. Нам всем понравились мертвые петли, выполненные над нашим аэродромом. Это было потрясающее зрелище. Мы были бы признательны, если бы те же самые пилоты посетили нас опять. Пусть они обмотают вокруг шеи зеленые шарфы. Мы очень жалеем, что не смогли встретить их как положено, но в следующий раз обещаем им самую теплую встречу».

Выслушав все это, мы невольно расхохотались. Письмо было подписано группой летчиков-истребителей из Порт-Морсби. Лейтенант Сасаи продолжал бушевать и прочитал нам раздраженную лекцию относительно нашего «идиотского поведения». Нам настрого запретили в будущем устраивать показательные выступления над вражескими аэродромами. Но это была хорошая шутка, и мы остались совершенно довольны «Данс Макабр», исполненным над Порт-Морсби.

Однако в тот вечер никто из нас не подозревал, что на следующий день начнется настоящая Пляска Смерти, исполненная без всякого притворства. 7 «Зеро» нашего полка сопровождали 8 бомбардировщиков для атаки Порт-Морсби. Едва мы прилетели к вражеской базе, как на нас со всех сторон обрушились 18 вражеских истребителей. Это был первый оборонительный бой, который я был вынужден вести. Мы выбивались из сил, стараясь защитить наши бомбардировщики от вражеских самолетов. Хотя я несколько раз отгонял истребители от бомбардировщиков, сбить я никого не сумел. Остальные наши пилоты сбили 3 истребителя союзников. Тем временем наши бомбардировщики сбросили свои бомбы, хотя и не слишком точно. После этого они резко развернулись, чтобы лететь домой.

Мы увидели, как Р-30 на огромной скорости спикировал на бомбардировщики, но просто не успели сделать ничего, чтобы сорвать эту атаку. Все произошло в мгновение ока. «Аэрокобра» всадила пушечную очередь в замыкающий бомбардировщик, выполнила переворот и пикированием умчалась прочь. Бомбардировщик вспыхнул. Самолет показался мне знакомым, и я подлетел ближе. Да, это был тот самый «Бетти», который садился у нас в Лаэ, с его пилотом мы беседовали у нас в казарме. Самолет клюнул носом и заскользил вниз, огонь уже бушевал вовсю. Он быстро терял высоту и, кажется, потерял управление. На высоте 6000 футов все происходит стремительно. Пламя уже охватило крылья и фюзеляж.

Внезапно пылающий бомбардировщик задрал нос и начал набирать высоту. Я в изумлении уставился на него, видя, что пилот начал выполнять мертвую петлю. Это был совершенно невозможный маневр для «Бетти». Пилот – тот самый, который говорил, что хотел бы сделать петлю на бомбардировщике – начал переворачивать самолет. Бомбардировщик замер в верхней точке петли и неожиданно взорвался, превратившись в клубок огня.

Пылающая масса рухнула вниз. Перед самым падением на землю последовал новый, еще более сильный взрыв – это огонь добрался до топливных баков.