Раннее весеннее утро в Северной Атлантике. Еще слишком темно, и не видно ничего, кроме моря и туч. Гладкая черная поверхность чуть поблескивает, отражая блеклую луну. Сквозь рваные серые тучи виднеются редкие звезды. И самое главное – холодно, чертовски холодно.
U-43 покинула порт 4 дня назад. Четверо наблюдателей, позевывая, внимательно оглядывают горизонт. Они устали и промокли, однако вахта еще не закончена. Им некогда любоваться красотами ночного моря, от них требуется вовремя заметить судно. А в небе наблюдателей интересуют не облака и птицы, а вражеские бомбардировщики. В 1941 году на просторах Атлантики развернулась грандиозная битва. Они были охотниками, но одновременно они же были и дичью.
«Корабль! – внезапно крикнул один из них. – Слева по борту, 6 румбов к осту». Он вытянул руку, и трое остальных наблюдателей повернулись туда же. «Вижу», – подтвердил один из вахтенных, присвистнув от удивления. Это был не танкер и не грязный старый трэмп, а большая трехмачтовая шхуна, идущая под всеми парусами. Он объявил тревогу.
Почти тут же на мостике появился еще один человек в грязной белой фуражке и с сигарой во рту. «Gut! – бросил он, хлопнув сигнальщика по спине и внимательно глядя туда, куда указывал парень. – Что ты мне приготовил?»
Вахтенный гордо улыбнулся. «Парусное судно, Herr Kapitan». Вольфганг Лют поднял свой бинокль. Парусник беззвучно выплывал из темноты, словно призрак. «Около мили, – проворчал Лют, жуя сигару, – прекрасно».
Вслед за командиром на мостик поднялись еще двое офицеров. Второй вахтенный офицер Ханс-Иоахим Швантке, увидев шхуну, подтвердил: «Красивое судно». Вторым офицером был стажер, исполнявший обязанности командира лишь в одном походе. Он спросил, стоит ли топить шхуну.
«Разумеется, – нетерпеливо ответил Лют. – Однако она не стоит торпеды. Швантке, вызывайте артиллеристов. Всех. Беккера тоже сюда. Пусть хоть во что-то постреляет».
Приказ был отдан, и тотчас внизу загрохотали сапоги. Вслед за этим на мостике появились артиллеристы. Они торопливо спускаются по трапу к орудиям, на ходу застегивая спасательные жилеты и пристегивая страховочные лини. Из погребов достают ящики с патронами и передают их в центральный пост. Моряки выстраивают живую цепочку из поста на мостик и вниз к орудиям, передавая ящики из рук в руки. Вахта на мостике удвоена. Появляются артиллерийский офицер Рихард Беккер и рулевой обер-маат Теодор Петерсен. На шее Беккера висит бинокль, чтобы лучше видеть всплески и корректировать огонь; Петерсен несет мегафон, чтобы передавать приказы Беккера артиллеристам.
Парусник безмятежно ждет. Теперь его и лодку разделяют не больше 500 метров. «Смотрите, – сказал Лют стоящему рядом стажеру. – Я сейчас прикажу открыть огонь, и тогда я не позавидую тем, кто на шхуне». Лют впился взглядом в шхуну, не обращая внимания на ящики со снарядами, плывущие вокруг его ног.
«Приготовиться открыть огонь!» – крикнул Беккер с мостика.
Лют не сводил глаз с парусника. Он немного помедлил и крикнул: «Пли!»
105-мм орудие, установленное на носу лодки, с грохотом выплюнуло язык пламени, послав снаряд в парусник. Первый выстрел дал недолет, а потом случилась осечка. «Проклятье!» – прошипел Беккер. 20-мм автомат на мостике вообще не стрелял. «Сырые боеприпасы», – коротко бросил кто-то.
В полной тишине U-43 медленно подходила все ближе к своей добыче. Новый ящик с 20-мм патронами был передан по цепочке. С грубейшими нарушениями всех правил дефектный снаряд был извлечен из носового орудия и выброшен за борт. Снова лязгнул замок.
«Приготовиться», – скомандовал Беккер, на сей раз не так громко.
Снова рявкнуло 105-мм орудие, и тут же отрывистые удары и треск напомнили о существовании двух кормовых орудий. Открыли огонь 20-мм автомат на мостике и 37-мм зенитка на палубе позади рубки. Артиллеристы U-43 уже устали, но пристрелялись довольно быстро. Шхуна буквально возвышалась у них над головами, и первый же снаряд попал в штурманскую рубку. Взлетел клубок дыма, и она исчезла.
Теперь обреченный парусник ожил. Из заполненных дымом отсеков хлынули люди. «Смотрите, они пытаются спустить шлюпки!» – крикнул кто-то на мостике. После третьего попадания на палубе шхуны начался пожар. Огонь быстро охватил мачты и снасти. С каждым новым попаданием языки пламени вздымались все выше.
Экипаж судна даже не попытался спасти его. Две спасательные шлюпки под градом головешек и пепла поспешно отвалили, взбивая веслами оранжевые волны. Столб дыма поднялся над горящей шхуной и уперся в низкие облака. Через несколько минут кто-то пробормотал: «Фок-мачта готова... Бизань тоже...»
«Словно Летучий Голландец», – нервно заметил стажер, но Лют не слышал его. Как раз в этот момент большая волна прокатилась по палубе лодки, чуть не захлестнув рубку. Когда она схлынула, смолк и грохот всех трех орудий U-43. Повернувшись к 105-мм орудию, Лют увидел, что возле него никого нет. Волна смыла одного из артиллеристов за борт, и он висел на страховочном лине, в то время как остальные пытались втащить его обратно на палубу.
«Какого черта вы делаете?! – завопил Лют, брызгая слюной. Он указал пальцем на пылающий парусник. – Продолжайте огонь, а этот ублюдок пусть плавает!»
«Но ведь это один из наших, герр капитан», – поспешно сказал Швантке.
Артиллеристы втащили своего товарища на палубу и бросились по местам. Орудие возобновило стрельбу, каждую минуту посылая в цель новый снаряд. Фугасные снаряды чередовались с зажигательными. Кормовые орудия тоже продолжили лихорадочную пальбу.
Так продолжалось почти час. Артиллеристы взмокли, у них ныли спины и болели руки. Теперь парусник горел до самой ватерлинии, разбитый корпус извергал клубы дыма. Судно умирало. Спустя некоторое время шхуна плавно повалилась на борт. Однако артиллеристы Люта продолжали всаживать снаряд за снарядом в искореженный пылающий остов. Лют молча наслаждался редким зрелищем.
Все, что происходило с Вольфгангом Лютом в последние 6 лет жизни, которые пришлись на военные годы, прекрасно известно. Горящий парусник словно бы осветил эти события. Но первые 20 лет жизни подводника окутаны дымкой. «Я родился 15 октября 1913 года в Риге в семье Августа Люта. Во время войны я вместе с матерью и 4 остальными детьми жил в Бреслау, тогда как мой отец был сослан в Сибирь. В 1921 году мы вернулись в Ригу. Там я учился и закончил германскую старшую школу. В начале 1933 года я поступил на службу в германский ВМФ. В конце 1936 года мне было присвоено звание лейтенанта флота, а в 1937 году я был переведен на подводные лодки в качестве вахтенного офицера...» Эта короткая запись была сделана в 1942 году, Лют полагал, что все остальное не заслуживает упоминания. Мы мало что можем к этому добавить. Лют был четвертым и самым младшим сыном Августа и Эльфриды Лют. Его отец был мелким предпринимателем и владел небольшой фабрикой, выпускавшей изделия из тонкого трикотажа. Его дед Фридрих, именем которого была названа фирма, перебрался на восток из Любека в середине XIX века и основал дело. Среди заказчиков Августа Люта была и Российская Императорская Армия. Тем не менее, Август Лют был сослан в Сибирь, а его семья на 7 лет была отправлена в Бреслау.
С момента возвращения в 1921 году и до дня поступления Вольфганга Люта на службу в ВМФ в 1933 году, он жил в Риге. В 1927 году он закончил местную гимназию, а в 1929 году получил аттестат зрелости – эквивалент диплома старшей школы. В 1931 году Лют поступил в престижный институт Готфрида Гердера на специальность «правоведение». Казалось, его ждет успешная карьера. Но 1 апреля 1933 года, всего через 2 месяца после того, как Адольф Гитлер стал рейхсканцлером Германии, Лют бросает институт и поступает на службу в Рейхсмарине.
В этот день он прибывает в Штральзунд на побережье Балтийского моря недалеко от датской границы. В качестве новобранца Люта направляют на маленький островок Денхольм для прохождения начальной военной подготовки. Штральзунд являлся первой ступенькой в отлично налаженной системе подготовки офицеров германского флота. Лишь самые лучшие могли преодолеть ее, чтобы взобраться на следующую.
Три месяца учебы в Штральзунде были очень тяжелыми, с новобранцами обращались в лучших (или худших?) традициях строевой муштры. Пока они считались обычными пехотинцами: носили серые шинели, сапоги и каски и были вооружены винтовками. Надо заметить, что все будущие моряки, как новобранцы, так и старослужащие, в германских вооруженных силах числились солдатами. Они жили в казармах, маршировали на строевом плацу, совершали марш-броски, преодолевали полосу препятствий под замысловатую ругань инструкторов. До завершения курса начальной подготовки новобранцам даже не разрешалось надевать флотскую форму. Вольфганг Лют выдержал это испытание.
После Штральзунда шли три месяца парусной практики. Лют был направлен на учебный корабль Рейхсмарине «Горх Фок». Было бы интересно побольше узнать об этом периоде жизни Люта, ведь плавание на парусном корабле становится чем-то таким, что не забывается до конца жизни. Именно в это время закладывается основа будущей карьеры. К сожалению, не сохранилось никаких свидетельств службы Люта на «Горх Фоке» или в Штральзунде. Все документы либо затерялись, либо погибли в годы войны.
Чтобы представить себе молодого моряка Вольфганга Люта, нужно обратиться к неофициальным источникам информации. Скорее всего, он выглядел так же, как на более поздних фотографиях. Он был среднего роста, хорошо сложен, имел голубые глаза и довольно крупный нос. Вероятно, в юности у него на голове было побольше волос, но за время войны он облысел, сохранив лишь венчик вокруг макушки, что сильно напоминало тонзуру монаха. Когда он улыбался, становилась видна большая щель между верхними резцами. Борода, которую он отпускал во время боевых походов, росла вокруг нижней челюсти, не поднимаясь на щеки. Он имел внешность скорее запоминающуюся, чем приятную. Однажды на лекции по расовой теории Люту сказали, что его продолговатый череп и черты лица свидетельствуют о принадлежности к баварской знати. Это здорово его рассмешило.
Несколько бывших членов «Команды 33»{Набор 1933 года. Прим. пер.} помнят Люта молодым человеком. Юрген Эстен, также удачливый командир подводной лодки, помнит его спокойным, почти интровертом. Лют не принадлежал к весельчакам, хотя и не был лишен чувства юмора. «Лют был родом из Прибалтики», – не задумываясь, сказал Эстен, словно место рождения могло определить внешность и характер Люта. А может быть, действительно могло?
Рига была крупным балтийским портом, через нее шла за границу основная масса русского леса и мехов. Ежедневно ее покидало множество торговых кораблей, и столько же приходили в порт. Немцы обосновались в Риге еще во времена Тевтонского Ордена. Именно они превратили Ригу в торговый центр четыре века спустя. К 1913 году немецкая община составляла значительную часть населения Риги.
Рига также являлась столицей Латвии, маленькой балтийской провинции клонящейся к упадку огромной Российской империи. Когда в 1913 году родился Лют, Россия праздновала 300-летие правления дома Романовых. Но последние 50 лет стали тяжелым испытанием для балтийских провинций вообще и немецкой колонии в Риге в частности. Фридрих Лют прибыл в Ригу, когда царь Александр III начал проводить политику русификации, которая заключалась в поиске и уничтожении всего, что было чуждо русским традициям и культуре. Хотя Латвия и две другие балтийские провинции – Литва и Эстония – в ходе Гражданской войны добились независимости, гонения против немцев не прекратились. Просто старая политика русификации сменилась новой политикой «латвиизации». Она проводилась в более мягких формах, но преследовала те же цели.
Большое число прибалтийских немцев, в том числе семья Лютов, все-таки решили остаться. Однако жизнь немецкой общины в Риге, напоминавшая жизнь в осажденной крепости, не могла не наложить отпечаток на характер юноши, а Вольфганг Лют тогда был очень молод. С этим соглашается большинство знавших его, и его прибалтийское происхождение неизменно всплывает при разговорах о Люте. Может быть, именно этим объясняется его искренне восприятие идей национал-социализма.
Детство Люта совпало с радикальными переменами в Германии. Старая империя рухнула, сметенная Первой Мировой войной. Германия потерпела поражение в бою и была унижена условиями мирного договора. Непомерные репарации разоряли ее, но страна была вынуждена платить. Старая империя оказалась раздробленной, и многие ее жители, не покинув родных мест, оказались за границей, в чужих и зачастую враждебных государствах. Республиканские лидеры послевоенной Германии пытались возродить развеянную национальную гордость и единство нации, но потерпели неудачу. Когда Лют поступил на факультет правоведения, Германия уже склонялась к национал-социализму. И он, и вся страна спустя некоторое время оказались готовы воспринять его доктрины.
Национал-социализм поднял знамя объединения германской нации, создания мифической Великой Германии, в которой будут жить все истинные немцы, и которая будет очищена от всяких меньшинств, нежелательных элементов и не-немцев. В такую империю предполагалось включить немецко-говорящие области Восточной Европы. Те страны, на территории которых немцы подвергались гонениям, например, Латвия и, разумеется, СССР, ждало возмездие. Национал-социализм предлагал отречься от позорных условий Версальского договора, несправедливость которого была всем очевидна, и от которого страдали немцы не только в пределах Фатерланда, но и за его границами.
Ясно, что разные члены семьи Августа Люта восприняли новую доктрину с разной степенью энтузиазма. Сам Вольфганг отдался национал-социализму всей душой, что видно из его писем. И, вероятно, нельзя считать простым совпадением то, что он поступил на военную службу сразу после формирования национал-социалистического правительства Германии.
После завершения учебы на «Горх Фоке» Лют был переведен на легкий крейсер «Карлсруэ». На этом учебном корабле новобранцы Рейхсмарине, наконец, превращались в настоящих моряков. Там они должны были хлебнуть «изнанки флотской жизни», чтобы лучше понимать тех, кем им предстоит командовать. Для будущих офицеров это считалось совершенно необходимым. Лют прибыл на крейсер 23 сентября 1933 года сразу после получения звания кадета. С октября 1933 по июнь 1934 года он вместе со своими товарищами драил палубу и чистил медяшку, пока «Карлсруэ» огибал земной шар. Крейсер покинул Германию, прошел Гибралтарским проливом, пересек Средиземное море, посетил Аден, Калькутту, Брисбен, Гонолулу, Бостон.
Плавание на борту «Карлсруэ» стало настоящей школой жизни для Вольфгагнга Люта. За эти 8 месяцев он посетил множество портов, встречался лицом к лицу со своими будущими врагами – с людьми, которые относились к нему вполне дружелюбно; которые тоже имели семьи; которые так же, как и он, готовились умирать. В одной из неопубликованных рукописей из архива Кригсмарине, описывающей подготовку германских морских офицеров, дается такая характеристика кругосветных походов германских кораблей: «В глазах других наций, оторванный от своей собственной, молодой моряк является представителем своего народа. Он знает, что о его стране будут судить по нему, поэтому он с самого начала проникается сознанием необходимости строжайшей самодисциплины и повышенного чувства личной ответственности. Впечатления, которые он получает от знакомства с иными странами и народами, учат его смотреть на свою собственную страну с еще большей любовью».
«Карлсруэ» вернулся в Германию 6 июня 1934 года, а вскоре после этого «Команде 33» пришлось сдавать экзамены. Те, кто провалился, были отчислены, те, кто выдержал, получили звание гардемарина{Вероятно, речь идет о звании фенриха. Прим. пер.} и были направлены в морское училище, чтобы стать настоящими офицерами.
Морское училище в Мюрвике, где будущие офицеры Рейхсмарине завершали обучение, было почти мистическим местом. Моряки называли его Красный Замок у моря или просто «Mutterhaus».{Материнский дом. Пер. с нем.} Один германский адмирал после войны писал: «Это место, где воинское искусство можно найти в чистом виде, где любая военная идея используется как средство обучения. Его воздействие, его влияние на германский флот просто безгранично, так как оно является первым и самым важным источником обучения офицера. Поскольку каждый офицер прошел через него, он будет командовать именно так, как его научили здесь».{Чтобы лучше ознакомиться с жизнью и бытом Мюрвика, можно прочитать прекрасную книгу Г. Грюммера «Скитания», Москва, Воениздат, 1982 г. Прим. пер.}
Здание красного кирпича и часовая башня Мюрвика возвышаются на подходах к гавани Фленсбурга на восточной берегу Ютландского полуострова. Название «Мюрвик» происходит от маленького пригорода Фленсбурга, расположенного за городскими воротами. Это красивое и знаменитое здание было заложено лично кайзером в 1910 году. Хотя Вильгельм II был человеком легкомысленным и поверхностным, он прекрасно осознавал необходимость для Германии иметь сильный флот и отлично подготовленный офицерский корпус. Интерьер главного здания напоминает музей: экспонаты в стеклянных витринах, бюсты, картины, флаги и знамена, прочие реликвии славных дней. Есть мемориальный зал, где увековечена память героев и погибших кораблей германского флота. В то же время излишества отсутствуют. Белоснежные залы и комнаты напоминают отсеки корабля, их спартанская обстановка ничем не отличается от кораблей, на которых предстоит служить выпускникам училища.
Вольфганг Лют прибыл в Мюрвик в июне 1934 года. Ему предстояли 9 месяцев изучения стратегии и тактики, морского дела и навигации, судовой инженерии, артиллерии и военно-морской истории. Кроме этих предметов преподавались верховая езда, фехтование, гимнастика, яхтенный спорт, стрелковое дело, этикет, правила морской вежливости и традиции – словом, все то, что было необходимо воину, офицеру и джентльмену.
В апреле 1935 года, через месяц после того как Адольф Гитлер официально разорвал Версальский договор, Лют завершил учебный курс в Мюрвике и был направлен для прохождения Offiziershauptprűfung – последней стажировки, которая не только позволит оценить его знания, но и определит первое звание на службе. За ней последовала серия специальных курсов – торпедной стрельбы, противолодочного оружия, береговой артиллерии. И лишь затем учеба завершилась, и Лют был направлен на флот.
В декабре 1935 года Лют прибыл на легкий крейсер «Кёнигсберг». Он еще не имеет офицерского звания. Офицеры корабля, на котором он будет служить, понаблюдав за кандидатом, должны решить – достоин ли он офицерских погон. В течение 10 месяцев Лют исполнял на «Кёнигсберге» офицерские обязанности, и лишь после этого получил звание лейтенанта флота.
В списке судовой команды он числился с ноября 1936 года как один из строевых офицеров, но без указания конкретной должности. По словам Эрнста Бауэра, который служил на «Кёнигсберге» вместе с Лютом, тот был командиром дивизиона и FLAK-Leiter, то есть командовал одной или несколькими зенитными башнями «Кёнигсберга».{Не слишком понятно, о чем говорит автор. До 1940 года «Кёнигсберг» имел 2 одиночных 88-мм зенитных орудия, не считая 37-мм автоматов. Предположить, что зеленый лейтенантик стал сразу командиром зенитного дивизиона, трудно. Прим. пер.} В свете последующих событий мы можем предположить, что Лют вытянул счастливый билет.
Бауэр ничего не говорит о том, как Лют исполнял свои обязанности. И снова имеющиеся документы слишком скудны, поэтому приходится полагаться на сведения из вторых рук или домысливать имеющиеся данные. Первой действительно точной информацией о его службе является номер в списке выпускников. В октябре 1936 года Лют заканчивает учебу 32-м из 115 офицеров «Команды 33». При определении места в списке принимались во внимание многие факторы – результаты экзаменов, служба на кораблях и в училище, характеристики начальников – все это определяло звание и относительное старшинство. Этот номер являлся довольно точной оценкой прошлой службы офицера и его потенциала в будущем.
Если принять среднюю величину отсева в 30 %, мы можем предположить, что в 1933 году вместе с Вольфгангом Лютом приняли присягу 160 человек. Среди них были и те, кому предстояло прославиться в годы войны. Большая часть стала асами-подводниками: Эрнст Бауэр, Гюнтер Хейдеманн, Ганс Иениш, Юрген Эстен и Герберт Вольфхарт. Еще несколько человек стали известны благодаря исключительным обстоятельствам. Например, Герд Сурен стал первым инженер-механиком германского подводного флота, награжденным Рыцарским Крестом. Часть офицеров носила громкие фамилии: фон Штюльпнагель, фон Трота, Людде-Нойрат.
Эти люди стали известны. Зато большинство остальных не оставило после себя ничего, кроме имен: Марш, Бальцер, Линдер, Оттен, Клюг. Лишь короткие фамилии в списках напоминают о честолюбивых новобранцах. Эти списки еще раз подтверждают, как неуловима и непостоянна слава. 90 % «Команды 33» канули в мрак неизвестности. А ведь Марш закончил курс первым, Бальцер – вторым... Зато Вольфганг Лют едва зацепился за первую треть списка, а Эрнст Бауэр, вероятно, второй по известности выпускник «Команды 33», оказался вообще 51-м.
Когда в 1934 году «Карлсруэ»
покинул гавань Киля, чтобы отправиться в кругосветное плавание, он произвел
небольшой фурор, так как на гафеле крейсера развевался новый красно-белый флаг
с черной свастикой. Судя по всему, капитан поднял его по собственной
инициативе.{Еще одно
свидетельство наивности автора книги. «Собственная инициатива» командира
военного корабля в вопросе выбора флага?! И такое говорит выпускник
военно-морской академии?! Или, американский капитан может «по собственной
инициативе» поднять на атомном авианосце занзибарский флаг? Прим. пер.}
Этот флаг вскоре станет подлинным символом зла и предвестником смерти. Простой кусок ткани заслужит такую ненависть, которой еще не знало человечество за всю свою историю. Но в 1934 году фашистский флаг еще не вызывал подобных ассоциаций. Наоборот, для немцев он был славным символом победы. Подняв свастику, «Карлсруэ» во всеуслышанье заявил о возрождении германского флота.
Когда в 1933 году Вольфганг Лют был зачислен в ряды Рейхсмарине, германский флот был просто мизерным по сравнению с флотами прежних врагов Германии. Гордый Императорский Флот, разбивший британский Королевский Флот в сражении у берегов Ютландии в 1916 году, больше не существовал.{Тоже довольно смелая оценка итогов Ютландской битвы. Прим. пер.} Он скончался в Скапа Флоу.{В конце Первой Мировой войны корабли германского флота были затоплены собственными экипажами, так как это была единственная благородная альтернатива сдаче. Реакция Великобритании на этот акт сначала была враждебной, что вполне объяснимо. Но постепенно люди начали смотреть на затопление германского флота как на «правильный поступок» в сложившихся обстоятельствах. Вероятно, в подобных обстоятельствах Королевский Флот поступил бы точно так же. Прим. авт.
Не могу удержаться от комментария. Сдача германского флота была беспримерным позором в военно-морской истории. Даже русская эскадра в Порт-Артуре в 1904 году все-таки была уничтожена японской артиллерией. Представить себе британский флот в подобной ситуации просто немыслимо. Да и с оценкой «славного деяния» тоже нельзя согласиться. В свидетели мы призовем Адольфа Гитлера: «Затопление кораблей в Скапа Флоу не делает чести германскому флоту». Прим. пер.} Флот Веймарской республики, детище Версальского договора, иначе как гнилой подпоркой назвать трудно. Условия договора позволяли Германии иметь 6 броненосцев и 6 малых крейсеров, которые можно было заменить новыми такими же маленькими кораблями. Вся морская авиация была уничтожена. Германии было позволено иметь какое-то количество малых кораблей и ни одной подводной лодки. Союзники прекрасно помнили, что неограниченная подводная война против торгового флота Великобритании и ее союзников едва не принесла Германии победу. Таковы были договорные ограничения. Однако они пока что были не столь важны, так как финансовое состояние Германии не позволяло ей содержать даже такой флот. Но здесь присутствовал психологический фактор. Императорский Флот прожил короткую, но славную жизнь. Многие эпизоды морской войны служили источником гордости для ветеранов Первой Мировой. Поэтому свастика, взвившаяся в 1934 году на мачте «Карлсруэ», стал сигналом к возрождению германского флота. В тот момент она смывала позор поражения и капитуляции, но позднее этот символ приобрел совсем иное –зловещее значение.
В июне 1935 года Великобритания и Германия подписали англо-германски й морской договор. Он явился молчаливым признанием, того факта, что обе страны больше не признают ограничений Версальского договора. Договор позволял начать строительство крупных надводных кораблей, что отражало новое положение Германии. Договор также разрешал строительство подводных лодок.
Впрочем, они были уже фактически построены, оставалось лишь собрать готовые секции. Почти сразу после подписания договора была сформирована первая германская подводная флотилия, в состав которой вошли 6 малых лодок. Германский флот был переименован в Кригсмарине, и его командующий адмирал Эрих Редер назначил командиром подводной флотилии капитана 1 ранга Карла Деница, бывшего командира легкого крейсера «Эмден». К концу года в строй вошли 22 подводные лодки, и все они поступили под командование Деница. В 1935 году его должность называлась Fűhrer der U-Boote (Командующий подводными лодками). В 1939 году Дениц становится Befelshaber der U-Boote –главнокомандующим подводными лодками.
Создание подводных сил под руководством Деница стало событием, которое окончательно определило карьеру и судьбу Люта. В феврале 1937 года он покидает «Карлсруэ» и переходит на службу в подводный флот. Никто не может сказать, почему он так поступил, вероятно, об этом его попросил Дениц. Он часто лично обращался к молодым офицерам с просьбой перейти в подводники и никогда не встречал отказа. Скорее всего, Лют поддался романтическому обаянию подводного флота. В те дни повсюду висели плакаты с изображениями молодых офицеров на новеньких сверкающих лодках с развевающимися вымпелами на перископах, над головой которых летели эскадрильи самолетов. Может быть, Лют охладел к «Кёнигсбергу» и надводному флоту вообще. А может быть, он захотел пощекотать нервы неизвестной опасностью?
Но, каковы бы ни были причины, следствием стали еще 17 месяцев учебы. Сначала Лют провел 9 месяцев – с апреля 1937 по январь 1938 года – в школе подводного плавания в Нойштадте (Гольштейн). Потом до мая он снова учился в торпедной школе. 1 июня 1938 года Лют получил звание обер-лейтенанта. Наконец, через 5 лет после поступления на службу в Рейхсмарине, прослужив 3 года на кораблях и через 2 года после получения офицерского звания, в июле 1938 года Лют назначается вторым вахтенным офицером на U-27.
U-27 была первой из средних лодок серии VIIА.{Автор ошибочно относит ее к океанским лодкам, то есть явно путает с лодками серии IX или серии I. Иногда эти лодки все-таки называют «самыми маленькими из океанских лодок», однако они являются прямым развитием прибрежных лодок типа UB-III, строившихся в годы Первой Мировой войны. Хотя «семерки» и действовали в Атлантике, но все-таки полноценными океанскими лодками не являлись. Прим. пер.} Немцы построили более 600 лодок VII серии, и они стали наиболее многочисленными лодками Второй Мировой войны.{«Более 600» – это мягко сказано. Всего было построено 704 лодки серий VIIA – VIIF. Прим. пер.} Несомненно, что Лют быстро привык к специфическим условиям жизни на борту лодки – к тесноте, постоянному шуму, вони соляра, заплесневелой еды, пота и хлора. Сама жизнь была однообразной: вахта, еда, какой-никакой сон и снова вахта... Многие моряки считали такие условия ужасными, просто адскими, однако сам Дениц однажды написал: «Любой подводник чувствует себя богатым, как король, и ни за что не согласится поменяться местами с кем-либо».
Люди, с которыми Лют служил на лодке, принадлежали к особой породе, отличной от моряков надводного флота. Подводники страшно гордились своей службой, риском, которому подвергались, и неудобствами, которые испытывали. Они верили, что являются элитой Кригсмарине. Подводники были верны своей лодке и своим офицерам – если те этого заслуживали, – а нация, флот и Рейх отходили на второй план. Буквально за один день они могли либо принять молодого лейтенанта, вроде Вольфганга Люта, либо сломать его.
Летом и ранней осенью 1938 года Лют совершил 2 похода на U-27. Лодка патрулировала у берегов Испании. Так как там еще полыхал пожар кровопролитной гражданской войны (в которой участвовала и Германия), эти походы оказались приближенными к боевым. Свою первую награду – бронзовый Испанский Крест – Лют получил именно за эти походы на U-27.
Во время второго похода U-27 оказалась на волосок от участия в настоящей войне. В сентябре Адольф Гитлер потребовал, чтобы Германии позволили оккупировать Судетскую область Чехословакии, где проживало много немцев. Разразился международный кризис, и U-27 вместе с другими кораблями германского флота получила приказ приготовиться к началу военных действий.
Требование Гитлера вызвало шок у германского Верховного Командования. Никто не верил, что Великобритания и Франция будут безучастно взирать на происходящее, а уже тем более – что они отступят. В воздухе запахло войной, к которой Германия не была готова и которую никак не могла выиграть. Разумеется, германские генералы высказали свои сомнения Гитлеру, но случилось невероятное. Судеты были переданы Германии, и генералы только потеряли свой авторитет в глазах фюрера и укрепили его решимость не считаться с мнением военных. В целом, события сентября 1938 года пошли на пользу Кригсмарине и подводному флоту в особенности.
До Судетского кризиса Гитлер еще не решил, числить ли ему Великобританию среди своих врагов. Он соблюдал условия англо-германского морского договора, и Кригсмарине еще не достиг разрешенного ему предела.{В действительности германские верфи были просто не в состоянии построить больше кораблей, чем разрешалось договором. Прим. авт.} Германский флот оставался ничтожно малым по сравнению с Королевским Флотом, и темпы его роста отставали от темпов расширения Вермахта и Люфтваффе. Но после окончания кризиса жребий был брошен. Гитлер сказал Редеру, что в будущем ждет войны с Великобританией, но не ранее 1944 года.
В результате в январе 1939 года была принята амбициозная кораблестроительная программа, названная «План Z». «План Z» предусматривал строительство флота, который мог дать Германии шансы на успех в случае конфликта, хотя и уступал по силе британскому. Предусматривалось строительство всех классов кораблей, резко увеличивался и подводный флот. К 1948 году в распоряжении Деница должны были оказаться почти 250 подводных лодок.
Но до 1948 года еще оставалось 10 лет. «План Z» был долгосрочным мероприятием, предполагалось, что крупномасштабная война не начнется, по крайней мере, еще 5 лет. Разумеется, если бы война началась раньше, флот оказался бы в сложной ситуации. Не лучшим было бы и положение нации. «Конец Германии», – меланхолично написал Дениц. Но Гитлер заверил Редера, что этого не произойдет ни в коем случае.
Однако фюрер солгал. Ближе к концу 1939 года в воздухе отчетливо запахло порохом. Все понимали, что что-то должно случиться. Гитлер уверил себя в слабости и пассивности западных держав и совершал одну вылазку за другой. В марте Германия оккупировала Чехословакию. Это нарушало ранее подписанные договоренности, и вынудило Англию и Францию дать свои гарантии Польше, которая явно могла стать следующей жертвой Гитлера. В случае вторжения немцев в эту страну Великобритания и Франция брали обязательство объявить Германии войну.
В апреле Гитлер в одностороннем порядке расторг англо-германское морское соглашение. В августе Германия и Советский Союз подписали пакт о взаимном ненападении. Это известие потрясло весь мир.
Теперь начало войны было лишь вопросом времени, и все это прекрасно понимали. Но лишь немногие знали, что война разразится в ближайшие дни, даже часы, и что вооруженные силы Рейха проводят мобилизацию, хотя германские лидеры продолжают кричать о прочном мире.
Вольфганг Лют не входил в число избранных, которым были известны день и час. Желал ли он войны или хотя бы считал ее неизбежной – так и остается загадкой. Но чего он не знал наверняка – так это того, что грядущая война сделает его героем. И уж совершенно точно Лют не подозревал, что доживет до конца войны и погибнет вместе с Германией уже после наступления мира.