ГЛАВА 13

НОЧНОЙ БОЙ

Сообщение Придхэм-Уиппела о потерявшем ход ко­рабле заставило главнокомандующего и его штаб на «Уорспайте» поверить, что нашим линкорам придется иметь дело с «Витторио Венето». Барнард гак описывает происходящее:

«АБК решил, что из адмиральской рубки обзор слишком плох для ночного боя, и перебрался на обе­зьяний мостик «Уорспайта» к командиру линкора. В результате на верхнем мостике «Уорспайта» началась давка, чрезмерная даже для ночного боя. Втиснуть туда главнокомандующего, его начальника штаба, началь­ника оперативного отдела штаба, флагманского свя­зиста, флагманского артиллериста было нелегко. Трое последних привыкли к подобным импровизациям и приняли меры заранее. Были установлены дополнитель­ные телефоны и переговорные трубы, чтобы они мог­ли работать, как обычно. Однако при самом буйном воображении нельзя назвать сложившуюся обстановку нормальной, по крайней мере для офицеров «Уор­спайта».

У нас на «Формидебле» многие после 21.00 отправи­лись спать.

Ночью от авианосца было мало проку. Рестолл вы­звал меня наверх примерно 17 часов назад. Прежде чем улечься полуодетым на диване в метеорологической руб­ке, я составил вечернюю карту погоды, и с помощью Рестолла определил направление высотных ветров. По­года была все еще хорошей, однако поднималась дым­ка, которая сократила видимость до 4 или 5 миль. Она затянула звезды и ускорила наступление темноты. Ветер на поверхности был слабым.

На компасной платформе капитан 1 ранга Биссет усел­ся в свое кресло. У вахтенного офицера не было других хлопот, кроме сохранения места корабля в строю. На бор­ту авианосца общим настроением было разочарование. Несмотря на отважные усилия летчиков, мы считали, что итальянский флот оторвался и удирает домой. Мы не знали, что в 20.29 «Аякс» сообщил о потерявшем ход корабле. Флот следовал кильватерной колонной курсом 300° со скоростью 20 узлов, держа дистанцию между кораблями 3 кабельтова. Порядок кораблей был следу­ющим: «Уорспайт», «Вэлиант», «Формидебл», «Барэм». В миле справа шли эсминцы «Стюарт» и «Хэйвок», сле­ва — «Грейхаунд» и «Гриффин».

Я отправился спать, не подозревая, как и остальные, о предстоящем бое.

Я никогда точно не сумею восстановить последователь­ность событий в тот знаменательный вечер. Не скажу, что я услышал раньше — грохот орудий линкоров или звонки боевой тревоги на «Формидебле». Помню только стреми­тельный бег по трапам на свой боевой пост и судорожные попытки одновременно надеть спасательный жилет, кас­ку, наушники и огнеупорный комбинезон. Грохотали ужас­ные взрывы, вздрагивал буквально весь авианосец. Прим­чавшись на компасную платформу, я увидел неописуемую картину. Мелькали ослепительные вспышки орудийных залпов, метались яркие лучи прожекторов, на обстрелива­емых кораблях бушевали чудовищные пожары. Наш линей­ный флот совершенно точно «во что-то вляпался».

Вскоре мы вывалились из строя и круто повернули вправо. Отчаянные попытки итальянских кораблей спас­тись бегством я не увидел — все скрыла надстройка, когда мы повернули. На полной скорости «Формидебл» уходил от ужасного спектакля, так как пользы от авиа­носца в артиллерийской дуэли было немного, зато рис­ка было многовато. Вскоре мы увидели, что линкоры тоже поворачивают, так как они уклонялись от торпед вра­жеских эсминцев.

Часы показывали 22.30, всего полтора часа назад мы отправились спать, и за это время успело произойти столько значительных и потрясающих событий... Вражес­кие корабли были уничтожены буквально за считанные мгновения. Значительная часть итальянского флота, за которым мы гонялись целый день, встретила свою пе­чальную судьбу».

Как только в 2.1.11 было получено донесение «Аякса» о стоящем без хода корабле в 5 милях к западу от него, Каннингхэм приказал повернуть последовательно на курс 280°, сохраняя строй кильватерной колонны. Неизвест­ный корабль был всего в 20 милях от него. Менее чем через час, в 22.03 оператор радара «Вэлианта» заметил на экране отметку, которая означала неподвижный ко­рабль в 8 — 9 милях на левом крамболе по пеленгу 224°. В 22.10 главнокомандующий, который не имел радара на «Уорспайте», получил донесение «Вэлианта» о большом корабле, не менее 600 футов длиной, теперь уже всего в 5 милях слева по носу. Каннингхэм в своих мемуарах пишет:

«Наши надежды окрепли, это мог быть «Витторио Венето». Линкоры повернули влево на 40° все вдруг. Мы уже находились на боевых постах, и орудия главного калибра были готовы к бою. Теперь мы развернули башни по нужному пеленгу»

Барнард так описывает все это:

«АБК повернул линкоры па цель все вдруг. С этого момента и до полуночи он вертел эскадрой линкоров, словно дивизионом эсминцев».

Поворот все вдруг привел «Уорспайт», «Вэлиант», «Формидебл» и «Барэм» в строй фронта по пеленгу 280°. Корабли шли курсом 240°. Такие маневры были совер­шенно необычны для ночных действий, так как линко­ры всегда отворачивали ОТ противника, если существо­вала опасность атаки эсминцев.

Флагманский штурман пишет:

«Почти все на мостике полагали, что вражеские эс­минцы сопровождают крупный корабль, и главнокоман­дующему советовали отвернуть прочь: СИНИЙ ЧЕТЫ­РЕ. Однако он сказал: «Если там неприятель, мы повер­нем на него и разберемся, кто там есть и как быстро мы его утопим. ЧЕТЫРЕ СИНИЙ». Впервые в ночном бою, в мирное время или военное, линкоры повернули на неизвестное вражеское соединение».

Линкоры шли строем пеленга в полной готовности. Авианосец, совершенно бесполезный в данных обстоя­тельствах, был готов немедленно покинуть строй, как только это потребуется. В 22.20 «Вэлиант» сообщил о ко­рабле по пеленгу 19 Г на расстоянии 4,5 мили. Эта цель была слева по носу. Поэтому «Грейхаунду» и «Гриффину», находившимся слева, было приказано перейти на правый борт линкоров. Едва был отдан этот приказ, как в 22.23 «Стюарт», находившийся справа, передал сигнал тревоги. Почти прямо по носу с левого борта, по пеленгу 250° в совершенно противоположном направлении от стоящего корабля появились массивные силуэты затем­ненных кораблей, пересекающих курс нашего флота спра­ва налево на расстоянии примерно 2 мили. Это были 2 крупных корабля, впереди шел небольшой корабль, и еще 3 малых корабля замыкали строй. Это были 1-я дивизия крейсеров адмирала Каттанео и 9-я флотилия эсмин­цев, шедшие на помощь поврежденному крейсеру «Пола». Возглавлял колонну эсминец «Альфиери», за ним шли крейсера «Зара» и «Фиуме», за ними эсминцы «Джиоберти», «Кардуччи», «Ориани». Считая «Полу», здесь были 7 кораблей, не подозревавших о присутствии британских линкоров, пока не открыли огонь их тяжелые орудия. Почти всех итальянцев постигла печальная участь.

Еще до того, как главнокомандующий получил пре­дупреждение «Стюарта», его начальник штаба тоже за­метил приближающиеся корабли. Наступил самый вол­нующий, хотя и самый ужасный момент дня. Лучше все­го снова обратиться к словам самою Каннингхэма.

«В 22.15 мой новый начальник штаба коммодор Эдельстен осматривал в бинокль горизонт справа по носу. Он спокойно сообщил, что видит 2 больших крейсера и один малый впереди них, которые режут нос нашему флоту справа налево. Я тоже посмотрел туда в бинокль. Они там были. Капитан 2 ранга Пауэр, бывший подводник и несравненный специалист по опознанию силуэтов, ска­зал, что это 2 тяжелых крейсера типа «Зара», впереди которых идет легкий крейсер.

Используя передатчики ближнего действия, линко­ры были развернуты в кильватерную колонну. Я вместе с Эдельстеном и офицерами штаба поднялся на верхний мостик, откуда открывался великолепный круговой обзор. Я никогда не забуду следующие несколько минут. Стояла мертвая тишина, почти физически ощутимая, были слышны только голоса артиллеристов, переводя­щих орудия на новые цели. Можно было слышать прика­зы с КДП, возвышавшегося над мостиком позади нас. Взглянув вперед, можно было увидеть поворачивающи­еся башни и стволы 15" орудий, нащупывающие вражеские крейсера. Никогда за всю свою жизнь я не испы­тывал такого волнения, как в ту минуту, когда услышал спокойный голос с КДП: «Наводчик КДП видит цель». Это указывало, что орудия готовы, и его палец уже ле­жит на гашетке. Неприятель находился не далее 3800 яр­дов — совсем рядом».

Перестроение в кильватерную колонну вернуло лин­коры на первоначальный курс 280°. Теперь они шли почти параллельно вражеским крейсерам, но на кон­тркурсе. Вражеские крейсера были совершенно не го­товы к бою, они шли курсом 130°. Теперь нельзя было терять ни секунды. Множество орудий ждали только приказа. 24 — 15", 20 — 6" и 20 — 4,5" орудий были готовы оказать сокрушительный прием. Барнард так описывает все это:

«Все корабли (линкоры) получили сообщение «Вэлианта» о радарном контакте со стоящим кораблем про­тивника справа по носу, и башни были развернуты туда. Около 22.20 противник сдрейфовал через траверз за кор­му на расстоянии 3 миль от нас. Штабным офицерам показалось, что адмирал намеревается его пропустить, что оказалось очень удачной мыслью. Начальник опера­тивного отдела и флагманский артиллерист увидели, как башни разворачиваются и уже переходят левый траверз. Оба чувствовали себя весьма неуютно, так как «впере­ди еще могла оказаться добыча», особенно учитывая сообщения командующего легкими силами, которые указывали, что могут отстать и другие вражеские ко­рабли. Поэтому, используя право отдавать приказы ар­тиллерии, флагманский артиллерист распорядился повернуть башни на ноль. И как раз вовремя! Справа по­чти прямо по носу показались 2 больших вражеских крейсера. В результате интервал между отдачей приказа с мостика к орудиям и их готовностью оказался нич­тожным.

Заметив противника, флот повернул одновременно на курс 280° и выстроился в кильватерную колонну, при­водя противника на носовые курсовые углы. Во время поворота стрельбу не открывали. Левофланговым эсминцам прикрытия было приказано освободить линию огня. Их поторопили резким: «Проваливайте к дьяволу!»

Как только поворот был завершен, практически все орудия могли действовать по врагу.

Внезапно «Грейхаунд», оказавшийся теперь впереди, открыл прожектор. Широкий луч света упал прямо на «Фиуме», третий корабль в неприятельской колонне. Од­нако он осветил не только «Фиуме», но и корабли левее него — «Зару» и возглавлявший колонну «Альфиери». Часы показывали 22.27.

«Уорспайт» и «Вэлиант» одновременно открыли огонь по «Фиуме» из 15" орудий. Дистанция до цели была 2900 ярдов для «Уорспайта» и 4000 ярдов для «Вэлианта». Одно­временно «Вэлиант» пустил в ход свои 4,5" орудия. «Фиу­ме» быстро охватили пожары — от мостика до кормовой башни. Эта башня получила прямое попадание и слетела за борт. Через 10 секунд после первого залпа «Уорспайт» открыл беглый огонь из 6" орудий. Ярко пылая от носа до кормы, «Фиуме» сильно накренился на правый борт.

Каннингхэм писал:

«Приказ открыть огонь отдал флагманский артилле­рист флота капитан 2 ранга Джеффри Барнард. Можно было слышать «динь-динь-динь» артиллерийских гонгов. Затем последовали огромная оранжевая вспышка и ужас­ный грохот, когда 6 тяжелых орудий выстрелили одно­временно (башня Y не стреляла). В тот же самый момент эсминец «Грей­хаунд», входивший в состав прикрытия, осветил про­жектором один из вражеских крейсеров, возникший из темноты серебристо-голубым силуэтом. Наши прожек­тора тоже открылись после первого залпа и дали полный свет на страшную картину.

В луче прожектора я увидел наши 6 снарядов, летящих в воздухе. 5 из 6 попали чуть ниже верхней палубы крейсера и взорвались, выбросив ослепительное пламя. Итальянцы были захвачены врасплох. Их орудия стояли на нуле. Они были разбиты, прежде чем смогли оказать хоть какое-то сопротивление. Капитан 1 ранга Дуглас Фишер, командир «Уорспайта», сам был артиллерис­том. Когда он увидел результаты первого залпа, голо­сом, полным удивления, он невольно произнес: «Вели­кий боже! А ведь мы попали!»

Барнард, описывая все это, говорит так:

«События следующих нескольких секунд не забудет никто из видевших это. Прожектор «Грейхаунда» пока­зал нам неприятеля, застигнутого полностью врасплох. Башни стояли на нуле, по верхней палубе бегали люди. Первый залп «Уорспайта», возможно, оказался самым эффективным за всю войну. 5 из 6 15" снарядов легли под верхнюю палубу вражеского корабля через неболь­шие промежутки. Самый правый из них сбросил за борт вращающуюся часть башни Y. АБК особенно восхитило замечание командира линкора, бывшего артиллериста: «Великий Боже! А ведь мы попали!» Сразу после боя он приказал записать это выражение на случай, если ему потребуется утереть нос артиллерийской школе флота».

Через 30 секунд после первого 15" залпа «Уорспайт» дал второй залп по «Фиуме». «Вэлиант», дав первый залп по «Фиуме» обнаружил, что башни X и Y не могут быть наведены на эту цель. Он немедленно перенес огонь вле­во на «Зару», стреляя теперь из всех орудий. Своим вто­рым залпом он тоже добился нескольких попаданий. Ему понадобилось чуть более 3 минут, чтобы всадить 5 залпов в несчастный крейсер. Эта скорострельность восхитила даже главнокомандующего.

Выпустив второй залп в «Фиуме», «Уорспайт» тоже перенес огонь влево на «Зару», второй корабль в италь­янской колонне. Дистанция была 3000 ярдов. «Фиуме», сильно накренившись на правый борт, представлял со­бой море бушующего пламени. Совершенно разбитый, крейсер вывалился из линии и затонул 45 минут спустя, в 11.15.

Как только началась стрельба, «Формидебл» незамед­лительно вышел из линии вправо. В колонне образовался разрыв, так как «Барэм» тащился чуть позади. Двигаясь в строю левого пеленга курсом 240°, как раз перед пере­строением в кильватерную колонну на курсе 280°, «Ба­рэм» заметил стоящий «Пола», который выпустил 2 крас­ные ракеты. Очевидно, это был опознавательный для подходящих товарищей. «Барэм» сразу навел орудия на «Полу» и был готов осветить его прожектором, чтобы после этого обстрелять, когда увидел силуэт головного корабля противника в луче прожектора «Грейхаунда». Это был эсминец «Альфиери». «Барэм» немедленно перена­целил орудия и дал залп с дистанции 3100 ярдов. Мельк­нули яркие оранжевые вспышки, попадания легли по всей длине корабля. Дым немедленно затянул пылающий «Аль­фиери», который сразу вышел из линии вправо.

«Барэм» перенес огонь на второй корабль в колонне — крейсер «Зара», по которому уже стреляли «Уорспайт» и «Вэлиант». Линкор дал 6 — 15" и 7 — 6" залпов.

«Зара» был окончательно выведен из строя и горел, как факел. Его носовая 8" башня получила прямое попадание, были попадания в мостик и машинное отделение. Ужасные пожары бушевали повсюду. Крейсер начал крениться на левый борт, одновременно его разворачивало в эту же сто­рону. Он катился носом в сторону британских линкоров и уже показывал им свой правый борт. Позади него, еле раз­личимый в дыму и пламени, стоял «Альфиери».

Прожектора продолжали освещать итальянские кораб­ли. «Гриффин» внезапно обнаружил себя в самом горя­чем месте, прямо на линии огня. «Грейхаунд», освещав­ший «Фиуме», немедленно попытался выскочить с ли­нии огня вперед. Зато «Гриффин» был накрыт 6" залпом «Уорспайта».

Его капитан, ныне контр-адмирал Джон Ли-Барбер, вспоминает:

«Я помню только, что внезапно «Гриффин» оказался в очень опасной позиции, перекрыв директрису, когда наши «сундуки» открыли огонь. Я получил очень резкий приказ АБК: «Прочь с дороги, ты, долбанный козел».

«Гриффин» повреждений не получил. Залп за залпом обрушивался на «Зару», который теперь пылал от носа до кормы. Взорвался один из его котлов, а носовая баш­ня была сброшена за борт. Уцелевшие орудия молчали, так как итальянская тяжелая артиллерия не была готова к ночным боям.

В 22.31 было замечено, что 3 итальянских эсминца, шедшие позади крейсеров, разворачиваются влево, что­бы сблизиться с линкорами. Один из эсминцев даже вы­пустил торпеды. Каннингхэм сразу приказал линкорам немедленно повернуть на 90° вправо, и огонь был пере­несен с «Зары» на эсминцы. В этот момент «Хэйвок», который не сумел включить сигнальные огни, был об­стрелян. 6" орудия «Уорспайта» сразу накрыли его. Глав­нокомандующий видел это и для себя уже списал «Хэй­вок» как потопленный. На самом деле эсминец даже не был поврежден. Барнард пишет:

«Два вражеских тяжелых крейсера были полностью выведены из строя огнем линкоров за считанные мину­ты и дрейфовали у нас на левой раковине, потеряв ход и пылая. Затем около 22.30 возникло некоторое напря­жение, так как несколько вражеских эсминцев, выско­чив из-за кормы крейсеров, вознамерились атаковать нас торпедами.

В этот момент «Формидебл», который вышел из ли­нии вправо, когда линкоры открыли огонь, проходил у нас справа по борту и оказался в опасной близости пос­ле срочного поворота линкоров. Вертя флотом, словно это был дивизион эсминцев, АБК повернул линкоры все вдруг вправо па 90° обычным прожекторным сигна­лом. Вскоре после этого он предоставил эсминцам сво­боду действий, чтобы врезать неприятелю. Теперь наши линкоры шли, «прикрываемые» только «Формидеблом», оказавшимся в 1 миле по носу. Некоторые из младших офицеров чувствовали себя просто голыми. Но я думаю, что так же ощущал себя и «Формидебл».

Через несколько секунд линкоры на полной скорос­ти отходили на север. Теперь «Формидебл» находился в 3 или 4 милях севернее места действия и мог видеть толь­ко оранжевое зарево в небе на юге. Внезапно на нас упал ослепительно яркий луч прожектора одного из лин­коров. К нашему ужасу, луч удерживал нас. Мы почув­ствовали себя просто обнаженными, на нас были гото­вы обрушиться все мыслимые опасности. Мы знали, что флот все еще разыскивает «Витторио Венето». Ночью на размер корабля обращают больше внимания, чем на си­луэт, особенно когда корабль появляется в луче про­жектора. Каждую секунду мы ожидали вспышки орудий­ного залпа.

Каннингхэм пишет:

«Когда начался бой, «Формидебл» вышел из линии вправо на полной скорости, так как артиллерийский ночной бой — не лучшее место для авианосца. Когда он уже находился в 5 милях от нас, его нащупал прожектор «Уорспайта», шаривший в поисках вражеских кораблей с подбойного борта. Мы услышали, как командир 6" батареи правого борта приказывает навести орудия, и едва успели остановить его».

У нас просто отлегло на сердце, когда прожектор­ный луч побежал дальше. Мы лишь моргали полуослеп­шими глазами, пытаясь снова приспособиться к ноч­ной темноте.

Эсминцам «Стюарт», «Хэйвок», «Грейхаунд» и «Гриффин» было приказано добить вражеские корабли. Это произошло в 22.30. Через несколько минут Каннингхэм получил срочный сигнал тревоги от Мака и Придхэм-Уиппела, которые находились в нескольких милях северо-западнее. У него создалось впечатление, что они под­держивают контакт с остатками итальянского флота. Глав­нокомандующий хотел предоставить эсминцам свободу действий и не мешать любым атакам против больших и малых кораблей. Поэтому в 23.11 он передал приказ всем кораблям, не занятым уничтожением неприятеля, дви­гаться на северо-восток, что привело бы их на курс, па­раллельный курсу линейного флота. Целью адмирала было избежать неразберихи, которая легко могла возникнуть.

Сигнал имел очень несчастливые последствия, что лучше всего описывает сам Каннингхэм.

«Как мне видится сейчас, этот сигнал был плохо про­думан. Я намеревался дать нашим эсминцам полную сво­боду атаковать любой корабль, который они заметят, и в то же время облегчить сбор флота утром. Так же пред­полагалось, что капитан 1 ранга Мак и его 8 эсминцев, находящиеся в 20 милях впереди нас, воспримут этот сигнал, как прямой приказ не отходить, пока не выпол­нят атаку. Однако этот же приказ, к несчастью, заставил вице-адмирала Придхэм-Уиппела прекратить попытки установить контакт с «Витторио Венето».

Флагманский штурман Броунригг также касается это­го сигнала, считая его самым неудачным. Он пишет:

«В общей свалке, которая последовала, стало ясно, что наши линкоры могут быть торпедированы как вра­жескими эсминцами, так и нашими собственными. По этой причине я подготовил приказ «всем кораблям, не занятым уничтожением противника, отходить на севе­ро-восток». Главнокомандующий согласился, и мы повели линкоры на северо-восток. Однако этот сигнал оказался крайне неудачным, так как он вынудил адмирала Придхэм-Уиппела, чьи крейсера висели на хвосте вра­жеского линкора, тоже повернуть на северо-восток, пре­кратив слежение. Этого не предусмотрели ни я, ни глав­нокомандующий, так как на всех учениях мирного вре­мени подчеркивалось, что ни при каких обстоятельствах крейсера не должны прерывать такой контакт».

Барнард в свою очередь пишет:

«Формидебл» пристроился к колонне в 23.20. Линко­ры продолжали движение без прикрытия. В это время на юго-западе вспыхнула ожесточенная перестрелка с ис­пользованием осветительных снарядов. Нам стало ясно, что итальянцы дерутся друг с другом, и нашим эсмин­цам выпадает редкая возможность собрать богатый уро­жай поврежденных кораблей. Адмирал решил выйти из боя на северо-восток, чтобы не возникло опасности боя между нашими соединениями».