ГЛАВА 14

ИСТРЕБЛЕНИЕ ОСТАТКОВ

Через 6 минут после срочного поворота на 90° вправо, чтобы уклониться от торпед, линкоры снова легли на курс 280° в кильватерной колонне. Через 2 минуты эс­минцы были отделены, чтобы добить итальянские ко­рабли.

Три головных корабля эскадры вице-адмирала Каттанео получили чудовищный удар. А ведь бой длился всего 3 минуты. За это время эсминец «Альфиери» был разне­сен на куски 2 залпами «Барэма». Второй в колонне крей­сер «Зара» получил 4 залпа с «Уорспайта», 5 — с «Вэлианта», 5 — с «Барэма». Третий корабль — крейсер «Фиуме» был поражен 2 залпами «Уорспайта» и 1 «Вэлианта». В ходе боя было трудно разобрать, что именно происхо­дит. Мысли каждого участника сосредоточиваются на са­мом себе, на действиях, в которые он вовлечен. Однако сразу происходит много событий, какие-то одновремен­но, какие-то последовательно, одни связаны между со­бой, другие независимы, и все меняется каждую секунду. Прибавьте сюда элемент внезапности, дым, туман, тем­ноту, мешающие наблюдениям, и вы сможете понять, насколько запутанным может быть ночной бой. В нем все­гда сохраняется элемент неизвестности. В любой момент может последовать атака притаившегося врага, которую нужно успеть отразить. Маневрировать следует без малей­шего промедления, иначе не удержать тактического пре­имущества.

Иакино пишет, что эскадра Каттанео была совершен­но парализована от неожиданности, когда попала под огонь британских линкоров. Итальянские корабли не име­ли радара, приходилось полагаться на наблюдателей. Ис­пользовать в бою главный калибр никто не собирался, да и было это невозможно, так как для 8" орудий не имелось беспламенных зарядов, а вопросов наводки и управления огнем ночью просто никто не касался. Иаки­но также с восхищением пишет о точности и быстроте работы английских прожекторов. Он очень высоко оце­нивает техническую эффективность осветительных сна­рядов, использованных англичанами в этом бою. Он при­знает, что главный калибр «Фиуме» и «Зары» не был готов к бою, а все попытки что-либо сделать сразу оказа­лись бессмысленны, так как пропало электричество. Взры­вы британских снарядов сразу уничтожили все средства управления огнем.

Описав суматоху, царившую на «Заре», Иакино от­мечает, что адмирал, капитан и старший помощник ушли на корму, когда было принято решение оставить корабль и затопить его подрывными зарядами. Отважный вице-адмирал Каттанео, о котором Иакино говорит в самых восторженных и хвалебных выражениях, не пережил этого боя.

Однако вернемся на сцену. «Альфиери», когда его ви­дели в последний раз, весь объятый дымом, дрейфовал позади «Зары». «Фиуме» удалился вправо с сильным креном, весь пылая. «Зара», когда его видели в последний раз, еще двигался, но пожары вырвались из-под контроля. Теперь об остальных кораблях. «Пола» стоял на месте и его никто не беспокоил — Каттанео прибыл очень сво­евременно. Эсминцы «Джиоберти», «Кардуччи» и «Ориани» получили временную отсрочку, выйдя в атаку на линкоры. Они удрали, не получив серьезных повреждений, насколько известно. Когда их видели в последний раз, они поворачивали влево и начинали отход на запад. «Гриффин» и «Грейхаунд» ринулись в погоню за ними и повернули на юго-запад.

Ли-Барбер пишет:

«Все наши последующие маневры совершались вслепую, так как мы не видели никого, до тех пор, пока не натолкнулись на стоящий «Пола», ожидавший, кому бы сдаться».

Следующие комментарии Ли-Барбера показывают ко­лоссальные трудности тех дней, которые расстроили мно­гие усилия Каннингхэма. Ему всегда не хватало эсминцев. Ремонтная база флота была весьма слабой. Именно это объясняет, почему многие корабли не могли держать ско­рость на переходе и в бою.

«Как обычно, АБК пришлось буквально наскребать эсминцы, чтобы выйти в море. У «Гриффина» несколько дней назад близкими разрывами бомб на Мальте были продырявлены носовые топливные цистерны, и он вышел в море с нефтью только в кормовых цистернах. В носовых плескалась морская вода!»

«Гриффин» — это не единственный пример техничес­ких неисправностей. Это же указывает и Барнард.

«Прежде, чем кто-нибудь теперь начнет рассматри­вать различные аспекты боя у Матапана, он должен учесть, что наши легкие силы действовали с предель­ным напряжением и дошли почти до пределов челове­ческой выносливости и полного износа механизмов. На Средиземном море не было эскортных сил. Эсминцы перевозили грузы и постоянно использовались для сопровождения конвоев в Грецию. Крейсера разрывались между патрулированием в качестве прикрытия в «Бомбовой аллее» и перевозками войск между Александрией и Пиреем.

Соединение эсминцев, которое на сей раз сопровож­дало флот, было попросту сборной командой инвали­дов, требовавших различного ремонта. Например, «Джервис», флагман соединения, выделенного для ночной ата­ки, вместо пера руля имел голый набор, так как обшив­ка давно с него слетела. Он должен был отправиться в док на ремонт, но потребность в эсминцах была такой острой, что ремонт пришлось отложить».

Хотя «Гриффин» нашел погоню «весьма скучной», он и «Грейхаунд» заметили удирающие эсминцы и открыли огонь по ним, хотя и не смогли различить попаданий. Вражеские эсминцы отвернули на юг, поставили дымзавесу и пропали. Это было в 23.20.

Когда «Грейхаунд» и «Гриффин» отправились в пого­ню за эсминцами, в 22.40 «Стюарт» и «Хэйвок» вернулись в район боя, чтобы прикончить итальянские крейсера.

Очень трудно восстановить точную последовательность событий или проложить достоверный курс каждого ко­рабля, так как данные бортжурналов часто не совпада­ют, а иногда и просто противоречат друг другу. «Это была безумная ночь», — сухо замечает Каннингхэм. Однако он добавляет, что хотя эсминцы неплохо потрудились, мно­гие из замеченных ими вражеских кораблей были наши­ми собственными. На карте показаны их курсы, но про­кладку можно считать лишь приблизительной из-за вы­сокой скорости эсминцев и частых поворотов. Темноту со всех сторон разрезали лучи прожекторов, мигали вспышки орудийных залпов, мерцали осветительные сна­ряды, пылали пожары... Какая там точность.

«Стюарт» и Хэйвок» в 22.59 заметили 2 корабля, один горел, стоя на месте, второй медленно кружил вокруг него. Возможно, это были «Фиуме» и «Зара». «Стюарт» выпустил все 8 торпед по ним и наблюдал «неясный взрыв» на «Заре», который приняли за попадание торпеды. Затем он открыл огонь по «Фиуме», но, видя, что «Зара» движется, последовал за ним, ведя огонь. Был отмечен большой взрыв. Его пламя четко обрисовало си­луэт корабля, в котором безошибочно опознали крейсер типа «Зара». Из темноты слева по носу внезапно появил­ся корабль, и «Стюарту» пришлось круто повернуть вле­во, чтобы избежать столкновения. Корабль пролетел все­го в 150 ярдах от борта «Стюарта», его опознали как эс­минец. Возможно, это был «Кардуччи». «Стюарт» дал по нему 2 залпа, но в этот момент снова заметил силуэт крейсера на юго-востоке. В 23.17 снова был замечен «Зара», по которому дали несколько залпов. Был также обнару­жен стоящий с большим креном «Альфиери», который пылал, как костер. Внезапно он перевернулся и через 2 минуты затонул.

Чуть позднее, двигаясь на юг, «Стюарт» заметил эс­минец в 1000 ярдов. Он казался неповрежденным, хотя на самом деле получил попадание 6" снаряда с «Уорспайта» в носовую кочегарку, когда выходил в торпед­ную атаку на наши линкоры. Это мало повлияло на его скорость. Эсминец шел на большой скорости парал­лельным курсом. Вероятно, это был «Ориани», замы­кающий корабль колонны Каттанео. Англичане больше не видели его, и он сумел ускользнуть. Прежде чем повернуть на север, незадолго до полуночи, «Стюарт» описал широкую петлю на запад и север. Во время это­го поиска он сообщил в 23.25, что видит корабль с небольшим пожаром, но опять они разминулись на высокой скорости. Вероятно, это был «Джиоберти», второй эсминец Каттанео, которому посчастливилось ускользнуть этой ночью.

Вскоре после того, как «Стюарт» дал 2 залпа по «Кар­дуччи» и направился на юг, заниматься крейсером, «Хэйвок» отправился в одиночное плавание и выпустил 4 тор­педы в «Кардуччи». Одна из них попала в 23.11. «Хэйвок» продолжал обстреливать его до 23.30, когда «Кардуччи», погрузившийся почти до палубы и пылающий от носа до кормы, взорвался и затонул. «Хэйвок» видел, как горя­щий и накренившийся «Альфиери» перевернулся и зато­нул и 23.15. Он также сообщил о 2 горящих крейсерах, окруженных большим количеством плотиков, шлюпок и пловцов. Это были «Фиуме» и, вероятно, «Зара», кото­рый имел только один пожар в районе мостика. В 23.30, двигаясь на юг, «Хэйвок» выпустил 4 торпеды в «Зару», но промахнулся. Затем в 23.45 он направился на север и принялся обстреливать «Зару». Но вспышка осветитель­ного снаряда над «Зарой» обрисовала большой корабль, стоящий без хода. Это был «Пола», на который никто не обращал внимания с того момента, как в 19.46 он полу­чил авиаторпеду. Крейсер не мог дать ход, так как попа­дание пришлось между котельным и машинным отделе­ниями. Электроэнергии не было, орудия стояли на нуле. В 22.45 крейсер выпустил 2 красные ракеты и едва не попался, так как «Барэм», заметив их, развернул в его сторону башни и уже приготовился осветить и обстре­лять цель, когда пришел приказ поворачивать, так как была замечена эскадра Каттанео.

Наступила полночь. «Хэйвок» осветил «Полу» прожек­тором, открыл огонь и добился 2 попаданий. На крей­сере вспыхнули 2 пожара — под мостиком и на корме. С эсминца корабль показался слишком большим для крей­сера, и командир «Хэйвока» лейтенант Уоткинс решил, что это тот самый итальянский линкор, который разыс­кивает эскадра Придхэм-Уиппела, чтобы вывести в ата­ку на него эсминцы Мака. Уоткинс отошел на северо-восток и в 00.20 передал Маку и главнокомандующему, что установил контакт с линкором типа «Литторио», «потерявшим ход, но неповрежденным». Это был самый драматический момент. Мак находился в 60 милях на за­пад-северо-запад, пересекая курс флота Иакино, по край­ней мере он сам так думал. Мак получил радиограмму в 00.30 и сразу повернул на восток-юго-восток. Через 10 минут Уоткинс исправил свою ошибку, отправив новое сообщение, в котором заменил «линкор» на «тяжелый крейсер», указал свою позицию и сообщил, что возвра­щается для наблюдения. К сожалению, Мак получил его только в 1.34, то есть его эсминцы уже более часа уходи­ли на полной скорости от линкора Иакино. Можно отме­тить, что сейчас он находился там, где Иакино прошел в 20.48, то есть 5 часов назад. Именно в тот момент Иаки­но повернул эскадру на 23° вправо и взял курс на мыс Колоне. Этот поворот не был замечен англичанами, и именно он позволил «Витторио Венето» и остальным кораблям Иакино избежать встречи с эсминцами Мака.

Теперь, в 1.34, Иакино находился в 85 милях от Мака и шел со скоростью 19 узлов. Даже имея полную скорость 36 узлов, что было на 17 узлов больше, чем у итальян­цев, Мак сумел бы настигнуть Иакино только через 5 часов при условии, что он будет точно знать, где они находятся.

Мак, зайдя уже слишком далеко на восток в поисках линкора, о котором сообщил «Хэйвок», решил не ме­нять курса. Каннингхэм в своем донесении очень снисхо­дительно отнесся к «Хэйвоку», хотя и был страшно ра­зочарован тем, что «Витторио Венето» позволили усколь­знуть. Но «Хэйвок» уже потопил «Кардуччи» и обнару­жил «Полу».

«Ошибочное донесение «Хэйвока» не вызвало никаких плохих последствий, — писал главнокомандующий, — так как флотилия эсминцев уже упустила «Витторио», но зато оно принесло пользу, так как привело к потоплению по­врежденного крейсера».

Мак на «Джервисе» в сопровождении «Нубиэна», «Мохаука», «Януса», «Айлекса», «Хэсти», «Хируорда» и «Хотспура» прибыл в район боя линкоров сразу после 2.00. Море, казалось, было полно шлюпок и плотиков, пла­вающих людей. Мак взял курс на зарево, видневшееся на горизонте. Вскоре стало ясно, что это пожар на непод­вижном итальянском крейсере. Это был «Зара», еще дер­жавшийся на плаву, хотя и брошенный командой. На верхней палубе крейсера тлели несколько небольших пожаров. Мак приказал концевым эсминцам подбирать спасшихся и сигналом приказал одному «Джервису» под­готовить торпеды. Он хорошо понимал опасность, угро­жавшую его кораблям, если строй сломается.

«Подойдя на 100 ярдов, «Джервис» выпустил 5 тор­пед, 3 из них, очевидно, попали», — писал Скотт.

Последовал ужасный взрыв. Сначала взметнулся фон­тан черной воды, затем взлетел столб пламени, осветив­ший все на много миль вокруг. Над кораблем поднялось расширяющееся облако дыма, он медленно перевернул­ся и затонул в 2.40. Эсминцы осторожно продвигались между обломками, подбирая спасшихся с помощью спа­сательных сетей. Шлюпок не спускали.

А примерно в 2 милях на восток отсюда находился «Пола». «Грейхаунд» и «Гриффин» в 1.40 примчались по вызову «Хэйвока». Они осветили крейсер прожекторами и обнаружили, что его башни стоят на нуле, флаг поднят, а совершенно деморализованная команда собралась на верхней палубе, причем многие из моряков пьяны. На квартердеке валялись груды одежды, личных вещей и пустых бутылок.

На следующее утро нам на «Формидебле» сказали, что во время допросов итальянцы показали, что специально развернули башни в диаметральной плоскости, чтобы не спровоцировать англичан на резкие действия. Это под­тверждает замечание Ли-Барбера, что они «рвались сдать­ся». Однако вполне возможно, что причиной этому было отсутствие электроэнергии. Теперь встал вопрос: топить «Полу» или взять на абордаж в качестве трофея. Сопро­тивления экипажа ждать явно не приходилось. Потопле­ние крейсера заставило бы решать трудную задачу разме­щения пленных. Снова появившийся «Хэйвок» уже ис­тратил все торпеды и запросил у командующего 2-й фло­тилией эсминцев инструкций: «Брать на абордаж или по­дорвать корму глубинными бомбами?» Николсон корот­ко ответил: «Держитесь подальше».

Потопив «Зару», Мак в 2.50 увидел опознавательный в 2 милях на восток. Спасательные работы были прекращены, и Мак проследовал в этом направлении. В 3.11 он передал:

«Командующему легкими силами от командира 14-й фло­тилии. Потопил «Зару». Готов потопить «Полу». Боль­шое количество спасшихся, которых я не могу подобрать».

В 3.25 Мак подошел к «Поле» и снял остатки команды. Многие продолжали прыгать за борт, когда подходили эсминцы.

Им было приказано подобрать спасшихся. В 3.40 «Джервис» выпустил одну торпеду в «Полу». Однако взрыв не произвел почти никакого эффекта. «Нубиэн» получил приказ выпустить еще одну. В 4.03 она тоже попала в цель. «Пола» взорвался и затонул.

Скотт дает очень красочное описание происходяще­го, как оно виделось с борта «Джервиса».

«Сразу после того, как взорвался «Зара», старший ар­тиллерист флотилии обратился к командиру: «Я не хо­тел беспокоить вас, сэр, но наличествует еще одна по­судина». Все посмотрели на левую раковину и заметили второй крейсер («Полу»). Он выглядел неповрежденным и слегка покачивался на слабой волне. Описав вокруг него циркуляцию, Мак неожиданно сказал: «Я намерен подойти к борту. Прикажите старпому собрать орудий­ные расчеты, кроме как от пом-помов, и подготовить тросы и кранцы по правому борту». Я получил этот при­каз, находясь на корме, и послал за старшим боцманма­том. Тот прибежал с КДП, изумленно выслушал прика­зы, однако все быстро организовал. Расчет орудия «А» вооружился абордажными саблями, которые на сей случай хранились в рундуке на полубаке, и приготовился к абордажу.

Подход был выполнен безукоризненно. С полубака полетели линь и дикий вопль: «Принимайте, подонки!» Итальянцы подхватили конец, наши быстро завели швартовы, и корабли были крепко сцеплены друг с другом. С кровожадными криками расчет орудия «А» прыгнул на борт «Полы». На борту крейсера осталось всего 257 моряков из более чем 1000 человек команды. Они собрались дрожащей толпой на полубаке. Осталь­ные попрыгали за борт после того, как крейсер полу­чил попадание в котельное отделение от нашего само­лета-торпедоносца.

Все 257 итальянских моряков были в полном порядке сняты нами, за ними последовали капитан и старпом крейсера. Тем временем артиллеристы «Джервиса» примчались за инструментами, чтобы свинтить несколько 20-мм зениток «Бреда», так как нам не хватало подоб­ного оружия. К сожалению, они не успевали это сде­лать, но зато рассказали о состоянии полного хаоса, царившего на борту итальянца. Офицерские каюты были разграблены матросами, повсюду валялись пустые бу­тылки кьянти. Эти рассказы подтверждались тем, что изрядная часть пленных оказалась пьяна.

Наконец, минут через 20, я думаю, я смог сообщить командиру, что все вернулись на борт, швартовы отда­ны и корабль готов отходить. Отвалив, «Джервис» мед­ленно описал круг и осветил неподвижный крейсер прожектором. Решив, что на «Джервисе» сегодня уже достаточно позабавились, командир приказал «Нубиэну» до­бить крейсер торпедой, с сожалением отказавшись от забавной идеи отбуксировать его в Александрию, до ко­торой было миль 500 или около того. Идею пришлось оставить, так как на следующее утро последовали бы мощные атаки с воздуха».

«Нубиэн» подошел на 100 ярдов и выпустил торпеду, которая попала, однако, чтобы ускорить процесс, он выпустил и вторую, которая и принесла желаемый ре­зультат. Таков был конец 1-й дивизии крейсеров адмира­ла Каттанео и 9-й флотилии эсминцев. Спаслись только «Джиоберти» и «Ориани». «Фиуме», «Зара», «Пола», «Альфиери» и «Кардуччи» скрылись навсегда в темных волнах Средиземного моря. Вместе с ними погибли 2400 италь­янских моряков, в том числе адмирал Каттанео.

Мак перестроил свои эсминцы и пошел курсом 55° со скоростью 20 узлов, чтобы встретиться с адмиралом в 7.00, как было намечено. Скотт пишет:

«Время бежало и близился рассвет, а наши линкоры т шли под символическим прикрытием. Собрав свою ко­манду, командир флотилии направился на встречу с глав­нокомандующим, имея дополнительный груз в виде 257 итальянцев. Вскоре после рассвета был установлен кон­такт, и наши линкоры полумили надежный противоло­дочный заслон».

В своем рапорте Мак говорит о пленных матросах, как о «жалкой толпе. Очень плохое состояние, возможно это были те из экипажа «Полы», кто не умел плавать». Он рассказывает забавную историю:

«Среди итальянцев попался говоривший по-англий­ски, и надо же было одному из наших кочегаров на­рваться именно на него. Кочегар вошел в кубрик, огля­дел хмурую толпу, сидящую на банках, и покровитель­ственно обратился к ним на языке, которого, как он думал, пленные не понимали:

«Держу пари, что вы крепко пожалели, что ввязались в это».

К его страшному изумлению, одно из тел пропищало:

«Это ты нам говоришь?».

В это время имел место обмен радиограммами. Одна из них касалась итальянских пленных.

«Когда пленных спросили, почему они не стреляли по нам, те ответили, что не хотели вызывать наш ответный огонь».

А вот какой ответ последовал на запрос главнокоман­дующего относительно раненых пленных:

«Состояние пленных: 6 загонов для скота, 50 легко ра­ненных, один старший офицер с геморроем».

На что Каннингхэм немедленно ответил:

«Я не удивлен».

Возможно, эта попытка пошутить немного рассеяла трагичность момента.