Глава 8

На второй день войны, 9 декабря, нам пришлось выдержать нашу самую тяжелую битву со штормом, который нанес серьезные потери нашим эскадрильям. Рано утром мы поднялись в воздух и полетели к Лусону. Погода была настолько скверной, что бомбардировщики были вынуждены остаться на земле. Над Филиппинами бушевал такой же шторм, как и над Формозой, поэтому до конца дня нам удалось сжечь всего несколько вражеских самолетов на земле.

На обратном пути ужасный дождевой шквал разметал строй группы истребителей. Ливень был просто неописуемым. На легкие истребители обрушился настоящий водопад, подобного которому я не видел ни разу. Клубящиеся массы туч опускались, казалось, к самому океану. В конце концов мы разделились на клинья из 3 истребителей, и каждая группа полетела домой самостоятельно.

С высоты 15 или 20 ярдов поверхность океана выглядела ужасно, она вся была покрыта клокочущей белой пеной. У меня не было другого выбора, приходилось лететь на малой высоте. Оба моих ведомых цеплялись за мой хвост, отчаянно стараясь не потерять меня из вида. Несколько часов мы летели на север, а запас топлива все сокращался и сокращался. И вот, после бесконечно долгого полета, в разрывах туч впереди мелькнул южный берег Формозы. Мы кружили под потоками ливня, пока не заметили армейский аэродром недалеко от берега. Топлива нам едва хватило, чтобы сесть на раскисшую полосу. 30 других истребителей добрались до Формозы, а позднее стало известно, что еще 3 самолета совершили вынужденную посадку на маленьком островке рядом с армейским аэродромом. Однако не погиб ни один из пилотов.

Вечером мы получили первый настоящий отдых за последние 3 месяца со дня прибытия на Формозу. Грязная гостиница в маленькой сельской деревушке показалась нам настоящим раем. Мы завернулись в одеяла и крепко уснули.

Третий день войны я запомню надолго, так как именно в этот день я сбил свой первый В-17. Это также была первая «Летающая Крепость», потерянная американцами в бою. После войны я узнал, что этот бомбардировщик пилотировал капитан Колин П. Келли, один из американских героев.

Мы вылетели к Лусону только в 10.00, так как всем истребителям сначала пришлось добираться до Тайнаня, чтобы перегруппировать силы, дозаправиться и получить новые приказы. Из Тайнаня вылетели 27 «Зеро». Над аэродромом Кларк мы не нашли ни одной цели. В течение 30 минут мы кружили над сожженной американской базой, но не сумели заметить ни одного самолета в воздухе или на земле.

Тогда группа повернула на север, чтобы прикрыть японский конвой, высаживающий десант в Вигане. Легкий крейсер типа «Нагара» и 4 эсминца сопровождали 4 войсковых транспорта. Американские отчеты, основанные на донесениях уцелевших летчиков из экипажа капитана Келли, значительно преувеличили количество кораблей. Если верить американцам, наше соединение состояло из линкора «Харуна», 6 крейсеров, 10 эсминцев и 15 – 20 транспортов.

Мы сумели продержаться над транспортами примерно 25 минут, кружа на высоте 18000 футов, когда я заметил 3 больших круга на воде рядом с кораблями. Мы находились слишком высоко, чтобы различить водяные столбы от взрывов бомб, но эти 3 круга были красноречивы. Сразу же стало видно, что ни один из кораблей не получил попаданий, хотя в американских отчетах говорится, будто несуществующий линкор получил одно прямое попадание и 2 близких разрыва, после чего окутался дымом и отошел, волоча за собой след нефти.

Мои товарищи и я сам были возмущены тем, что противник атаковал, несмотря на присутствие истребительного прикрытия. Мы даже не заметили бомбардировщики! Я начал вертеться в кабине и через несколько секунд увидел одиночный В-17, который летел на юг в 6000 футов выше нас. Я постарался привлечь внимание остальных пилотов к этому бомбардировщику, и мы принялись искать другие самолеты, которые также наверняка участвовали в атаке. Мы еще ни разу не видели атаку бомбардировщиков без сопровождения, особенно атаку одиночного бомбардировщика в районе, где он наверняка встретится с нашими истребителями. Невероятно, но факт – одиночный В-17 атаковал цель прямо в пасти у наших истребителей. У этого пилота храбрости было в избытке.

Наш ведущий приказал догнать американца, и мы все бросились за ним, не считая 3 истребителей, оставшихся прикрывать транспорты. В-17 оказался неожиданно быстроходным, и лишь дав полный газ, мы сумели приблизиться на дистанцию стрельбы. Примерно в 50 милях к северу от аэродрома Кларк мы начали маневрировать, чтобы атаковать бомбардировщик. Внезапно ниоткуда возникли 3 «Зеро» и проскочили прямо перед В-17. Наверное, они были из авиаполка «Гаосюнь», который чуть ранее обстреливал аэродром Николс.

Мы еще не приблизились к бомбардировщику, когда эти 3 истребителя развернулись и поочередно сделали заходы на бомбардировщик. В-17 невозмутимо продолжал лететь дальше, словно «Зеро» были не более чем стаей мошек. В разреженном воздухе на высоте 22000 футов он имел некоторое преимущество, так как характеристики «Зеро» здесь заметно снижались.

7 наших истребителей присоединились к тройке из Гаосюня, и все вместе они повторили атаку. Было просто невозможно организовать совместную атаку 10 истребителей против одиночного бомбардировщика. В разреженном воздухе мы легко могли потерять управление и столкнуться с товарищем. Вместо этого мы выстроились длинной колонной и выполняли заходы один за другим, поочередно обстреливая противника. Это требовало времени, и раздражало, так как приходилось долго ждать своей очереди. Когда все 10 «Зеро» провели свои атаки, мы были просто изумлены. Казалось, что ни одна пуля, ни один снаряд не попали в бомбардировщик.

Это было наше первое столкновение с В-17, и необычные размеры бомбардировщика привели к тому, что мы неправильно оценивали дистанцию. Кроме того, необычайно высокая скорость В-17 делала неверным упреждение, которое мы брали. Все это время «Летающая Крепость» отстреливалась из всех бортовых пулеметов. К счастью, вражеские стрелки оказались ничуть не более меткими, чем мы сами.

После своего захода я отметил, что мы уже находимся над аэродромом Кларк, и стало ясно, что американский пилот вызвал на помощь свои истребители. Мы должны были побыстрее сбить его, если не хотели сами попасться в ловушку. Но было совершенно бессмысленно продолжать заходы, пикируя на бомбардировщик сзади. Я решил подобраться к нему вплотную. Большой удачей для меня оказалось то, что на первых моделях В-17 отсутствовала хвостовая турель, ведь в этом случае я не смог бы лететь по прямой. Дав полный газ, я пристроился в хвост бомбардировщику и начал сближаться. Оба моих ведомых подтянулись поближе, и вот так, крыло к крылу, мы пошли в атаку.

Пулеметы «Крепости» палили непрерывно, и пилот все время чуть доворачивал из стороны в сторону, чтобы дать возможность стрелкам поймать нас на прицел. Но, несмотря на все его усилия, вражеские трассы пролетали мимо. Я выдвинулся чуть впереди своих товарищей и открыл огонь. От правого крыла бомбардировщика начали отлетать куски металла, затем появилась тонкая белая струйка. Скорее всего, это был бензин из пробитого бака, но мог быть и дым. Я продолжал стрелять по поврежденному участку, надеясь перебить снарядами пушки бензопровод или воздушную систему. Внезапно струйка превратилась в фонтан. Пулеметы бомбардировщика прекратили стрелять. Мне показалось, что внутри фюзеляжа В-17 начался пожар. Я не мог продолжать атаку, так как израсходовал боеприпасы.

Я отвернул влево, чтобы державшийся сзади «Зеро» использовал свой шанс. Пилот набросился на хвост В-17, как голодный, всадив в него длинную струю снарядов и пуль. Бомбардировщик получил серьезные повреждения, и до того как подошли остальные истребители, он клюнул носом и начал резко снижаться. Как ни странно, его крылья не отлетели, и он шел совершенно ровно, не потеряв управление. Похоже, его пилот решил совершить аварийную посадку на аэродроме Кларк. Я спикировал следом за поврежденной «Крепостью» и достал свою «Лейку». Мне удалось сделать 3 или 4 снимка. На высоте 7000 футов из бомбардировщика выпрыгнули 3 человека. Раскрылись 3 парашюта, а в следующий момент В-17 нырнул в облако и пропал.

Позднее мы узнали, что американцы обвинили наших пилотов в том, что они расстреливали из пулеметов людей, опускавшихся на парашютах. Это была чистая пропаганда. Мой «Зеро» был единственным, находившимся рядом с бомбардировщиком, когда летчики начали покидать его, и я не сделал ни единого выстрела. Я только щелкал своим фотоаппаратом.

Ни один японский пилот не видел, как разбился В-17, поэтому в то время нам не засчитали победу.

Ночью мы долго разговаривали о смелом пилоте В-17, который в одиночку попытался атаковать нашу эскадру. Раньше мы не слышали ни о чем подобном. Одиночный самолет был практически обречен на гибель, когда сталкивался с таким количеством истребителей противника. Неточности в рапортах уцелевших летчиков ни в коей мере не умаляют их героизма. Когда вечером мы вернулись на Формозу, то обнаружили, что крылья 2 «Зеро» изрешечены пулями, выпущенными стрелками «Крепости».

Через 13 лет после этого боя я встретил полковника американской авиации Франка Курца, который вел знаменитый бомбардировщик «Суоси» во время налета на Токио. Курц сказал мне: «В тот день, когда был сбит Колин, я находился на башне управления полетами аэродрома Кларк. Я видел, как приближается его самолет, и вы были правы, утверждая, что он пытался сесть. 3 открытых парашюта опустились в облако, которое находилось на высоте около 2500 футов, как мне показалось. Затем раскрылись еще 5 парашютов. По крайней мере, мне показалось, что я видел 5. Но увы, Колин так и не вернулся».