НОРВЕЖСКИЕ КОНВОИ

 

9 июля 1917 года взорвался стоящий на якоре в Скапа Флоу дредноут «Вэнгард». Его погубил разложившийся кордит. Погибли 804 человека. Но эта потеря была более чем компенсирована прибытием эскадры американских дредноутов контр-адмирала Родмэна. В нее входили «Нью Йорк» и «Техас» (356-мм орудия), «Арканзас»{23}, «Делавэр», «Флорида» (305-мм орудия). В 1918 году в Ирландии базировался линкор «Юта». Англичане вежливо приняли помощь, так как дареному коню в зубы не смотрят. Бри­танские историки снисходительно замечают, что амери­канцы очень быстро освоили методы сигнализации и управления огнем, принятые в Гранд Флите, и привык­ли действовать в составе флота. Но после войны, когда политес уже не связывал бывших союзников, начальник отдела кораблестроения Адмиралтейства Теннисон д'Эйнкерт, посетивший Соединенный Штаты, в пух и прах раскритиковал конструкцию американских кораблей, их приборы и оборудование. Адмирал сэр Дэвид Битти в период наибольшего обострения англо-американских противоречий в начале 20-х годов, когда начали поговаривать о новой войне, бросил, что ему хватит флота, по численности равного двум третям американского, чтобы этих самых американцев разгромить наголову.

 

Летом 1917 года Битти ввел одно серьезное новше­ство — скандинавские конвои, сопровождение которых легло на Гранд Флит. Противолодочное охранение состо­яло из эсминцев и вооруженных траулеров. Он понимал, что такие конвои будут постоянной приманкой для стре­мительных вылазок, но считал риск приемлемым. И дей­ствительно, пока что у Шеера хватало других забот. В это лето Флот Открытого Моря сотрясали мятежи, вызван­ные бездеятельностью, нехваткой питания, скверным обращением офицеров с матросами и подрывной пропа­гандой сторонников фракции социал-демократов в рейх­стаге, которые агитировали за мир. Шеер впоследствии писал: «Лучшим средством отвлечения были бы военные действия». Союзники не могли прорвать оборонительные позиции германской армии во Фландрии, но дома бло­када британского флота постепенно истощала желание немцев продолжать войну.

Дело в том, что нехватка питания носила в герман­ском флоте довольно интересный характер. Матросы по­лучали продовольствие по все более скудным нормам. Даже хлеб постепенно заменяли так называемым «вест­фальским пряником», который выпекался из грубой муки пополам с кормовыми отрубями. Но в это же время в кают-компаниях линкоров продолжали смаковать нежней­шее телячье филе, мороженое и отборный коньяк. Воис­тину, получилось как у поэта: «Ешь ананасы, рябчиков жуй...» На это наложилась подчеркнутая грубость и жес­токость обращения офицеров, от которых этого требовал сам корабельный устав германского флота. Естественно, что кубрики не выдержали.

19 июля произошло открытое возмущение на линкоре «Принц-регент Луитпольд». При этом ход событий пока­зал, что команда совершенно не верит своим офицерам. Матросы даже не выдвинули никаких требований, а про­сто отказались нести службу, заявив, что они начинают голодовку. Капитан 1 ранга Хорнгардт уладил инцидент, увеличив порцию хлеба на 140 граммов. Но беспорядки на этом не закончились. На следующий день 140 человек из экипажа легкого крейсера «Пиллау» самовольно сошли на берег, хотя вечером все аккуратно вернулись на корабль.

Через несколько дней при загадочных обстоятельствах умер командир линкора «Кёниг Альберт». Существует версия, что он был заколот ножом каким-то матросом и выброшен за борт. 1 августа на линкоре «Принц-регент Луитпольд» снова вспыхнули беспорядки. Часть команды без разрешения сошла на берег. После возвращения 11 человек были арестованы. Тогда на следующий день на берег самовольно сошли уже 400 человек, которые уст­роили митинг в городе. Для разгона митинга пришлось вызывать пехоту. Беспорядки продолжались, и командо­ванию пришлось вывести линкор на рейд, чтобы изоли­ровать от остального флота.

Однако успокоить матросов не удалось. 4 августа вол­нения перекинулись на линкоры «Кайзерин» и «Фрид­рих дер Гроссе». Команда отказалась есть скверно приго­товленный обед, после чего матросы отказались нести вахту. К утру следующего дня страсти немного улеглись, однако немного позднее беспорядки произошли на линкорах «Вестфален» и «Рейнланд». Лишь к концу августа командованию удалось притушить недовольство матро­сов. Двоих кочегаров с «Принц-регента Луитпольда» расстреляли. Однако, если Шеер думал, что сумел потушить пожар, он ошибался. Огонь только был загнан вглубь, чтобы потом вырваться на свободу с еще большей силой.

 

К лету 1917 года стало ясно, что германскому флоту требуются настоящие победы, а не измышления пропа­гандистов. Но где Шеер мог искать эту самую победу? Вступать в новую схватку с главными силами Гранд Флита было форменным безумием, следовало поискать более легкие цели. Первая нашлась довольно быстро — Моонзундские острова на Балтике. Небольшая прогулка гер­манского флота завершилась победой, которая могла иметь лишь моральное значение. Никакого стратегического, опе­ративного, даже тактического выигрыша она немцам не дала. А само название операции — «Альбион» — говорило о каких-то нереализованных комплексах командования Флота Открытого Моря.

Однако «победа» над русской армией, разложившей­ся под влиянием большевистской сволочи, купленной на золото Гинденбурга, флотское командование не уст­раивала. Требовалась победа над заклятым врагом — анг­личанами. Цель отыскалась, хотя и не без труда. Это были скандинавские конвои. Англия продолжала вести интен­сивную торговлю с Швецией и Норвегией через Берген. Конвои обычно выходили из Лервика, остров Брессэй, Шетландские острова. Маршрут был довольно коротким, весь переход занимал около 15 часов. Однако проходил этот маршрут в опасной близости от германских баз. Тем не менее, Адмиралтейство почему-то решило, что для сопровождения конвоев достаточно пары эсминцев. Тем более, что немцы в течение 6 месяцев после начала про­водки скандинавских конвоев даже не пытались им по­мешать. Это привело к неизбежной самоуспокоенности.

15 октября конвой из 12 пароходов вышел из Лервика в Берген в сопровождении эсминцев «Мэри Роз» (капи­тан-лейтенант Фокс) и «Стронгбоу» (капитан-лейтенант Брук), а также 2 траулеров. Служба радиоперехвата Ад­миралтейства засекла необычную активность вражеских переговоров, но предсказать, что готовят немцы, не су­мела. Встревоженный Битти все-таки выслал в море не­сколько крейсерских эскадр. Однако поиск и система пат­рулей оказались настолько бестолковыми, что 3 легких линейных крейсера, 27 легких крейсеров и 54 эсминца, разбросанные по всему Северному морю, противника не обнаружили и защитить собственный конвой не сумели.

Против ожидания, конвой в Норвегию проследовал беспрепятственно. Корабли сопровождения приняли под свою охрану обратный конвой, также состоящий из 12 торговых судов (2 английских, 1 бельгийское, 1 датское, 5 норвежских, 3 шведских). Так как конвой вышел из нейтрального норвежского порта, секретность обеспечить было нельзя в принципе, и Берлин прекрасно знал о составе и времени выхода конвоя.

15 октября Комната 40 сообщила адмиралу Битти: «Минный заградитель «Бруммер» выйдет в Норман Дип (якорная стоянка у западного побережья Дании) на се­вер завтра, вероятно, для минных постановок. Его следу­ет перехватить». И действительно, после полудня 16 ок­тября новейшие легкие крейсера «Бруммер» (капитан 2 ранга Леонхарди) и «Бремзе» (капитан 2 ранга Вестеркамп) снялись с якоря. Поддержку обеспечивали легкий крейсер «Регенсбург» и флотилия эсминцев, выдвину­тые к Северным Фризским островам.

Избежав обнаружения патрулями Битти в Северном море, эти германские крейсера-минзаги вышли на по­зицию к востоку от Шетландских островов на рассвете 17 октября. В это время британский конвой находился уже в 70 милях от Лервика. Англичане решили, что все закон­чилось, и дисциплина ослабела. Эсминец «Мэри Роз» ушел вперед и пропал из вида, траулеры «Элси» и «П. Феннон» наоборот тащились где-то сзади. Поэтому, ког­да вскоре после 6.00 на юго-востоке показались герман­ские крейсера, с конвоем находился только эсминец «Стронгбоу». Может быть, он не сумел опознать прибли­жающиеся корабли, может, имелась какая-то другая при­чина, однако англичане были застигнуты врасплох. Нем­цы открыли огонь, и только после этого британские ко­мендоры бросились к орудиям. Однако было поздно. Пер­выми же залпами была подбита машина «Стронгбоу», эсминец потерял ход и начал тонуть. Попавшим в мос­тик снарядом был ранен капитан-лейтенант Брук. Видя, что эсминец уже не спасти, он приказал уничтожить сек­ретные документы и открыть кингстоны. В 7.30 «Стронг­боу» затонул с поднятым флагом. Единственное, что он еще успел сделать — дать несколько бесцельных выстре­лов из кормового орудия.

Услышав грохот выстрелов, к месту боя примчался «Мэри Роз». Хотя капитан-лейтенант Фокс сразу понял, что положение спасти ему не удастся, он без колебаний бросился в атаку. С дистанции 30 кабельтов комендоры эсминца открыли огонь. Стрельба противника была дос­таточно хаотичной, и сначала эсминец попаданий не получил. Но когда на дистанции 10 кабельтов он начал выполнять поворот, чтобы ввести в действие торпедные аппараты, вражеский залп накрыл его. Фоксу оставалось лишь скомандовать: «Спасайся, кто может».

После этого «Бруммер» и «Бремзе» потопили 9 из 12 торговых судов и ушли полным ходом, так как опасались появления высланных по тревоге британских кораблей. Траулер «Элси» сумел спасти остатки команд эсминцев. Самое странное, что уцелели оба британских парохода. Немцы потопили 9 нейтральных судов, расстреляв их из орудий. Команды не получили возможности спустить шлюпки.

Но ни конвой, ни его эскорт не сообщили о появле­нии врага, поэтому Адмиралтейство до полудня 17 ок­тября ничего не знало. Только в 15.30 вышедшие из Лервика с очередным конвоем эсминцы «Мармион» и «Обидиент» встретили траулер «Элси». Битти узнал о нападе­нии лишь около 17.00. К этому времени германские крей­сера были уже недосягаемы.

Адмиралтейство принялось лихорадочно искать меры противодействия повторению аналогичного набега. Но адмирал Битти сообщил, что единственное средство — это постоянно держать в море эскадру легких крейсеров, а он этого обеспечить не может. Поэтому единственной мерой оказалось сокращение числа конвоев. Кроме того, британские адмиралы сочли необходимым принять меры против бессмысленной, по их мнению, гибели эсминцев. Тактика, пригодная для отражения атаки подводной лод­ки, совершенно не годилась при нападении на конвой надводных кораблей. Был выпущен особый приказ, где подчеркивалось, что при появлении неприятельских ко­раблей конвой должен рассыпаться, а эсминцы должны лишь отвлекать внимание противника.

 

«Эсминцы должны сделать все возможное, чтобы нанести противнику урон, однако они не должны атаковать превосходящие силы неприятеля. Они обязаны использовать свою скорость и держаться на безопасном расстоянии. Рассыпавшийся конвой защитить все равно невозможно, и не следует рисковать бесцельно».

 

Несомненный успех вдохновил Адмиралштаб считать подобные рейды далее специальным методом ведения боевых действий. Рассматривался вопрос увеличения запаса топлива на «Бруммере» и «Бремзе», чтобы они мог­ли действовать в Атлантике. Но после того, как англи­чане насторожились, ни фон Хиппер, ни Шеер не со­глашались рисковать своими линейными и даже легки­ми крейсерами. Однако коммодор Гейнрих знал, что скандинавские конвои по-прежнему ходят лишь со сла­бым противолодочным прикрытием, и это придало ему решимости. Утром 11 декабря он отправил в море 2-ю флотилию миноносцев, которая была сформирована из новейших быстроходных эсминцев. 4 эсминца 4-й полу­флотилии под командованием капитана 1 ранга Хейнеке в 17.00 повернули на запад, чтобы выйти к Ньюкас­лу, а другие 4 эсминца 3-й полуфлотилии, которыми командовал капитан 3 ранга Ганс Кольбе, продолжали идти на север.

10 декабря из Лервика на юг вышел конвой из 6 паро­ходов в сопровождении эсминцев «Оуз» и «Гарри». Но­чью пароходы «Петер Виллемоэс» и «Нике» оторвались от конвоя. Командиры эсминцев почему-то решили, что они идут прямо в Блайт, и не попытались вернуть паро­ходы обратно. Это спасло конвой от полного уничтоже­ния, так как Хейнеке был совсем недалеко. 12 декабря в 0.30 немецкие эсминцы буквально столкнулись с «Виллемоэсом» и потопили его торпедным залпом. Около 4.00 они встретили «Нике» и тоже торпедировали его. Немцы дважды повторили одну ошибку. Им следовало подобрать пленных, которые могли рассказать о конвое. Однако Хейнеке так торопился, что даже не удостоверился в гибели «Нике». А пароход сумел удержаться на плаву.

Затем Хейнеке атаковал группу траулеров и потопил один. В 5.00 он повернул на юго-восток и направился до­мой, не зная, что вожделенный конвой всего в 20 милях от него. Адмиралтейству понадобилось несколько часов, чтобы понять, что пароходы атакованы вражескими ко­раблями, а не подводными лодками.

11 декабря из Лервика в Норвегию вышел конвой из 6 пароходов в сопровождении эсминцев «Пеллью» и «Партридж» и 4 траулеров. Также 11 декабря в море вышли 2 эскадры крейсеров. 3-я эскадра легких крейсеров в соста­ве «Чатама», «Ярмута», «Биркенхеда» и 4 эсминцев вышла из Розайта. Она должна была произвести поиск в направ­лении Скагеррака. Из Скапа Флоу вышла 2-я эскадра крейсеров (броненосные крейсера «Шэннон» и «Минотаур»), которая должна была охранять маршрут между Лервиком и Норвегией.

12 декабря конвой подходил к берегам Норвегии. Го­ловным следовал эсминец «Пелью», за ним шел «Партридж», а далее находились пароходы под прикрытием траулеров. Сильный северо-западный ветер поднял по­рядочную волну, поэтому эсминцы не могли дать пол­ный ход. Почти одновременно оба эсминца увидели на севере силуэты неизвестных кораблей. На запрос прожек­тором незнакомцы дали неправильный ответ. Это были эсминцы Кольбе. Плохая погода снизила скорость его соединения до 9 узлов, поэтому 4 германских эсминца вышли на широту Бергена только к 6.00. Однако через пять с половиной часов они заметили конвой.

Командиры британских эсминцев не подозревали, что в море находятся корабли 3-й эскадры легких крейсеров (3 крейсера и 4 эсминца), и отправили сообщение о кон­такте с противником главнокомандующему. После этого командир «Пеллью» капитан-лейтенант Дж. Кавендиш пошел навстречу противнику, чтобы дать конвою воз­можность спастись бегством. Однако немцы имели численное преимущество, что позволило им парировать этот маневр. 3 неприятельских эсминца легли на параллель­ный курс, завязав перестрелку с британскими эсминца­ми, а четвертый погнался за удирающими пароходами.

Уже через 10 минут после начала боя «Партридж» ка­питан-лейтенанта Р.Г. Рэнсома начал тонуть. Один из пер­вых немецких снарядов попал в носовое машинное отде­ление и перебил паропровод. Вскоре было разбито кор­мовое орудие. Почти одновременно в носовую часть эс­минца попала торпеда. Рэнсом приказал команде спасаться. Лейтенанты Грей и Уолтерс отпустили торпедистов и сами дали выстрел из кормового торпедного аппарата. Торпе­да попала в V-100, но, к сожалению, не взорвалась.

«Пеллью» спасся просто чудом. Он получил несколько попаданий, его левая машина вышла из строя, но по­врежденный эсминец укрылся в дождевом шквале. Ни один из пароходов и траулеров не спасся. «Пеллью» до­полз до берега Норвегии и с помощью норвежского ми­ноносца «Хвас» добрался до якорной стоянки.

Оставалась еще шаткая надежда перехватить немцев, так как 3-я эскадра легких крейсеров находилась на пути отхода неприятеля. Крейсера развернулись в строй фрон­та и пошли на север, пытаясь обнаружить германские эсминцы. Те спаслись тоже достаточно случайно. Чтобы укрыться от ветра и волны, Кольбе проложил курс как можно ближе к берегам Норвегии, и около 17.00 проско­чил под кормой у британских крейсеров.

Потеряв 2 конвоя, англичане были вынуждены при­нять меры. Был изменен маршрут следования скандинав­ских конвоев, но что самое главное, было решено для их прикрытия выделять линкоры. Это было отступлением от принципа сосредоточения сил, однако требовалось обес­печить безопасность маршрута, по которому доставля­лись важнейшие грузы.

 

Тем не менее, генеральное сражение на море остава­лось возможным. Два налета на скандинавские конвои вынудили Битти прикрывать маршрут Берген - Лервик дивизией дредноутов, что могло оказаться достаточной приманкой для Флота Открытого Моря. Но, хотя бри­танский главнокомандующий жаждал такого столкнове­ния, чтобы отомстить за корабли, погибшие в Ютланд­ском бою, он опасался, что Адмиралтейство не сумеет вовремя предупредить его, и Гранд Флит не успеет по­явиться на сцене, прежде чем соединение прикрытия будет раздавлено.

Успех двух ударов по скандинавским конвоям подтол­кнул Шеера попытаться нанести и третий удар. На осно­вании данных разведки он сделал вывод, причем совер­шенно неправильный, что конвои выходят в начале или в середине недели. Он предполагал, что теперь англичане будут прикрывать конвои более основательно, и решил привлечь к операции главные силы Флота Открытого Моря. Перед ним стояла все та же невыполнимая задача — по­пытаться отрезать часть сил Гранд Флита и уничтожить ее. Шеер не упоминает в своей книге, знал ли он об из­менении дислокации Гранд Флита. Ведь теперь в Скапа Флоу оставались только 2-я эскадра крейсеров и несколько эсминцев. Практически весь Гранд Флит перешел в Розайт. И теперь главные силы британского флота могли появиться на сцене гораздо быстрее, чем раньше.

Успех плана Шеера зависел от строжайшего соблюде­ния секретности. Так как полностью скрыть приготовле­ния к большому походу просто невозможно, германский адмирал постарался максимально замаскировать его цели. 22 апреля он собрал корабли в Гельголандской бухте яко­бы для проведения тактических учений. Это же объясня­ло и усиленное траление фарватеров. Нападение на кон­вой было назначено на 24 апреля.

Совершенно случайно это нападение совпало по вре­мени с операцией Кийза по заблокированию Зеебрюгге. Но командование британского флота даже не подозрева­ло о готовящейся операции. 22 апреля из Норвегии вы­шел очередной конвой из 34 торговых судов в сопровождении вспомогательного крейсера «Дьюк оф Корнуолл» и эсминцев «Ларк» и «Лльюэлин». Его прикрывали 2-я эскадра линейных крейсеров и 7-я эскадра легких крей­серов. На рассвете 23 апреля конвой находился в 140 ми­лях от Оркнейских островов. Именно в это время флот Шеера начал выдвигаться на север по протраленным фарватерам. Дойдя до внутренней кромки английских за­граждений, Шеер временно стал на якорь. Дело в том, что практически все Северное море укрыл густой туман. Через полчаса туман немного рассеялся, и германский флот снова двинулся на север. Однако видимость остава­лась очень плохой, и через опасный район флоту при­шлось следовать малым ходом. Только к вечеру немцам удалось выбраться за пределы минных полей и отпустить тральщики. К участию в операции Шеер привлек все имеющиеся у него силы. Атаковать конвой должны были 1-я и 2-я Разведывательные Группы в сопровождении 2-й флотилии эсминцев. Их прикрывали 1-я, 3-я и 4-я эскадры линкоров, 4-я Разведывательная Группа и 1-я, 6-я, 7-я и 9-я флотилии эсминцев. Корабли 5-й флоти­лии эсминцев имели слишком малую дальность плава­ния и привлекались только для сопровождения флота через минные заграждения.

В этот день на подходах к Гельголанду дежурили бри­танские подводные лодки V-4, Е-42, J-4, J-6. Примерно в 20.00 командир J-6 лейтенант Уобертон в разрывах ту­мана заметил группу легких крейсеров и эсминцев. Он решил, что видит какие-то английские корабли, зани­мающиеся минными постановками. Но через полчаса J-6 заметила 5 линейных крейсеров, идущих на NNO в со­провождении эсминцев. Еще какое-то время спустя он увидел группу больших кораблей. Вероятно, это был аван­гард главных сил Шеера. Но все это ничуть не встрево­жило Уобертона, который даже не подумал радировать в штаб об увиденном{24}. Конвой в это время, несмотря на туман, добрался почти до берегов Англии, и никакая опасность ему уже не угрожала. Так как на 24 апреля выход конвоя не был запланирован, то поход немцев оказывался совершенно бесцельным.

Рано утром 24 апреля Адмиралтейство наконец запо­дозрило, что происходит нечто необычное. Так как оно опасалось набега на юго-восточное побережье Англии, то Гарвичские Силы получили приказ поднимать пары. Конвой, подготовленный к отправке в Норвегию, пока еще стоял на якоре. Однако Адмиралтейство решило, что полученные сведения не могут служить основанием для его задержки, поэтому, несмотря на густейший туман, в 6.30 он вышел из порта в сопровождении эсминцев «Ур­сула» и «Лэндрейл».

Но к этому времени на линейном крейсере «Мольтке», входившем в состав 1-й Разведывательной Груп­пы, произошла серьезная авария. В различных источни­ках происшедшее описывается по-разному. Иногда ут­верждают, что «Мольтке» подорвался на британской мине в районе Ставангера. Иногда говорят, что сорвал­ся винт на правом внутреннем вале, и турбина пошла вразнос. Осколки стопорного клапана пробили трубо­провод вспомогательного конденсатора и повредили несколько паропроводов. Был поврежден палубный на­стил в отсеке главного распредщита. Вода из холодиль­ника немедленно залила центральное машинное отде­ление и отсек распредщита. Начало заливать и бортовое машинное отделение. Произошло засоление котлов, и машины стали. Фон Хиппер, не зная этого, приказал кораблю отходить навстречу главным силам. Однако в 8.00 «Мольтке» был вынужден дать радиограмму: «Тя­желое повреждение, скорость 4 узла. Нахожусь в 40 ми­лях на WSW от Ставангера». Долго соблюдавшееся ра­диомолчание оказалось нарушено. Гранд Флит немед­ленно получил приказ выходить в море.

Тем временем фон Хиппер повернул назад следом за «Мольтке». В 10.40 линейный крейсер был замечен ко­раблями Шеера, а в 11.45 его взял на буксир линкор «Ольденбург». Буксировка велась со скоростью 10 узлов.

Она проходила трудно, буксирный трос рвался, его при­ходилось заводить снова. Шеер все-таки приказал фон Хипперу продолжать поиск в северном направлении, однако к этому времени конвой из Норвегии уже при­был в порт. Теперь Битти предстояло решить, что делать с конвоем, вышедшим из Англии. Адмиралтейство пред­ложило Битти отозвать на соединение с Гранд Флитом 2-ю эскадру линейных крейсеров и вернуть конвой. Од­нако адмирал отказался и в свою очередь приказал 2-й эскадре крейсеров и линкорам «Геркулес» и «Азинкур» выйти из Скапа Флоу на поддержку прикрывающих кон­вой кораблей. Сам он вышел из Розайта с огромными силами: 32 линкора, 4 линейных крейсера, 2 броненос­ных крейсера, 24 легких крейсера и 85 эсминцев. Однако теперь уже англичане погнались за призраками, так как немцы, не обнаружив конвоя там, где предполагали, повернули назад.

Подводная лодка J-6 заметила и возвращающиеся гер­манские корабли, однако Уобертон снова не сделал ре­шительно ничего. Тем временем «Мольтке» закончил ре­монт машин и пошел своим ходом. 25 апреля около 5.00 командир подводной лодки Е-42 лейтенант Аллен заме­тил дымы и пошел на перехват. Около 5.30 он выпустил последовательно 4 торпеды и услышал 1 взрыв. Герман­ские эсминцы начали охоту на подводную лодку и сбро­сили около 25 глубинных бомб, но безрезультатно. О том, что «Мольтке» был поврежден, англичане узнали много позднее. Линейный крейсер принял 2100 тонн воды и едва не затонул. Вскоре Адмиралтейство узнало о возвраще­нии немцев и разрешило Битти возвращаться в Розайт. Вдобавок ко всему, подорвался на мине и затонул траль­щик М-67.

Так завершился последний выход германского флота в море.

 

А летом 1918 года англичане опробовали новое ору­жие, которому еще предстояло стать грозой всех линкоров. Утром 19 июля 1918 года авианосец «Фьюриес», шед­ший под прикрытием легких крейсеров и эсминцев, под­нял 2 звена истребителей «Кэмел» для атаки ангаров цеп­пелинов в Тондерне. Первое звено из 3 самолетов раз­бомбило большой ангар. Из 4 самолетов второго звена 1 был вынужден сесть на воду, когда отказал мотор, вто­рой разбился сразу после взлета, а третий совершил вы­нужденную посадку в Дании. Последний самолет этого звена достиг Тондерна и уничтожил своими бомбами другой ангар. В разбомбленных ангарах находились цеп­пелины L-54 и L-60.

Однако только 1 самолет из каждого звена сумел вер­нуться к «Фьюриесу». Но даже им пришлось садиться на воду, так как конструкция корабля не позволяла сажать самолеты на палубу. 4 из 7 пилотов сумели добраться до Дании. Из-за больших потерь в самолетах Адмиралтей­ство высказалось против дальнейших атак с участием «Фьюриеса». Оставшуюся часть войны он использовался как база наблюдательных аэростатов.

Эффект уничтожения 2 цеппелинов бомбами самоле­тов «Фьюриеса» оказался непропорционально велик. По словам одного из историков, майора Дугласа Робинсона: «До самого перемирия германская Военно-морская ди­визия дирижаблей жила в постоянном страхе повторе­ния такой атаки на одну из других баз... Из-за незащи­щенного положения база в Тондерне впредь использова­лась только для вынужденных посадок».

 

Менее чем через месяц после налета на Тондерн нем­цы потеряли еще один дирижабль в результате действий «корабельного» самолета. На сей раз цеппелин был унич­тожен в воздушном бою. Время от времени английские корабли выходили в море, ведя на буксире гидросамоле­ты. На расстоянии атаки от цели корабли отдавали бук­сир, и самолеты поднимались в воздух. Чтобы уберечь гидросамолеты от износа и поломок, их буксировали на понтонах. Но гидросамолеты были слишком тихоходны, а колесным истребителям не хватало дальности полета, чтобы перехватывать цеппелины в их зонах патрулирова­ния. Тогда появилось предложение буксировать обычные истребители на баржах позади эсминцев. Если эсминец разовьет полную скорость, то есть более 30 узлов, само­лет сможет взлететь с палубы баржи, пробежав всего не­сколько футов. Примерно так взлетали самолеты с плат­форм, установленных на орудийных башнях.

1 августа эсминец «Ридаут» вывел в море баржу, на которой, как птица на льдине, сидел биплан Калли. «Ри­даут» развил скорость 35 узлов, что было почти равно взлетной скорости самолета. Когда самолет натянул свою привязь, лейтенант Калли отдал крепления, поднял са­молет в воздух и сразу же дал руль влево, чтобы не вре­заться в эсминец или не оказаться под баржей в случае неудачи. Но все прошло гладко. «Кэмел» поднялся в воз­дух так же легко, как если бы стартовал с длинной взлет­ной полосы на суше. Калли покружил над эсминцем, покачал крыльями и направился к берегу. Эксперимент прошел удачно.

Вечером 10 августа «Ридаут» снова вывел баржу с ис­требителем в море. На сей раз вместе с ним были 4 лег­ких крейсера и 12 эсминцев. На палубах крейсеров нахо­дились торпедные катера, которые следовало спустить на воду, если будут встречены германские корабли. Кроме «Кэмела», эсминцы буксировали 3 гидросамолета на пон­тонах. Эти машины планировалось использовать для ве­дения разведки и спасательных работ. На следующий день на соединение с эскадрой должны были прилететь еще 3 гидросамолета.

Рано утром на следующий день у голландского побе­режья торпедные катера были спущены на воду. 3 гидро­самолета, которые корабли тащили через все Северное море, не смогли взлететь из-за сильной зыби. Зато 3 гид­росамолета, перелетевшие через Ла-Манш, появились над эскадрой точно в срок. Почти сразу после прибытия один из пилотов заметил над собой германский цеппелин.

Гидросамолеты не могли подняться на высоту 22000 фу­тов — максимальную высоту действий германских дири­жаблей, поэтому они и не пытались пойти на перехват. Эскадра повернула в море. Командир надеялся, что нем­цы последуют за ним, и немцы поступили именно так.

Цеппелин L-53 заманили подальше от его базы в от­крытое море. «Ридаут» набрал скорость, и в 8.41 Калли взлетел после разбега всего 5 футов. Цеппелин заметил взлет «Кэмела» с баржи, но это не взволновало немцев, так как дирижабль мог подниматься выше и быстрее, чем любой английский самолет. Когда «Кэмел» набрал высо­ту 14000 футов, он начал плохо слушаться руля. На высо­те 17000 футов начал кашлять мотор. На высоте 18000 футов Калли прорвался сквозь слой туч и в солнечном сиянии увидел немецкий дирижабль в 200 футах над со­бой. Взяв ручку управления на себя, Калли буквально поставил истребитель «на попа», чтобы его нос смотрел прямо на дирижабль. Потом пилот нажал гашетки двух пулеметов. Один из них заклинило после 7 выстрелов, но другой «Льюис» обрушил на цеппелин шквал пуль.

Через несколько секунд языки пламени вырвались из оболочки дирижабля, и L-53 взорвался. Еще пару минут спустя обугленный металлический каркас рухнул в море. Из экипажа дирижабля спасся только 1 человек, кото­рый выпрыгнул с парашютом с высоты 19000 футов, поставив рекорд для своего времени.

Но теперь и у молодого пилота истребителя возникли некоторые проблемы. Когда он прекратил огонь, само­лет потерял управление и начал падать. «Кэмел» проле­тел 2000 футов, прежде чем Калли сумел восстановить управление машиной. Топливо было на исходе, а бри­танской эскадры Калли не видел нигде. Он направил са­молет к голландскому берегу. Вдали показались несколь­ко рыбацких лодок, и пилот решил сесть на воду рядом с ними. По мере приближения «рыбацкие лодки» стреми­тельно росли в размерах, пока Калли не убедился в сво­ей ошибке. Это были эсминцы! А вскоре показались и крейсера... той самой эскадры, с которой он вышел в море. Калли посадил самолет на воду, и шлюпка с «Ридаута» подобрала его. За этот бой Калли был награжден Орденом за выдающиеся заслуги, который является од­ной из высших английских наград.

Налет самолетов «Фьюриеса» на Тондерн и уничтоже­ние лейтенантом Калли L-53 открыли боевой счет мор­ской авиации. Уже осенью 1918 года в строй вошли авиа­носцы «Винидиктив» и «Аргус», на очереди был авиано­сец «Игл». В октябре 1918 года, через месяц после вступ­ления в строй «Аргуса», на него перелетела первая в мире эскадрилья авианосных торпедоносцев Сопвич «Куку». Впервые авиаторпеды использовал командир крыла Эдмондс, пилотируя гидросамолет «Шорт» с гидроавианосца «Бен Май Шри» против турецких кораблей у Галлиполли. Командование британского флота начало готовить насто­ящий воздушный налет на Киль. Теперь Битти мог нане­сти смертельный удар Флоту Открытого Моря, полагаю­щему себя в безопасности на стоянке в Яде. Однако вой­на закончилась раньше.

---

Дальше